Нонсенс

— Бля, Вань, — расстроенно проныл Славка, — может, реально куда-нибудь завалимся? — Нет, — отрезал Фаллен, нарезая ещё одну порцию колбасы, — нас тогда Замай прикончит и будет прав. — Да ну, нахуй, — отмахнулся Славка, не делая ни единой попытки хотя бы подняться. — Насмерть точно не убьет, хотя еблет обоим попортить может. — Во-от. — Фаллен нравоучительно поднял указательный палец вверх. — Не знаю, как тебе, а мне мой дорог пока. В этот момент открылась входная дверь, и в квартиру ввалился Замай. — Ну, ебать вас коромыслом! — пробасил он. — Где, сука, вы алкашку-то нашли, я же вроде всю спрятал. — Хуёвый из тебя прятальщик, Андрюша, — хихикнул Фаллен. — Ага, — кивнул Славка, — сильно хуёвый. — Если завтра вы, уёбки, сорвёте наше выступление, я порву вас, как Тузик грелку. — Замай оглядел возмущённым взглядом бухих друзей и добавил: — Нет, как две грелки. Завтра у них намечался концерт в "Ледовом", больше двенадцати тысяч зрителей, а Славка в последнее время что-то совсем расклеился. Вроде всё пучком, их рэп-группа "Ежемесячные" давно собирала большие стадионы, фаны на стену готовы были лезть, лишь бы их послушать, бабла зарабатывали столько, что попросту не считали. Разве не об этом они мечтали несколько лет назад, когда только появились на небосклоне рурэпа? Два хабароских пацана в Питере случайно познакомились с Андреем Замаем, который приехал из ближнего зарубежья в культурную столицу попытать удачу. Съёмные хаты-клоповники, спизженные в интернете биты для первых трэков, полная экономия во всём. Они жили практически на грани бедности, но весело, и верили, что у них всё получится. Первым поднялся Славка. У него лихо получалось баттлить, и, выбрав себе погоняло "Гнойный", он быстро заставил с собой считаться. Многие опасались с ним сталкиваться из-за его резких, подчас убойных высказываний в адрес соперника. Да и трэки Славкины тоже на ура заходили, так что он гонял по клубешникам и стриг какое-никакое бабло. Потом вот Фаллена и Замая подтянул, и они организовали группу. Потихоньку количество фанатов увеличивалось, а соответственно, и площадки для концертов становились всё больше. За последние годы им привычнее стало выступать в Московском "Олимпийском", в "Ледовом" и на других крупных аренах страны. Хотя они легко соглашались и на малочисленные клубы и бары. Не зазнавались, носы не задирали и принимали любые приглашения. * * * Андрей вздохнул. У него было немало поводов загоняться. Ванька как всегда включил похуиста, теперь ему хоть трава не расти, хоть концерт по пизде — одинаково. А Славка весь последний месяц частенько прикладывался к горькой и ничего почти не делал, благо хоть на репетиции являлся. Концертного директора у них не было, они считали себя анархистами и не признавали никакого руководства, все организационные вопросы легли на плечи Замая. Он несколько раз пытался переложить хотя бы малую часть на Славку, но тот отнекивался и, протягивая: — Ску-учно, — умудрялся выкрутиться. Это блядское "скучно" бесило Андрея до блевоты. Чего надо Славке для того, чтобы снова гореть и зажигать остальных, как тот умел, Андрей не знал. Славка многого добился, поднялся из самых низов и их вытащил, сейчас только на лаврах почивать, а тот хандрит и бухает. Андрей забрал у Ваньки почти пустую бутылку вискаря, вылил в стопку, намахнул и выдал: — Как вам новый микстейп от Оксимирона? — Ага, — кивнул Ванька, — мнения разделились, мне зашёл, Славке