Море буйствовало, покрывало мелкими брызгами стоящих на пристани людей. Морось с неба, непрекращающаяся уже который день, заливала похоронную процессию, на которую пришла почти половина города, чтобы проститься с ребятами, не успевшими повзрослеть. Реджина куталась в шаль, но насквозь промокшая ткань не согревала. Руки и ноги окоченели, и Блер не обращала внимания на холод. Ее замерзшее нутро обратилось в ледяную глыбу. Распорядитель звучно читал молитву, поминальницы тягуче вторили ему трехголосым вокализом. Теодор стоял рядом, склонив голову.
Стоило отдать ему должное, он, действительно, даже взглядом не намекнул на вчерашнее. Сдержал обещание. Вежливо поздоровался, вел себя учтиво. Настолько учтиво, словно, как и Реджина, натянул маску безразличия. О том поцелуе теперь шептали только красные клены, ставшие ему свидетелями. С одной стороны, Реджина за это благодарна. Но с другой…
Та противная часть сознания, которая толкнула ее на этот безрассудный поступок, злилась и таила обиду за то, что так запросто Теодор выкинул ее из головы. Перечеркнул, словно ничего и не было. И Реджина понимала — это глупо.
В конце концов, сама попросила.
Хорошо, что бессонная ночь, выплаканные глаза и горящая адовым пламенем рука делали ее нечувствительной. Разум — сплошной оголенный нерв. Натянутая струна, норовящая лопнуть. Но это помогало не думать о личном. Особенно здесь и сейчас.
В городе, где все друг друга знают, сложно найти того, кто не был знаком с очаровательной парочкой или их родителями. Ребята тайно встречались у ивы или в роще, как и все, кто прятался от родительских глаз, вот Бен с Маршей и отправились туда. Всего лишь вчера. Марша хотела о чем-то поговорить, но не успела.
«Не к спеху», — сказала она.
Не к спеху.
Реджина повела плечом и поправила сползшую мокрую шаль.
Мать Марши больше не плакала. Стояла и слушала последние слова над плотом, но мыслями витала далеко. Стеклянный взгляд блуждал поверх колышущихся белых лент на столбцах, стремился к линии горизонта. Она смирилась. Младшая дочь льнула к ней, не в силах оторвать заплаканных глаз от бездыханного тела сестры.
Какой странный и болезненный контраст. Трое почти одинаковых особ с яркими рыжими волосами и светлой кожей, россыпью веснушек, особенно хорошо заметных на фоне бледности каждой из них. Только двое в черных платьях и косынках, покрывающих головы, а Марша — в белом платье, расшитом по подолу и краям рукавов нежными розовыми цветами. Полупрозрачная фата приглушала выразительность огненных кос. Свадебный наряд девы, не успевшей стать женой.
У дочери портнихи — лучший наряд.
Все знали, что ребята влюблены. Соседи шептались и косились на парочку, что не разлучалась ни на миг, и гадали, когда они объявят о помолвке. Родители не протестовали, но обоюдно решили сначала выучить детей и поставить на ноги. Зачем торопиться? Вся жизнь впереди.
Но жизнь — коварная штука. И порой обрывается так внезапно, так больно и резко. Подобно короткому взмаху заточенного лезвия меча, перерезающего ткань. Без хруста.
Бен — рядом с любимой. Их решили не разлучать, уложили на один погребальный плот. Бен тоже в белом. Его светлые русые волосы венчал обруч воина, у ног покоился меч в ножнах. Новый, только из-под молота кузнеца, с украшенной рубинами рукоятью и гравировкой на лезвии.
Их обоих покрывал большой щит с гербом феникса.
Бен мечтал служить в страже. Это меньшее, что мог преподнести Теодор в качестве посмертного дара.
Мать Бена все еще сотрясалась от рыданий. Заламывала руки и комкала черный подол. Муж, Дин, с трудом удерживал ее на ногах — она все норовила рухнуть на четвереньки и подползти к сыну. Еще не смирилась. Не приняла. Да и как такое можно принять?
Реджина наблюдала за ними с тоской и ледяным комом в горле, что тисками сдавливал гортань. Она хотела бы утешить, как-то помочь, что-то сказать. Но что здесь можно сказать? Никакие слова не вернут к жизни детей. Не заставят Бена и Маршу подняться на ноги, обнять родителей и прижаться друг к другу.
