Главный страх

Гоын закрывает глаза в бессилии. Она поворачивается на бок к стенке. Девушка закутывается в одеяло, по-детски наивно думая, что она сможет скрыться от всех проблем за тканью. Но это реальность, а мысли, странные и незнакомые, врываются в сознание, не спрашивая и не дожидаясь какого-либо отклика. Они летят по стенам разума, разрушая былые убеждения и создавая что-то новое, страшное и тайное. Гоын сглатывает шумно, нервно закусывает губы и прислушиваться к окружению. Суджин скрипит зубами во сне, что иногда На думает, сможет ли та сломать их однажды, если продолжит скрипеть каждую ночь. Джиын тихо храпит на своей кровати. Все эти звуки от своих соседок мешают спать и даёт волю тяжким думам, что окутывают девушку словно кокон гусеницы, чтобы позже появилась бабочка. Быть может, когда Гоын сможет выбраться и разобраться в себе, и она станет кем-то, как эта бабочка, летящая в новую жизнь. Началось это почему-то недавно. Тогда, когда она начала ловить себя на мыслях о другой девушке, её коллеге, подруге, онни... О Пак Джиын. Гоын замечает тёплое чувство внутри своей души, когда она видела светлую улыбку старшей. Понимает, что долго смотрит на неё во время тренировок или оценочных выступлений. На её мускулы, что иногда так хочется потрогать. На её движения и выражения лица. Но эти чувства... Они мешают. Мешают сосредоточиться на выполнении их мечты – стать айдолами и выступать на сцене, даря своим фанатам чувственные песни и видеть их радостные лица. Чувства мешают. Просто напросто мешают. Мешают нормально спать, не мечтая об онни. Мешают запоминать хореографию, не останавливая свой взгляд на старшей. Но Гоын не знает, как отпугнуть их, как запереть чувства внутри себя, не разрушая при этом саму себя. Не знает как выкинуть мысли из своей головы, которая так и тянет их. Да и нет вообще никаких гарантий, что, рассказав всё Джиын, та не испугается, что отвращение не будет на её лице, что та не отдалится от неё и не возненавидет. Ведь Гоын не знает, могут ли вообще нравится Пак девушки. Они особо не обсуждали тему влюблённости в кого-то, сосредоточенные на подготовке к дебюту и полностью уведомлённые об пункте о запрете отношений в контракте. И сейчас Гоын, отвёрнутая к стене, крепко жмурит глаза, как можно тише выдыхая сквозь сжатые зубы. Ей хочется кричать о своём состоянии, хочется что-то сломать или побить. Хоть как-то выплеснуть свои эмоции, которые переполняют девушку. Но сейчас ночь. Глубокая ночь, а вставать нужно рано утром. И Гоын вновь сглатывает комок вырывающихся чувств, что застрял в горле. Она обнимает себя руками и пытается уснуть, надеясь, что днём станет лучше. Мягкие губы касаются её. Поцелуй полон неторопливой нежности. Гоын растворяется в нём, полностью отдаваясь мгновению наслаждения. Она чувствует ладонь на своей щеке и большой палец, что нежно гладит. Другая же рука позади её шеи, которая прижимает всё ближе и ближе. Гоын боится открывать глаза, боясь, что всё кончится, боясь, что та проснётся, как и было множество раз раньше. Она хочет продлить этот призрачный момент, выдуманный её влюблённым сознанием. Её руки скользят по плечам причины своих мучений. Они гладят, изучают и всё разрушают малейшее расстояние между ними. Джиын отстраняется, тяжело дыша. Она не может оторвать своего взгляда на губы другой, облизывая свои и вновь целуя. Намного быстрее и грубее, от чего Гоын тихо стонет, решая добровольно упасть в эту бездонную яму своего желания. Поцелуи плавно переходят и теперь старшая оставляет маленький чуть ниже уха, от которого младшая сжимает в руках ткань на плечах той. — Годдуни, — тихий шёпот посылает миллионы мурашек по всему телу девушки. — Почему же ты так долго молчала? Резкий толчок заставил захлопнуть рот, что уже готовился дать ответ. Джиын начала трясти её, поговаривая что-то. Гоын открывает глаза и видит сквозь пелену сна обеспокоенное лицо Суджин. Тряска прекращается. — Онни, ты стонала во сне, тебе приснился кошмар? — Суджин, как всегда заботливая хорошая макнэ. Гоын пытается улыбнуться, чтобы успокоить младшую, но выходит паршиво. — Я... Да. Да, мне приснился жуткий кошмар, — врёт она слишком легко. — Спасибо, что разбудила, — ложь быстро вытекает из уст. Нет. Гоын хотела бы навечно остаться во сне. В её личном "кошмаре", ужас от которого настигает только в конце. Тогда, когда всё кончается.  