нет. — А по-моему, неплохо, — согласился с Фалленом Андрей. — Говно, — отрезал Славка. — Сколько уже можно писать про себя, любимого? Блядь, что, других тем нет? Андрей с Фалленом переглянулись. Обычно Славке нравились трэки Окси, не все, конечно, но и так категорично он о них не отзывался. Чаще держал свои мысли при себе, а тут сходу наехал. Пока парни переглядывались, он написал у себя в твиттере: "ОЧЕРЕДНОЙ МИКСТЕЙП ОКСИ ПОЛНАЯ ХУЙНЯ. БЫЛ БЫ ТРЕЗВЫМ ТОЧНО БЛЕВАНУЛ А ТАК ТОЛЬКО ЗАТОШНИЛО". И громко заржал. — Ёбанулся, дядь? — рявкнул Ванька. — Хули творишь? Мы никогда не воевали с окситабором, на кой сейчас-то начинать, когда у нас всё на мази? — Скучно, — пожал плечами Славка, — надо немного расшевелить это тухлое болото. — Точно, — буркнул Андрей, — давай вот прямо сейчас и устроим залупу. Удаляй, к херам, свои пьяные бредни, иначе завтра пожалеешь. — Не, — отказался Славка, пряча телефон в карман. — Давно уже собирался подъебать Окси, а то чёт совсем погано. Ответ Окси не заставил себя ждать. "Гнойный, ты охуел? Что, хорошо жить начал, заскучал по пиздюлям?" Прочитав, Славка пьяно заржал. — Ах ты, моя красава! Вот за что я тебя уважаю, ты не разочаровываешь! — и снова принялся строчить. "АГА ЗАСКУЧАЛ ХОЧЕШЬ МЕНЯ РАЗВЛЕЧЬ?" Фаллен только тяжко вздохнул, когда прочитал. "Смазку готовь, завтра приеду — выебу". — А вот и ответочка, — снова вздохнул тот. — Окси на себя барагозить не позволит даже нам. Но Славку всё только забавляло, и он быстро набрал номер. — Завтра нет! — заорал он в трубку, не поздоровавшись, как будто звонить друг другу было привычно. — У меня концерт в "Ледовом", и, к сожалению, даже ради великого Окси Яновича я не могу его перенести! Давай послезавтра, как раз смазку для тебя приготовлю, ты какую предпочитаешь — с охлаждающим или обезболивающим эффектом? — Мудила ты, блядь! — вызверился в трубку Окси. — Пизда тебе! — и отключился. — Ну что, рад? — уставился на него Андрей. — Счастлив, — заявил тот, расплываясь в широченной улыбке. — Слав, ты чё, ебанько? — схватился за голову Фаллен. — На кой звонил-то? Вообще, откуда у тебя номер Окси? Тот пожал плечами и, подмигнув, свалил в комнату. Замай и Фаллен глядели друг на друга, не зная, что делать. — Что с ним происходит? — вздохнул Замай. — Кто бы знал. — Фаллен, видимо, чтобы занять себя чем-то, принялся убирать со стола. — Заметил, он за последний месяц ни строчки не написал? И вообще, сам же видишь: загнавшийся ходит, глаза тусклые. Замай, конечно, видел, но как помочь, не знал. * * * Вообще-то ни окситабор во главе с Окси, ни Антихайп с лидером в лице Гнойного между собой не общались, но и не враждовали. Парни шли каждый своей дорогой, которые никогда не пересекались. Не гнобили друг друга, не троллили и диссы не писали. Не раз их пробовали втянуть во всякое говно, чтобы они устроили между собой срач, но те упорно, без всякой договорённости, соблюдали нейтралитет и отмалчивались. Тот же Дима Хинтер, самый ярый противник Окси, нередко поливал его грязью и пытался подбить на эту хрень и других рэперов. Особенно велись молодые и глупые: быковать на взрослых всегда весело и немного страшно. Хинтер и Гнойному постоянно подобные предложения делал, пока тот не психанул: — Дима, мне на хуй не всрались твои дебильные заигрывания с Окси. Хочешь поебаться — так ему и скажи, а то своими подкатами только людей смешишь. Обиженный Дима пообещал Гнойному раскроить табло, да только на словах всё и