Три месяца назад.
—Я помню его хрустальные глаза, бессмысленно смотрящие в потолок, и слипшиеся от слёз ресницы. — медленно, словно желая выплеснуть с тлеющим временем остатки той боли, что никогда не уйдет, начал рассказ кареглазый. Он рвано втягивал воздух носом, так же скоро его выдыхая и еле заметно вздрагивал каждый раз, когда следователь называл имя человека, кому посвящен рассказ.Настоящее время.
Парень стоял на балконе офиса, украдкой посматривая вниз, на тротуар, где шли беспечные горожане. Прикусывая край так и не подожжённой сигареты, он смотрел на горизонт, заливающийся яркими красками уходящего на покой солнца. Ещё недавно Иманов мог целыми днями наблюдать такую картину на небе, растягивая довольную улыбку так широко, что сводило скулы. Но сейчас от его взгляда душа уходит в пятки, а сердце невольно колет. Темноволосый, облокотившись о чуть ржавые перила, притеревшись оголëнным коленом к жёсткому металлу балкона, снова вспоминал его. Воспоминания накрывали с головой, укутывая в колючий плед прошлого.Три месяца назад.
—Каким образом было произведено убийство? — следователь старался смягчить последние слова, понимая, насколько сильно сейчас разрывается сердце парня, как хрусталь раскалывается душа и все те надежды на лучшее будущее. Их будущее с Дмитрием Масленниковым. Кареглазый сидел практически неподвижно, вглядываясь в бетонную стену, пытаясь сосчитать мельчайшие царапинки и отколупывающиеся кусочки старой краски. Ему предстояло пережить весь этот ужас снова, только на этот раз у себя в тесной черепушке, откуда невозможно сбежать, воспользовавшись удачно подвернувшимся моментом. —Они пытали его. Пытали нас, заставляя жевать стекло от разбитой бутылки, разрезая десна до крови. Эти осколки. Они врезались в щеки и, словно лезвием ножа, прорезали все, до чего дотрагивались. И мы не могли прекратить это. Мы не имели права. — Иманов закрыл лицо руками, с силой надавливая на глаза, желая смахнуть, как пылинку с объектива камеры, появившуюся картину мужчины с окровавленным и изувеченным лицом. Парень тяжело дышал, делая длинные паузы во время рассказа, пытаясь перевести дух. — Те двое.. Они развлекались с нами. Их забавляло то, как сильно мы кричим от боли при каждом ударе ногой в живот. Мы сгибались пополам, вжимаясь в холодную стену, не в силах пошевелить руками. Они приковали нас, как скотину, слушали наши крики и мольбы, продолжая издеваться. Но больше всего пострадал он..Настоящее время.
Из уставших глаз Эмиля потекли слезы. Пелена накрыла разум блогера. С того момента он ни разу не заглянул на свой ютуб канал, не желая вспоминать счастливый взгляд Димы, втихаря добавившего первый видеоролик на канал своего друга. Именно тогда парень стал задумываться о своих чувствах к человеку, подарившему ему настоящую семью. Темноволосый зажал искусанную сигарету между пальцев до побеления костяшек, ощущая лёгкую боль.Три месяца назад.
—Один из этих монстров отвёл меня в сторону и грубо схватил за подбородок, нанося несколько ударов в лицо. В голове поплыло, я не мог стоять на ватных от страха и ужаса ногах, дрожал всем телом, но он заставил меня смотреть, не отводя взгляда от... — парень взглотнул, вспоминая, как громко кричал и брыкался от боли Масленников, когда та тварь вырезала на его плече непонятные символы, вскрывая вены и без колебаний вонзая кинжал в напряжённую шею мужчины, пуская пульсирующие струи алой крови. И Эмиль ничего не мог сделать. Его сердце вырывалось из груди, разум кричал о том, что нужно что-то сделать, но блогер стоял на месте, как немая статуя, не проронив ни слова. Он не мог помочь своему самому близкому человеку, когда тот, задыхаясь и корчась от боли в луже своей густой крови, с сумасшествием во взгляде смотрел прямо на младшего. — Они убили его, зарезав как кормовую скотину, и бросили в том подвале, словно сломанную игрушку. С того момента, как я услышал последний сиплый выдох и грохот упавшего замертво Димы, из воспоминаний остались лишь громкий смех тех двоих и мои беспомощные крики. — практически не выделяя каких-либо эмоций на последнем дыхании проговорил Иманов, в который раз потерявший смысл своего существования. В допросной на протяжении пяти минут стояла невыносимая тишина, нарушаемая лишь слышными хрипами со стороны кареглазого. За несколько недель, проведенных в лечебном стационаре, он разодрал свою глотку до кровавых подтëков, по ночам вопя от боли и жжения в сердце, вспоминая, как его любимый человек умирал у него на глазах. Следователь не давил на парня, выжидая время, необходимое Эмилю, который вскоре завершил свой рассказ одной фразой.Настоящее время.
Мигрень, натянувшая свои оковы на итак сдавленную мыслями голову Эмиля, все-таки заставила парня уйти с балкона. Воспоминания заставили его содрагнуться, прочувствовать свою никчемность и ненужность в этом мире. У блогера остались поддерживающие его родственники и друзья, но не он. Не тот, кому всецело было отдано сердце парня. Эмильен не знал, для чего ему жить дальше. Он существовал, как потускневшая от напряжения лампочка, переставшая светить так ярко, как прежде.Три месяца назад.
«Они оставили меня в живых, но забрали смысл этой жизни. Забрали самое дорогое, что я имел, в чём нуждался. Мне больше нечего вам сказать.»