***
На следующий день на перемене Каччан нависает над Изуку и зажимает его у стены школы. Каччан говорит, создавая небольшие взрывы из ладоней: — Я слышал, что ты разболтал. Что ты думал должно случиться? Даже учителя думают, что ты бесполезный. Они согласны со мной. — Неправда. — настаивает Изуку, слишком поздно, — Я ничего не сказал. — Учительница позвонила моей маме. — сказал Каччан. Он усмехается и отбрасывает взрывом Изуку назад к стене. — Ты даже соврать нормально не можешь. Изуку знает, что это отлично видно из школьного окна. Он поворачивает голову, высматривая своего учителя, в надежде, что она видела хоть что-то. Он встречается с ней взглядом. И она просто отворачивается, притворяясь, будто никогда этого не видела, и возвращается к своему компьютеру.***
Учителя ему не верят. В четвертом классе Изуку сдает небольшой проект о том, чем он хочет заниматься, когда вырастет. Учитель смотрит на название работы, и уголки его рта поднимаются в небольшой ухмылке. — Мидория. — говорит он, — Я просил выразить свои настоящие мысли. — Я так и сделал. — настаивает Изуку, его сердце замирает. Он смотрит на свой проект, лист бумаги вместе с коллажем из разных фото, рисунков и газетных статей, на который он потратил две недели и вложил все сердце и душу. — Я не могу поставить тебе хорошую оценку, если ты не собираешься воспринимать задания серьезно. — говорит учитель. Он даже не глянул на тот план, что составил Изуку по становлению героем без причуды. Учителю, будто нет дела, — Выглядит так, будто ты считаешь, что это какая-то шутка. Зрение Изуку стало расплывчатым. С таким же успехом учитель мог держать в руках его сердце, учитывая усилия, которые тот приложил, чтобы сделать свой жизненный план правдоподобным для стороннего наблюдателя: — Сенсей, это не так, честно! Я с-старался и- — Деку опять плачет! — сказала одноклассница и все повернулись к нему. Эта одноклассница смеется, резко и громко. Остальные присоединяются к ней. Изуку видит, как Каччан заглядывает в задание, которое он только что сдал: — Деку, ты все еще говоришь, что собираешься стать героем, когда вырастешь? — Я… — Изуку быстро моргает и пытается сесть прямее, чтобы противостоять ему, — Я буду героем. Одноклассники только громче смеются над ним. Изуку умоляюще смотрит на своего учителя, но тот выглядит так, будто сам пытается сдержать смех. — Мидория, не помешает быть более реалистичным. — это все, что он сказал. Изуку уставился на свою парту, наблюдая, как слезы капают на ее поверхность.***
Учителя недолюбливают Изуку. Он понимает это в средней школе (возможно немного поздно, но Изуку слишком долго с оптимизмом надеялся, что ему докажут обратное). Он не знает, что еще он должен делать, чтобы искупить факт того, что он беспричудный. Он делает все задания вовремя, делает дополнительные задания, поднимает руку в классе (он поднимает руку в классе до тех пор, пока одноклассники не уделяют ему слишком много внимания, и учитель не начинает пялиться на него всякий раз, когда он хочет высказаться). Они ненавидят его, как правило. Разговоры родителей с учителями доказывали это год за годом, и наконец, в средней школе он перестал убеждать себя, что все наладится. В этом году учитель говорит: — Он просто слишком часто ввязывается в драки, мисс Мидория. Я никогда не видел ученика, который так легко провоцирует других. Он действительно проблемный ребенок в нашем классе. Другой жалуется: — Его непрекращающийся бубнеж отвлекает других учеников. Это не честно по отношению к другим, если он просто не может держать рот закрытым. И еще один: — Он мог бы наладить отношения