Желание

Всё началось с того вечера, когда Драко со своим другом и единственным соседом по комнате лежали в слизеринской спальне, каждый на своей кровати и болтали перед сном. — Что больше всего ты хотел бы получить на День святого Валентина, Блейз? — Внезапно спросил притихший было Драко. — Секс. — Не колеблясь, ответил тот, уже точно зная, где, с кем и, главное, как он проведёт завтра праздник всех влюблённых. — Определённо это горячий, но интригующий секс… — Да, я бы сделал минет!.. — Мечтательно проговорил блондин, прижмуривая в темноте свои заблестевшие глаза. — Эм, дорогуша… Не хотелось бы тебя обидеть, но, как помнишь, ты не в моём вкусе. От слова «совсем». Взять хотя бы то, что болтается у тебя между ног и то, чего тебе не хватает выше… Это я о груди. Гипотетически и только гипотетически Оборотное зелье могло бы помочь тебе раскрутить меня на секс. — Насмешливо проговорил Забини, но на всякий случай добавил. — Хотя нет, и это бы не помогло — я же буду знать, что это ты. — Да кто говорит о тебе? — Наморщил лоб Драко и недовольно дёрнул плечом. Затем его лицо снова разгладилось, и стало понятно, что мыслями он опять унёсся в неведомые лазоревые дали. — И кому бы ты подарил свой первый минет? — Хихикнул Блейз. — А то ты не знаешь… — Проворчал Малфой, возвращаясь в реальность и отчаянно задёргивая балдахин на своей кровати. В душевой после тренировки по квиддичу однажды блондин случайно увидел голого Гарри Поттера… С тех пор, почти не умолкая днём, а иногда разбудив Блейза ночью, Малфой мог говорить только о нём. Забини уже подустал от этих однообразных разговоров и страдал от невозможности что-то изменить. И очень кстати он вспомнил, что у него припасено одно магическое желание, проигранное ему как-то по пьяни Драко, которое он берёг на особый случай, который, видимо, наступил. И после исполнения, как Забини надеялся, ситуация должна преломиться к лучшему. Хотя не так он планировал потратить это выигранное желание, эх, не так… — Дорогуша, завтра во время ужина в Большом зале ты сделаешь минет Поттеру под столом! — На одном дыхании выпалил Блейз, вдохновлённый собственной идеей. — Как раз и сделаешь себе подарок к празднику. Да и Герою, спорю, таких сюрпризов точно не делали… — Что? — Закашлялся от неожиданности уже задремавший блондин. — Это будет моё магическое желание. — Задрал вверх указательный палец еле различимый в темноте сосед. — Нет-нет-нет… — Горячо запротестовал Малфой и сел на кровати, с надеждой вглядываясь очертания чужой кровати. — Что я тебе сделал, Блейз, чтобы отправить меня на верную смерть? Да Поттер первый меня убьёт, едва я к его штанам руку протяну! Извечная школьная знаменитость, а после победы над Лордом, и целое национальное достояние! Меня же затопчут и раздавят, едва я окажусь с ним рядом. Или думаешь, сам наш гриффиндорский святоша не заметит, что кто-то покушается на его честь, что его собственный член окажется за пределами его ширинки, а тем более в моём экс-пожирательском рту? — Я облегчу тебе задачу и наведу на Поттера свои фамильные чары! — Отрезал с гордостью Забини, смакуя грядущую безмятежную ночь, пока его друг будет терзаться выдуманными причинами, чтобы так и не сделать то, что сам давно и истово хочет, хотя тот уже взрослый вполне сформированный парень. К тому же до конца учебного года осталось несколько месяцев — вот и будет Малфою, что вспомнить о своём последнем годе в Хогвартсе. — Это какие такие фамильные чары? — С явной заинтересованностью тут же спросил блондин, перебирая варианты, как изменить условия проигранного желания, ведь как бы исполнить загаданное ни хотелось, колется очень сильно уже сейчас. — Как только ты начнёшь, Поттер будет всё чувствовать, но ни шевельнуться, ни подать знак, ни сказать слова не сможет, да и простонать не удастся бедняжке. — Даже посочувствовал будущему поздравляемому таким эпатажным образом Блейз, представляя шок народного героя. — Заполучить его член и не оказаться наказанным? Весьма заманчиво! — Протянул с показательной насмешливостью Драко, внутренне сгорая от желания, ощутить его во рту, в надежде, что прямо сейчас время начнёт идти скорее и быстро отмотает оставшиеся до этого волшебного