«Прошёл уже год, возможно два, с появления Роберта… Но я так же чувствую себя пустым»
Молодой человек тихо кладёт на поверхность стола чёрную ручку, вглядываясь в свой не очень аккуратный почерк на листе маленького блокнота, в котором давно Пейдж записывал всё важное. Что-то на подобии личного дневника, но это было не так. Пустой взгляд бегал беспорядочно снова и снова, по одним и тем же строчкам, выведеным недавно на бумаге. Тишина в просторной комнате душила, убивала. Лишь тихо тикали часы, висящие на стене, рядом с кроватью. Почти всю свою сознательную жизнь, Пейдж мечтал и надеелся что в один момент, в один момент его грёбаной жизни, он найдёт человека с которым будет счастлив. Такой человек нашёлся. Нашёлся тогда, когда менеджер нынешней группы Зеппелин, посоветовал гитаристу — Роберта Планта, поистине прекрасный человек. Но счастливым Джим с ним не стал. Давил улыбку, чтобы увидеть такую же, только в разы прекрасную улыбку на лице своего возлюбленного. Но лучше не становилось. Гитарист делал всё, чтобы он был счастливым. А когда Плант делал всё в ответ, Пейдж лишь притворялся. Улыбался широко, правдоподобно, что кажется, Перси ничего не замечает.«Или же замечает?..»
Нет, вы не подумайте что Пейдж — бесчувственный. Он любит Роберта, очень сильно, но вся его улыбка и радость — наверное, просто маска. Он не чувствует того что счастлив. Какая то пустота внутри.«Человек, который больше всех улыбается и смеётся — на самом деле самый грустный человек. Возможно, Пейдж, ты им и являешься…»
Лечащий психиатр Пейджа, как раз посоветовала ему записывать все счастливые моменты в, как раз эту записную книжку. Это помогало. Счастливые моменты, как раз были, во время их записи Пейдж даже улыбался искренне, но потом они сразу же испарялись. И снова было пусто. Джимми никогда не был оптимистом.«Серые тучки… Нет, даже не так. Большие грозовые тучи. Они всё больше и больше напрягают меня, я не знаю, почему они тут и зачем, какова их цель? Мне не нравится, что они нагромождаются вокруг меня, их не сосчитать, вскоре останется только тьма и холод. Я… Не знаю, что со мной происходит. »
— взгляд падает на левую страницу раскрытой книжечки, на запись, которая была сделала около двух дней назад. Пейджа постоянно преследовали мысли о самоубийстве. Но он думал о других. Думал, что возможно, всё придёт в норму когда его тут не будет. Роберту станет лучше, если Пейджа не будет рядом. Джим постоянно чувствовал перед вокалистом чувство неподдельной вины, постоянно извинялся, думал, что приносит одни проблемы. Но Роберт утверждал что это не так. Порой, ужасные мысли настолько терзали Пейджа, что последнему хотелось забиться в угол. Иногда так и было. Его руки были в шрамах. Шрамы, которые долго заживали. Иногда у него даже не было сил и мотивации делать что-либо. «— Почему ты вообще меня полюбил, Перси?.. — постоянно задавал такой вопрос Пейдж, захлёбываясь в слезах и глядя прямо в голубые глаза любовника. — Ведь всё было бы намного лучше, если бы меня не было!.. Я осознаю свою бесполезность… Я просто хочу, чтобы все были счастливы. Не утруждая себя заботой обо мне. И не волновались, не беспокоились обо мне, как т— Вдруг, Роберт мёртвой хваткой вцепляется в худые плечи Пейджа, заставляя его вздрогнуть. Он понимал что с его любимым что-то не в порядке, сколько бы Джим не хранил и не таил всё это. Он резко прижимает к себе гитариста. — Пейджи, что ты такое говоришь?! Ты сейчас себя вообще слышишь? Я давно знаю, что с тобой что-то не так. Другого объяснения твоему состоянию я найти просто не могу… Я очень люблю тебя. И ты не бесполезен… Я буду продолжать беспокоиться о