со сверстниками, если бы спустился с небес на землю хоть на день. Кажется, будто он не хочет обращать внимание на реальность, при своей ситуации. Изуку смотрит в пол и пытается не заплакать, пока мама бросает на него непонимающие взгляды. По пути домой он почти не говорит. Инко хочет, чтобы он объяснился, помог ей понять, почему та картина, которую вырисовывали учителя так отличалась от того, что видела она. Изуку стал более тихим за последние пару лет; он не говорил никому, через что он проходит на ежедневной основе (все равно никто ничего не сделает), так что, думает он, он не может злиться на маму, что она не защищала его от учителей лучше. — Тебе стоит прекратить влезать в драки, Изуку. — наконец сказала Инко. — Хорошо. — отвечает Изуку, уставший, опирается лбом об окно. Его живот болит, — Извини. После этого в машине стало тихо.***
По сути, Изуку и учителя просто не совместимы. К поступлению в UA Изуку подошел, вооружившись всеми его знаниями о школе — готовый к чему угодно. И в UA так хорошо, по сравнению со школой, в которой он учился раньше. В кои-то веке, у него есть друзья. Изуку есть с кем посидеть за обедом, и защита из двух-трех человек каждый раз как Каччан проходит мимо, да и люди слушают его, когда он уходит в пятнадцатиминутные рассуждения на какую-либо тему (даже если и глупую). Когда он идет по коридору он не боится (обычно), что кто-нибудь его толкнет, он не боится (обычно), что кто-нибудь бросит его портфель в грязь, он не боится (обычно), что Каччан собирается поджарить его в любой момент. Но Изуку все еще не доверяет учителям. (Даже Всемогущий, которому, кажется, нравится Изуку, все еще может посмеяться ему в лицо, если он когда-либо расскажет о годах мучений, которые он испытал от рук одноклассников. Учителя просто ничего не делают с такого рода вещами). Не важно, что Полночь теребит его щечки, когда он показывает неплохое портфолио на уроке Искусства в первом семестре, говоря, что гордится его работой (Она не остановит Каччана, если он набросится на него посреди коридора). Не важно, что Сущий Мик никогда не затыкает Изуку, если его слишком заносит, когда он расспрашивает про его причуду после урока (Сущий Мик в секунду отвернется от него, если Изуку начнет слишком много бормотать в классе). Учителя в UA хотя бы притворяются, что им не все равно, но Изуку не верит им. Он не может. Учитель, который лучше всех чувствует его недоверие — это Айзава, хотя бы потому, что с ним они проводят больше всего времени. Айзава не раздает похвалу направо и налево. Но он ни на кого в классе так часто не пялится, как на Изуку, тот уверен. И он больше никого в классе не называет проблемным ребенком, Изуку это точно знает. Изуку обычно схватывает на лету. Он уже долгое время имел с этим дело, в конце концов. Он почти может притвориться, что раздраженный взгляд Айзавы не ранит его куда сильнее, чем сломанный палец.***
Недоверие проникает глубоко в его первый год. «Недоверие» — на самом деле немного грубо. Изуку видел, как Айзава прыгнул в центр сражения за них, и что его лицо вбили в пол, пока он защищал Тсую в USJ. Насколько Изуку знал, он всегда брал трубку, когда кто-то из класса нуждался в нем, даже если это просто был нервный Кода, пытающийся подготовиться к спортивному фестивалю. Так что это не было конкретно недоверие. Изуку просто не мог подобрать слово получше. В любом случае, это причина, по которой он прямо сейчас так трясется, стоя перед Айзавой. — Не хочешь объясниться? — спрашивает он, голос тихий, опасный. В классе только он и Изуку, другой ученик уже давно ушел, — Я просто хочу понять. (Учителя