***
Искусство притворства с досады постигла давно, Ведь это так просто — смеяться, когда не смешно, И вместо проклятий придумать приветствий вязь, При виде объятий осколками слёз давясь. Неспеша идём по коридорам, разговариваем. Сворачиваем. Чувствую, что зря мы пошли в эту сторону. И верно. Вижу приближающуюся фигуру. Он. Она тоже видит его и, излучая счастье, бросается в распахнутые объятия. Придаю лицу выражение безразличия, невозмутимо смотрю ему прямо в глаза и обворожительно улыбаюсь — знаю, как его это бесит, впрочем, как и меня. Стоя чуть в стороне и глядя на них, чувствую себя очень неловко и неуютно, но что-то заставляет остаться и продолжать смотреть. Она счастлива. Он нахально смотрит на меня. Кидаю в его сторону уничтожающий взгляд. Впиваюсь ногтями в ладони, чувствую комок в горле, уголки глаз начинает неприятно щипать. Нервно моргаю, сглатываю. Вроде отпустило.***
Сердце бьётся, словно в клетке мышь, Лезет в уши тишина. Полночь рвётся, рядом ты стоишь Словно призрак из плохого сна. Она опять грустит из-за него, мол, у него опять депрессия. «Ой, какие мы бедные-несчастные, — холодно замечаю я, — чуть что — сразу надуваем губки и бежим плакаться в подол к девушке. Не понимаю, как ты не устаёшь это терпеть?». Она начинает оправдывать его. Нет, не нужно этого делать, сколько можно?! Смотрю на неё сочувствующим взглядом. Мне всем сердцем жаль её — она вновь умудрилась влюбиться в мудака, который не прочь поиграть на её чувствах. Ей в принципе не везло с парнями. Один беспрестанно хотел затащить в постель, другой оказался бесхребетной обиженкой, постоянно требующей внимания. Слушая её невесёлый рассказ, хочется обнять, прижать к себе, но не могу — мы стоим посреди коридора в разгар рабочего дня. Не осмеливаюсь прикоснуться даже кончиками пальцев. Её присутствие согревает мне сердце, но почему-то я с грустью чувствую между нами холодную, угнетающую отстранённость.***
Вот спрятаться мне бы и сердце закрыть на засов, Уставилось небо глазами испуганных сов И времени кости я в злобе иду ломать, Я жду тебя в гости, а ты не придёшь опять. Мы снова вдвоём. Она даже позволяет приобнять себя за плечи, так как в месте, где мы находимся, нет никого, кроме нас. Чувствую, как в груди разливается приятное тепло. Скорее всего, это счастье. Но мне стыдно перед ней за это счастье. На щеках выступает предательский румянец. Чувствую, что доставляю ей дискомфорт иногда даже своим присутствием, но ничего не могу поделать. Быть в разлуке слишком долго — выше моих сил. А ведь когда-то я не верила в это, считая романтическими бреднями. На деле же всё оказалось именно так, даже хуже — робко, боязливо, неловко. Пытаюсь быть сильной, но от собственных попыток побороть робость хочется застрелиться. Между делом предлагаю встретиться вечером в ближайшей кофейне. Она соглашается. Вот и настал вечер. Сижу в уютном помещении в одиночестве, грея руки кружкой с ароматным напитком, и жду. Проходит десять минут. Пятнадцать. Нервно бросаю косые взгляды на вход при каждом издаваемом открывающейся дверью звуке. Нервничаю. Полчаса. Начинаю не на шутку волноваться. В случае чего она бы предупредила, что не придёт, даже если бы произошло что-то неожиданное. Но ни звонка, ни СМС. Она не предупреждает только в одном случае. Она будто выпадает из реальности, когда… Или всё-таки что-то случилось? Трясу головой, отгоняя противные мысли, но уже через несколько секунд хватаю телефон и судорожно набираю номер. Не отвечает… За окном уже давно стемнело, а её всё нет. Кофейня почти опустела, за исключением меня и посетителя на другом конце зала. Допиваю третью чашку кофе и собираюсь уходить. Череда моих звонков и сообщений осталась без ответа. Уже поздно. Она не придёт. И кажется, я знаю, по чьей вине. Пришедшая СМС-ка подтверждает мои догадки.***