Поминальницы потрудились на славу — ничто в облике мирно лежащих на плоту ребят не напоминало об ужасных ранах, что нанесло им нечто. Они словно спали, держась за руки в окружении цветов, белых тканей и подушек. Реджина помогала с ложем. Собирала букеты согласно случаю, раскладывала их у изголовья и по краям с другими незамужними девушками, как требовал обычай.
Реджина чувствовала гнетущую вину. Ввязалась во все это, и, возможно, заключи она сделку… обошлось бы без жертв. И Бен с Маршей бы снова пронеслись мимо флигеля, держась за руки и весело смеясь.
Вероятно, Теодора тоже мучила вина. Иначе такие пышные похороны не объяснить. Дочь портнихи и сын рыбака отправлялись в последний путь как представители семейства лорда.
Но все это — пустое. Ничто не сможет затмить смерть.
Волосы противно липли к лицу, и Реджина подавила зарождающийся в груди всхлип, зажмурившись на мгновение. Открыла глаза и вперила воспаленный взгляд в Теодора. Лорд стоял у края пристани, облаченный в черный костюм и плащ с вышитым фениксом. Ближе всех к плоту, рядом с родителями и близкими. Звучный голос распорядителя разносился, разрезал порывы ветра и шум волн, но Реджина не вслушивалась. Никакие слова не исправят, не изменят...
Она все еще видела изувеченные тела, когда закрывала глаза.
Это
она не смогла, не успела их защитить. Из-за
нее они теперь лежат
там.
Спят вечным сном.
— …но в наших сердцах они останутся навсегда. Такими же юными и жизнерадостными. Да примет их души Море, да осветит путь Луна. Пусть Оратеуто откроет им проход через Воронку Богов в Иной мир, где нет боли и горя. Где наши слезы не омрачат их своей горечью. Где вечный май и безграничная любовь. Мы будем тосковать, но для них все худшее позади. Вознесем же наши слова к Морю и владыке его, Ирравину. Пусть они принесут им покой.
Распорядитель отступил, давая возможность проститься каждому, кто в этом нуждался. Реджина не могла заставить себя приблизиться. Поминальницы затянули тоскливую песню на старом языке. Не нужно понимать слова, чтобы чувствовать. Реджина снова закрыла глаза, мысленно вознося молитву впервые за много лет.
«Боги всемилостивые, пусть Ваша воля…»
Она споткнулась о свои же слова, гневно сжав кулаки. Разве может на
такое быть воля Богов? И как можно после подобного звать их всемилостивыми?..
Подняв голову, она увидела рядом с Тедом человека. Он остановился возле него, что-то шептал на ухо. Практически точная копия лорда: с похожими чертами лица, идентичными темными волосами, только длиннее, перехваченными у лба обручем, того же роста и комплекции. Издалека казалось, что это родной брат Теодора. Но Реджина знала — они отличаются друг от друга. Помнила, насколько они разные. И их поразительное сходство — исключительная случайность. В Заке не течет кровь Фениксов. И это поражало еще сильнее.
Приезд Захари наложился на трагичное событие, и у Реджины не осталось сил на волнение. Оно резко ушло на задний план.
Теодор поднял голову и прошелся взглядом по толпе, ища кого-то. Кивнул Реджине и заложил руки за спину. Она слабо улыбнулась и отвела глаза.
— Здравствуй, Реджина, — тихо произнес знакомый голос над самым ухом, заставив вздрогнуть.
Реджина чуть повернулась в сторону звука и увидела за плечом фигуру в черном балахоне. Марейр стоял так близко, что она различала его мерное дыхание на взмокшем от мороси затылке. Капюшон надежно укрывал лицо демона, даже улыбки за ним не видно. Но Реджина буквально кожей чувствовала его веселье.
— Как ты посмел сюда прийти? — прошипела она, натягивая шаль повыше. Будто та могла согреть от нечеловеческого озноба.
— Мне не чуждо сострадание, — ровно ответил Марейр.
— Это твоих рук дело? — бросила Реджина, вцепившись в свои плечи.
— Ты видела того, кто сделал это. Разве это был я?
— Может, твой прихвостень.
— Нет, милая. Это тот, от кого нужно избавиться. Согласись ты на сделку, и всего этого могло бы не случиться, — нараспев протянул Марейр, но так тихо, чтобы слышала только она.
— Умолкни. И без тебя тошно, — резко бросила Реджина, повернувшись и пытаясь разглядеть собеседника.