тебе, ведь ты мне дорог. Худые руки зелёноглазого безвольно висят вдоль тела, в то время как сильные руки Робера — обнимали Джеймса, согревая. — Почему, Джимми?.. — А?.. — Почему ты никогда мне не рассказывал об этом.? Тебе нужно было просто поделиться со мной всем этим… Хотя я догадывался о твоей проблеме. Догадывался о твоей депрессии. — Когда люди беспокоятся обо мне, мне одновременно и хорошо, и плохо, Перси… — шепчет Джим, а слёзы продолжают катиться из его глаз. — Но порой бывает ощущение, словно мне бьют битой по голове… Тысяча шипов пронзают тело. Очень больно… Молчание. — И как ты думаешь, почему я почти всегда опаздываю на репетиции? Нередко я просто не вижу смысла вставать с кровати. И о каком вообще смысле может идти речь, если я совсем ничтожен?..» Джимми хлопнул по столу в гробовой тишине, стараясь удалить все эти мысли и воспоминания из головы. Это было ужасно. Хотелось просто завершить эту игру с разумом. Так он и решил сделать.«Голоса в моей голове… »
Пейдж медленно встаёт из-за стола, и проходит к двери балкона, медленно открывая её. Лёгкий ветерок приятно обдувал лицо брюнета, как только он распахнул дверь балкона и ступил на пол просторной лоджии.«Они не прекращаются…»
С балкона самого верхнего этажа, на котором жили Роберт и Пейдж, открывался незабываемый вид,«Прости меня, Роберт…»
Ухватившись за перила лоджии, Джимми аккуратно встаёт на них, бездонным взглядом глядя вниз. Он чуть-чуть вытягивает одну ногу вперёд, как бы стараясь совершить шаг, продолжая смотреть вниз. Здание было высотой 170 метров, поскольку группа сейчас находилась в Нью-Йорке. Джимми было не страшно. Он знал зачем делает это.«Я люблю тебя… Возможно, тебе станет легче»
Делает шаг в пустоту.«Прощай.»
И летит камнем вниз. Ощущает невесомость, слышит шум воздуха, видит как летит стремительно вниз, с огромной высоты. Удар. Писк в ушах. Темнота. Всё.****
— Джимми?.. — раздаётся голос Планта в пустом коридоре, когда заходит в квартиру после длительной репетиции. Пейдж сегодня весь день просидел в комнате, так как не нашёл смысла приходить на репетицию. Решил отсидеться дома, покопаться в своих мыслях. Отказался идти с Робертом, чтобы не беспокоить ребят и не досаждать им. В доме царила пугающая тишина. Уже странно, что Джимми не вышел из комнаты и не встретил Планта. Роберт сам заходит в комнату тёмноволосого. Здесь его нет. И взгляд падает на открытую дверь балкона. И вскоре падает уже на письменный стол рядом. Он замечает записную, тёмную книжку, которую видит вообще в первый раз, поскольку Джимми постоянно прятал её. В голове появились пугающие мысли. Блондин нерешительно подходит к столу, и берёт предмет в руки. Открывает — и видит множество записей, которые Джимми вёл на протяжении нескольких годов и месяцев. На каждой странице была написана дата, почти каждая страница была исписана, и последние три страницы были выдернуты. Сердце заколотилось с бешеной скоростью.«Думаю, было бы куда лучше, если бы — меня не было.»
В голове роились разные мысли. Но больше всего привлекло внимание Роберта, лежащая на столе записка. Это было стихотворение. Очень странное и пугающее. Роберт знал, что Джимми — был в каком то смысле поэтом. Но это, было совершенно, что-то иное.«Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся. Из. Моей. Головы. Убирайся из моей головы, пока я не сделал то, что тебе же лучше. Убирайся из моей головы, прежде чем я покажу, сколь сильно тебя люблю. Убирайся из моей головы, прежде чем я закончу это стихотворение. Но стихотворение никогда не закончится. Оно просто перестаёт двигаться»
Все догадки Планта подтвердились. Джимми. Больше. Нет.