A Different Beginning

Эл проклинал свою врождённую неловкость, когда дело касалось таких занятий, как бег. Он умел отлично бегать на короткие дистанции — например, когда удирал от потенциальных похитителей, преследовал подозреваемого или играл в теннис, — но если марафон затягивался, то его манера движения каким-то образом скатывалась в гротескное франкенштейновское подкрадывание. Так он всегда делал, будучи маленьким, и никто не мог понять, почему он научился бегать таким странным способом. Самая вероятная догадка Эл заключалась в том, что его прежние опекуны (?) решили поставить ему телевизор вместо няни, и в младенчестве он действительно посмотрел «Франкенштейна» и другие ужастики. А поскольку медленно ползущим монстрам в этих фильмах всегда удавалось опередить своих жертв, юный Эл пришел к выводу, что так и нужно бежать, если хочешь поскорее достичь цели. Конечно, нынешний Эл уже не был таким наивным, но старые привычки живучи, и он частенько забывался. Особенно в стрессовых ситуациях… как, например, сейчас, когда нужно было спешить со всех ног, чтобы вернуться в гостиницу, прежде чем Ватари узнает о его небольшой экскурсии. Собственно, там он сейчас и должен был быть. И заканчивать дело. К сожалению, этим утром он закончил вышеозначенное дело, и ему стало скучно. А поскольку скука была для него смерти подобна, он решил, что заслуженный перерыв ему просто необходим. Поэтому он влез в первые же стоптанные кроссовки и улизнул с кредитными картами Ватари, чтобы совершить экскурсию по Токио. Это случилось утром. А сейчас был уже полдень, и все токийские пекарни горячо благодарили такого щедрого покупателя. Итак, Эл спешил обратно из кондитерской, (тщетно) надеясь, что Ватари не заметит, что он отсутствовал (как будто он не заметит появившейся из ниоткуда груды конфет — Ватари всё пытался посадить его на диету, а Эл был с этим категорически не согласен). По этой причине он полностью упустил из виду идущего навстречу старшеклассника, поглощённого чтением какой-то книги — до тех пор, пока они в буквальном смысле не врезались друг в друга. Эл огорчённо застонал, когда все его конфеты и судебные фотографии разлетелись по тротуару. — Боже мой! Пожалуйста, извините! Эл поднял голову, чтобы посмотреть, с кем он столкнулся, — и почувствовал, что его испепеляющий взгляд каким-то образом стух, а вместо этого он тупо стоит и пялится на молодого человека. Тот продолжал без конца извиняться — притом, что Эл был почти уверен, что в столкновении виноват он сам. Интересно, всегда ли он такой вежливый, или ему просто стыдно за неловкую ситуацию? Что-то подсказывало, что всегда. И это наталкивало на занятные идеи. Эл обнаружил, что лениво размышляет, как можно было бы выбить его из колеи, заставить отказаться от маски приличия… Похоже, безупречная золотисто-коричневая школьная форма незнакомца пострадала от падения. Но Эл решил, что небольшая потрёпанность будет ему к лицу. Интересно, занимается ли он соревновательными видами спорта? Может быть, его можно будет вызвать на состязание? Он так давно не играл в теннис… — Мне так жаль! Позвольте, я вам помогу. Такой красивый, такой вежливый, и с таким приятным голосом… Чёрт возьми, он вообще человек? Юноша тем временем смахнул с лица пряди каштановых волос и протянул ему руку. — Рад встрече. Я Лайт Ягами. Нет, это точно преступление — быть настолько неотразимым. Эл поймал себя на желании немедленно приковать его к своему запястью. — Рюзаки, — в свою очередь протянул руку детектив, нисколько не сверля жадным взглядом симпатичного парнишку, с которым он был знаком всего ничего и уже строил на его счёт… странные теннисные фантазии. — Приятно познакомиться, — твёрдо произнёс Лайт, поклонившись. Эл заметил, что его поклон немного глубже обычного. Должно быть, ему действительно очень неловко. — Приятно — не то слово, — выпалил Эл в полный голос. Чёрт, когда у него отключилась способность фильтровать свою речь? Зато стоило увидеть, как этот Лайт