— Жаль детишек. Жить бы и жить еще, так нет же. Кому-то понадобились их жизни. Какая досада. Последние ли они? — издевательски и наигранно грустно сказал Марейр.
— Что ты знаешь? — спросила Реджина громче, чем планировала, и оглянулась по сторонам, стушевавшись. Кто-то из толпы обернулся и шикнул, указав на распорядителя.
— Я говорил тебе. У моих знаний есть цена. И ты ее знаешь. Подумай хорошенько. Ведь эти смерти — не последние.
— Нет! — пронеслось протяжно над побережьем, и Реджина бросила взгляд туда, откуда доносился крик.
Мать Бена вырвалась из хватки мужа и кинулась на ложе. Упала лицом на грудь сына и схватилась за его рубашку.
— Нет, сынок... Вставай, идем домой! — рыдала она, встряхивая его на каждом слове.
Поминальницы умолкли, народ зашептался.
Дин подлетел к жене, принялся уговаривать и пытался оторвать ее от умершего, но безутешная мать цепко держалась. Теодор бросился к ним.
Реджина обернулась, но Марейра след простыл. Она вздохнула и зашагала к плоту, расталкивая зевак. Совершенно спокойно приблизилась к развернувшейся сцене. Ни слез, ни сил, ни боли не осталось. Все потонуло в мареве пустоты и безграничной усталости. Не глядя, Реджина прошла мимо Захари, что остался стоять в стороне, и присела на корточки рядом с матерью.
— Риа? — Реджина положила ладонь той на плечо, отчего она вздрогнула и притихла, но не отняла лица от груди сына. — Не будите его, Риа. Посмотрите, как сладко он спит, — говорила она убаюкивающе, через ладонь посылая импульсы в ее разум, усмиряя горе.
— Сынок… — протянула Риа, протяжно выдохнув. — Пойдем домой.
— Его место теперь здесь. Он уснул, не будите. Пусть спит, — продолжала Реджина, уже двумя руками сжимая плечи Рии, практически усыпляя. Мать повело. Она разжала пальцы и подняла голову. Каштановая коса растрепалась, пряди упали на лицо.
— Бен, мальчик мой, — устало выдохнула Риа, гладя сына по щеке. — Как же так…
— Не будем нарушать их сон, Риа. Вставайте, я помогу вам, — шептала Реджина, тоже глядя на Бена. От тряски его лицо перекосилось и приняло зловещее выражение, а на рубахе проступили пятна. С трудом сглотнув ком, Реджина перевела взгляд на Теда и едва кивнула. Он опустился с другой стороны, предлагая Рии руку, в которую та вцепилась.
— Как же так, я только вышила ему кушак для учебы, вот ведь, пара стежков осталось… а он теперь и не примерит, как же так… — бубнила под нос Риа, но позволила приподнять себя. Каждое слово лезвием вонзалось в воспаленный мозг Реджины.
Единожды они с Тедом столкнулись взглядами. Ей бы хотелось смотреть только на него и не видеть ничего вокруг, не слышать и не чувствовать.
Когда Рию поставили на ноги, ее обнял муж и прижал к себе. Реджина пошатнулась и схватилась за увитый цветами столбец плота.
— И как вы теперь будете спать по ночам? — прошелестел совсем рядом голос, и Реджина вздрогнула, оборачиваясь.
Но слова эти предназначались не ей.
Голос подала мать Марши. И смотрела она на Теодора. Ее ненависть почти осязалась в воздухе. Лорд с достоинством выдержал этот взгляд и шагнул ближе.
— Я все понимаю, мисс Стонс. Вы имеете право меня винить. Я и сам это делаю. Но я сделаю все, чтобы найти виновных, — ровно сказал он.
— Вы уже сделали! Все возможное для разгула преступности. И даже если вы найдете того, кто это сделал, он не вернет мне дочь! Все ваши деньги и слова не вернут ее. Вы откупились от них, но это ничем не поможет. Вы виноваты в их смертях,
милорд! — с нажимом выплюнула она.
Теодор слушал, уставившись в пространство.
— Мне жаль, — сказал он.
— А мне плевать! — звенящим голосом сказала мать Марши, шагнув ближе.
Реджина втиснулась между ними, касаясь спиной Теодора.
— Милена, прекратите. Не устраивайте сцен, — бросила Реджина.
— Я потеряла дочь. Тебе не понять! — слезы, наконец, покатились по щекам, и Милена прижала к себе младшую.
