***
Приятное место – клуб. Все свободные и развратные, готовые к любому повороту в их жизни. Здесь своя микрожизнь. Всё что происходит тут: все мысли, чувства, действия ты оставляешь здесь или уносишь с собой и живёшь с этим дальше. В этом мини-мире есть и своя «атомсфера». Приглушённая, приятная, можно сказать, что алкогольная, обволакивающая. В воздухе витает осадок от сативы и феромонов. На улице кто-то курит сигареты, терпкий запах которых так и просит залететь в душное помещение. Когда ты подвыпил, ты можешь впасть в два состояния. Первое: «ебать, я же Фараон», оно пахнет тчеславием и одновременно таким глубоким самокопанием,что любой психотерапевт позавидует. Второе: «Ну а хуле мне-Глебу», полная фрустрация от образа напыщенного репера, но непонятная грусть впремешку с блаженством и спокойствием. Его не могли оставить незамеченным. Однозначно минус, теперь вокруг него столько всех. Начиная от друзей заканчивая девушками. Они крутят всеми прелестями подле него, но это уже не греет. Греет алкоголь, что залез в голову через приоткрытые алые губы. Глаза привыкают к темноте и он уже не щуриться смотря на неоновую вывеску. Все крутиться вокруг голову, словно он сидит на карусели, что несётся в ад. Ориентир потерян. Можно только смеяться с тупой шутки своего кореша. Бесконечный хохот и вскрики. Кто-то орёт его имя, какие-то одарённые дамы хватают, лапают его. Но Глебу насрать. Сучки. Что они возомнили о себе? Такие грязные, продажные. Хочется зажать их между своим телом и стеной, тактильно рассказать им как стоит себя вести, называя их своими именами. Горячий секс без поцелуев и без нежностей. И без продолжения с обязательствами. Глеб опять мотает головой и начинает угорать, пока песня Скриптонита орёт на весь клуб. Его откровенно поражают те мысли, которые крутятся у него в голове. Они прям, как те девушки. – А чо, ты вообще в Питере забыл? - его друг наклоняет к нему поближе и на повышенных децибелах спрашивает у Глеба. – Надо сюда, тянет кароч — Голубин закидывает в себя ещё порцию алкоголя в себя ещё порцию алкоголя. Морщится, как котёнок. Погибает под себя руки, машет головой. – Раз бабло есть, чё бы не переехать,- другой друг не церемониться и кричит через всех,кто сидит рядом. – Ага, - в глазах всё плывёт.- Ахуенно...- он откидывается всем телом на спинку дивана и «течёт» по ней. Руки тянуться, чтобы снять толстовку. Он сидит в футболке, которая слезла с худого плеча. – Тёлка у тебя отпадная — друг играет бровями и осторожно указывает взглядом на тело. Глеб тут же одёргивает одежду. – Пацанам-то похвастаться не хочешь? Предусмотрительная, номер и адрес оставила... – Ещё шот! - орёт Глеб — за мой счёт...- друзья радостно восклицают и пока что вопросы про девушку отпадают. Это радует.. возможно они забудут про это и вообще будет кайф. – А что? - притворится тупым, это беспроигрышный вариант, но срабатывает он не всегда, как говорится: «Карт-бланш на свинство». – Да бля, рассказать трудно? Ты в своих песнях воешь про « ту самую» ходишь довольный, в Питер приезжаешь. Очевидно, что какая-то крутая мадмуазель — чувак усмехается и опрокидывает в себя ещё стопку. – Тебя это ебать не должно. - Глеб практически рычит. Если бы он был змеёй, то давно бы вся полость рта, заполнилась ядом. – Воу, воу, воу… сбавь обороты, бро… я же практически ничего такого не сказал. – Глеб лишь недовольно фыркнул ещё и закатил глаза. По-идее он сам ведёт себя, как типичная девушка. Растит волосы, психует, постоянно устраивает ненужные никому истерики. Где-то начинает ныть чувство вины. Вины за что? Он до сих пор не может понять себя. Ни в чём. Ни в музыке, ни в собственных чувствах. Вроде всё примитивно. Ты любишь и тебя любят в ответ. Это же чудесно. Чудесно лежать вместе и обсуждать маловажные темы. Чудесно ходить в магазин в масках и в капюшонах, неловко касаясь ладонями и быстро пряча их в карманы. Но что-то всё-таки не даёт покоя. Глеб не понимает. Он роняет голову в руки. Трётся лбом о ладони. В глазах темнеет. Вокруг в толще воды слышны голоса. Рука тянется к алкоголю и он вливает в себя это дерьмо. И темнота.***
