Съемки

- Сэмми, а я думал, ты - скромник… - Дин в ошалении обозревал декорации. Проспорил мелочи желание, называется. И оказался на порно студии. Неожиданно. - Хочешь сказать, теперь ты скромником заделался? – Сэм старался не показывать, насколько ему важно, чтобы Дин согласился. Но что он мог скрыть от своего старшего, все Дин видел. И зря переживает, кстати. Чтобы Винчестер-старший отказался от секса, да не было такого. - Хочу сказать – интересное начало. Давай сценарий, – рука дрогнула, нервишки пошаливают, охотничек? Он приказал себе успокоиться. Ну секс, что нового. Ну прилюдный, а то они подурнее вещей не делали. Будет потом, на что подрочить на досуге. Он вчитывался в текст и все больше офигевал. - Сэмми… Ну ты даешь… - Давать ты будешь. Пошли в душ, через час начинаем, – мелкий сунул ему бумагу на подпись и поволок по длинному коридору. И как только не заблудится. Хуже бы знал Сэма, мог бы взревновать. Но Дин изучил младшего лучше, чем самого себя – если Сэму запало побыть сверху, он обставит все так, что Дин еще полгода вспоминать будет и выклянчивать повторения. А уж скачать и зазубрить план студии со всеми входами–переходами - это минимум для мелкого педантичного параноика. В душевой Дина тоже ожидала пара сюрпризов. Не то, чтобы приятных, но зная Сэма и его фантазии, Дин согласился бы и на более странные вещи. - Готовы? – режиссер осмотрел переодетых и загримированных парней, смотрелись очень даже. Дин тормознул Сэма перед стартом: - М… А если я текст забуду? Тут, в смысле, дубли будут? Сэм расправил помявшийся рукав пиджака, поправил на Дине галстук: - Это порно студия, Дин. Тут не делают дублей, а если ты забудешь сценарий – просто начинай стонать громче, ты секретарь-натурал, которого насилует босс, от тебя и не ждут связной речи. Главное, не смотри в камеру и не отбивайся всерьез, за мебель не расплатимся. Дин облизнулся и встал на обозначенную позицию. От софитов жарило немилосердно, хотелось быстрее раздеться, но если верить сценарию, мучиться в одежде осталось очень не долго. Режиссер посмотрел на парочку, мда, снимать будут насилие над натуралом, а задница опять будет распаханная, хоть биту суй. Ну по крайней мере, была б такой, если бы это был его бойфренд. И где патлатый придурок такую конфетку отрыл? - Камеры – мотор, начали! *** Секретарь нерешительно замер у дверей, пальцы сжимали папку, словно последнюю надежду и опору. - Да, мистер Шеффилд, вы что-то хотели? - Я, эмм… босс, вы просили подготовить для завтрашнего совещания директоров… - Мистер Шеффилд, кончайте мяться у порога. Давайте, что у вас там. Красавчик дернулся, как от пинка, и подошел к столу. - По списку: отчет за весь период, отчет за последний квартал, справка от СБ, рекомендации аналитиков… - голос сорвался на хрип, секретарь замялся. - Мистер Шеффилд, вы тратите мое время. - В конце списка были указаны презервативы и смазка, я, эм… - Не захватили? Шея над белым воротничком залилась багрянцем. Секретарь полыхал, как факел, от ушей можно было спички зажигать. Выдавить из себя что-нибудь членораздельное он не смог. Босс проследил взглядом каплю пота скатившуюся по бритой щеке, дернул бровью. - Ну не суть важно, хотя на будущее, мистер Шеффилд, если в списке что-то указано, не сомневайтесь, просто положите мне это на стол. Секретарь загипнотизировано следил, как начальник встает, обходит массивный стол. Он не считал себя маленьким, но на фоне шефа почувствовал себя подростком: и ростом и шириной плеч начальник его превосходил. Именно сейчас это почему-то стало очень заметно. И почему-то нервировало. Краска опять прилила к лицу, когда шеф взял его за подбородок и вгляделся в окаменевшее лицо. Шеффилд очнулся, только увидев свое отражение в карих глазах: - Ви-иноват, босс, сейчас все будет… - он даже не сразу понимает, что сухой щелчок – это наручники на его запястьях. Теплый вельвет изнутри и крепкая сталь снаружи, дергает руками, не понимая, что уже попался. - Да, мистер Шеффилд, вы правильно сказали, сейчас все будет, – босс, как куклу, валит его на стол, защелкивая цепочку наручников за крепление под столешницей, – и не переживайте, презервативы, конечно, мы не найдем, но смазка в запасе тут осталась. И не брыкайтесь, среди бумаг, что вы подписали на приеме – ваше письменное предложение поиметь вашу задницу. Пока красавчик переваривает это заявление, на его левой лодыжке защелкивается еще один браслет, цепляющий к ножке стола. Теперь, даже захоти он брыкаться, возможности уже нет. Распластан, небольшая свобода движений есть, но что он может сделать без ключей от наручников? - Босс... Пожалуйста, я не… Никогда…. А-аа! – крик