— Может, и так. Вы правы, мне не понять, — горько усмехнулась Реджина. — Но Марша не заслуживает, чтобы на ее похоронах плевались ядом и скандалили! — яростно зашептала она. — Проводите дочь достойно, потом будете сыпать обвинениями! Зачем осквернять память о ней склоками, не успев даже проститься? Возьмите себя в руки, Милена, у вас есть ради кого жить! — Реджина не на шутку рассердилась, хотя и понимала, что у женщины горе и вряд ли она адекватно воспринимает ситуацию.
Милена сверлила Реджину взглядом, потом перевела его на Теда, но больше ничего не сказала. Отвернулась и стала поправлять Марше фату дрожащими руками.
Переведя дыхание, Блер обернулась. Тед благодарно кивнул, но его лицо не выражало ничего.
— Теодор, не стоит. Она не в себе, у нее горе, — зашептала Реджина, отводя его в сторону.
— Она права.
— Нет! Прекратите. Ни к чему лишнюю вину на себя взваливать!
— Спасибо, Реджина, — слабо улыбнулся Теодор. — Но, боюсь, она не единственная, кто так считает, — он окинул взглядом толпу, и Реджина повторила за ним, натыкаясь на угрюмые осуждающие лица.
— Теодор, — выдохнула она устало. — Будьте благоразумны. Им всем нужно кого-то винить. Но это не значит, что и вы должны.
— Разумеется. Спасибо за поддержку, — кивнул он, отступая на шаг.
— Теодор, думаю, пора, — услышала Реджина знакомый голос и замерла, похолодев. — Мисс, здравствуйте, — учтиво поклонился человек. — Не лучшее место для знакомства, и все же. Захари Бренстон, — он протянул ладонь, и Реджина протянула свою в ответ, затаив дыхание.
— Реджина Блер, очень приятно, — натянуто сказала она, когда он поцеловал костяшки ее пальцев.
— Мне тоже невероятно приятно, мисс Блер, — ослепительная улыбка, оценивающий взгляд. Реджина поспешила отвернуться. — Тед, пора зажигать. Раз прощание превращается в цирк, нечего продолжать. Парня вон уже перекосило, не стоит затягивать, — ровно проговорил Зак, глядя на людей, толпящихся рядом.
— Еще пара минут, — отрешенно бросил Тед.
— Все, кто хотел проститься, уже простился. Остались одни зеваки, ты же видишь, — тише сказал Зак.
Теодор отошел к распорядителю, переговариваясь с ним. Почетный караул стоял с луками на изготовку у большого костра. Реджина уже совсем вымоталась всем этим действом и обвинениями Милены. Скорее бы все закончилось.
Распорядитель кивнул и махнул рукой, подзывая помощницу в переднике, стоящую чуть поодаль. Как в тумане, Реджина наблюдала за последними приготовлениями. На берегу длинный стол под навесом уже устлан черной скатертью и наполнялся угощениями. Помощница быстро вернулась и, отдав пару указаний слугам, стала поправлять корзины с лилиями. Выкатили бочки с вином и последние блюда с пирогами. Все происходило слаженно и быстро.
— Бенджамин и Марша отправляются в свое последнее плавание. Попрошу отступить вас, друзья. Пришла пора осветить им дорогу к Иному миру и дать сигнал Богам, что нужно отворить ворота для двух светлых душ. Три шага назад! — прозвучал громкий поставленный голос распорядителя. Теодор уже стоял рядом с Реджиной и невозмутимо смотрел на покачивающийся на волнах плот.
Толпа послушно отступила, последними отошли родители и заняли места впереди. Реджина покосилась на них — Милена стояла, поджав губы. Собранная. Риа полуспала-полубодрствовала, опираясь на мужа. Но истерика прекратилась. Реджина поразилась выдержке этого хмурого мужчины. Скорбь глубоко пролегла на его лице, так похожем на сына, но он держался за двоих.
— Лучники, на изготовку! — прозвучало во влажном, сыром воздухе.
Поминальницы отвязали веревки от пристани и оттолкнули гребью плот, что быстро стал отдаляться, подхваченный течением. Песня снова зазвучала, три женщины в бордовых платьях и шейлах стояли по струнке и пели, покачиваясь в такт мелодии. Все спокойно наблюдали, кто-то тихо плакал, кто-то держал себя в руках.