Если ты проснулся после тусы в своей постели, без новых царапин и тебя ещё не убила вторая половинка, значит всё прошло более ли менее — нормально. Всё конечно относительно, но бывали ситуации, когда Артём просто заходил в комнату и швырял в него шмотки со словами: «Чтоб глаза мои тебя не видели». Вот тогда Голубин понимал, что вляпался и не хило так. Но сегодня всё тихо. В плане в квартире — тихо. Настолько, что парень различил чих соседки этажом ниже. Это одновременно и настораживало и успокаивало. Похмелье давало о себе знать. Звон в ушах и отёкшие глаза украшали восприятие мира,но по-сравнению с головной болью — терпимо. Предплечья от локтя до кисти всё ещё украшали чёрные надписи. Кричать: «сработало!» не хотелось, ведь вообще не понятно, как он оказался дома. Дома. Такое странное и непонятное для Глеба слово. Дом. Что это, если не здание? Семья? Или что-то большее? В его речи никогда не слышали слово «дом». Его попросту не было. Не было места, куда можно прийти в дождь и переждать его. Не было места, где все были бы ему рады. От этого места веяло теплом. Пусть его «дом» – это трёхкомнатная квартира и Артём, но главное что он хотя бы размытое представление появилось. Размышления о бренном прервал Тёма,что бесцеремонно зашёл в комнату,просто открыв дверь. Он мельком взглянул на Глеба, сморщился и открыл окно. Откровенной обиды или недовольства не было, но и не сильно он был разговорчив. Можно было сказать, что такой же как и всегда,но что-то странное в его поведении прослеживалось. Невербальная пассивная агрессия сочилась от него. – Доброе утро, алкаш малолетний. - он ещё раз посмотрел на экран телефона, а затем на Глеба. – Как спалось? – Н...нормально — Либо он уже сдох, либо вчера всё было относительно нормально. – Всё ещё не помнишь меня, малыш? - Артём усмехается. Глеб моргает, трёт лицо руками, опять смотрит, но перед ним всё ещё Шатохин. – Или уже вспомнил? - - Голубин испуганно вертит головой, осматривая помещение. Такое как вчера, как и уже месяц. – Что бы я там не натворил...- Глеб молчит, ему не много стыдно смотреть на Депо,который поджал губы и вопросительно вскинул брови – П..пр..прости, пожалуйста. - он натянуто улыбается и слегка вжимает плечи, словно ждёт, что Артём как маман – пизданёт его полотенцем. Судя по тому, что мимика сменилась на более снисходительную, Глеб слегка расслабился. – Хорошо, Глебушек — Голубин недовольно зыркнул на парня, но потом осёкся,потому что он сейчас не в том положении,что бы быть недовольным. В свою очередь Артём заметил этот выпад со стороны своего непутёвого паренька. – Будешь выёбываться – цыганям отдам — проговорил он мемным голосом. – А мы возвращаемся к событиям вчерашнего вечера. Наш пострадавший в студии! Глеб Геннадьевич, вы хоть что-нибудь помните? - он поднёс телефон-микрофон к лицу Глеба и выжидающе смотрит. – Может хватит, а? Просто скажи, что я натворил и порешаем как-нибудь по-другому. - почти молит младший и лезет под одеяло. Какое-то время слышится тишина, потом проимходит какая-то хрень и Глеб готов поклясться, что он поседел пока происходил «переворот власти». И вот он уже мирно лежит в обнимочку с Артёмом, в уже тёмном помещение. Блондин боязливо выглядывает из-под своего убежища. Только он проникает в этот мир по скулу его уже успели поцеловать в висок. – Там такое произошло. Бесцеллер. - Вещает откуда-то сверху Артём. Он сильнее подтягивает Глеба к себе. – Давай по порядку, авось вспомню. - Голубин расслабляется и позволяет тискать себя, пусть он и завёрнут в одеяло. – Окей, значится звонят мне с чужого номера, в четыре утра, по-моему,— история ещё не набирает обороты, но парень уже краснеет – я злой, как чёрт поднимаю трубку и оттуда тридцать девятый мне вещает мол: «Драсте, хз кто вы, но ваш номер у Глеба на запястье был, тут в общем одно ситуашка произошло, не могли бы выть его забрать?», я конечно хотел нахуй его послать,но что-то ёкнуло, видимо правда люблю тебя- долбоёба – ещё раз целует, только в щеку, – я и отвечаю: «Заберу я его. Кинь адресс в смс», паренёк знатно прихуел, что в трубе меня услышал, но деваться-то некуда, кинул и я проклянув всё это говно, в четыре двадцать три утра выходил из подъезда. – Мне страшно слушать дальше, - он водит носом по руке Депо, потому что чешется, а свою руку из кольца доставать не сильно то и