лгут). Изуку не говорит ни слова. — Ты знаешь, что драки с другими студентами недопустимы, — говорит Айзава, — так что у тебя есть веская причина объяснить свои действия. (Учителя ему не верят.) Изуку вытирает свой разбитый нос обратной стороной порванного рукава. На полу уже скопилась небольшая лужица крови. — Ты проблемный ребенок, но, обычно, не без причины. — говорит Айзава. Это похоже на уловку, чтобы заставить Изуку почувствовать, что Айзава заботится именно о нем. (Учителя его недолюбливают) — Мидория, расскажи мне, что произошло. — Айзава больше не спрашивает. Он приказывает. — Он- старшеклассник не прекращал толкать его. — Изуку разговаривает скорее с брызгами крови на плитках, — Больше никто ничего не собирался делать. Ему не нужно поднимать взгляд, чтобы понять, как губы Айзавы скривились в недовольном выражении: — Любой учитель вмешался бы. (Учителя не вмешиваются) — Там был только я. — Изуку ссутулился, — У него будут проблемы? — У старшеклассника? Да, будут- — Нет, у…у ребенка с бизнес-курса. Айзава сделал паузу, будто и не думал, что Изуку будет переживать за того ребенка (Будто бы Изуку сам не был этим ребенком большую часть своей жизни). Он произносит медленно и непонимающе: — Нет. Изуку вздохнул от облегчения и снова вытер свой нос. Ему стоит опять найти его, потому что Изуку уверен, что это не первое происшествие, но все порядке. Если проблемы только у Изуку и у старшеклассника, он справится с этим. — Сходи к Исцеляющей Девочке. — со вздохом сказал Айзава, когда понял, что больше объяснений он не дождется, — И это не должно повториться.***
Может прозвучать странно, но Изуку, будто единственный ученик, который понимает всю правду. Он наблюдает, как Тсую уверенно заявляет, что Айзава может помочь. Он видит, что Яойорозу просто уверена, что Айзава знает, что делать. (Может это и правда для привлекательных и хороших учеников. Изуку же не относится ни к одной из этих категорий.) На самом деле есть куда больше вещей, которые он донес бы до внимания Айзавы, если бы знал, что тот сделает что-нибудь. Он бы рассказал Айзаве, что старшеклассник, с которым Изуку подрался, все еще иногда издевается над первогодками не геройских курсов. Он бы рассказал, что иногда Урарака приходит в школу настолько голодной, что ее тошнит даже до начала тренировки. Если бы он знал, что Айзава сделает что-нибудь, он бы рассказал, что Старатель — величайший кусок дерьма на этой планете. Но Айзава ничего не сделает, особенно против Героя Номер Два, если именно Изуку расскажет об этом. Это неприятно, но это реальность, и Изуку не хочет, чтобы это ранило Тодороки, чтобы его доверие вот так разрушилось. Так что, в результате, о проблеме не говорит вообще никто. — Айзава ничего не сделает. — Говорит Изуку, проводя рукой по бинту на предплечье Тодороки, который будет скрыт его формой. Но вот этот неприятный ожог на шее будет сложнее скрыть. Тодороки выглядит так, будто хочет ему верить: — Думаешь? — Ага. — Изуку кивает и проглатывает ком в горле, — Учителя обычно закрывают глаза на такие вещи. Тебе не о чем беспокоиться. — Хорошо. — отвечает Тодороки и надевает обратно пиджак. Хоть он и не нервничал до этого, потому что Тодороки просто не делает такого, но сейчас он выглядел немного более расслабленным. (Изуку хотел бы, чтобы и его можно было так же успокоить. Он ненавидит, когда Тодороки появляется в школе в таком виде.) Изуку идет с ним в класс. Они сидят и общаются с друзьями и никто не обращает внимания на изможденный вид Тодороки (или просто не хотят ничего говорить по этому поводу). Когда Айзава просит Тодороки подойти к нему