***

Некоторые скажут, что она храбрая. Но нет, это наглая ложь. Ведь, если бы она была бы храброй, то не сидела бы, поджав ноги к себе, у стены, тихо наблюдая за подругами, которые развлекают себя. Громкий смех её девочек заставляет глупо улыбаться и понимать насколько они все близки. Смогут ли они понять её? Понять её влюблённость в Джиын, если она неожиданно всплывёт? Она, честно, не знает, но очень надеется, что смогут. Гоын закрывает глаза, прижимаясь лбом к коленям, и из-за этого вздрагивает, когда рядом кто-то садится. Девушка чуть поворачивает голову и видит Ынсон, что в беспокойстве смотрит на неё. Слишком часто люди чувствуют это по отношению к На. И ей это не слишком-то нравится. — Онни, что-то случилось? — спрашивает Ынсон, гладя ладонь на плечо подруге. — В последнее время ты слишком уставшая и нервная. Намного больше обычного, когда нам предстоит съёмка, — Чан как всегда внимательная. — Просто я нервничаю из-за дебюта, — отвечает Гоын бесцветно. — Волнуюсь перед нашим первым выступлением, шоукейсом и всё такое. Мы же, наконец, официально вступим в индустрию. А там и всякие сложности. Непредвиденные обстоятельства. Ынсон промолчала некоторое время обдумывая свои слова, пока Гоын вновь прижимается к стенке и, растянув ноги, разминает затёкшие мышцы. — Мы должны справиться, — высказывается Чан и в её глазах можно увидеть огромную уверенность. — Мы так долго готовились, тренировались и улучшали свои навыки. Мы справимся, а если нет, то будем поддерживать друг друга, исправлять ошибки и вновь идти вперёд. — Да, ты права. Нам нельзя сдаваться, ещё многое впереди, — широко улыбается Гоын, приобнимая Ынсон. — Но ведь, это не только из-за дебюта, да? — не так-то просто обмануть столь внимательную и проницательную Ынсон. Её голос мягкий, не требующий ничего, просто заинтересованный из-за волнения к подруге. — Да, — шепчет Гоын, прикрывая глаза. — Но я не могу рассказать. Я не готова. — Хорошо, онни, — кивает Ынсон, сжимая её ладонь в знак поддержки. — Когда будешь готова, тогда и расскажешь, — они скрепляют обещание на мизинчиках. Может быть наивно и по-детски, но им это нравится. Это вызывает улыбку и воспоминания о детстве. Гоын благодарна Ынсон за то, что та не давит и не требует ответов прямо сейчас. Она мягка со всеми, хоть иногда и ворчит, но от неё исходит тёплая и домашняя аура, что Гоын с лёгкостью согласится с другими, что Ынсон словно их мама, которая всегда поддержит и даст дельный совет. Девушка даже думает поделиться с ней своими переживаниями, чтобы хоть как-то избавиться от переполняющих голову мыслей. — Можем... — начинает она, пока Чан ещё не ушла. — Можем поговорить вечером? Пожалуйста? — Хорошо, онни, — улыбка, которую дарит та ей, нежная, понимающая.  