хочется. – А дальше — больше. В общем и целом, начинается жесть. Приезжаю я в этот клубешник, выхожу из тачки, а там на асфальте сидишь ты и какие-то кореша, а ну ещё и Коля, как раз-таки. Сидите курите, всё такое меня значит замечают и один из чуваков, что рядом сидел, подходит и отводит в сторонку и происходит следующее: / – Бля, чел, — парень освежил ауру вокруг Депо порами алкоголя, - Я не ебу, что вас связывает, опять, - он по киношному вскидывает брови и закуривает ещё одну – но забирать его надо. – А что стряслось-то? - Артём слегка отшатывается и поправляет кепку. – Не буду говорить, что он бухой в дрова, потому что я такой же, — он вытягивает руки о пошатывается – но как только разговор заходил про девушку или что-то такое, он озверевает, а в середине вечера чуть не разревелся о том, как любит ЕГО. Бля, во тут мы все охуели. Мы даже сук заказали, вот он и свалил на улицу чуть ли не паничку словил. А в целом ахуенный малец, классный такой, свой в доску.- весь этот монолог Шатохин слушал с хмурым лицом, анализируя каждое слово. – Пасибо, брат. Я пожалуй пойду за ним. Шатохина садится на корточки прямо напротив Глеба. Смотрит в его мутные глаза. – Сорян, я занят — он пожимает плечами и выдыхает дым прямо ему в лицо. Артём устало трёт глаза и снова смотрит на Глеба, потом на кого-то его друга, тот лишь прижимает голову к плечу. – Поехали-ка в кровать? Как тебя такая идейка? – Если только домой. – В Москву? В таком-то состоянии? – В какую бля Москву, в квартиру трёхкомнатную, в центре где-то. Артём улыбается смотря прямо Глебу в глаза. Тот конечно ничего не вспомнит, ну и хуй с ним. Медленно поднимает его на ноги, садит в такси. Он тихонько закидывает голову назад и вроде как засыпает. Спит мирно-мирно, как котёнок,после хорошего обеда,вот только Питер-то пустой. Доезжают сравнительно быстро. Глеб пихается и вставать не хочет. Таксист уже недовольно барабанит пальцами по рулю, приходится принимать крайние меры и он тащит его через подножник в машине и полностью наваливает его тело на себя. Вообще это пиздец трудно. Попробуй протащить грушу ростом около метр девяносто на своих сто семьдесят пять сантиметров, но из-за каких-то телодвижений Голубин трясёт головой и уже сам может идти, но не без небольшой поддержки. Его заводят в комнату кладут на расправленную кровать и он тут же засыпает. Артёму остаётся только спокойно и одновременно вымучено выдохнуть. Дома, где-то в куче одеял, надо бы его найти и переодеть, а то как мама учила, бельё придётся стирать, а это в падлу как-то.\ – Фига, я конечно вытворяю, – Не то слово. – А воды можно? – Бля, я думал ты уже не спросишь. - он тянется к тумбе, пока Глеб выбирается из своего импровизированного домика . – На, В руках бутылка воды, за плотными шторами час дня, рядом невыспавшийся Бульвар Депо, который палит в стену перед ним, переодически поправляя свои кудряшки рукой. Можно сказать иддилия. – Слушай, а почему нет скандалов? Истерик, притч что больше не ногой из дома? - - Блондин тупо уставляется своим взглядом в потолок, немного ёрзая лопатками по сбившейся под ним простыне. – Ты ещё не вкурил? - Депо удивлённо смотрит на парня. – Честно, только курить и хочется. - Голубин лениво переворачивается на живот и подминает под себя подушку. – Дебич, ты. Во-первых сигареты вчера просрал, а мои тебе не нравятся — Тёма азкатил глаза, пока немного злой сам на себя Глеб внимательно его слушал. – Во-вторых, я зря что ли еду с утра готовил? Пошли, а то в скелет трансформируешься по-тихоньку. – А спал ты когда? – Мне утром надо было на студейку, поэтому повалялся с тобой и около девяти ушёл. – Бляяя… - протяжно ноет Голубин, – мне теперь стыдно, - парень и вправду краснеет, но слегка так, может это конечно забота и внимание стали его в человека превращать? – Знаешь, если ты вчера не нагло пиздел, то… можешь скинуть груз. Всё норм, - Артём треплет младшего по голове, пока тот чуть ли не мурлычет от радости. Опирается на руки и кладёт голову на плечо. – Так. Целовать тебя не буду пока в душ не сходишь, - он смешно так вжимает голову, что бы видеть всё происходящее на лице у блондина. – Хорошо, мам, - но всё равно лезет. Ну и как такой шальной императрице, можно отказать?