чистохлопковая ночь в середине лета

небо в этот день было кристально чистым с явно видными звездами, особенно хорошо их было видно в долине ветров. сахароза щурится от ветра в лицо, стоило ей приблизиться ближе к статуе анемо, и поправляет юбку, для самой себя отмечая, что сегодня здесь удивительно спокойно. по дуновению ветров чувствуется, что архонт спокоен, а значит, в мондштаде всë хорошо. жителям не о чем беспокоится, ей тоже. поэтому в благодарность за опеку всеобщих жизней она касается статуи рукой буквально кончиками пальцев и резко дергается:       — сахароза? глаза в ночной темноте не сразу фокусируются от неожиданности. из-за дерева неспешно выходит альбедо, на какое-то время даже поднимая взгляд к небу, словно пытаясь убедиться, ночь ли сейчас. бесспорно, да.       — разве ты не должна сейчас отдыхать?       — я-.. — взгляд окончательно находит силуэт, — у меня не получилось уснуть, поэтому я пришла за ветряными астрами.       — а ещё недолгая прогулка полезна, чтобы упорядочить мысли и спокойно уснуть. говорят, анемо архонт освобождает от них.       — да... девушка коротко кивает и, не зная куда себя деть, топчется на месте. ей кажется, что разговор сейчас прерывать не уместно, но у неё совершенно нет идей, как его продолжать. ветер подталкивает в спину, и она вспоминает про астры, поэтому поддается потокам и направляется к растениям. за ней следят взглядом, но это не привлекает её внимания. голова действительно со временем, с каждым сорванным цветком становится чище и хоть на время освобождается от бесконечных экспериментов, как бы их не любили алхимики. альбедо скрывается обратно за деревом, за которым снова стоит его холст прямо напротив реки, и в долине ветров наступает прежняя тишина. когда все астры были собраны, кроме той, что неизменно росла под кустом ближе к воде, но все еще под древесной листвой, сахароза с облегчением выдохнула и тихонько нырнула в кустарник. удивительно, хотя эти цветы и переносят невероятные порывы ветра, но срывать их нужно очень аккуратно, поэтому какое-то время даже шелест не был слышен. так же медленно доставая, буквально вынося в обеих руках одну единственную «звезду», та из чистого любопытства рискнула выглянуть из-за камня, который изначально закрывал и куст, и её саму. он опять рисует, долго-долго не замечая ответного чужого взгляда.       — ты можешь подойти поближе, если хочешь, — рука парня буквально на мгновение замирает, чтобы не потеряться в двух действиях одновременно. — оттуда наверняка очень плохо видно.       — а? ну... — деваться некуда. ей придется вылезти. она ступает на возвышение и действительно проходит ближе, усаживаясь на массивный торчащий корень дерева и укладывая рядом сумку с красными растениями. её глаза различают лишь силуэт на холсте, но чей — неясно, и только сейчас девушка понимает, что всë это время алхимик рисовал почти что вслепую. ночь же... а свечение статуи сюда не попадает. вскоре к ней подсаживаются. они вдвоем смотрят на мирное течение реки, выдерживая местное спокойствие.       — сегодня тихая ночь. не задумывалась, почему именно сегодня у тебя не получилось уснуть?       — если честно, — ассистентка вглядывается в звезды, — я верю, что если что-то случилось именно так, как случилось, значит, так надо для моего же блага. и если сейчас так случилось, что я не смогла уснуть, и поэтому мы находимся вдвоем тут, то так и нужно.       — возможно, — в ответ на её слова лишь кивают и куда-то отворачиваются. она не обращает внимание на это до тех пор, пока не видит периферийным зрением, что что-то находится почти впритык к ней, интуитивно поворачивая голову в сторону. одуванчик.       — мистер альбедо? он молчит, загадочно улыбаясь уголком губ — не злобно, не насмехаясь, а спокойно. как обычно внушая это самое спокойствие, на секунду бросает взгляд на одуванчик, но не сомневается:       — просто альбедо, ты знаешь, — сколько бы раз он не говорил этого.       — ... сахароза неуверенно берёт пальцами стебель и выжидает какое-то время. обычно жителям мондштада ветер — всему указ и путь. и ходят слухи, что если архонт даёт положительный ответ или наставляет на верный путь, то никогда не сдувает одуваны. и сейчас он...

«не сдувается. никогда бы не подумала...»

      — альбедо...

одуванчик — символ неизменности и чистоты чувств*

всë же, они всë ещё в своей степени дети.