Отражение

      После сна волосы по-прежнему вьются, и Танатос пытается пригладить их, не поднимаясь с места. Соседняя кровать (одно из многочисленных мест для сна Гипноса) оказывается пустой, прикрытой большим белым одеялом и чужой красной мантией. Должно быть, отошёл совсем ненадолго.       Танатос поднимается с места, стягивая с кровати брата мантию, и накидывает её на плечи. Зеркальная гладь отражает его непривычный вид — тот, что не видят ни живые, ни умершие, ни Боги (разве что, за исключением брата, проводящего ночи поблизости) — немного сонного, со спутанными кудрявыми волосами и спокойным взглядом. Сейчас он особенно похож на Гипноса.       В них нечасто распознают близнецов, и они оба не стремятся это подчеркнуть.       Танатос опускается на пушистый ковёр перед зеркалом, разглядывая своё отражение. Своё ли?..       Кудри опадают на виски и лоб, а жёлтые глаза словно смотрят куда ласковее. Он на пробу улыбается — так, как это делает Гипнос — нежно, но с вызовом. К собственному удивлению, ему нравится увиденное. Брат с любопытством и лёгкой улыбкой смотрит на него из зеркала.       Танатос садится вплотную, касается ладони Гипноса в отражении — тот отзеркаливает его жест и тянет руку навстречу — и опаляет зеркало дыханием.       Это ухудшает обзор. Танатос хмыкает и вытирает краем мантии отражающий участок перед собой.       Немного наклоняет голову, глядя на то, как от движения головой покачиваются кудри, и приспускает с широкого плеча мантию.       Нет. Это обнажает их различия.       Пальцы ведут вниз по обнажённой груди, между мягких краёв мантии, и Танатос не может отвести взгляда от отражения. Опускается рукой ниже, оглаживает подушечками пальцев живот, останавливая руку на лобке и умышленно не касаясь стремительно твердеющего члена.       Он не смотрит на себя, но смотрит на брата в отражении. Следит взглядом за его ладонью, поглаживающей бедро, за тем, как свет падает на кожу, и как подрагивают ресницы от накатывающего возбуждения.       Ногти оставляют лунообразные следы на бёдрах, впиваются сильнее, и алеющими полосами поднимаются вверх.       — Давай, Гипнос, — он зажмуривается, плотно обхватив член ладонью. Просит его и, исполняя свою же просьбу, начинает двигать рукой в неровном темпе, срываясь на тихие стоны и сжимая мантию брата. Его запах, оставшийся на ткани, словно впитывается в кожу. — Мой мальчик.       Танатос прикладывает усилия, чтобы открыть глаза, внимательно наблюдая за тем, как брат делает то же самое в отражении. Он срывается на хаотичный безжалостный темп, дрочит на собственного брата, и от этой мысли испытывает ещё больше удовольствия, делает глубокий вдох — лёгкие наполняются запахом Гипноса — и выдыхает. На короткие мгновения замедляется, ведёт пальцем по уздечке, давит на головку большим пальцем, и продолжает быстрые движения по стволу.       Танатос почти отчаянно прижимается губами к зеркалу, поглядывая сквозь белые полуопущенные ресницы на отражение, и не сдерживает тяжёлый хриплый стон.       Зеркальная гладь пачкается его спермой.              За спиной слышится игривый смешок.       — А ты не пробовал предложить мне присоединиться? Слышал, это помогает.