Старый добрый Злодей

Шерлок действительно привязан к Джиму. И эта странная зависимость не даёт детективу покоя уже долгое время. Мориарти игрок, который будет сражаться за победу ценой жизни, Холмс это понимает. Сейчас, здесь, на крыше, нужно действовать по ранее продуманному плану. Но детектив знает к чему всё приведёт. Ему не хочется терять единственного человека, которого он счёл равным. Холмс даже не понимает что будет делать, если случится то, что должно. Шерлок не хочет победы. Он хочет быть с Джимом, дополнять его. — Ты скучен и зауряден, — говорит Мориарти, находясь в нескольких сантиметрах от Холмса, — А всё потому, что ты на стороне ангелов. Хочется остановить его. Но детектив осознаёт последствия, пытаясь подавлять эмоции. — Возможно я по виду и ангел, но не вздумай допустить хоть на одну секунду, что я ангел по существу, — процедил он. Карие глаза, из-за яркого солнца принимающие медовый цвет, внимательно разглядывают Холмса. Пауза растягивается, заставляя детектива непроизвольно напрячься. Но Мориарти сосредоточен, и понятно на чём, потому не замечает, как рука Шерлока сжимается в кулак. — Нет, ты не такой, — наконец прерывает молчание Джим, улыбаясь, — Это ясно. Ты вовсе не зауряден. Холмс сжимает зубы. Он впивается взглядом в Мориарти, каждое мгновение порываясь остановить его. — Ты второй я, — продолжает тот. Для Шерлока очевидно, что улыбка его такая же натянутая, но абсолютно точно соответствует образу психа. — Второй я, — нервно, дрогнувшим голосом повторяет Джим, — Спасибо, Шерлок Холмс, — словно хихикнув, говорит он, отрывая взгляд от детектива. Опустив голову, Шерлок замечает протянутую ему руку. Мгновение он подумал, а после аккуратно коснулся чужой ладони, которая, по ощущениям, была в разы холоднее его собственной. Хочется притянуть его к себе, обнять и не отпускать. Не дать сделать просто ужасающей ошибки. Но так нужно. — Хвалю, — кивает Джим, — Пока я жив, будут жить и твои друзья, вот и выход. В горле пересыхает. — Счастливо оставаться, — заканчивает Мориарти, выхватывая другой рукой пистолет. От громкого звука Холмс вскрикнул и сделал несколько резких шагов назад. Голова закружилась, всё вокруг поплыло. — Нет! — прокричал Холмс. Но бледное тело Джима уже распласталось на земле. От головы его медленно растекалась бордовая жидкость. Холмса будто парализовало. Его сердце билось так громко и часто, что этот пугающий ритм отдавал в ушах звоном, по рукам пробежала дрожь, а в уголках глаз скопились слезы. Впервые Шерлок позволил себе эмоциональность. И, несмотря на то, что действовать стоило быстро, Холмс подбежал к Мориарти, падая рядом на колени и пачкая руки вместе с рукавом пальто в крови. Хотя жидкость скоро высыхала, Шерлок оставил следы на белоснежной рубашке Джима, а также железный привкус на губах. Он уткнулся в грудь злого-консультанта, чувствуя, как по щекам скатываются слезы. Кажется, что такого никогда не было. Он вцепился в ткань чужой одежды, костяшки его пальцев стёрлись о землю. Кудри от уличной влаги стали пушиться ещё сильнее, и с каждым тихим всхлипом скользили в такт движениям головы. Холмс пробыл в этом положении порядка двух минут, а после вспомнил об угрозе, нависшей над друзьями. Он отполз в сторону, царапая ладони, а после поднялся, упорно стараясь справиться с туманом пред глазами. Шерлок набрал знакомый номер Ватсона и оставил короткое сообщение: «Прости, Джон. Это всё моя вина. Я подонок, каких поискать стоит.» Останавливая неконтролируемый поток слёз, Холмс подобрался к краю крыши, выбрал момент и, сказав лишь «Я с тобой» куда-то в голубое небо, прыгнул, завершив игру.

«Во всех сказках неизменно только одно. Злодеи никогда не могут быть счастливыми.»