Глоток виски и я не чувствую боль...

Она до сих пор слышит этот страшный звук. Звук автоматной очереди, и прошитое пулями тело командира, он упал на землю и не двигался. Из её глаз побежали слёзы, она с автоматом наперевес побежала в сторону Тарасова. Она нервно нащупывает пульс и сглатывает слюну чтобы хоть как-то утихомирить колючий комок в горле. Со спины слышит выстрелы и крики. К ней подбегает Ионов, Олеся поднимает на него глаза и обречённо вздыхает, Вася сжал кулак. — Багира, Ионов на связи! — Кот срывается на крик.- Операция закончена! У нас потери. — Кто? — Багира старалась скрыть нервозность. -… Бизон. — позывной товарища Ионов говорит шепотом и по щеке скатилась слеза. Они работали вместе ещё в тайфуне, прошли вместе и огонь и воду, и вот, командира больше нет… Больше нет… Это самая страшная фраза для всех. Ума сидела в вертолёте и смотрела в одну точку, теперь нет смысла скрывать что Бизон ей нравился. Она чувствовала себя виноватой в его смерти, и чувствовала ненависть от ребят по отношению к ней, и от этого было больно… Приехав в КТЦ все направились в кабинет Пригова. Владимир Викторович был злой, очень злой… — Что произошло на задании Ионов! — генерал-майор пытался скрыть гнев, но это не особо получалось. -… Тарасов направился наперерез бандитам, а Уманову оставил на позиции, но она не стала его слушать и побежала с другой стороны. Тарасов пытался её спасти от бандита но сам спастись не успел… Ума материлась внутри себя, она знала что её могут сейчас уволить, и будут правы. — Все свободны, Уманова задержись. Ребята вышли, а Олеся молча смотрела в пол. — Уманова. Ты же понимаешь что я обязан тебя отстранить от работы, или уволить за твои грехи. — Так точно. — тихо сказала девушка. — И я согласна уволиться по собственному… Я виновата в смерти Бизона. — Ума, Ума… Пиши заявление. Олеся через время вышла из кабинета Пригова и направилась в комнату НЕРП. Ребята смотрели как-то странно. — Что сказал Пригов? — спросил Сармат. — Я уволилась. Дана вскочила с дивана, а Кот и Сармат переглянулись. — Зачем? — Вика была в шоке. — Так надо… Ума вышла из комнаты и направилась в спортзал. Олеся избивала грушу представляя того бандита. Около получаса она без остановки била грушу. Вскоре Ума упала на маты и закрыла глаза. Она услышала что в спортзал зашли, но глаза не открыла. — Что ты здесь делаешь? Иди домой. — это была Рита, она была злая. — Наслаждаюсь последними минутами здесь… — Ума вздохнула пытаясь сдержать слёзы. — Иди домой. Нечего тебе здесь делать.- голос Багиры вздрогнул. Олеся распахнула глаза. — Рита, ты чего? — Олеся, иди домой. — игнорируя вопрос Умы сказала Рита. Ума фыркнула и вышла из КТЦ, она села в машину и поехала домой. Дома Ума нашла бутылку вина, налила первый бокал, выпила. Боль в душе отступила, нервы успокоились. Второй бокал, мышцы во всём теле расслабились, к глазам подступили слезы. Слезы текли по щекам и не собирались останавливаться, в душе поселилась пустота, всё рухнуло в один миг, вся жизнь. Кажется ещё с утра у неё было всё: друзья, работа мечты, любимый человек. А теперь этого нет, и вряд-ли будет. Она винила себя в его смерти, ведь понимала что делает что-то не то, почему не послушалась! — Я не хотела Бизон прости, я опять ослушалась и тебя больше нет, прости меня… — слезы хлынули с новой силой, опять всё по новой. Вторая бутылка вина и боли нет. Тело расслабилось, мысли заполняли голову, хотелось кричать, но Олеся держалась. В дверь позвонили, это была Вика. — Пустишь? — Вика из-за спины достала коробку конфет, её любимых. — Заходи конечно. На полу в гостиной лежали две бутылки вина, Лазарева присвистнула. — Да уж Ума… — Вика убрала бутылки в мусор, а Олеся села на диван в позе лотоса. — Ты что-то хотела Дана? — Слежу чтобы ты не натворила что-нибудь. — А что я натворю? Даже если и натворю то отчитывать меня некому уже. — Олеся встала с дивана и пошла за ещё одной бутылкой вина. — Куда полезла! Сядь! — Дана силой усадила её на стул. — Тебе уже хватит. — Не хватит! Из-за меня он умер! Я виновата! Неужели ты не понимаешь! — Успокойся! Нельзя пить тебе больше! — Не тебе решать что мне можно, а что нет! — Не кричи на меня! Сядь! Олеся послушно села обратно на стул, закрыла глаза и запрокинула голову назад.Глаза снова наполнились слезами. — Давай-ка мы с тобой поговорим. Я прекрасно понимаю что ты винишь себя в его смерти, но ничего уже не изменить, зачем винить себя и спиваться? — Вика крепко обняла Уму за плечи. — Ты не понимаешь…- спокойным голосом сказала Олеся, — Я любила его, кроме него у меня никого нет. Он был единственной надеждой на счастье… А теперь… Всё кончено. — Я тебя прекрасно понимаю. У меня тоже когда-то умер близкий человек, мне было ужасно больно. Кроме Пашки и мамы у меня никого нет. — У тебя хоть Пашка есть. А у меня? Ни-ко-го. Даже никакого животного нет. Я всегда мечтала о кошке. После недолгой паузы Вика сказала: — Давай так. Ты сейчас пойдёшь умоешься, примешь душ, поспишь, а завтра мы с тобой поедем в приют для животных. — Серьёзно? — Конечно. — Тогда я пошла в душ. А ты кстати можешь остаться у меня. — Хорошо. На следующее утро Олеся и Вика поехали в приют за животным для Умы. Олеся была счастлива как ребёнок, считала минуты до прибытия в приют. И вот, машина Лазаревой подъехала к приюту, Ума позабыв всю душевную боль побежала внутрь. Вика улыбалась, ей удалось её отвлечь от боли. Олеся и Вика ходили по приюту и смотрели на кошек, они были разные: белые, серые, чёрные, трехцветные, черно-белые, рыжие. Ума остановилась напротив рыжего котёнка, у него были зелёные глаза, и белые лапки. — Его хочу, — Олеся показала пальцем на котёнка. — Красивый какой. Бери. — Вика улыбнулась и направилась к выходу. Уманова через некоторое время вышла за ней. — Спасибо тебе Вик. — За что? — Ты помогла мне отвлечься, если бы не ты я бы точно глупостей наделала. — На моем месте так поступил бы каждый Умка. Как назовёшь котика? — Боря… — сказала Олеся и по щеке побежала слеза. — Хорошее имя. До дома они ехали молча, каждый думал о своём. Лазарева довезла Уму до подъезда, и её срочно вызвали в КТЦ. Олеся с котом на руках быстро поднялась по лестнице и зашла в квартиру. Она налила ему молока в миску, и он с удовольствием пил. — Теперь у меня есть частичка тебя Бизон, я его никогда не предам…