момента часы. — Но если Уизли может и не заметит, что с Поттером что-то происходит, то вот Грейнджер, должен признаться, достаточно сообразительна, чтобы послать в меня сглаз, будь я хоть трижды волшебником, делающим её другу лучший в его жизни минет! — Восхваляя свои сугубо теоретические умения, указал на очевидное блондин. — Ничего не выйдет, Блейз. В проигранном тебе желании чётко сформулировано, что оно никоим образом не должно мне навредить. — Я возьму отвлечение друзей Поттера на себя! — Заверил его Забини. Драко уже практически начал предаваться мечтам, когда вспомнил один существенный нюанс: — Блейз, ты же понимаешь, что есть риск быть пойманным! Могу я для этого воспользоваться твоей идеей и… — Нет, дорогуша, никого постороннего! — Предугадывая просьбу блондина, отрезал Забини. — Никакого Оборотного зелья. Только твой рот и то, о чём ты так давно мечтаешь, но не позволяешь себе. Цени мою щедрость! Малфою нечего было на это возразить и втайне он уже предвкушал, как будет наслаждаться проигранным по глупости желанием и уже совсем об этом не сожалел. *** В Большой зал перед ужином пришлось прокрадываться заранее под чарами ненаходимости, затем, усмиряя гордость, залезать под гриффиндорский стол — не то чтобы Драко когда-либо по доброй воле был под кем-либо или чем-либо, что противоречило его принципам, но такого внутреннего смятения от этого, казалось, простого действа он не ожидал. Сидеть на коленях недалеко от края стола в ожидании тоже оказалось тем ещё испытанием. И несколько раз Малфой порывался уйти — с Забини он бы смог договориться, но перед глазами сразу вставал образ голого Поттера и, словно пригвождённый, блондин оставался на месте. Теперь же как на завёрнутый подарок в слои ненужной обёртки Драко смотрел перед собой на разъехавшиеся перед его носом полы гриффиндорской мантии, на очертания стройных ног в тёмных школьных брюках и несуразной магловской обуви. Изменённые манящие чары как обычно не дали осечки — Поттер сел ровно там, где нужно, впрочем как и множество раз до этого. Но доверчивые слизеринцы долго не живут, поэтому Драко быстро кинул разновидность Ревелио, чтобы убедиться в сущности одного гриффиндорца. Кому-то другому дарить свой подарок он категорически отказывался. Хотя содержимое этих брюк легко развеет любые его сомнения. Выжидая положенные несколько минут, пока Забини должен был навести своё фамильное сдерживающее заклинание, Драко ещё раз размял свою шею, поджимая ближе длинные ноги, чтобы не задеть других ужинающих гриффиндорцев. Не с его ростом сидеть под столом, выжидая, пока объект твоих пылких чувств с грацией громамонта шлёпнется на лавку, но все неудобства и некоторую унизительность ситуации искупал «рог» конкретно этого экземпляра, что безвылазно и совершенно безнадёжно засел в трепетное сердце слизеринца и никак не хотел его покидать. В это же время бёдра Поттера сами собой чуть съехали вперёд, принимая на лавке более удобное положение, но Малфой не обратил на это внимание, потому что левая нога гриффиндорца перестала отбивать какую-то нервную дробь и замерла, а по мантии и ногам стекло бледное дымчатое сияние. Приняв к сведению, что это и есть признак удерживающих чар от Забини, блондин понял, что пора начинать… И тут руки Драко задрожали. Как теоретик минета он изучил всевозможные техники на «превосходно» и хоть сейчас мог бы сдать экзамен по этой теме, но вот практическая часть подкачала — не хотелось пробовать с кем-то другим. Малфой ощутил некоторую неловкость и сиюминутное желание отступить, на расстоянии вытянутой руки застыл он в нерешительности, но время шло и неуверенность сменило предвкушение, а наполняющая рот слюна уже явно сигнализировала, что обратного хода теперь нет. И блондин встряхнул несколько раз кисти своих рук, чтобы те не дрожали так сильно, и по-хозяйски положил их на колени Гарри, от чего по ним прошла еле ощутимая дрожь, и тот даже как-то неуловимо дёрнулся, но Драко решил, что ему показалось от переживаний, доверившись фамильным сковывающим чарам друга. По словно вмиг окаменевшим бёдрам Малфой повёл руками вверх, приближаясь к паху своего невольного партнёра и подныривая ладонями под мантию, несмело огладил чужие