Учебная стрельба

Вторая половина дня дышала прохладой. Ко времени, когда солнце уже начало заходить за школьное здание, занятия давно закончились, большинство учеников разбрелись по домам. Напротив, в клубе лучников ещё кипела жизнь: новых членов учили правильной стойке и как обращаться с луком, уходить никто не спешил. Конечно, были и такие — Гокудера, — кто в индивидуальном руководстве не нуждались. Уже после первых нескольких занятий тот заявил о своём превосходстве как над первокурсниками, так и над некоторыми старшекурсниками. Ведь его выступление отразится на Десятом. Капитан клуба, длинноволосая третьекурсница с нежным голосом, его влечением познать спорт и его напором была очень довольна. Она часто уделяла ему своё время, лично поправляла его хватку и стойку, а однажды даже выразила надежду, что, когда она окончит школу, он станет их новым асом и капитаном клуба. Не такая уж плохая перспектива. Не только плюс в резюме, плюс к путешествиям во времени и участию в разработке коробочного оружия (тщательно изученного Вонголой), но и доказательство, что величие — неотъемлемая часть жизни Десятого и его самых доверенных и близких людей. И как его самое доверенное и близкое лицо, находясь под его началом, он был обязан показать своё превосходство. Не меньшее, чем то, что подобало Правой Руке Десятого Вонголы. Каждый раз, когда он, витая в мыслях — что же ещё сделать, чтобы указать миру на величие человека (мальчика), которым он больше всего восхищался, — отпускал стрелу за стрелой в свои мишени, ему и на ум не могло прийти, что этот же самый человек (мальчик) наблюдал за ним из-за забора вместе со своими друзьями. Знай он, пришёл бы в восторг при мысли, что его горячо любимый босс был способен держать подобную его компанию в какой-никакой тишине. Савада Тсунаёши из раза в раз находил способы заставить его подчинённых ему поклоняться — в основном с помощью обычной порядочности, что самого парня, в общем-то, сбивало с толку. Тем не менее, сразу, как объявили о закрытии клуба, лучники ещё не успели опустить луки, перебранка, что обычно сопровождала свиту Тсуны (как их стали звать в старших классах), возобновилась. Когда Гокудера обернулся, его взгляд натолкнулся на его босса, окружённого группой людей (один из членов которой походил на кривобокую, но счастливую стрелу). Стоило их взглядам встретиться, Тсуна опустил свой в землю, точно желая, чтобы та его поглотила. Гокудера был чрезвычайно тронут. — Десятый! — он низко поклонился. (Вся школа, от учеников до учителей, была убеждена, что Тсуна — богатенький наследник, а Гокудера и свита — его телохранители. Технически они были правы.) — Я заставил тебя ждать? — Нет, нет! Не заставил! — Тсуна смущённо замахал руками. (Члены клуба едва слышно посмеивались: до сих пор думает, что скрывает, как богат и своё окружение-телохранителей.) — Мы здесь, чтобы посмотреть, как ты стреляешь. Знаешь, стрельба из лука — достойное занятие. И все здесь были поистине впечатляющими. Члены клуба, кто, любопытные, слонялись рядом, были весьма тронуты, и были тронуты не только его словами, но и его скромностью и простотой, как будто он не осознавал, что они подслушивали. Не так, конечно, как Гокудера, чьи глаза уже явно начали слезиться. Впечатляющими и достойное — это были те слова, что он постоянно использовал для описания Десятого, и слышать их в свой адрес было всё равно что каждый день, до конца года, праздновать Рождество. В тот же миг в глубине души Гокудеры зародилось неизвестное чувство, подобно идее, что не обрела форму. Не находя слов благодарности, разинув рот, он застыл. К счастью, капитан (кого не меньше тронула похвала богатого Тсуны) решила вмешаться и прервать неловкое молчание. — Ты когда-нибудь стрелял из лука, Савада-сан? — спросила она, не изменяя своей