Я так лицемерна, рецепт очевидно-простой — С тем мальчиком нервным, которому станешь женой, Улыбки, как листья, растут на моих губах, Но всё ж от убийства меня отделяет шаг. В который раз прогуливаемся по коридору. Казалось бы, ничто не предвещает беды, но… Вот он. Припёрся. Снова. Закатываю глаза, замираю в призрачной надежде, что он пройдёт мимо, но нет. Он подходит и сразу же хватается за неё. Сжимая её в объятиях, победно смотрит на меня. Ядовито улыбаюсь в ответ. Постояв так несколько минут, будто нарочно действуя мне на нервы, он, наконец, отстраняется и… …И начинается новая волна пыток — его нескончаемое нытьё. Так больно смотреть и слышать это! Он выматывает ей нервы своими бесконечными жалобами: «Меня никто не любит (раскрой глаза, тупица! Прямо сейчас рядом с тобой идёт девушка, любящая тебя всем сердцем!), много работы (у всех много работы, просто кое-кому не хватает силы воли оторвать задницу от стула и что-нибудь сделать), и бла-бла-бла» и беспочвенными обвинениями в её адрес. Изо всех сил пытаюсь сохранить спокойное выражение лица, а она покорно соглашается со всем и на всё. Однажды я услышала один из разговоров, в котором он принимал участие. Он с абсолютной уверенностью говорил, что совсем скоро они с ней будут жить вместе, и что она уже дала согласие. Тогда меня охватила такая злоба, что я чуть не подошла и не набила ему рожу. Невольно вспоминаю об этом случае. Чувствую, как ладонь автоматически сжимается в кулак. Вовремя одёргиваю себя, взволнованно смотрю на неё. Вроде ничего не заметила. Красным светом что-то бьёт в глаза, Небо ядом пролилось, Под рассветом крови полоса… Слава Богу, просто не сбылось. Как же хочется врезать в эту наглую рожу… Взгляд медленно застилает алая пелена… «Вот мой кулак врезается в челюсть, затем в скулу, а затем в нос, и так до потери сил. Струйки крови прокладывают себе путь на изнеженной коже, не без помощи моих рук размазываются, оставляют буроватые разводы как на лице, так и на моих пальцах. — Это тебе за всё, что ты сделал и планируешь сделать! Испытываю кровавое удовлетворение, победоносно глядя на поверженного соперника. Возмездие настигло его…» Кто-то касается моей ладони. Это она. Выхожу из мечтаний и вижу, что они, наконец, закончили обниматься и теперь с непониманием и интересом смотрят на меня. Вспоминаю свою только что придуманную фантазию. Жаль, что этому не дано случиться…***
Продолжу, прощаясь, беспочвенный наш разговор — Не водится счастье в колючках скандалов и ссор. В болотах истерик оно не живёт совсем, Ты можешь не верить, но это известно всем. Он часто принижает её. Даже при наших совместных прогулках позволяет себе упрекать её, безосновательно обвинять, посылать куда подальше, относиться как к своей собственности и принуждать к каким бы то ни было действиям, безмолвно шантажируя очередной обидой, отходя на несколько шагов с недовольной и обиженной мордой. И она всегда повинуется каждому его слову. В такие моменты мне особенно жаль эту несчастную девушку. Каждый раз пытаюсь защитить её, но меня чаще всего игнорируют. А она всё терпит. Потому что любит. Как говорится, любовь слепа.***