осталось. Понимал, наверное, что хоть тот и моложе, и выглядит совсем не внушительно, только рос-то мальчик Слава Гнойный в Хабаре, а там, как говорят, слюнтяи не рождаются. Были и другие, желающие на Окси рыпнуться за счёт Гнойного, но тот слал всех без разбора и не обращал внимания. Многих такое поведение Антихайпа удивляло, они же наглые, беспринципные, а в этой ситуации вели себя прямо как Швейцария: они ни на чьей стороне, им всё по барабану. Хотя причина была самая банальная: Гнойному просто не до того было, он со своими друзьями делал дело, выкарабкивался сам и тащил их за собой, уже тогда понимая, что Окси — один из тех, кто надолго в этой индустрии, и ты можешь жопу рвать и наизнанку выворачиваться, пытаясь его спихнуть, но у тебя ничего не выйдет. Поэтому и уходил в сторону, не обращал внимания на потуги всяких уёбков. Возможно, Окси оценил его тогдашнюю позицию, или так случайно совпало, только после одного зашквара Гнойного соцсетка практически взорвалась. Орали, что он больной на всю голову, что по нему психушка плачет и что такое отребье долго не продержится в хип-хопе. Бесновались все, и те, кого он посылал когда-то, и те, с кем хотя бы немного общался или баттлил. Враги и мнимые друзья устроили настоящую травлю. Единственным, кто никак не комментировал произошедшее, оказался именно Окси, вернее весь его табор молчал. Деловито и регулярно оставляли посты, не касаясь этой темы и скандала. Как будто перетягивали внимание на себя. С тех пор так и повелось. Они никак не контачили между собой, изредка следили за новинками друг друга, только чтобы быть в курсе, и жили каждый сам по себе. Их обоих давно уже признали, им завидовали, как всегда поливали дерьмом и пытались примазаться к их популярности, но сами они даже лично знакомы не были. И вот сейчас Славка, не зная, что ещё придумать, чтобы вернулся прежний кураж и возможность писать новые треки, решил нагло наехать на Окси. Так-то микстейп был совсем неплох, Славке многое в нём очень даже зашло, но внутренний Гнойный уже поднял голову, и Славка, не представляя, зря он это сделал или нет, махнул на последствия рукой. * * * — У этого обмудка кукуха улетела или чё? — возмущался Рудбой. — С чего вдруг такие выпады? — Вань, если кто-то поймёт, что творится в черепушке Гнойного, — вздохнул Мирон, — тот и часа не проживёт. Может, ему и вправду скучно стало, он решил посраться, а может, с жиру бесится от такого количества бабла, какое он сейчас зарабатывает. Или то и другое вместе, хуй проссышь. — И ты это так проглотишь? — осведомился Рудбой. — Я разберусь, — отозвался тот. — Всё будет норм. Совсем не успокоенный, Рудбой попрощался и уехал по своим делам. А Мирон, приняв душ, начал собираться. Пора было навестить этого придурка, по крайней мере познакомятся наконец-то лично. Адрес пришлось узнать у Ресторатора. Клятвенно заверив его, что конфликта между ним и Гнойным нет и что ему срочно нужно перетереть кое-что с глазу на глаз, Мирон получил желаемое. Вообще-то Мирону даже в какой-то мере нравился Гнойный. Именно он, а вот что из себя представляет Вячеслав Карелин — или Машнов, кажется, — Мирон не знал. Так же, как большинство узнаваемых персон, тот скрывал свою личную жизнь и какой он на самом деле. Гнойный же, наглый, конфликтный, острый на язык, был на виду, и то, как он строил свою карьеру, как вкалывал и стремился выбиться в люди, Мирону импонировало. Потому что он сам был таким же упорным и