Ягами покраснел — его щёки приобрели восхитительный розовый оттенок. Пусть даже теперь он будет думать, что перед ним какой-то извращенец. И почему он вообще пытается произвести впечатление на этого незнакомца? Обычно Эл было глубоко плевать на то, какое он производит впечатление. Эл бессознательно поправил непослушные торчащие вихры… и, поймав себя на этом, сконфузился. То есть был сконфужен, пока не заметил, что Лайт делает то же самое: застенчиво заправляет прядь волос за ухо. Но как… Казалось невероятным, чтобы кто-то вроде Лайта мог обратить внимание на кого-то вроде него. Эл знал, что он не был привлекательным в общепринятом понимании, да и нисколько не старался им быть… Подросток снова покраснел, когда Эл поймал его пристальный взгляд. Эл отметил, что это был очень заинтересованный и вдумчивый взгляд. Детектив поневоле расплылся в улыбке, начиная помогать Лайту собирать школьные учебники. Это было справедливо, ведь Лайт помог ему спасти большую часть его сладостей. — Ягами-кун… что это такое? — полюбопытствовал Эл, подбирая последнюю книгу Лайта. Запоздало он сообразил, что именно эту книгу и читал Лайт, когда столкнулся с ним. Это была странная чёрная тетрадь с надписью «Тетрадь смерти» на обложке. Подросток смущённо забормотал: — Ох, это… Да ничего! В смысле, просто чья-то дурная шутка. Кто-то оставил её в моей школе, а я нашёл. То есть, я… честно, я обычно не увлекаюсь такими вещами! Просто у меня был ужасно скучный день, вот и всё. — Понимаю. Вы страдаете от скуки, Ягами-кун? — Э… ну… да. — Удивительное совпадение. Я тоже, — широко улыбнулся темноволосый детектив, и сердце Лайта, непонятно почему, заколотилось как бешеное. Лайт застенчиво улыбнулся, и когда он заговорил, его голос звучал мягко и нежно. Как будто он боялся, что, если скажет что-то не то — загадочный незнакомец исчезнет и больше никогда не появится. Что на самом деле было пугающе близко к правде. — Может, это судьба. У меня такое чувство… что вдвоём нам было бы намного веселее. Эл, как заворожённый, не мог оторвать от Лайта глаз. — Так… ээ… Ягами-кун? Хотите забрать свою книгу? Лайт перевёл взгляд на ту дурацкую тетрадь, которая так смущала его. — Это не моя книга. Я только хотел изучить её содержимое, и возможно, выяснить, кому она принадлежит… — Но она заинтересовала вас, — заметил Эл. Подросток неловко засуетился, и Эл решил, что взволнованный Лайт выглядит очень мило. — Ну… сами посмотрите. Не слишком ли тщательная работа для простого розыгрыша? Я понимаю, что это нездоровый интерес… — Нет ничего страшного в небольшом нездоровом интересе. — А? — Боюсь, что иногда профессия к этому обязывает. Я частный детектив, и моя специальность — запутанные убийства. — Серьёзно? Я тоже! В смысле… я просто… помог раскрыть пару дел. Я всё ещё учусь в старшей школе… — Это тем более впечатляет, Ягами-кун. — А это что — настоящая фотография с места преступления? Не фотошоп? — указал Лайт на одно из дел — знакомое, Эл уже просматривал его утром за кусочком торта и думал, что оно надёжно спрятано в кармане джинсов. Видно, уж очень резко они столкнулись. — Похоже на… Откуда там блёстки?.. — пробормотал Лайт, с самым очаровательным наклоном головы разглядывая снимок. Эл притянул фото к себе, чтобы рассмотреть внимательнее. — Точно, не это ли дело ещё было на слуху? Блёсточный… — …Блёсточный убийца! Вы абсолютно правы! И мне помнится, что преступник, Акира Фудзивара, был совсем недавно освобождён. Лайт раздражённо покачал головой. О чём они только думают? Позволить опасному преступнику снова разгуливать по улице?! Безумие какое-то. Детектив широко улыбнулся — омрачившееся настроение подростка было ему нипочём. — Так быстро справился! Просто великолепно, Лайт-кун… Можно называть тебя Лайт-кун? Эл почему-то было очень приятно, что молодой человек покраснел от его внимания. — Д-да, хорошо. «Лайт-кун» ему нравится больше, подумал Эл. Потому что «Ягами» слишком похоже на кого-то ещё. Кого-то знакомого… И тут его