после урока, Изуку знает, что он увидел ожог на его шее. Изуку собирается очень медленно, одним ухом следя за разговором. — Если тебе есть о чем поговорить со мной, — многозначительно говорит Айзава, — я всегда выслушаю. (Учителя лгут). — Просто инцидент на тренировке. Ничего такого. — его голос ничего не выражает, — Но спасибо. — Хмм, в любом случае, у Исцеляющей Девочки должна быть мазь. Я напишу для тебя записку. — Я уже нанес немного. — говорит Тодороки. Изуку видит, как тот поглядывает на дверь, будто хочет находиться где угодно, но не здесь, — Спасибо за беспокойство. Тодороки отпускают, и Изуку пытается пойти за ним, но Айзава протягивает руку, чтобы остановить его. — Если бы что-либо произошло, — говорит Айзава тихим голосом, — ты бы мне рассказал? (Учителя ему не верят.) Изуку хочет рассказать Айзаве. Ему так много раз твердили, что важно сказать взрослому, если кто-то в опасности, но…это никогда не заканчивалось хорошо ни для Изуку, ни для того, кого он потянул за собой. — Да. — врет он, — Конечно!***
Изуку не уверен, насколько долго его преследуют, но одним утром, в двух кварталах от UA, он случайно обернулся и заметил, как кто-то идет за ним. Это точно тот же человек, что сидел напротив Изуку в поезде, потому что он носил слишком легкую куртку для этого времени года и странно пялился на Изуку. Изуку сохраняет зрительный контакт слишком долго. Когда он разворачивается и спешит к школе, то слышит, как ускорились шаги позади. Человек, который его преследовал, подобрался достаточно близко и почти наступал ему на пятки. Это оживленная улица. На Изуку, в его форме UA, не нападут посреди толпы. (Верно?) Сколько времени его преследовали? Изуку так сильно погрузился в мысли о предстоящей стажировке, что даже не обратил внимания. Знает ли он где Изуку живет? Он нацелился конкретно на него? Он добрался до школьных ворот живым. Его преследователь сливается с толпой репортеров перед воротами, и Изуку оглядывается через плечо, но никого не видит.***
На следующий день за ним снова следят. Он знает это. Сегодня он опаздывает и садится на более поздний поезд, и тот мужчина ждет его на станции. Он снова сидит напротив и всю поездку смотрит на него. Изуку корчится, не сводя глаз с телефона, и отчаянно пытается придумать, что делать. Что бы он сделал если бы кто-то преследовал другого человека? Изуку знает, что если бы кто-то следил за Ураракой по дороге в школу, он бы настоял, чтобы она ходила вместе с группой, или бы рассказала учителю, или пошла в полицию. (Учителя ему не верят.) Что бы он делал, если бы он рассказал Айзаве, а тот просто обвинил его в том, что он ищет внимания… посмотрел на него с презрением и сказал Изуку, чтобы он прекратил витать в облаках и сосредоточился на подготовке к стажировке? Поезд начал останавливаться. Палец Изуку остановился на контакте Айзавы в его телефоне, потому что он должен рассказать Айзаве. По крайней мере, он должен дать ему знать, что опоздает на первый урок. Мужчина, который шел за Изуку кладет руку ему на плечо на выходе со станции, что заставляет Изуку подпрыгнуть. Он выключает телефон и готовится к тому, что произойдет. — Мидория, верно? — спрашивает мужчина, — Я большой фанат! Можешь дать мне автограф? Изуку направляют в переулок. Он пищит: — Эм, конечно? — даже когда он упирается ногами и всеми силами пытается остаться на улице. Мужчина сильнее сжимает руку вокруг плеч Изуку, и смеется, будто они старые друзья. Поэтому никто и не обращает внимания, когда Изуку заталкивают в переулок, подальше от взгляда прохожих. — Отлично. — говорит незнакомец, широко улыбаясь. Он достает