вырывается, когда он видит очень острый нож возле своей руки. - Еще раз дернешься, и отрежу что-нибудь важное. Пожуй, помогает. Теперь во рту жертвы галстук, зеленые глаза вытаращены, а тело вибрирует от напряжения. Босс методично срезает с него одежду. Нож и вправду очень-очень острый, пиджака хватает на пару минут, рубашка и брюки сдаются и того быстрее. Из одежды теперь только полупережеванный галстук, светлые носки и аккуратно избавленный от ткани ремень. Парень зажался так, что ягодицы побелели, по лицу течет пот и, похоже, слезы. Сквозь ткань прорывается глухое: - Пожалуйста… - Ну, если ты так просишь… - босс отходит немного в сторону, жертва немного расслабляется, но при виде тюбика смазки начинает вновь трястись и выть. - Давай перейдем на ты, ладно, Том? А то при таких отношениях говорить друг другу вы как-то странно. Ответа не ждет, потому что Том сейчас весь занят мыслями о другом. О двух скользких пальцах, орудующих в его туго сжатой, нежной, совсем неразработанной заднице. И все, на что он сейчас способен - это скулеж и попытки слезть с грубых пальцев, нагло залезших вовнутрь и методично его растягивающих. Но пока он отвлекся на пальцы, насильник поддел его за бедро и вытянул ногу на стол. Вот теперь пора сдаваться. Потому что даже Гарри Гудини не вывернуться, если его разложили на столе, да еще и… пальцы! Щелчок крепления Том прокомментировал тихим воем, второй ногой он пошевелить теперь тоже не в состоянии. Распят и раскрыт перед насильником, в таком положении он может только принимать и давиться галстуком. - Если расслабишься, дело пойдет быстрее. Черта с два он будет слушаться в этом. Парень задергался, пытаясь найти позицию, где все не будет так просто. Но как бы он не извивался, убрать чужую руку или зажать так, чтобы не могла двигаться, он не мог. Насильник залюбовался. - Видел бы ты себя со стороны, детка, – пальцы наконец оставили зудящий зад, теперь они с похабной непосредственностью исследовали промежность, трогали, щупали, сминали. Им нравилось вызывать стоны, особенно стоны хриплые, задушенные, вызванные не болью, а удовольствием, в котором жертва не хотела никому признаться. Горячие руки размяли окаменевший загривок, прошлись по напряженным плечам, погладили по щеке и увернулись от зубов. - Вот таким ты мне гораздо больше нравишься, - босс погладил рычащего парня, - ты просто виагра во плоти, тебе не говорили? – заглянул в гневно выкаченные глаза. - Главное, галстук не выплевывай, сейчас будет немного больно. Но потом, обещаю, тебе понравится. Насильник развел ягодицы, порнушно вымесил нежную мякоть и без предупреждения вогнал член. Парень под ним взвился, галстук выпал изо рта, пока он орал. Задница все равно была слишком тесной, и войти на всю длину удалось не с первой попытки. Том выгибался и рвался, насколько позволяли оковы, глаза крепко зажмурены, по всему телу проступил пот. Теперь он был слишком скользкий, норовил выкрутиться из жестоких рук. Но ремень на поясе давал боссу возможность вертеть им, как захочется. Чем он и воспользовался, дернув и прижав мокрого, как мышь, секретаря к себе. До того Том считал что нельзя быть еще более беспомощным. Мечтатель… Вот сейчас, подвешенный между оковами и членом, который вот-вот до горла достанет, вот сейчас он действительно был беспомощен. Шеф придерживал его за ремень, и насаживал на себя, как резиновую куклу, искусственную вагину, мать ее. Парень окончательно сдался, скуля от боли на каждом толчке, он растекся по столу и только ждал, когда пытка закончится. - Не рассчитывай, что удастся состроить из себя жертву, пупсик, – босс ослабил напор, позволил расплыться по столу и вышел, оставив растянутую задницу нервно сжиматься. Крепление на ногах ослабло, Том дернулся, но вырваться шансов не было, вело, как новорожденного теленка. Босс перевернул его на спину, закинул бессильные ноги себе на плечи и вставил по новой. Сил не оставалось даже выть. - Возьми опять, ты с ним безумно сексуальный, - в лицо ткнулся мокрый от слюны кусок ткани. Том пустил в рот эту дрянь, только чтобы насладиться вскриком насильника, которому прикусил палец. - Ммм… какие страсти… Думаю, пора переходить к удовольствию. Взгляд разложенного на столе секретаря наполнился недоумением и злобой, для кого удовольствие? Но насильник сменил позу, стал входить под другим углом, уделил внимание гениталиям своей жертвы, и, вуаля, никуда не денешься, рефлексы. Почувствовав возбуждение, несчастный забился еще сильнее, унижение зашкаливало. Но он на этом столе был явно не первым, босс свое дело знал: умудрялся удерживать его от падения, дрочить так, что искры из глаз