вежливой улыбке, стоящий позади неё Гокудера, подобно театральному прожектору, тут же вспыхнул — конечно, что же ещё не давало ему покоя. Что же ещё, если не достойная и впечатляющая стрельба из лука, могло подойти Десятому! — Да! — выпалил Гокудера, ухмыляясь. — Какая чудесная идея! — и без колебаний сунул лук в обмякшие руки Тсуны. — Ух… — О-о-о! — воскликнула кривобокая стрела, подпрыгивая на носках. — Хару тоже хочет посмотреть, как стреляет Тсуна-сан! Идея, подобно огню, охватила клубную площадь, наблюдающие за ними студенты выразили своё одобрение. Через несколько секунд лицо Тсуны стало цвета свежеиспеченного кирпича. — Вы… вы, ребята, — пробормотал он, обхватив руками лук и не отрывая глаз от пола, — у меня ничего не получится, я неуклюж… — Глупости! — запротестовал Гокудера. — Всё, за что бы ты ни взялся, у тебя выходит великолепно. — Да, Тсуна, — сказал мальчишка в фетровой шляпе, иногда он забредал к ним, — великолепно. — Да, — Киоко перевела на него взгляд, полный нежности, — не попробовав, не узнаешь, правда, Тсуна? Раздался хор голосов «Тсуна! Тсуна! Тсуна!», потом, когда капитан протянула ему стрелу и он повернулся к мишеням с горящими ушами, последовали аплодисменты. Потусторонняя неуклюжесть и физическая неумелость богатого Тсуны были широко известны по школе, так что зрелище должно было стоить свеч. Все поддались назад. Капитан терпеливо объяснила ему позицию, поправила его захват и сдвинула туловище, — при этом трогала она его не в пример меньше, чем когда занималась Гокудерой (Гокудере то было в радость; если обратное не требовалось, держали бы люди свои руки подальше от Десятого). Когда она, наконец, отступила, Тсуна сосредоточился на цели перед собой. Что случилось дальше, вероятно, произошло оттого, как резко он развернулся, казалось, сам воздух вокруг него изменился. Члены клуба, разинув рот и подняв брови, замерли. Был слышен звук отпуска тетивы. Стрела, выгнувшись дугой, стартанула, а затем, провиснув, вонзилась в нижний край мишени. Тсуна рассмеялся и, нервно опустив плечи, выдохнул. — Ну, всё прошло гораздо лучше, чем я ожидал! Капитан, схватившись рукой за грудь, испустила трепетный вздох; рядом с ней, как тысяча солнц, сиял Гокудера. Ямамото хлопнул Тсуну по плечу, Хару радостно захлопала в ладоши, Рёхэй начал восклицать об экстремальном прицеливании, а Киоко предложила в качестве приза испечь торт. Участники клуба, потирая глаза, гадали, кто же это стоял перед выстрелом, сузив золотистые глаза и сомкнув губы. Да, он походил на богатого Тсуну, до мурашек, однако в то же время он олицетворял достоинство, впечатляющее и великолепное. А ещё он выглядел ужасно красивым. Капитан, сразу, как пришла в себя, попросила его выстрелить ещё раз, на это раз она убедилась бы, что его позиция выверена, момент запечатлён в снимках, записаны фильмы и разбиты несколько челюстей. Через раз она решила, что третий — бог велит, свидетели лишний раз убедятся в его навыках. С каждым разом стрела ни на йоту не приближалась к центру мишени. Вскоре капитан умоляла его вступить в их клуб. Гокудера разрывался на части; с одной стороны, стрельба из лука, как спорт, вполне подходила его боссу, с другой — у него и так было много дел. Из посовещавшейся свиты богатого Тсуны выделилась Кривобокая Стрелка и торжественно объявила членам клуба, что Тсуна-сан будет заходить к ним всякий раз, когда он освободится. Клуб разразился аплодисментами. Капитан, широко улыбаясь, смотрела в светлое будущее. На следующее утро, проходя мимо доски объявлений, Тсуна, завидев фотографию своего лица на целый лист, чуть было не упал в обморок, он походил на темноволосого Джотто, не хватало только Пламени Посмертной Воли. Листок его так поразил, что он не заметил висевший неподалёку плакат с призывом в собственный фанклуб.