Когда плот отдалился на достаточное расстояние, прозвучала короткая команда, и лучники одновременно выстрелили в воздух горящими стрелами. Их наконечники безошибочно вонзились в подушки и доски. Плот обуяло пламя, пропитанные маслом ткани вспыхнули в одночасье. Море уносило все дальше горящую конструкцию под шум волн и заунывную последнюю песню.
— Вот и все, — раздалось над ухом, но Реджина не поняла, кто это произнес. Она, как завороженная, наблюдала за все отдаляющимся плотом.
Всех пригласили к столу, и толпа на пристани стала медленно редеть, кучками и парами перебираясь под навес с угощениями. Реджине отчаянно захотелось уйти отсюда. Но ее локтя кто-то коснулся, заставив вздрогнуть.
— Пройдемте к столу, Реджина. Нужно помянуть, — слабо улыбнулся Зак, и она смогла лишь кивнуть в ответ. Обернувшись, увидела, что Теодор отдает распоряжения у костра, и поддалась Захари, шагая с ним к навесу.
— Вы родственница кого-то из умерших? — учтиво поинтересовался он, завязывая беседу.
— Нет, — ответила она напряженно. — Я… я нашла их. Знала ребят. Тут все их знали.
— Должно быть, ужасно такое увидеть, — сочувственно сказал Захари, положив руки в карманы.
— Да, вы правы, — Реджина поддерживала разговор на уровне приличий, но никак не хотела его развивать в полноценную беседу. На ее бедную голову не хватало только Захари сейчас лицезреть так близко.
Он проводил ее под навес и подал бокал. Реджина взялась за ножку, стараясь не смотреть на собеседника.
— Благодарю.
Зак в ответ только кивнул с улыбкой и снял мокрый плащ, отдавая его слуге.
— Позвольте, ваша шаль вся вымокла, — сказал он, снимая ткань. Реджина снова вздрогнула, ощутив касание его пальцев. — Вы вся дрожите, мисс Блер, — бархатно сказал Захари, и в следующее мгновение что-то восхитительно теплое легло ей на плечи.
— Не стоило, мистер Бренстон, вы же замерзнете, — запротестовала Реджина, увидев на себе куртку, но он лишь улыбнулся, поправив ворот рубашки. В нос ударил давно забытый запах, и она невольно на мгновение прикрыла веки.
— Нет, все в порядке. Прошу вас, не обижайте меня, — Реджине пришлось встретиться с ним взглядом. Зак почти не изменился за столько лет — возмужал, разве что, сильнее и в плечах стал шире. А глаза все те же. Серые омуты с пляшущим пламенем. Даже сейчас озорство их не покинуло.
— Спасибо, — выдохнула она, ощущая нарастающую ноющую боль в голове и щемящую тоску в груди. — Но не стоило, — и одним большим глотком опустошила маленький бокал, отведя взгляд.
— Вы так простудитесь, — усмехнулся Зак. — Столько времени под дождем. Вам не помешает хоть немного согреться.
— Я знаю, как бороться с простудой, все же работаю с лекарем.
— О, так вы — новая помощница Аврелия? — спросил Захари, и Реджина прикусила язык.
— Да, а вы его знаете? — спросила она, снимая новый бокал с разноса.
— Разумеется. Я здесь жил много лет. Выводить Аврелия из себя — было моим любимым развлечением, — усмехнулся он, наблюдая, как Реджина опустошает второй бокал.
— Как интересно, — истерично хмыкнула она, вцепляясь в тонкую ножку, как в спасительную соломинку и оглядываясь по сторонам.
— А где же Аврелий сейчас?
— Ему нездоровится, — бросила Блер. — Возраст.
— Послушайте, а вы давно здесь? — спросил после паузы Зак, хмуря брови.
— Около полугода, немного меньше. А что? — вскинула она на него взгляд, пытаясь понять, с чего вдруг он спросил.
— Да так, просто, — вновь обаятельно улыбнулся Захари, протягивая полный бокал и блюдце с пирогом.
Реджина начала хмелеть и все больше терять самообладание. Ее пугала вынужденная беседа с Заком и в особенности то, что он явно за ней ухаживал.
Снова.
Это совершенно неуместно, особенно сейчас. И ураган за ребрами, разбуженный его присутствием, не способствовал холодному рассудку. Несмотря на полное отсутствие аппетита, Реджина принялась есть пирог, чтобы не возникало необходимости в разговоре. Она чувствовала на себе внимание Зака, что учтиво переговаривался со всеми вокруг и ни с кем одновременно, и думала, куда бы от него сбежать.