фото из своего кармана и пихает его Изуку, — Можешь подписать это? Мне нужно просто твое имя. Кое-что в формулировке заставляет Изуку сильнее напрячься. Поэтому Изуку вырывается из хватки мужчины и пятится назад: — И-извините, на самом деле я-я опаздываю в ш-школу, и мне стоит… — Просто быстрая подпись. — настаивает он и облокачивается рукой о стену, загораживая Изуку выход из переулка, — Для моих детей. Трясущимися руками Изуку берет фото, и свободная рука мужчины тянется к ножу у него за поясом. — Для кого мне подписать? — спрашивает Изуку, его голос почти не слышно, он не может дышать. Интересно, на него накричат, если он сломает только один палец, чтобы выбраться из этой ситуации? (Скорее всего.) Телефон в кармане вибрирует, скорее всего, сообщения от Урараки или Киришимы. (Он официально опоздал на классный час.) — Просто имени достаточно. — говорит мужчина. Он наклоняется ближе, сильнее прижимая Изуку к стене. Его рука сжимается на рукоятке ножа, — Напиши его наконец. Это даже не его фото со спорт-фестиваля. Это снимок Изуку, садящегося в автобус с несколькими одноклассниками, сделанный издалека. (Изуку уже несколько месяцев не ездил на автобусе. Это было снято до фестиваля) Он в ужасе. Поэтому, когда мужчина делает резкое движение (может, просто сместил равновесие, или подправил угол), Изуку дергается и запускает его в противоположную стену. Тот ударяется об стену, сползает вниз и рычит: — Дерьма кусок. — вставая на ноги. Изуку, пошатнувшийся от боли в руке, рванул вперед, но его схватили за талию и отбросили назад, бросая в мусорные баки. — Просто, блять, напиши свое имя, — снова рычит он, — это все, что от тебя нужно. Изуку перекатывается, вставая на ноги, и сбрасывает рюкзак. Мужчина загораживает единственный выход, но теперь с ножом наготове, и снова приближается. Изуку засовывает фото в карман. (Если что, это будет доказательством что он не врет, когда ему неизбежно придется рассказать об этом случае.) — Извините, но м-мне нужно в школу, — отвечает он. Мужчина взмахивает ножом и Изуку отпрыгивает назад. Он снова бьет и Изуку спотыкается об опрокинутый мусорный бак, падая локтями на асфальт, и сдерживает крик боли. Он смотрит на нападающего, который замахивается третий раз и оставляет порез на груди Изуку до того, как он смог оправится или заблокировать. Глупо, споткнуться вот так, но Изуку не может сосредотачиваться на этом. Это просто царапина, но это значит, что он близко. Изуку наносит удар ногой, направляет свою причуду через верхнюю часть стопы и отправляет человека в небо. Изуку стискивает зубы, чтобы не закричать, когда его нога и голень ломаются в нескольких местах, но у него нет времени разлеживаться. Он с трудом поднимается на ноги и бежит к выходу из переулка. Он слышит мощный удар позади себя, когда мужчина падает на землю, и хруст, когда пара его ребер ломается от падения. Изуку, спотыкаясь, выходит из переулка к прохожим и слышит потрясенный крик. Он хватает первого человека, до которого может дотянуться, и спрашивает: — Вы можете позвонить в полицию? Женщина пялится на него. — Пожалуйста, не волнуйтесь, мне нужно просто доложить. — просит Изуку. У него кружится голова и ноги вот-вот совсем перестанут держать его, — Мне нужно… — Парень, у тебя кровь! — вскрикивает она и бледнеет. Вокруг собираются люди, нервно переговариваясь, — Сядь! — Все в порядке! — настаивает Изуку. Улыбается. — Но, пожалуйста, не могли бы вы позвонить в полицию? Она достает свой телефон, все еще смотря на него в ужасе. До того как он снова попытался переубедить ее, колени Изуку подгибаются и он сильно ударяется об асфальт. Он потерял сознание, прежде чем кто-либо смог ему помочь.***
