***
— Проигрывают? Рейвенкло пришёл на игру через десять минут с её начала. Но даже сейчас он мог понять происходящее. Венди громко вещала всем о событиях игры, слизеринцы что-то кричали со своих трибун, а остальные просто поддерживали Хаффлпафф. Со всех сторон слышался крик: «Хаффлпафф! Хаффлпафф!». — Проигрывают, — всё ещё держа на глазах бинокль, Мэйбл наблюдала за кем-то в левом углу поля. За кем точно — было непонятно, поскольку там была целая куча из жёлто-зелёных мантий. Бедный вратарь из Хаффлпаффа метался от одного кольца к другому. — Сто двадцать: девяно… Вирт одной рукой притягивает к себе брата, другой, весьма как гениально, решая отбивать бладжер. Бешеный мяч в паре метрах от трибуны внезапно отбивает один из загонщиков Слизерина. Рейвенкло не помнил, как его зовут, но на спине успел заметить фамилию «Валентино». Мысленно поблагодарив слизеринца, Вирт отпускает Грэга, который, кажется, уже начал кашлять. — Десять очков Слизерину! — раздался внезапный голос Венди. — Вы видели этот великолепнейший финт Порскова от Диппера и Джея? Не спорьте, профессор, это было круто! Уже представляя, как Диппер будет пересказывать это событие следующие три дня, Вирт закрывает глаза рукой. Сейчас его, в принципе, не волновало, что он благополучно проглядел тот самый приём, считавшийся одним из сложнейших.***
— И вот, я бросаю мяч под себя и он падает точно в руки Джею! Слыша из-за угла голос Диппера, Вирт предпочёл бы скрыться сейчас в своей башне и ощущать привычную тишину, чем уже пятый раз слышать всё новые подробности об одном и том же приёме. Слыхано ли дело, чтобы Пайнс действительно так радовался, что всё-таки не стал ловцом? Палмер хохотнул, когда ему в голову пришло обиженное лицо Гидеона, которое так умело кривил Грэг. Величайшая Ровена Рейвенкло, да он прекрасный актёр. Чего только стоили его передразнивания профессора Слагхорна. А уж когда в дело вступал и Диппер… — Да, Диппер, я помню, как ты… — Мэйбл прошла мимо, ведя брата за собой. Неужели не заметили? — Ви-и-ирт! — тут же слышен с другого конца коридора голос хаффлпаффца. Маленький предатель. Дожидаясь, пока Грэг отдышится, рейвенкло присел на окно, выглядывающее во внутренний двор с высоким деревом. Слизеринцы почему-то упорно утверждают, что дерево — что-то вроде их собственности. Почему они это делают, известно, пожалуй, только им самим. — Нам Хагрид только что показал настоящего гиппогрифа! Гиппогрифа! — третьекурсник едва сдерживался от настоящего крика. — Ты представляешь? — Ты уже летал на нём? — не успел Вирт и рта раскрыть, как Диппер продолжил. — Было круто? — Не летал, — Грэг опускает взгляд на мгновение, — но он обещал, что на следующем уроке мы будем! — Замечательно, — улыбаясь, сказала Мэйбл. — Весь Гриффиндор будет знать, что у Хаффлпаффа такой отличный наездник гиппогрифов! — И Слизерин! — не колеблясь, добавляет Пайнс. Все трое смотрят на рейвенкло, один из них — весь покрасневший, но радостный Грэг. Не сдерживая улыбку, тот произносит: — Рейвенкло узнает об этом.***
— Ну вот как вообще возможно упасть с грёбаной лестницы и сломать руку? — Молодой человек, попрошу Вас быть немного тише, — мадам Помфри стояла у одного из шкафов, доверху забитого разными зельями. — Извините, — Диппер заговорил тише. — Палмер, ты чем думал, когда решил перепрыгнуть с одной лестницы на другую во время их движения? — Я не успевал на занятие, — просто сказал рейвенкло, здоровой рукой гладя своего ворона по голове. — Подавись я… — Я понял, что ты счастлив, спасибо, — Вирт смотрит куда-то в пол. В больничном крыле, наконец, стало тихо. Диппер просто замер на месте, уставившись на Рейвенкло. — Я, чёрт возьми, люблю тебя, как тут не быть счастливым!***
Урок трансфигурации проходит относительно спокойно. Профессор Макгонагалл показывает студентам выученные ещё на третьем курсе чары превращения котла в кошек. Хорошо ещё, что Вирту достался спокойный кот. Он до сих пор поднимает взгляд на одного из гриффиндорцев, тихонько смеясь вместе с Сарой. Та, слава Мерлину, решила, что толкать его локтем в бок сейчас неуместно. — Тише ты, — за спиной весь класс потихоньку успокаивался. В общем, кроме кошки с недобрым нравом, на уроке не было ничего интересного. Ровно до того момента, пока на столе буквально из ниоткуда появился бумажный журавлик. — Твой? — Палмер смотрит на Сару, пытающуюся в этот момент удержать карандаш на верхней губе. — Нет, — улыбка снова появляется на лице до этого скучающей рейвенкло. — Но я знаю, от кого она. — О великий Мерлин…***
— Один, два, три… — Что ты делаешь? В библиотеке слишком тихо, чтобы не услышать чей-либо не очень-то и тихий шёпот. Особенно, если ты стоишь прямо за соседним стеллажом. Диппер не часто пугается, из-за чего это кажется более смешным. — Святой Салазар! — Пайнс снова зашептал, когда на него со всех сторон зашикали. — Ты просто моё спасение! Даже не дожидаясь ответа Вирта, Диппер скользит по лавке в сторону. Мысленно оценив ситуацию, рейвенкло вздыхает и присаживается рядом. Можно подумать, что Пайнс не вспомнил бы про него в самый последний момент, как бывает обычно. — Что в этот раз? — Вирт подвигает лист пергамента в свою сторону, начиная читать такой неразборчивый почерк. — Напиток живой смерти?! — рейвенкло давится воздухом. Худшее зелье из возможных. — Да-да, у него жуткое название, — Пайнс подпирает рукой щеку и тоже смотрит на листок, — но за него дают лучший балл! — Только не говори мне, что тебе действительно нужен этот треклятый балл, — Вирт ущипнул себя за переносицу. — Как видишь, нужен, — серьёзно говорит слизеринец, одновременно садясь ближе и обнимая рейвенкло одной рукой. — Святой Мерлин, просто помоги мне написать про Летицию Сомноленс и рябиновые поцелуи.