***

Вечером, когда их график подошёл к концу, они закрылись в комнате для важного разговора. Гоын нервно сжимала руки, сидя на краю дивана. Её взгляд метался всюду по помещению, опасаясь остановиться на чём-то одном. Ынсон терпеливо ждала, хмурясь из-за состояния старшей. — Недавно, — наконец, начала На, сглатывая ком сомнений, решившись довериться. — Я начала кое-что чувствовать... Слова вытекали быстро, особо не думая, так как она может просто замолчать и уйти. Она запиналась, иногда кидая взгляды на Чан, что слушала внимательно, не перебивая. Гоын рассказала о чувствах внутри неё, разгорающихся всё больше с каждым днём, что скорее всего однажды сожгут девушку целиком и полностью, умолчав лишь о снах. Она замолкает, ожидая реакции подруги. Ынсон молчит долго. Она думает, переваривает сказанное, прикусив губы. И минуты проходят слишком тягуче, заставляя волнение и страх разрастись в душе Гоын. Может быть это было всё зря. — Честно, это ново... — нарушает напряжённую тишину тихий голос Ынсон. — И, эм... Я даже не знаю, что здесь сделать, — она жмёт губы в тонкую линию. — Может вам стоит поговорить? — А, ты... Ты... Тебе... — заикается от волнения и удивления старшая. Ынсон садится ближе, сжимая её ладони для поддержки и успокоения. Гоын закрывает глаза и делает глубокий вдох. Выдыхает, открывает глаза, чуть спокойнее продолжая. — Тебе не кажется это чем-то... Странным? Ты не считаешь меня... — Стой, послушай, — быстро перебивает её Чан. — Ты ведь всё та же Гоын-онни, да? — На кивнула. — Ты всё та же наша онни, которую мы все любим. Какая разница кого ты любишь, мальчиков или девочек, главное то, что ты внутри осталась такой же. Ты неплохой человек и моё отношение от этой, признаюсь, резкой новости не изменится. — Спасибо, — проговорила Гоын тихо-тихо, когда Ынсон притянула её для объятий. Тёплые заботливые руки младшей нежно гладят спинку. Их прерывает кто-то, вошедший в комнату. — Гоын-и? Ынсон-и? — хмурый голос Джиын заставляет На быстро тереть глаза пальцами, чтобы скрыть несколько слезинок, что уже вот-вот покатились бы по щекам. — Что случилось? Самая старшая быстро оказалась рядом, она положила одну ладонь на плечо Чан, бросив ей в глаза немой вопрос. Ынсон почти незаметно покачала головой. Джиын присела рядом, заглядывая во влажные глаза Гоын и беря её руки в свои. — Я принесу воды, — Ынсон встала, найдя оправдание, чтобы оставить их двоих наедине. Перед закрытием дверей, она многозначительно кивнула в сторону Пак, как бы намекая о разговоре. Гоын встретилась с мягким взглядом Джиын и сердце её стало стучать быстрее, словно пулемётная очередь на войне, и эта очередь из чувств, не пуль, скоро оставит множество ранений в душе бедной девушки, если не предпринять каких либо мер. Но она делает лишь хуже, задерживаясь на лице подруги. — Всё в порядке, — и Гоын сама не верит этим словам со слабой улыбкой, а Джиын и подавно не возьмёт их за чистую монету. — Хей, кто-то обидел мою Годдуни? — серьёзно, слишком серьёзно спрашивает старшая, несмотря на попытку сказать это шутливо. На качает головой, борясь с попыткой проглотить ком в горле. — Тогда, что такое? Ты можешь рассказать мне? — мягче, намного мягче, спрашивает Джиын. — Ты можешь мне доверять. Помнишь наши вечера после особо тяжёлого дня? Мы говорили обо всём, делились разным, — Пак вытягивает руку и вытирает остатки влаги. — Почему же ты плачешь? — Я... Т-ты сможешь пообещать кое-что? — боязливо просит младшая. — Конечно! — не долго думая, соглашается Джиын. Она садится на место рядом, туда, где раньше сидела Ынсон, которая так и