летели, и одновременно долбиться в зад, задевая нечто внутри, от чего жертву подкидывало. Когда он сменил ритм и внутри и снаружи, Шеффилд потерял себя. Сначала он просто взвыл и при каждом движении внутрь выдавал громкое «А-а-а!», потом сжал ноги на ненавистной шее и начал подмахивать. Зеленые глаза были настежь распахнуты и ничего не видели, мышцы судорожно сжимались, прокатываясь под загорелой кожей. Изверг ускорил темп вновь. Теперь они неслись, как две лошади к обрыву, мощными рывками, быстрее и быстрее с каждой секундой, хрипя сорванными голосами. Накоротко сплавившись взглядами, босс укусил свою жертву за нежную кожу под коленом, и они сорвались: Том, крича и выгибаясь, и насильник, с густым низким стоном вминая парня в стол. С минуту оба не шевелились, приходя в себя. Потом насильник вынул обмякший член из многострадального зада, заправился. Перевернул парня на живот, закинул несопротивляющуюся ногу на стол, помял ягодицы. Из воспаленной, с трудом закрывающейся дырки текло, смотреть на это было отдельным удовольствием. Он вставил сразу два пальца в незащищенное отверстие, повернул, вызвав стон. - Вот теперь тебя трахать - одно удовольствие… Том захрипел, выплюнул галстук и прорычал: - Сука… - Можешь не прибираться здесь, уборщик в курсе. И не переживай, референтам завтра стулья не положены. Новый список получишь завтра на е-мейл. Не забудь смазку, эта была последняя. Том полулежал на столе, чувствуя, как по бедрам плывет чужая сперма, как горит между ног, как по телу проскакивают последние искорки удовольствия, от которого охватывает еще больший стыд и унижение. - Крепление открывается кнопкой, дотянешься. Ключи рядом с телефоном, – хлопнула дверь, оставляя Тома наедине с его позором. Кое-как расцепив крепление, он сполз на пол, прижимая руки к груди и хрипя: - Ссу-ука, сука, сука… Повисла тишина. *** - Снято! Режиссер сглотнул. Понять бы еще, что они тут сейчас засняли. Парень-то реально нерастраханый. Хотя подпись в согласии есть, студия прикрыта. А уж с патлатым пускай сам разбирается. - Эй, ты в порядке? Его не удостоили ответом. Свежеоттраханая «конфетка» сидел возле стола, уткнув лицо в руки, и не реагировал. Операторы заозирались, получить в морду от изнасилованного при них девственника не хотелось. Хлопнули двери. - Дин, ты уже очухался? Одевайся. По студии пронесся вздох облегчения. А неплохо ребята разыграли. Самородки, чтоб их. Режиссер сунулся было предложить еще работу, но отступил, наткнувшись на невменяемый взгляд владельца «конфетки». Ладно, пускай отдышатся. Телефон он им дал, когда разглядят сумму в чеке, сами прибегут. Сэм помог Дину подняться, завернул в халат, прикрыл от посторонних глаз, зная, что когда запал кончается, брат становится невыносимо стыдлив. В душ залезли оба, Дина все еще трясло, и ноги не держали. Под упругими струями старший немного пришел в себя. Глаза еще пьяные, но уже и не падает без поддержки. Притянул Сэма к себе и, прошептав: "Если и сейчас зажмешь, урою", впился в губы, жестко, на грани боли. Когда Сэм отстранился вдохнуть, укусил. Лизнул, извиняясь: "Так долго хотелось…". Продолжили уже нежнее. Окончательно Дин очухался рядом с Импалой. - Почему не хочешь делать это чаще? Сэм прижал его к нагретому железному боку и зашептал в шею: - Потому что мне нравится именно так. Как в первый раз – тесно, больно, горячо. И чтобы все смотрели и мечтали растянуть тебя, сделать мягче, растрахать твою тугую задницу… - он куснул старшего за шею и обжег загривок дыханием. - Мне нравится, что хотят все, а могу только я. Дин хрипло застонал. Не прижимай его сейчас Сэм всей тушей к машине, он сполз бы на землю, ноги от такого Сэма просто подламывались. Под такого Сэма он бы каждую ночь ложился, потому что кончить готов от одного голоса, не дожидаясь активных действий. Но каждую ночь от Сэма фиг дождешься, мелкая сволочь любит грубого Дина не меньше, чем Дин - наглого Сэма, и такие подарки, как сегодня, делает только по большим праздникам. Паразит. Старший сжал руки на заднице младшего, помял под грубой джинсой тугие половинки, дождался стона, и теперь уже Дин прижимал младшего к своей детке, закидывал его ногу себе на талию, терзал мягкие губы… - А еще мне нравится, - мелкий разорвал поцелуй, подставил под губы Дина шею, - а еще мне нравится, когда после такой ебли ты тащишь меня в мотель, заваливаешь прямо на столе и дерешь, пока не кончу, не давая даже прикоснуться к себе… Дииин… - Сначала кофе. Потом пожрать. А там уже и до мотеля доберемся. Сэм заржал под ним так, что Импала завибрировала, Дин укусил подставленное горло, прижался к брату и застонал. Ну, или подождет кофе…