Из стекла и мёда

В комнате царит полумрак. Одинокая лампа на прикроватном столике неярко освещает спальню. Чимин хмурится долю секунды, оглядывая полку с альбомами любимых музыкальных групп. Проходится по ним пальцами с особым трепетом, сверлит взглядом, изучая. Задумывается, прислушивась к тишине, которая нарушается звуком ночи. Чимин окна не закрывал, оставил нараспашку. Его взгляд задерживается на непримечательном альбоме чёрного цвета, на обложке которого ровными белыми буквами «Cigarettes after sex» выведено. Он берет его, разглядывает, вертит в руках и неторопливым шагом идёт к потрепанному временем DVD-проигрывателю, который он забрал из старого дома, где провел все детство. Чимин вставляет туда диск и взволнованно вздыхает, когда комнату начинает наполнять до жути знакомый мотив песни. Он прикрывает глаза и закусывает губу в странном волнении. Цепляется за край стола и покачивается в такт мелодии. Чимин подходит к зеркалу. Разглядывает свое отражение так внимательно, словно впервые его видит. Одним лёгким движением спускает с себя шорты. Остаётся в растянутой футболке и нижнем белье. Привычно закусывает губу. Достаёт с верхней полки баночку с блестками. Проводит пальцами по содержимому и дотрагивается до шеи, оставляя след. Зажмуривается, чувствуя, что пустота снова настигает его. Он не хочет плакать, кусать губы от безысходности и пялиться в стену. Чимин устало смотрит на свое отражение и понимает, что ничего не видит. Он всё такой же приторно хорошенький. У Чимина на щеках разноцветные блестки, а на губах — красноватый бальзам с ментоловым ароматом. Ничего не меняется из года в год. Он не становится особеннее. Быть может, только для одного человека, у которого хронический недосып и головная боль, нездоровое пристрастие к сигаретам и вечно хмурое, расслабленное выражение лица. Для него Чимин всегда будет самым живым и правильным. Чимин вздрагивает и тяжело вздыхает, когда понимает: он чувствует себя чертовски одиноко без Юнги. Мин — единственный, кто способен подарить ему тепло, даже несмотря на его отстраненность и внешний холод. Чимин знает: где бы он ни был, Юнги всегда будет вблизи, наблюдать за ним со стороны, одним присутствием и тяжёлым взглядом выражая тихое, сказанное одними губами: «Я рядом». И Чимин его близость на себе чувствует. Даже когда сидит в центре столовой и беззаботно улыбается своим друзьям, а Юнги где-то далеко, в конце зала. Они почти не пересекаются в школе. Не говорят на переменах, не улыбаются друг другу. Лишь изредка касаются кончиками пальцев, проходя мимо. Якобы случайно. А затем лихорадочно целуются в подсобке уборщика, после чего выходят по очереди, чтобы никто и подумать не мог, что они были там вместе. Но Чимину достаточно тех редких встреч за школой, когда он, слегка покрасневший и растрепанный, оказывается прижатым к холодной кирпичной стене здания, сдавленно дыша. Потому что Чимин знает: Юнги — целиком и полностью — его. Понимает отлично, что по-другому они свою любовь отчаянную, нежную, неправильную, проявить не могут. Чимин бессмысленно пялится на сгусток розовых блесток у себя в ладони и слегка нелепо размазывает их по лицу. Внезапно слышит странные звуки, которые доносятся со стороны окна. Вмиг напрягается, хмурит брови. Лихорадочно перебирает варианты того, кто же может ходить по его крыше, так ещё и такими тяжёлыми шагами. Страх застывает где-то на подкорке сознания. Умом Чимин понимает, что его район довольно безопасен для проживания, так что никакие преступники в окно ему лезть не станут, но иррациональный ужас охватывает сознание, лишая кислорода. По спине неприятно бегают мурашки, заставляя его вздрогнуть. Но все мысли рассеиваются в ту же секунду, как Чимин видит в окне знакомую макушку с мятными сожженными волосами. Он выдыхает с заметным облегчением. Следом видит его руку, которая зацепилась за подоконник и со значительным усилием наконец добралась до нужного места. Юнги хватается и заползает внутрь комнаты. Прямо в пыльных уличных кроссовках. Прямо на его белоснежный мягкий ковёр. Чимин краснеет от злости, хочет возмутиться, но слова обиды и укора тут же тонут в бесконечном потоке мыслей, когда неожиданно для себя он осознает: «Я чертовски сильно рад его видеть». Вместо замечания, которое было бы уместно в данной ситуации, он говорит слегка заторможенно: — Юнги, блять, зачем ты залез ко мне в комнату