Изуку…любит морфий. Ему не часто его дают, потому что, если Изуку будет использовать его каждый раз, как ему больно, то у него появится пугающая устойчивость еще до того как он окончит школу. Изуку просыпается от глубокого, приятного сна и вяло моргает, смотря в чистый потолок медицинского крыла и чувствует, как болеутоляющие заставляют его чувствовать себя тепло, делают его тело тяжелым и текучим. Он должен признать, что чувствовать это — куда лучше, чем чувствовать…какую бы травму он не получил на этот раз. А почему он здесь, еще раз? Он поворачивает голову и видит Айзаву, сидящего у его кровати. Изуку вскакивает, садясь настолько быстро, что его голова начинает кружиться так сильно, что его сейчас стошнит. Айзава не отчитывает его сразу. Он почти выглядит мрачно. — Как ты себя чувствуешь? — тихо спрашивает он. Изуку думает о том, какой сегодня день. Он думает о том, где Всемогущий. Он думает, где Исцеляющая Девочка, потому что здесь только он и Айзава, остальная комната стерильная, тихая и абсолютно пустая. — Нормально. — говорит он Айзаве и смотрит вниз. Его сломанный палец покрыт шиной, и дальше, в конце кровати, его нога закрыта в фиксаторе. Когда Айзава ничего больше не говорит, Изуку решает спросить, — У меня проблемы? Айзава издает смешок, почти беззвучно. Это куда больше похоже на просто резкий выдох. — Давай сначала ты расскажешь, что произошло, а потом мы решим. Изуку делает глубокий вдох. Его грудь болит, и он понимает, что вся масса белого на нем — не рубашка, он тщательно покрыт бинтами, некоторые с просочившимися коричневыми пятнами. Похоже, нож его задел куда сильнее, чем он думал. Видимо поэтому он в мед крыле, а не в настоящей больнице. Это значит, что это была настолько чрезвычайная ситуация, что они вызвали ближайшего медицинского работника, которого смогли найти. Он надеется, что кто-то уже сказал его маме. — Он…он преследовал меня. — говорит Изуку, сжимая здоровый кулак в попытке успокоиться, — Сегодня он просто решил пойти дальше. — И как долго? — спрашивает Айзава. — Всего пару дней! — убеждает Изуку, но его лицо меняется, когда он вспоминает, —Ну, или, кажется, несколько недель? Но не думаю, что замечал его до…какой сегодня день? — Утро четверга. — отвечает Айзава. — Эм, я заметил его…три дня назад. — И ты не подумал, что про это стоит рассказать кому-нибудь? — спрашивает Айзава с недоверием. (Учителя ему не верят.) — Я честно не выдумываю это! — настаивает Изуку, слезы затуманивают его взгляд. Он поворачивается, пытаясь найти свои вещи, но его грудь охватывает боль и он сгибается пополам, ловя воздух ртом. Айзава встает и, наклонившись, гладит его по спине с удивительной нежностью, когда Изуку говорит на выдохе, — Я не…вру, честно, он дал мне фотографию, она у меня в пиджаке… — Я тебе верю. — говорит ему Айзава. (Учителя лгут.) Изуку преодолевает короткую вспышку боли и снова погружается в мягкие волны обезболивающих. — Он…он хотел, чтобы я дал ему автограф. Я вполне уверен, что у него квирк, который использует мою подпись для…чего-то, так что, я не хотел давать его ему? Но тогда я не был уверен, что это не просто паранойя, но когда я попытался уйти, он…он напал на меня и я серьезно не хотел сражаться с ним. — Просто дыши. — Айзава не убирал руки со спины Изуку, —Что за фотографию он тебе дал? — Она в кармане, в пиджаке. — снова сказал Изуку, жестикулируя в никуда, так как он не знал, куда дели его вещи. Сейчас он просто дрожит в тонком больничном халате. Айзава встает и проходит через комнату к груде брошенной окровавленной