напрягшиеся ягодицы. Блондин ещё чуть сдвинул Поттера ближе к себе, устраиваясь между его широко разведённых в стороны ног, и приступил к самому волнительному. Он всё ещё немного робел, пока проводил кончиками пальцев по ширинке Гарри, будто окончательно разрешая себе эти действия, а затем аккуратно её расстегнул. С замиранием сердца Драко дотронулся до тонкой ткани трусов, сильно сожалея, что под столом нет хорошего освещения и сам он не догадался заранее озаботиться об улучшенном зрении. Парень остро чувствовал, как от его нехитрой ласки, когда он только обводил очертания чужого члена, поглаживал сквозь только мешающую ткань яички, тот заинтересованно оживает, будто предчувствуя горячую встречу с губами и языком Драко. Это прибавляло смелости и вселяло определённый энтузиазм. На миг Малфой порадовался, что трусы Поттер надел чёрные, а не гриффиндорской расцветки, но даже вызывающий красный сейчас не остановил бы блондина от того, чтобы познакомиться в непосредственной близости с тем, что скрыто там, под ними. Поэтому, затаив дыхание, Драко поддел резинку, высвобождая, наконец, из тесного плена член, который будто сам стремился быть ближе к нему. Слизеринцу даже показалось, что он услышал резкий и короткий вторящий ему выдох Поттера, но тут же отмахнулся — это можно было списать на яркую фантазию — в шуме Большого зала и слова иногда разобрать непросто, не то что услышать чей-то поощрительный вдох. Перед глазами Малфоя покачивался он, такой же, как и запомнился когда-то увиденным в одиночестве душевых: чуть длиннее среднего, почти полностью окрепший, с упругой розовой головкой и появляющейся капелькой смазки. Так он ещё и пах умопомрачительно: мускусом, чем-то древесным и, конечно, самим Поттером. Драко в который раз жадно сглотнул и прижался кончиком носа к члену Гарри, глубже вдыхая в себя его запах. Но тут же опомнившись, подул на головку, прикоснулся к ней губами и на пробу лизнул. И самим Драко, и принадлежащим ему сейчас членом гриффиндорца эти незатейливые ласки были приняты одобрительно. Малфой уже больше ничего не слышал — в его ушах стучала кровь, пока он покрывал поцелуями головку и обсасывал её, словно гигантский занятной формы леденец из Сладкого королевства. Блондин настолько вошёл во вкус, что в какой-то момент совершенно забыл, что планировал попробовать из прочитанного и увиденного в специальных книжках с колдокартинками, которые порой за задёрнутым пологом вдумчиво изучал и даже тренировался, мечтая о… Поттере. Даже рекомендованное там специфическое зелье с характерным названием «Глубокая глотка» предусмотрительно сварил — вдруг пригодится. И как теперь оказалось, совсем не зря. Драко полностью сосредоточился на ощущениях, закрыл глаза и наслаждался тем, что посчастливилось дорваться, вбирая в себя член Гарри глубже, давясь и не обращая внимания на выступающие слёзы, сосал, как в последний раз, как собственно и предполагалось, чувствуя, как головка чувствительно утыкается ему в горло, сглатывая и от удовольствия, что у него получается, постанывая столь тихо, что среди шумного ужина совершенно не должно быть слышно. Он так сильно увлёкся процессом, что от неожиданности дёрнулся, чуть не укусив этот замечательный член, когда его щеки, а затем затылка коснулись чужие пальцы. Малфой распахнул ресницы в страхе увидеть над собой шокированное или даже разгневанное лицо Поттера, но это была только его рука, протянутая под столом и фиксирующая голову Драко в непосредственной близости от паха гриффиндорца. Блондин не понимал, как фамильное сдерживающее заклятие матери Забини могло дать сбой, но всё равно уже не мог бы остановиться, даже вскользь представляя, чем для него в итоге всё может обернуться. Он уже чувствовал, как пульсирует в его горле член Гарри, как поджимаются неосознанно поглаживаемые рукой Драко чужие яички, и не задумываясь, как он будет потом оправдываться перед гриффиндорцем, что покусился на святая святых, продолжал сосать, пока в глотку не выстрелила вязкая сперма и Малфой не проглотил её всю. У него всё равно не было выбора — рука Поттера крепко сжала его волосы и держала в кулаке, не давая отстраниться, хотя он и сам не хотел бы расставаться. Да и