через окно в два часа ночи? — А почему ты стоишь голый и весь в блестках? — В таких ситуациях я предпочитаю токсично промолчать. — Может, тактично? — Может. Повисает молчание. Из проигрывателя доносится музыка, к которой Юнги прислушивается с особым интересом. — Я скучал. — Мин выдает прежде, чем Чимин успевает подумать о том, чтобы сказать это вслух. Пак подходит к нему слишком стремительно, не сумев разглядеть в темноте его лицо во всех подробностях. Заключает того в объятия, зарывшись носом в его плечо. Чувствует на своей талии сильные руки, которые обхватили ее сначала неуверенно, но затем крепко сжали. Чимин ощущает на себе запах дешёвых сигарет, фруктового шампуня и кофе. Юнги нехотя отстраняется, чтобы снять кожаную куртку и обувь. Быстро скидывает с себя верхнюю одежду, а кроссовки ставит аккуратно в угол, попутно убеждая Чимина в том, что они, вообще-то, очень чистые. Юнги смотрит на Чимина с неподдельным обожанием. Так, как не смотрел ни на одного человека прежде. Чимин берет его лицо в ладони, смешно потягивается и широко улыбается, заметив, что он оставил блестящий след на щеках его любимого человека. Юнги слегка хмурится, но тут же сдаётся и поддается нежным ладоням Чимина, видя то, как его глаза загораются. Он берет его ладонь и тащит к кровати. Юнги послушно садится. Чимин удобно устраивается между его ног. Берет очередную баночку с блестками и сосредоточенно набирает массу себе в ладонь. Юнги наблюдает за Чимином, который слегка ерзает от нетерпения, и сам почти не дышит. Его любимый слишком удивительный, слишком нереальный. Юнги с нежностью убирает его прядь за ухо и поглаживает его мягкие волосы. Парень тянется за поцелуем. Чимин легонько касается его губ, дразня. Он играючи отстраняется, улыбаясь. Юнги сцепляет их пальцы вместе, с нежностью поглаживая. Гладит того по талии, опускается чуть ниже, Чимин стонет, не удержавшись. — Иногда я смотрю на тебя и не могу поверить, что ты настоящий, — говорит полушепотом, размазывая глиттер по животу Пака. Чимин прикрывает глаза от удовольствия и целует его в самые губы — на этот раз требовательнее зарывается пальцами в его волосы. Юнги нетерпеливо снимает с себя джинсы. Валит Чимина на постель, зацеловывая каждый сантиметр его бархатной кожи. Слышит рваные вдохи и тяжёлое дыхание любимого, видит, как он краснеет, а кожа покрывается россыпью мурашек. Юнги не выдерживает. Внутри него разгорается костер живого желания. Чимин — здесь и для него — лежит, дрожа от абсолютно таких же эмоций. У Юнги Вселенная до размеров атома уменьшается, когда они взглядами сталкиваются. А в глазах Чимина звезды умирают и заново рождаются одна за другой. Он снова целует его. Оттягивает нижнюю губу и сдавленно охает, когда чувствует чужие руки на своём члене. Чимин неожиданно заливается смехом, щурясь. Юнги изгибает брови в недоумении, не понимая, что же могло вызвать у его парня такую неоднозначную реакцию. Останавливается и вопросительно смотрит на него. — Если присмотреться, то можно подумать, что блестки на твоей левой щеке в форме члена. — Чимин, блять, опять ты всю романтику испортил. Юнги привычно тяжело вздыхает, слегка возмущённо. Собственное возбуждение ощутимо давит в области паха, а сам он готов задохнуться от ощущения, словно в его животе порхает тысяча бабочек. Они выпрямляются. Стараются выровнять дыхание, чувствуя, что с каждой секундой это даётся всё тяжелее. Чимин ложится на ровную поверхность кровати, едва успокоившись. Прикрывает глаза, ощущая, как Юнги делает это следом за ним. Он берет его крошечную ладонь в свою, слегка поглаживает. Чимин льнет к нему, как потерявшийся котенок, едва ли не мурлычет от откровенных ласк. — Завтра мне нужно забрать некоторые бабушкины вещи из старого дома, в котором я провел всё детство. — Чимин рассуждает вслух, разглядывая собственную ладонь. Юнги его внимательно слушает, не перебивает. — Но мне так больно от одной мысли, что придётся возвращаться в это место. Бабушка умерла три месяца назад, а я всё ещё не могу побороть себя. — Чимин, тебе не нужно быть сильнее, чем ты есть на самом деле. — Юнги обнимает его, еле заметно вдыхая аромат его земляничного шампуня. — Я буду рядом. — Знаешь, иногда мне кажется, что если бы ты не появился в моей жизни, я бы уже давно сошёл с ума от одиночества. — А я и подумать не мог, что мальчик из стекла и мёда умеет плакать от безысходности.