настойчивым. И то, что тот никогда не пытался на него буксовать, тоже подкупало. Мирон уважал умных людей, а Гнойный явно был одним из таких. Он уверенно пёр на вершину, но при этом не опускался до тявканья всяких шакалов. У нужного парадного Мирону повезло, две мелкие девчушки со смехом выскочили на улицу, и он быстро прошмыгнул в дом. Пару раз надавил на кнопку звонка, прислушался. Гнойный открыл дверь и широко улыбнулся. — А я уже не ждал, думал, ты зассышь при... Мирон не дал ему договорить, сгребая в кулак чужую футболку, припечатал его к противоположной стене коридора и пинком ноги захлопнул дверь. — Эй, эй, — поднимая руки вверх, засмеялся Гнойный, — полегче, не ожидал, что у тебя такой бешеный темперамент. Или не терпится уже? — Падла! — рыкнул Мирон. — Ты чего добиваешься, а? Хочешь, чтобы я тебе как следует засадил? — Какой ты у нас догадливый, — ухмыльнулся Гнойный и толкнулся своим пахом в его. — Бля, — выплюнул Мирон, отпуская футболку и отступая. — Чё, реально, что ли? — Ну, во-первых, оксфордский выпускник не может говорить "чё", по статусу не полагается. Во-вторых, почему бы нет, сам же орёшь: умею только писать рэп и ебаться. Первое проверено, — он наигранно покачал головой, — ну-у, такое себе говнецо, но слушать можно, а вот насчёт ебаться стало интересно, а вдруг пиздишь. — Господи, блядь, ты конченный еблан, — простонал Мирон, потирая ребром ладони переносицу. — Прекращай уже запрещённые вещества принимать, совсем ведь поедешь. — Вообще-то я год как чист, — отмахнулся Гнойный. — Да и раньше тяжёлые стороной обходил, так, только косячок в удовольствие, так что не гони. Я даже, прикинь, трезвый, как стёклышко. — Тогда точно с головой проблемы. — Скорее уж с головкой, — прыснув, возразил Гнойный. — Давай, не очкуй, мы друг для друга самые подходящие, как это сказать-то правильно... Партнёры, во. У Мирона клин какой-то застрял в голове и не давал соображать. Этот долбоёб кого угодно с ума сведёт. Он засунул обе ладони в задние карманы джинсов и стоял, покачиваясь с пятки на носок. — Не понимаю, с чего ты взял, что эта поебота мне нужна? Да и вообще, с какого перепугу меня должен заинтересовать мужик, тем более Гнойный? — Как же ты живёшь-то бедолага? — еле сдерживая смех, выдал тот. — Из-за какой-то херни так загнался. А что происходит, когда ты серьёзные вопросы пытаешься решить? — Эй, ты мне, на минуточку, предлагаешь тебя отъебать! — взвился Мирон. — Это вообще-то не хрень. — Ни за что не поверю, что ты, проведя столько лет в Европе, не пробовал мальчиков, бля, ни за что, даже не пытайся меня в этом убеждать. — Перебьёшься, было бы кого убеждать, — отрубил Мирон. — Вопрос в другом: тебе-то это зачем? — Скучно стало жить, — протянул Гнойный. — Хочу чего-то новенького. — Ага, — кивнул Мирон, — хуй в жопу. — Как вариант. Мирон уже серьёзно начал подозревать, что тот с катушек едет. Предлагать ему такое до сих пор никто не решался. В Европе ладно, там с этим проще, и в дни давней юности, когда студентом творил различную хуету, он пробовал и тройничок, и групповушку, да и с парнями, что скрывать, пробовал. Но Питер — совсем другое дело. Тут к таким связям отношение так себе. И откуда простому парню из Хабары пришла эта ебанутая мысль, было не понятно. Мирон всегда был подозрительным, жизнь научила, поэтому в голове большими буквами горело: "ПОДСТАВА". — Что-то не пойму я, Гнойный, — устало пробормотал он, — в каком месте ты пытаешься меня