осенило. — Слушай, так ты Лайт Ягами? Сын Соичиро Ягами? Теперь Эл вспомнил, что он и правда видел его раньше. Но та фотография в досье даже близко не воздавала ему должного. Этот мальчик был просто божественным. — Лайт Ягами, сын начальника полиции Соичиро Ягами, лучший ученик Японии, который в прошлом помогал полиции в раскрытии дел. Тот самый Лайт Ягами? — Э… Да, — подтвердил Лайт, слегка ошарашенный. — Прошу прощения. Мне раньше доводилось консультироваться с твоим отцом. Клянусь, я тебя не выслеживал. В ответ его вознаградили смешком. Приятный смех, решил Эл, — скорее, мальчишеское хихиканье. До чего же очаровательный… — Так значит, Лайт-кун интересуется детективной работой? Лайт пожал плечами, поправляя пакеты с пирожными. Он легко подстроился под темп, когда Эл неторопливым шагом направился в сторону гостиницы. Эл больше не волновало опоздание: он в любом случае уже опоздал (а оторваться от Лайт-куна было просто невозможно). Кроме того, он пока не хотел приглашать Лайта прямо к себе в номер. Нужно было принять все самые надёжные меры безопасности, если он всерьёз собирался завязать общение с другим человеком. — Вроде того. Как ты уже упомянул, ранее я раскрыл пару дел… — Только пару? — Эл нахмурился. В возрасте Лайта у него за плечами уже было бесчисленное количество дел. Лайт смущённо отодвинулся, его лицо скрылось под чёлкой: — Так ведь… мне ещё не положено… Ну разумеется. Его-то учебная среда не навязывала ему ни оценок, ни встраивания в систему, ни необходимости приспосабливаться под отстающих. Эл был воспитан таким, каким был от природы, и Ватари активно поощрял его интересы. Поэтому, если шестилетний Эл хотел узнать подробности кровавых убийств, он никогда не сталкивался с препятствием в виде обеспокоенных родителей. Эл подавил желание прикусить нижнюю губу. Он сильно подозревал, что у Лайта не было такой поддержки. Его держали в тепличных условиях, и это шло ему во вред. Как же, должно быть, тяжело Лайту найти общий язык с отцом… Понимает ли вообще шеф Ягами, насколько он тормозит развитие своего сына во имя заботы? И всё же Эл не видел смысла зарывать такой талант в землю. Вне всяких сомнений, этот прекрасный юноша был гениален, и, рассудил Эл, было бы не очень разумно с его стороны просто ждать, пока этот гений не станет его конкурентом. Он уже совершил эту ошибку со своими преемниками, так, может, стоит пораньше приступить к практике? Кроме того, Эл не хотел держать Лайта на расстоянии. Детектив-затворник обнаружил, что в этом отношении он совершенно безнадёжен — его тянуло к Лайту, как мотылька, хм, на свет. Вопреки его воле, воображение Эл уже рисовало картину, как бы взлохматилась эта идеальная причёска в более… пикантных обстоятельствах. Нет, к практике нужно приступать прямо сейчас. И это не обсуждается. — Быть может, Лайт-кун захочет поработать на меня? — озвучил Эл свою мысль. — Хм? — Видишь ли, моя работа очень востребована, и многие дела приходится откладывать на потом. Если бы ты помог мне с ними разобраться, это было бы большим подспорьем. — Но… как же учёба… — возразил Лайт. — Выходные у тебя свободны, разве нет? Я очень хорошо тебе заплачу, и ты сможешь набраться практического опыта. — Пожалуй, я не против набраться практического опыта. Заодно и постажируюсь перед НПА, — решил Лайт после секундного размышления. Родители, конечно, поднимут скандал. В его возрасте он должен был ещё учиться, хотя знал материал назубок и, вероятно, сдал бы вступительные экзамены даже во сне. У его родителей были добрые намерения, но порой с ними было так трудно сладить — они не понимали его. Совсем. Его уже заставили бросить теннис: отец не мог понять, что его сына тянуло к спорту прежде всего из-за возможности развиваться, а не просто «играть в мячик». Но, конечно, такому гениальному ребёнку не разрешалось растрачивать свои таланты на столь легкомысленные занятия, поэтому его отослали обратно в учебный кабинет… в класс… в его тюрьму. Даже когда он доказал, что уже