сам бы задолжал Забини ещё одно желание, только бы всё это повторить. Рука Гарри затем ослабла и соскользнула с затылка слизеринца, который с тихим чпоком выпустил самый замечательный из виденных им член изо рта и облизал свои распухшие губы. Глотка немного болела, как при простуде, несмотря на заранее выпитое зелье, шея заметно затекла из-за неудобной под столом позы, перед глазами плясали тёмные точки, в собственных штанах натянулось так, что от трения можно было с лёгкостью спустить, но от собственного удовлетворения нешуточно отвлекали и все ощущения перекрывали опасения, что теперь с ним сделает Поттер за своё поруганное достоинство. Необходимо было срочно сваливать отсюда и затаиться в слизеринских спальнях, наложив все изученные заклинания защиты на комнату и никогда больше оттуда не выбираться, а Блейза впускать только с паролем, когда тот хорошенько выучит матушкины удерживающие чары. И как бы Драко ни хотелось пообещать этому ставшему за короткий период почти родным и самому чудесному члену, который каким-то непостижимым образом достался Поттеру, впрочем как и невероятная удачливость, пронзительные зелёные глаза, от взгляда которых Малфой всегда начинал творить несусветные глупости, что блондин ещё встретится с ним и тот будет его, но пришлось только вздохнуть, аккуратно заправить опавшего красавца в чужую ширинку и застегнуть пуговку на форменных гриффиндорских брюках. Конечно, был соблазн, оставить всё, как было, ведь со спущенными штанами весьма непросто будет Драко догнать, плутая по и без того тёмным подземельям да и жила надежда, что какие-никакие, но мозги героического гриффиндорца во время минета плавно стекли вниз и Поттер просто пока не в состоянии разыскивать того, кто над ним так самозабвенно надругался. Но Драко пока решил смотреть на происходящее здраво и, на всякий случай, спрятать покоривший его член подальше от чужих глаз. А то мало ли — вдруг гриффиндорец сейчас так рассвирепеет, что помчится за своим насильником с расстёгнутыми штанами. И тогда достоинство достояния увидят уже все, и охочих до этого члена станет несравнимо больше. Такого Малфой допустить не мог. Возможно, он даже специально проиграет Забини ещё одно желание и продолжит сутками нудеть о восхитительном поттеровском члене, как и об обладателе оного, и друг как всегда поймёт его неозвученную просьбу о помощи и снова загадает минет-другой… Самому ведь блондину гордость не позволит, как другим явно и навязчиво ластиться к геройскому телу. Хотя, если посудить, Драко вообще Гарри самый первый увидел, ещё тогда, в магазине мадам Малкин. С этими противоречивыми мыслями Малфой осторожно запахнул чужую мантию, стараясь, чтобы не заметил кто-то из соседей по гриффиндорскому столу и с тяжёлой совестью аккуратно проскользнул, хотя, скорее, стратегически враскоряку из-за напряжения в собственных штанах отполз в конец стола, обновил на себе невидимость и неуклюжей походкой, скрывая собственное возбуждение и затёкшие ноги, в числе прочих направился к дверям. Лишь раз несмело оглянувшись назад, он увидел, что Поттер сидит, чуть сгорбившись, низко склонившись над собственной тарелкой с нетронутым ужином, крепко сжимая одной рукой вилку, другой, словно пытаясь что-то нашарить в районе своих коленей. Затем гриффиндорец резко отбросил вилку в сторону и с головой нырнул под стол. Дальше Драко следить не стал, разумно опасаясь, что на невидимого него наткнётся кто-то в дверях Большого зала и тайна его личности раскроется, и ещё больше страшась погони, поэтому устремился в безопасные ныне подземелья. *** На следующий день на уроки Драко малодушно решил не ходить и вообще отговориться больным горлом. К тому же восьмому курсу с самого начала года были оказаны значительные послабления, в том числе занятия теперь можно было пропустить и без записки от колдомедика, но затем показать преподавателю пропущенных дисциплин конспекты лекций и отработать практическую часть. — Страдать теперь будешь целый день или всю жизнь? — С понимающей усмешкой протянул Забини, по утру отодвигая задёрнутый с самого вечера полог на кровати Драко, критически оглядывая того и оценивая ущерб, который могло нанести лучшему другу его спонтанно