одежды, отдаленно напоминающей форму Изуку. Он роется в ней, пока не достает пиджак, а затем вытаскивает смятую фотографию, рассматривая ее. — Когда ее сняли? — спрашивает Айзава. Он звучит куда более серьезно. — Я думаю…пару недель назад? — говорит Изуку, — Но он действительно начал подходить близко только несколько дней назад. Тогда я и заметил его. — Ты заметил его до того дня, как он напал на тебя? — спрашивает Айзава и медленно поворачивает голову к Изуку. Изуку, в ужасе, кивает. — Значит, я спрошу еще раз, почему ты ни слова не сказал? (Учителя не вмешиваются.) Изуку…ненавидит морфий. Потому что, пока трезвый Изуку скорее умрет, чем выдаст ответ на этот вопрос, то вот Изуку под кайфом без проблем говорит, — Я не думал, что это что-то изменит. — Прошу прощения? — говорит Айзава, все еще смертельно опасный. Лицо Изуку вспыхивает красным. Его сердце, в панике, пропускает удар: — Я не думал, что кто-то будет что-то делать! Это не чья-либо вина…это моя вина…но я решил, что я сам с этим разберусь и все будет в порядке! — Ты…? — Говорит Айзава, разрываясь между злостью и непониманием, — Ты подумал, что тебя проигнорируют, если ты скажешь учителю, что твоя жизнь в опасности? Изуку прищуривается, не уверенный, риторический ли это вопрос: —…Да? Айзава просто уставился на него. Изуку чувствует сильнейшее желание объясниться, и его разум слишком затуманен, чтобы не дать словам выйти из его рта: — Мне бы все равно никто не поверил. Я знаю, что Вы уже меня недолюбливаете, потому что я проблемный ребенок, и я решил, что могу просто разобраться сам. Айзава не ответил на это. Он выглядит как человек, который только что сорвался с высокой скалы и ужас еще не наступил — все еще переживает шок. Исцеляющая Девочка заходит в комнату, вооруженная конфетками и сует их как Изуку, так и Айзаве. Если она и заметила напряженную атмосферу, то проигнорировала ее. — Ты проснулся! Сотриголова, иди отсюда, мне нужно проверить показатели. Айзава без возражений двигается в сторону. Когда Изуку снова смотрит в его сторону, минутой спустя, Айзавы уже нет.***
Ученики лгут. Так много учеников врали ему в лицо только в этом году, что он скоро заведет Банку Лжи, просто чтобы получать немного мелочи каждый раз, как ребенок смотрит ему прямо в глаза и выплевывает свою ложь в его сторону. Они врут о том, почему их домашнее задание не выполнено, они врут о том, почему их друзья отсутствуют на уроке, они врут о том, как они получили эти ужасные синяки, которые явно не могут быть результатом школьных боевых тренировок. Айзава понимает. Он понимает куда лучше, чем считают его ученики. Он был на их месте пятнадцать лет назад (НЕУЖЕЛИ ЭТО БЫЛО НАСТОЛЬКО ДАВНО, говорит пронзительный голос его мужа в голове), и Айзава в курсе, что и он врал своим учителям. Это давняя традиция в UA. Плюс Ультра. У него остались отчетливые воспоминания о том, как он смотрит в пол и говорит «Все нормально» учителю, на взволнованный вопрос о его режиме сна. Или, как он бубнит, «Я просто забыл», когда Исцеляющая Девочка спрашивает конкретно почему он не ел несколько дней. Или как он уверяет, «Я просто тренировался с другом вчера после школы», когда другой учитель спрашивает, где же его так побили. Конечно, он знает, что Киришима иногда засыпает в классе не просто так (хоть он и спешит его заверить, что просто опять случайно засиделся за видео играми допоздна, извините!). Айзава знает, что в последнее время Урараку сильнее тошнит и она теряет сознание на тренировках не просто так (хоть она тараторит о том, что она такая забывчивая по поводу завтрака, больше не повторится!). Айзава