«Найди то, что любишь, и позволь этому убить тебя.»

Он снова напился, снова открыл чертову бутылку виски. Никто не проследит за ним в столь поздний час. Он один, а значит вся вуаль веселья спала. Одиночество и внутренние кошмары терзали, рвали душу все эти годы и продолжают, плотно оседая на подкорке сознания. Он не в силах вытащить себя оттуда. Он скучает и все еще ненавидит себя за то, что сделал. Никогда не простит.  Данте со злости откидывает очередную бутылку в сторону, и та, неудачно, со звоном, разбивается о ближайшую стену. Почти все деньги с миссии спустил на них, черт. Нет, алкоголь не помогает. Даже тот не берет охотника в свои объятия, чтобы хоть немного успокоить душу. Это огорчало все больше, разливаясь тягучим отчаянием по венам, попадая вместе с кислородом в каждую клеточку тела, отзываясь колкими иголками. Мысли витали из стороны в сторону, давили на мозг, вызывая приступ пульсирующей, ноющей с каждой секундой все сильнее и сильнее, боли.  На самом деле алкоголь нужен был не для этого. Сейчас, сейчас он придет, снова отругает за то, что охотник пьет. Он развеет его одиночество и боль. Слезы то и дело наворачивались на глазах, но Данте ловко их стирал, давил на глаза пальцами, немного успокаивая рвущиеся наружу чувства. Данте сидит за своим столом, больше не находя себе место. Фото Евы было опущено вниз, чтобы она не видела, как он истязает себя, не видела, в каком он безумии и агонии от внутренней болезни. Глаза все же немного поддаются пьяной дымке, а напряженное тело немного расслабляется. Полукровка складывает руки на столе и опускается на них подбородком, на минуту закрывая глаза. А когда открывает их вновь, легко поворачивает голову в сторону, потрепанного жизнью, дивана. Вергилий читал, увлеченный этим занятием настолько, что тоже выглядит расслабленным. Его локоть был опущен на подлокотник, а изящные пальцы легко подпирали щеку. Плащ аккуратно висел на его плечах. Вергилий никогда бы не позволил себе такой вольности, но это же всего лишь фантазия. Он продолжал смотреть, пока по комнате не пробежался спокойный, хриплый, после долгого чтения, голос близнеца.  — Перестань, Данте.  Его голос, лицо, тело, все было так, как Данте запомнил. Волосы были аккуратно уложены, имели свою особую пушистость. Данте счастливо и немного пьяно улыбнулся, легко прикрывая глаза. Он рядом и пришел, как и всегда. Прекратив наблюдать, Данте поднялся с места и более-менее нормальной походкой дошел до дивана, опускаясь рядом.  — Ты вернулся. — собственный голос охотник не узнал. Он был хриплым, измученным и слабым из-за вновь подступающих слез, а новая волна болезненных воспоминаний накрыла с новой силой. — Я могу уйти, раз так хочешь. — Вергилий, сделав закладку пальцем, закрыл книгу.  — Нет, что ты, Джил, останься. — наверное он выглядел сейчас настолько жалким и беспомощным, что сильно резанировало с его видом крутого мужчины, который может «свернуть горы». Данте тут же забеспокоился и уже был готов поймать за руку, лишь бы тот не покидал его, но Вергилий продолжал сидеть рядом, лишь повернув к младшему сыну Спарды голову. Льдянисто-серые глаза внимательно смотрели на близнеца укоризненно и с привычным недовольством.  — И во что ты превратил агентство и себя, Данте?  Охотник продолжал сидеть рядом, не зная что и ответить. А ведь его отчитывает собственный разум, материализовавшись перед глазами охотника как его собственный брат.  — Я скучаю по тебе. — через какое-то время тишины подает голос охотник. Он все такой же скрипучий и грубый, не таким он должен быть.  Вергилий же удивленно вскидывает одну бровь вверх, явно решая подождать, когда тот закончит свои мысли, но они оба продолжали молчать, смотря друг другу в глаза. Первым не выдержал Данте, отведя взгляд. Мыслей в голове было так много, что он не мог вспомнить и выделить то, что именно хотелось бы сказать. Старший полукровка тоже молчал, а по нему было видно, как сильно он хочет вернуться к книге.  