способен раскрывать дела, это не изменило их мнения. Он не видел, с чего бы ему в этот раз ожидать другого отношения. Так что Лайт не сомневался: за эту подработку (да какую — работу детектива!) на него спустят всех собак. Мыслимо ли — заниматься расследованиями, к которым в представлении отца он не должен был прикасаться в ближайшие пять-десять лет? Но, осознал Лайт, ему это просто необходимо. Потому что в текущей ситуации… он так изнывал от тоски, что чувствовал, что скоро сдохнет. У него не было сил жить, не было желания вставать по утрам, чтобы проходить через одну и ту же бессмысленную рутину. Иногда ему казалось, что он уже мёртв, просто его физическому телу забыли об этом сообщить. И потому он так отчаянно нуждался в… чём-нибудь, чём угодно. Хоть подобрать дурацкое письмо счастья из тех, что валяются по всей школе. Или пообщаться и, возможно, поработать с этим странным (и странно притягательным) частным детективом. Эл не стал спорить с комментарием Лайта о подготовке к НПА, лишь согласно кивнул — главное, что он закинул удочку. Однако в конечной перспективе Эл твёрдо намеревался склонить Лайта остаться с ним насовсем. Он обучит его, подготовит как потенциального преемника и предложит ему такие увлекательные расследования, которые тот никогда не променяет на закоснелый институт НПА. Потому что Эл не хотел делить Лайта с НПА, его талант пропал бы там впустую. И, более того, Эл хотел, чтобы весь Лайт целиком принадлежал ему. Проклятье… Это увлечение было таким безрассудным, что он был почти готов наплевать на безопасность и прямо сейчас пригласить Лайта в свой гостиничный номер… просто чтобы узнать его поближе! Конечно же, только в самом приличном смысле! — Кажется, я набрал слишком много сладостей, чтобы осилить в одиночку. Почему бы Лайт-куну не угоститься вместе со мной? — Э-э… я… С одной стороны, согласиться — означало уйти неизвестно куда со странным незнакомцем. С другой, он так помирал со скуки, что был готов на что угодно. — Пожалуй, я с удовольствием… ой. Только не сегодня, извини. У меня вечерние курсы. — Тогда в эти выходные. Выпьем чаю с тортиком и побеседуем об убийствах, — Эл засмеялся, преспокойно диктуя ему свой номер. Свой личный номер мобильного телефона. Свой личный номер мобильного телефона, который он никогда никому не давал, и о нём знал только Ватари. — В эти выходные, — ухмыльнулся Лайт. — Что ж, давай, — подросток хихикнул, с сомнением оглядывая многочисленные коробки с кондитерскими изделиями. — Хочешь, я принесу тебе ещё сладостей? Я знаю одну кофейню, где очень вкусные десерты, а ты к тому времени уже успеешь всё это съесть, — пошутил Лайт. — Да, было бы здорово, — ответил Эл без всяких шуток. — О, и Лайт-кун… не возражаешь, если я заберу эту книгу для изучения? — спросил Эл, снова демонстрируя ему Тетрадь смерти. — Может быть, я смогу узнать, кому она принадлежит. Лайт пожал плечами. — Пожалуйста, бери. Честно говоря, у Лайта теперь были заботы посерьёзнее, чем дурацкий розыгрыш с тетрадью смерти. Например, как сообщить неожиданные новости своему отцу. Возможно, ему придётся солгать родителям… или придержать язык за зубами, по крайней мере, пока. Он бы выждал где-то месяц. Доказал им, что работа на неполную ставку ничуть не повредит его учёбе. А перед тем, как увидеться с Рюзаки, он будет говорить, что идёт повидаться с другом. И это ведь даже не будет ложью — только полуправдой, он просто умолчит кое о чём. А если и после этого родители всё-таки расстроятся… что ж, это будет совершенно неразумно с их стороны. *** — Я не ослышался? Ты выходил погулять? — Почему это тебя так удивляет? — В конце концов, Ватари совсем недавно уже отругал его за побег. Но он догадывался, что не сам факт ухода из дома так изумил его опекуна. — И у тебя появился друг? — Не совсем… или… примерно так. — Что ты имеешь в виду? — Кажется, у меня будет свидание, — сообщил Эл как можно небрежнее, стягивая с подноса кусок клубничного торта. Ватари рухнул в обморок.