знает, что Тодороки в классе осторожничает с ребрами и дергается от любого контакта не просто так (хотя он и говорит, что это был несчастный случай на тренировке, моя вина). Ученики лгут. Айзава не хочет указывать им на эту ложь в лоб. Но он тщательно запоминает, когда они лгут, как часто, почему и для кого. Поэтому он и был ошарашен правдой, когда Мидория, сразу после нападения злодея, просто говорит, «Я знаю, что Вы уже меня недолюбливаете, потому что я проблемный ребенок, и я решил, что могу просто разобраться сам» Айзаву выгнали из комнаты до того, как смог даже начать обдумывать ответ на это. Он сползает по стене у крыла Исцеляющей Девочки и пялится в пол на протяжении двадцати минут, перед тем как понял, что он пренебрег своим долгом учителя — быть честным с учениками. Оказывается, у Мидории глубоко укоренившиеся проблемы. Достаточно крупные, что он, первогодка, не сказал ни единой душе о том, что его преследуют. И Айзава даже не заметил этого до тех пор, пока его ученика чуть хладнокровно не убили. — Можешь входить. — говорит Исцеляющая Девочка, высовывая голову в коридор, — Вам нужно кое-что объяснить, мистер. Айзава без возражений встает, шаркает в палату и падает обратно на стул рядом с койкой Мидории. Мидория не спит. Он свернулся, лежа на боку, но его глаза, открытые и будто стеклянные, пристально наблюдают за Айзавой. (Читают его выражение лица, понимает он. Айзава никогда не умел сделать правильное выражение лица, но он все равно попытается для этого ребенка.) — Скажи, если я не прав, — начал Айзава, — но, мне кажется, в прошлом учителя злоупотребляли твоим доверием. Мидория, к счастью, не начал снова плакать. Но побежденный смешок не сильно лучше, на самом деле. — Наверно. — Есть что-то, о чем ты хочешь поговорить? — спрашивает Айзава. Мидория моргает. Остекленевший, отстраненный взгляд в его глазах не пропадает — кажется, становится только хуже. Может, новая доза обезболивающего подействовала. — Не то что бы. Это довольно глупо и я не хочу, чтобы Вам пришлось все это выслушивать. — Мидория. — твердо говорит Айзава (Мидория напрягается, но Айзава игнорирует это ради них обоих), — Я спрашиваю, потому что мне не все равно. Мидория почти закатил глаза, Айзава видит это. Айзава видит это, и понимает это, будто Мидория говорит, ты лжешь. (Он и раньше видел это выражение лица, и ему не стоило игнорировать это в первый раз.) — Мне не все равно. — повторяет Айзава, — Ты хороший ученик и никогда не давал мне повода не наслаждаться тем, что ты в моем классе. Ты понимаешь? Он пробормотал что-то похожее на проблемный ребенок. Айзава размеренно вдохнул, а затем медленно выдохнул: — Я не понимал, что такая кличка так сильно тебя задевала. Я не пытался навредить тебе, но все равно, прошу прощения. Думаешь, ты единственный ученик, который заставляет меня седеть? Мидория нахмурился. — Это не так. — отвечает ему Айзава, — Ты должен говорить мне, если ты в опасности. Понимаешь? Мидория говорит, сонный: — Учителям все равно, если я в опасности. — Ну, мне — нет. Не обобщай вот так. — говорит Айзава. Он медленно протягивает руку и взъерошивает волосы Мидории, обрадованный тем, что тот не уклоняется от прикосновения, а лишь очень слабо улыбается. Это только первый шаг на длинном пути, но это уже начало, — Хочешь, чтобы я остался, пока твои одноклассники не придут? — Нет, все хорошо. — бормочет Мидория, снова закрывая лицо. (Ученики лгут.) — Я снова спрошу, — говорит Айзава, — не хочешь, чтобы я остался? — Если хотите. — говорит Мидория, с достаточной надеждой, чтобы ударить Айзаву прямо в слабое место, — Я не возражаю…