Сердце охотника оживало, стоило увидеть близнеца, заставляя по-глупому счастливо улыбаться, и в тоже время отдавало болезненным уколом. Желание прикоснуться, почувствовать прохладу, характерную для Вергилия, кожи. Уже было протянув руку к руке брата, Данте заметил что, тот отдергивает свою.  — Ты же хотел чтобы я остался.  Данте прошибла мелкая дрожь, напоминающая панику. Он дурак, чуть не просчитался и не забылся в собственных желаниях. Вергилий не позволяет себя трогать. Так они просидели достаточно долгое время. Старший читал, а младший сидел рядом, украдкой посматривая на близнеца. Вскоре старший и сам поднялся, аккуратно потянулся, чтобы плащ не спал на пол, и повернулся к охотнику уже более мягко смотря на него.  — Пойдем, я почитаю тебе на ночь.  Это заставило Данте подняться с дивана и заулыбаться своей самой искренней улыбкой, которую он никому и никогда не показывал. Давно он так не делал. Вергилий же пошел первым, прекрасно зная что охотник пойдет за ним.  И вот зайдя в комнату, старший сын Спарды аккуратно снял плащ с плеч и повесил на спинку стула. Данте же снял одежду, беспорядочно бросая ее на пол, оставаясь в одних боксерах. Он нырнул под одеяло, немного ежась от прохлады простыни. Вергилий опустился рядом с другой стороны кровати, прислонившись спиной к изголовью, и включил лампу, что была на прикроватной тумбочке. Сейчас охотник мог рассматривать его сколько захочет, а пока Вергилий снова открыл книгу и, найдя что-то подходящее, принялся ровным и успокаивающим голосом читать. Данте сопротивлялся сну, желая еще подольше послушать голос близнеца, но эмоциональная усталость взяла свое. В эту ночь ему удасться поспать без кошмаров.  — Я люблю тебя, Джил. — Почти засыпая хрипло прошептал, стараясь вылить свои осознанные, за столько лет, чувства. Проснулся Данте от шепота собственного имени и легкого поцелуя. Он тут же подскочил на кровати осматривая комнату, но никого не нашел. Сердце бешено колотилось в груди, заставляя дышать чаще. Вставать не хотелось, но Моррисон обещал заглянуть с новым заданием. Решив еще немного отдохнуть, Данте закрыл глаза. Он не помнил как оказался в кровати, ведь мог остаться спать на диване в лобби.  — Данте! — внизу раздался голос Моррисона.  Нехотя поднявшись, Данте одевается и спускается вниз уже по пути громко разговаривая с мужчиной в лобби.  И зачем он согласился взглянуть на этот Орден. Добираться до острова на пароходе было невыносимо долго, но ничего не поделаешь, Триш задерживалась на задании.  Убить местного свихнувшегося священника не составило особого труда. Правда, пришлось нарушить праздник, но ничего. Тут глаза цепляются за светлую макушку, выделяющуюся из толпы людей в капюшонах. Зрачки удивленно расширяются, а сам охотник замирает. Вергилий? Но что он тут делает? Он сражается с охраной скорее на автомате, быстро разбираясь с ними. Из мыслей вырывает крик генерала ордена Святых Рыцарей. Кавалерия еще не успела вовремя сбежаться, но тот мальчишка успел его занять. Бой почти проходил в тумане, да и сам охотник не пытался бороться в полную силу немного не рассчитав, что парнишка и впрямь даст достойный отпор. А еще его рука. Но тот продолжал забавляться реакциям мальчишки. А вот он опять просчитался. Рассерженный мальчишка набил своей чертовой рукой лицо, а после пригвоздил к статуе отца Мятежником. Вергилий никогда не был таким импульсивным. Это не он. В глубине души что-то неприятно свернулось, душным, тянущим комком скорби и печали. В этот момент он и поспешил убежать от рассерженного и распаленного в битве мальчишки. Не интересно. Пока тот отвлекся, Данте снова запрыгнул на стеклянную крышу, откуда и влетел на праздник.  — А знаешь, в тебе есть что-то особенное.  — Что ты несешь?  — Скоро поймешь. А сейчас извини, дела. — Данте легко поднялся и начал уходить, но мальчишка успел достать револьвер и выстрелить, однако уже поздно. — Адью, пацан. — мужчина снова показался из-за разбитого на крыше стекла, отсалютовав пальцами.  Они явно скоро еще увидятся. А пока, надо закончить дело.