Талантом провидца мне грустное счастье дано Читая по лицам, я вижу дурное кино. Истерзанна визгом и ревностью бита в кровь, Издохнет как крыса, придуманная любовь. О том ужасном периоде их «отношений» не могу вспоминать без содрогания. Три месяца длилось его отсутствие. Три месяца она была в депрессии. И три чёртовых месяца я не знала, чем отвлечь её, как успокоить. За то время он дважды, а может и трижды разбил ей сердце. Всё началось с его нытья о том, что «невозможно любить на расстоянии», «любовь на расстоянии — это не любовь», и так далее. И чем дальше, тем хуже. Месяц спустя он обвинил её в измене, а спустя два заявил, что «лучше на время притормозить отношения». Прохождение этих испытаний далось ей очень тяжело. Она днями ни с кем не общалась, полностью замкнувшись в себе. Если люди меняются, то отнюдь не сильно. Боюсь думать о том, как будут складываться их отношения в дальнейшем. Ведь сколько бы она ни пыталась его изменить, он остался всё тем же — эгоистичным, непрерывно жаждущим её внимания манипулятором. Если так пойдёт и дальше, он может окончательно перейти границы, и тогда… Её личная жизнь превратится в ад, она будет делать абсолютно всё, что он скажет, ни о чём не задумываясь, лишь бы он был доволен. И никто не сможет спасти её из этого плена. Я множество раз говорила ей, что нужно уметь отказывать кому угодно, даже любви всей жизни, но она не хочет менять ситуацию. В отчаянии наблюдаю за её покорностью во время их встреч. Хотелось бы, чтобы розовые очки влюблённости спали, и она, наконец, обрела свободу выбора и научилась принимать решения, не зависящие ни от кого. Понимаю: ревновать человека к его второй половинке — величайший абсурд. Но каждый раз, когда вижу их вместе, внутри зарождается холодное пламя ревности и гложет меня, пока эта встреча не закончится. Временами кажется, что эта моя любовь рано или поздно пройдёт. Иногда хочется ускорить этот процесс, но я не представляю, как буду без неё. Возможно, лишившись её, я лишусь какой-то частицы себя, небольшой, но необходимой.***
Сердце бьётся, словно в клетке мышь, Хлещет варево из слёз. Полночь рвётся, рядом ты стоишь Подождать немного — не вопрос. Конец рабочего дня — лучшее время, ведь порой только в это время я могу насладиться её обществом. Пришло время расходиться по домам. Боясь отказа, как собственной смерти, спрашиваю: «Обнимемся на прощанье?» Она кивает, слегка разведя руки в приглашающем жесте. Отчаянно, словно это единственное спасение от какой-то неминуемой беды, заключаю её в объятия. Прижимаюсь как можно сильнее, уткнувшись лицом в её плечо, смакуя лёгкий аромат сирени, пропитавший мягкие волосы. Сердце в бешеном ритме больно бьётся о рёбра, готовое в любой момент вырваться из грудной клетки. Тёплый поток импульсов проходит по телу, задевая каждую клеточку, на глаза наворачиваются слёзы, и кажется, в этот миг я счастливей всех на свете. Эта минута счастья становится вечностью. Она легонько хлопает меня по спине со словами: «Эй, не увлекайся». «Прости, — шепчу в ответ, незаметно целуя в висок, — ты не представляешь, как я соскучилась…» Слышу в отдалении зовущий её и неумолимо приближающийся мужской голос, заставляющий меня испуганно напрячься и чуть сильнее и ещё отчаянней прижаться к ней. «Пожалуйста, подожди, я сейчас вернусь», — говорит она, отстраняясь. Печально смотрю на неё, вдыхаю аромат волос, пытаясь запомнить каждую деталь, каждую эмоцию. Мысленно прошу остаться, однако вскоре приходится с грустью признать, что уговаривать и удерживать бессмысленно. Прощаемся. Она окончательно высвобождается из ослабевшей хватки и уходит. Провожаю её взглядом, словно в последний раз, ведь знаю — она не вернётся.