наебать. Тот возмущённо закатил глаза и, дёрнув за руку, потащил по коридору. — Ты параноик, уверен, ты это и сам понимаешь, — ухмыльнулся он, открывая одну из дверей. Мирон на автомате пробежал по ней глазами. — Что, скрытые камеры ищешь? — пошутил Гнойный. — А надо? — Я не извращенец, — отмахнулся тот. — Точно! — согласился Мирон. — Ты и не пидор, просто с парнем захотелось поебаться. — Так, клянусь, — кривляясь, Гнойный прижал ладонь к груди в районе сердца, — что не замыслил никакой подлости в отношении Окси Яновича, всё исключительно для общего с ним удовольствия! Вернувшись домой, Мирон так и не смог понять, что толкнуло его на такой зашквар. Он долго крутил это в голове, но ни к какому выводу не пришёл. Почему он поверил Гнойному? Почему остался, а не свалил сразу же? Все вопросы без ответов. Однако тогда он опять только вздохнул и скинул на стул свою кожаную куртку. Раздевались молча. От абсурдности ситуации у Мирона выработалось стойкое желание убежать и спрятаться, но надо было раньше это делать, а сейчас поздняк метаться, потому что Гнойный, снявший с себя всё до последней нитки, раскинулся на одеяле и не отводил от него пристального взгляда. Горло перехватило, и Мирон откашлялся. С трудом расстёгивая непослушными пальцами пуговицы на рубашке, он почувствовал, как взмокла спина, хотя в комнате было прохладно. Мысленно обматерил себя за возбуждение, которое вызывал голый Гнойный, забрался на кровать, встал на колени между разведённых чужих ног и выдавил на руку смазку. — Су-ука, больно, — прошипел тот, когда Мирон протолкнул в него сначала один палец, а за ним почти сразу второй. — Напомнить тебе, чья это была идея? — проворчал Мирон. — Я не ебу, почему вместо того, чтобы трахнуть какую-нибудь смазливую девочку, ты, идиот, решил лечь под меня, так что терпи. — Отвлеки меня как-нибудь хотя бы, — прохрипел тот недовольно. — Отсасывать не стану, не надейся, — отбрил Мирон и ухмыльнулся. — Слишком много тебе веселухи за раз, перебьёшься. — Козёл, — выдохнул тот и вдруг дёрнул его, роняя на себя, обхватил рукой за шею, притягивая ближе, и впился в губы поцелуем. Выдержка всегда была гордостью Мирона, но в этот момент она сильно пошатнулась, голову нехило повело, а мозг пригрозил отключиться полностью, и дальше он делал всё на чистом автопилоте. Целовал, растягивал, ласкал, не помня, где он и что с ним. Неожиданно всё отошло на задний план, остались только он и Гнойный. Мирон удивился, насколько тот мог быть податливым и отзывчивым, и понимал, что заводится благодаря этому всё сильнее. Рыкнув, он наконец вошёл в него, чуть притормозил, дал время привыкнуть, обхватил рукой чужой член, прошёлся туда-обратно по стволу и принялся дрочить Гнойному, подстраиваясь под свои движения. Но ему было мало, хотелось, чтобы Гнойный каждой клеткой своего тела почувствовал, кто его сейчас вбивает в постель, на чьём члене он так сладко сжимается и стонет. Мирон сгреб другой пятернёй его непослушные вихры на затылке и потянул изо всех сил, открывая себе доступ к длинной и гладкой шее. Он расцвечивал засосами и укусами его грудь и плечи, пока Гнойный, давясь воздухом, сбивчиво шептал: — Что... Окси... хорошо... тебе... со мной, хорошо, да? Этот блядский голос будил в Мироне всё самое первобытное, даже отчасти звериное, и заставлял двигаться всё быстрее и напористее. Желание плескалось внутри, отдаваясь зудом под кожей, безудержно рвалось наружу. Он промолчал, пытаясь