не вернулась с водой. Чан предупредила девочек не мешать двоим, так как им нужно пространство. — Пообещай, что послушаешь меня полностью и не перебивая, — Джиын только кивает. Она серьёзна. Это видно по глазам. По превосходным глазам старшей, что Гоын припоминает давнюю кличку, которую дали Пак – Бэмби. На отгоняет эти мысли, вновь сосредоточившись над своей речью. — Люди называют меня храброй. Но они так ошибаются. Я вовсе не храбрая. Нет, — девушка качает головой с грустной усмешкой. — Храбрые люди побеждают свои страхи. А я не могу. И не могу уже долгое время. Этот страх... Он сильный. Очень. Он съедает меня изнутри. И сейчас... Сейчас я хочу... Хочу рассказать о нём... Рассказать и победить, — Гоын шумно сглотнула. — Я влюбилась. И эти два слова прозвучали слишком громко в тишине комнате. Они вылетели из её уст, словно птицы, которые долгое время держались в клетке и, наконец-то, вырвались на свободу. И их словить более нельзя, как и отказаться от своих слов стало поздно. Гоын посмотрела в глаза напротив и увидела чистое удивление, перемешанное с чем-то ещё, чем-то неизвестным и хорошо спрятанным. — В тебя, — быстро вставила Гоын, крепко зажмурив глаза из-за липкого страха, который окутывал её полностью. — Я не знаю, когда, но просто в один момент появилась мысль о тебе и больше не отпускает. Младшая чувствует, что Джиын замерла в шоке. Её пальцы, ранее мягко гладившие ладони Гоын, остановились. Тишина между ними стала напряженной, от чего На захотелось сбежать. Сбежать поджав хвост и спрятаться от всех, словно трусишка. Пока она не ощущает, как голова Пак опускается на её плечо, а сама девушка содрогается от... Смеха? Гоын теперь уже вообще ничего не понимала. — Какая же я дура, — слышится внизу, ей в плечо. Старшая поднимается резко. Нежная ладонь оказывается на щеке младшей, побуждая повернуть голову к подруге. — Посмотри на меня, — тихо просит Пак, поглаживая её щеку большим пальцем, другая же всё также сжимает ладонь той. Но Гоын не спешит выполнить просьбу, не решаясь. Девушка вздрагивает от прикосновений мягких губ на своих и спустя мгновение начинает отвечать. Поцелуй оказывается медленным, полный чувств, что так долго Гоын хранила в себе. Всё казалось очередным сном, очередной фантазией её разума. Они отстраняются спустя время, прижавшись лбами. Младшая дышит тяжело, всё так же с закрытыми глазами. Джиын притягивает к себе её руку, оставляет маленький поцелуй на внешней стороне ладони. — Пожалуйста, открой глаза, посмотри на меня. — А вдруг это всё сон? — шепчет Гоын, горько усмехаясь. — Что, если это не реально? — Скажи мне, — Пак приподносит ладонь девушки к себе на сердце. — Ты чувствуешь моё сердце? То, как быстро бьётся оно? — На кивает согласно. — Оно бьётся из-за тебя. Оно реально, как и вся я. — Знаешь, это плохой аргумент, — посмеивается Гоын, а вслед за ней и Джиын. — Я ведь могу выдумать всё это. — Просто доверься мне, пожалуйста, — и Гоын решает рискнуть. Она медленно открывает глаза, первым делом видя большую солнечную улыбку, от которой сразу же становится тепло на душе. А потом и глаза, которые так и притягивают всё внимание к себе. На скользит руками по её плечам, пробираясь к шее и притягивая для ещё одного поцелуя в качестве доказательства реальности происходящего. — Вот видишь, — говорит Джиын сквозь поцелуй. — Я реальна, — а потом она её обнимает. Крепко, нежно, зарываясь лицом в плечо и наслаждаясь теплом друг друга. — Гоын-и, ты правда храбрая. Уж намного храбрее меня, ведь я так долго скрывала свои чувства к тебе и никогда бы не решилась рассказать о них.