загаданное желание. — Поттер тебя не видел, в нашу гостиную не ломился, из зала вышел относительно спокойный после того, как поразил всех променадом под гриффиндорским столом. Но Героям можно и не такое. — Отстань, Блейз, я в печали… — Натянул на голову одеяло поначалу заинтересованно прислушивающийся к вестям о Гарри блондин, снова возвращаясь в собственные грёзы. — Хм… — Протянул задумчиво внимательный друг, подмечая необычную томность движений, взволнованный румянец и мечтательность, проскользнувшую во взгляде Малфоя. — Не натри на руке мозоли — вдруг тебе пригодятся твои нежные ручки. Чую, твои ладошки ещё не знали такой усердной работы, как этой ночью, и уже устали тебя ублажать. Но, дорогуша, завтрак в самом разгаре и ещё не скоро закончится, я не позабыл свои чары, к тому же Поттер по утрам обычно опаздывает. Смекаешь? Ты ещё успеешь перехватить порцию белка под столом… Хохотнул Забини, уворачиваясь от запущенной в него неповоротливой подушки, выскальзывая за дверь с явным желанием снова причинить своему другу радость и даже подозревая, как он может это осуществить с кое-чьей помощью. — Пошляк! — Без энтузиазма огрызнулся в одиночестве Драко, разглядывая свои порозовевшие ладони и отмечая, что подлеченное горло уже почти не болит. — И чары у тебя отстойные… Блондин продолжил валяться в кровати, плавая в ярко-голубых мечтах, поглаживая кончиками пальцев до сих пор чуть припухшие губы. На ужине он сделал свой первый минет. Понравился ли он Гарри, можно было только гадать. Но гриффиндорец кончил, а это многое значит. Конечно, член у Поттера, безусловно, был очень привлекательный, как и сам подросший за лето его обладатель. Но если уж быть совсем критичным и сравнивать этот член с подборкой разномастных колдофото или теми, какие видел в мужской раздевалке, то яички у Гарри не симметричные, разного размера, одно чуть ниже другого, да и в паху не мешало бы убрать растительность… Только вот эти незначительные мелочи не могли отвратить Драко от Поттера, хоть убейся. А пробовать с кем-то ещё он уже даже не пытался. И в прошедшую ночь блондин столько раз дрочил и кончал в вымышленных крепких объятиях одного именитого гриффиндорца, что сбился со счёта и устал накладывать на кровать очищающие и заглушающие чары. И, наконец, после ухода своего единственного соседа по комнате утомлённого Драко сморил глубокий сон. В нём Малфоя снова обнимала его зеленоглазая мечта, которая делала с ним столько всего, смущающего и так нужного ему, что открывать глаза и возвращаться в реальный мир совершенно не хотелось. Плавая на границе сна и яви Драко не сразу понял, что происходит. Мутным взглядом он скользил по привычному балдахину своей кровати, не понимая, почему вообще проснулся и его сладкая дрёма вдруг ушла. А когда блондин безуспешно попробовал пошевелиться, понял, что не может этого сделать… — Не стоит пытаться — ты не можешь двигаться, Малфой. Действующие чары Забини — это практически Ступефай, разве что чувствительность сохраняется и да подвижность в определённом месте… — Многозначительно протянул Поттер, стряхивая мантию-невидимку со своих раздавшихся за лето плеч. — Кстати, сам Блейз сегодня ночью здесь не появится, поэтому мы с тобой будем только вдвоём. Загадочно поведал Гарри, но видя, как блондин хмурится, пояснил: — Его жизни и здоровью ничего не угрожает, скорее, напротив… Хотя он сильно рисковал, проворачивая эту всю комбинацию и не зная результат наверняка… А тебя сегодня не было на занятиях. Ты ни разу не появился в Большом зале… Я обеспокоился. — Ровным голосом продолжил брюнет, снимая с себя ботинки и забираясь к слизеринцу на кровать. Ещё не отошедший ото сна Драко с удивлением наблюдал за тем, как Поттер вместо ожидаемого избиения за свою поруганную честь, издевательства, обличения, в конце концов, устраивается рядом с ним, укладываясь на бок и подпирая себе голову кулаком, как-то странно его разглядывает, будто впервые видит. — Вчера меня предупредили, что на ужине меня ждёт сюрприз, от чего я был настороже и даже занервничал. Но такого я, признаюсь, не ожидал… Да, я с лёгкостью переборол чужие чары, как только почувствовал их влияние, но, наверное, лучше бы этого не делал. Ты