хотя бы отчасти контролировать свои действия, да Гнойный и не ждал ответа, всё и так прекрасно понимая, он же до хуя умный, сучёныш, только подмахивал в такт, обхватив Мирона своими длинными ногами за поясницу. Когда первые чужие и горячие капли упали Мирону в кулак, он понял, что сейчас тоже кончит. Мирон рыкнул, двинул со всей дури бёдрами и излился, бешено натягивая Гнойного на свой член. — Живой? — спросил он, когда они немного отдышались. — Наверное, — отозвался тот и вдруг выдал: — Ща, передохну малость и тебе засажу. Обессиленный Мирон удивлённо на него покосился. — Кто сказал, что когда мне скучно, я хочу, чтобы ты меня выебал? Гнойный приподнялся на локте и, нависая над ним, ухмыльнулся. — Никто, интуиция, знаешь ли. Мирон не выдержал и заржал. — Да, с тобой, придурок, точно не соскучишься. Потом они курили на балконе, передавая друг другу последнюю сигарету и лениво переговариваясь. А Мирон всё ломал голову, как умудрился вляпаться в такое дерьмо и даже не отпиздохал ещё Гнойного, хотя этот недоумок всерьез собрался его поиметь. Несмотря на свою осведомлённость в однополом сексе, сам Мирон снизу ни разу не был, но почему-то именно Гнойному не отказал или, если быть точнее, готов был с ним попробовать. Смутные подозрения заворочались внутри, но не из-за опасения, что Гнойный потом сольёт их постельные кувыркания в сеть, а совсем по другой причине. Только суть этой причины Мирон никак не мог уловить. * * * Разгорячённые и уставшие, они вырубились только под утро и проспали до обеда. Разбудил их заоравший на всю квартиру телефон Гнойного. — Да, — кое-как нащупав мобилу на тумбочке, прохрипел тот, принимая вызов. — Какого хуя надо? — Сука! Дебил! — заорал кто-то в трубку так громко, что даже Мирон услышал. — Где тебя носит, скотина? Продюсер, режиссёр, мы с Замаем и вообще куча народа одного Славяна ждут, а ему, походу, поебать всё! — Я дома, сплю, — отодвигая телефон от уха, сообщил тот. — Время двенадцать дня, козлина, двенадцать! — У-уй! — взвыл Гнойный. — Вань, уже бегу, подождите, ща буду! Он дёрнулся и подорвался с постели, но тут же завалился обратно, громко застонав. — Всё, — пробормотал он, — мне пизда. Понаблюдав за ним пару секунд, Мирон осторожно сел на матрасе, но тоже сразу откинулся на спину. — Ну, заебись, конечно, — проворчал он. — Мало того что у меня самолёт в Лондон через четыре часа, так я ещё и двигаться не могу. Он кое-как сполз с постели и осторожно, мелкими шажками двинулся из спальни. — Вот как чувствовал, что нельзя было вестись на твои блядские подкаты, — бормотал он. — Как я теперь в самолёте больше трёх часов сидеть буду? — Ой, завали, — отмахнулся Гнойный, повторяя его манипуляции и с трудом вытаскивая себя из кровати. — Сидеть он не сможет! У меня вообще-то съёмка клипа, а я не только опоздал на час, но и сниматься не в состоянии. — Зато повеселился от души, — пробухтел Мирон из коридора. — Полегчало? — Да пошёл ты, — вздохнул тот, выходя вслед за ним. — Чё делать-то будем? — Обезбол есть? — спросил Мирон. — Любой подойдёт. Тот кивнул и вразвалочку поковылял на кухню. Всю дорогу в самолёте Мирон морщился, шипел и тихо матерился себе под нос. Поездка оказалась тяжёлой, но, как ни странно, как только ему через пару дней полегчало, он почувствовал прилив новых сил и был готов сворачивать горы. Он поржал над собой и наконец согласился, что Гнойный нашёл хоть и сомнительный, зато действенный способ избавиться от хандры.