не представляешь, какого огромного труда мне стоило изображать невозмутимость и приличествующую месту видимость спокойного ужина, а не схватить сразу вторженца в сокровенное за волосы, чтобы вытащить из-под стола и убедиться, что это действительно со мной делаешь именно ты! Но я попытался незаметно ухватить того, кто так самоотверженно и самовольно, не побоявшись возможных последствий, взял в рот мой член. — Даже в полумраке стало видно, как Поттер очаровательно покраснел от, предположительно, накрывших его воспоминаний. — Я злился и боялся, что это можешь быть совсем не ты… Лишь то, что тебя самого не было на ужине да Забини уж слишком странно смотрел в мою сторону, как-то глумливо усмехался и следил за тем, чтобы меня никто не беспокоил, как незаметно накладывал на прибывающих в зал чары отвлечения внимания, впрочем как и на моих соседей по ужину тоже, уберегло тебя от расставания со своей роскошной шевелюрой. Свободной рукой Поттер невесомо провёл по щеке и запустил свои пальцы в светлые волосы, ласково провёл по голове Малфоя, пропуская пряди между них, отчего Драко со всхлипом выдохнул, в наслаждении прикрывая глаза от этой ненавязчивой ласки, но следующие слова заставили его пошире их распахнуть и недоверчиво уставиться на своего визави. — Всегда мечтал так сделать… Гладкие, точно шёлк… Такие же, как и вчера. — Словно забывшись, пробормотал гриффиндорец и чуть отстранился. — Но я был более щедр по отношению к тебе и ты можешь спокойно пошевелить головой и ответить мне. — Практически промурлыкал довольный гриффиндорец. — Что-нибудь хочешь сказать в своё оправдание? Драко испуганно молчал, пытаясь справиться с собой и сообразить, что же ему ответить. Между тем Гарри рассматривал его как диковинную зверюшку и почти миролюбиво, с хитрой усмешкой продолжил: — Молчишь… А я уже не говорю о том, каких усилий стоило мне не начать толкаться бёдрами в твой рот, не застонать на весь Большой зал, оповестив всех и каждого, кто был тогда на ужине о том, что у меня происходит между ног. И ещё больше сил и терпения мне стоило тогда отпустить тебя. Я уговаривал себя потерпеть, дождаться следующего дня, не искать и не преследовать, чтобы на завтраке снова сесть на любезно приманивающее меня определённое место, всегда напротив тебя (думал, я не замечаю?), и посмотреть на твою реакцию. Но один маленький трусливый хорёк так и не показал своего хорошенького носика в Большом зале ни за завтраке, ни на обеде, ни на ужине. Оказалось, он окопался здесь, в простынях, и мне хитростью и не без чужой помощи пришлось пробираться в чью-то норку, чтобы кое-кто ответил за свои действия сполна, да, Драко? — С необычайной нежностью произнёс Гарри, а потом раскрыл свой главный козырь. — Забини мне многое про тебя рассказал: и что трещишь без умолку ему про меня, и что вытворяешь чёрт-те что, лишь бы привлечь моё внимание, и что стонешь моё имя ночами, и что руки в мозоли стёр, вспоминая свой вчерашний подвиг под столом… — Зачем ты здесь? — Понимая, что отговориться не выйдет, почти всхлипнул Малфой от накатившей обиды после предательства друга и облегчения, что Поттер всё о его тайных мечтах знает, и можно больше не скрываться, и от разрывающего непреодолимого желания — только бы Гарри не останавливался и не прекращал своих прикосновений. — Ты пришёл поглумиться? — Можешь считать, что я пришёл с ответным презентом — не привык, знаешь ли, не одаривать в ответ. — Подмигнул Поттер, которому происходящее невероятно нравилось — сбывалась его мечта, когда он стаскивал с Драко одеяло, усаживался к нему на бёдра, где ненавязчиво елозил, своей пятой точкой окончательно убеждаясь в чужой однозначной реакции, что мнимому страдальцу всё нравится и насилием здесь не пахнет. — И если ты согласен, так я тут хоть за добавкой, хоть за продолжением… И когда они всё между собой прояснили, только стоны полетели по комнате, а на кровати за задёрнутым пологом двое юношей без устали ласкали друг друга, более не мучимые своими желаниями и безответными чувствами. А Блейз Забини сладко посапывал в полюбившихся объятиях Гермионы Грейнджер, мельком с улыбкой проглядывающей на Карту мародёров в перерывах между чтением очередного фолианта.