Когда есть она уже не могла, а пить стало опасно, Зак снова возник рядом, ослепительно улыбаясь.
— Нет, все же вы мне кажетесь знакомой. Мы не могли встречаться раньше?
— Уверена, что нет, — улыбнулась Реджина, усмиряя подкатывающую панику.
— Откуда вы?
— Простите, мистер Бренстон, мне нужно отлучиться, — бросила она и отошла к столу, переводя дыхание.
Мысли путались, разум затуманивался, и колени предательски дрожали. Она искала Теодора, и как назло, он сейчас подошел именно к Заку, о чем-то переговариваясь.
«Вот же черт».
Вернувшись и улыбнувшись обоим мужчинам, она поймала недовольный взгляд Теда.
— Я искала вас, Теодор, — сказала она, распрямив плечи. — Вы не будете против, если я уже пойду?
— Разумеется, — холодно ответил он, кивнув.
— Мистер Бренстон, благодарю, — Реджина стянула его куртку, возвращая.
— О нет, оставьте. Замерзнете ведь, отдадите в другой раз, — заулыбался он, на что Реджина мысленно чертыхнулась.
— Не стоит, я согрелась, и идти недалеко, — стала отнекиваться она, изображая улыбку.
Тед молча наблюдал за их разговором, не выказывая интереса.
— Тогда позвольте я вас провожу, мисс Блер.
— Нет! — выпалила Реджина, округлив глаза. — Не стоит. Говорю же, мне недалеко, — затараторила она, теряя равновесие.
Зак опешил от такого резкого ответа, но улыбнулся только шире, как довольный кот, что загнал мышь в угол.
— Реджина, позвольте мне, — Теодор подал голос, забирая из ее рук куртку и передавая ее Заку резче, чем следовало, врезаясь в грудь друга кулаком. Глаза его недобро сверкнули. — Я тут подумал, что мне не помешает обезболивающее, так что нам в одну сторону. — Зак приподнял бровь, многозначительно оглядев Теодора.
Реджина закусила губу с внутренней стороны и коротко кивнула. Ей совсем не нравилось все происходящее.
— До свидания, мистер Бренстон, спасибо еще раз, — сказала она и зашагала прочь после ответного кивка, выходя под морось.
Реджина против воли поежилась, и Теодор накинул на нее свой плащ.
— Не стоит, все в порядке, — снова принялась отнекиваться она.
— Почему
вы такая невыносимая порой? — спросил он, очерчивая незримую границу нарочито официальным обращением. Его недовольство остро ощущалось, и Реджина не могла поверить, что он так разозлился всего лишь из-за куртки.
— Мне это неподвластно, такова моя натура, — немного поразмыслив, ответила она с улыбкой.
Тед ожидаемо усмехнулся, кивнув.
Реджина на самом деле очень замерзла и благодарно натянула плащ повыше, закутываясь в него.
— Иногда можно просто поблагодарить, без показательного пренебрежения, — сказал Теодор себе под нос.
— Учту. Спасибо, — ответила Блер, думая, как бы разрядить обстановку. Огорчать его совсем не хотелось, особенно сейчас. — И за плащ тоже, — добавила она, взглянув на него из-под ресниц.
Тед усмехнулся, заложив руки за спину и глядя вдаль. По песку идти было очень неудобно, особенно по мокрому. Тед повел Реджину по берегу, отсекая возможность с кем-то пересечься. Хотя этот путь короче, но не комфортнее уж точно. Плащ слишком длинный, и непослушные ноги то и дело путались в полах. Вечер опускался рано в пасмурную погоду, и сырой туман начал виться вдоль земли, забираясь под одежду.
Когда показался флигель, Теодор остановился.
— Не стану больше напрягать вас своим присутствием. Плащ можете вернуть позже, — кивнул он и почти развернулся, чтобы уходить.
— А как же лекарство? — недоуменно спросила Реджина ему в спину.
— Я вспомнил, что у меня есть еще, — бросил Тед через плечо.
Вот теперь стало окончательно очевидно, что он обижен.
— Теодор! — выпалила Реджина в панике, не зная, что именно хочет сказать, но отчаянно желая его остановить.
— Да? — обернулся он, остановившись на расстоянии. Лицо его ничего не выражало.
— Спасибо, что избавили от общества вашего друга, — выдала Реджина первое, что пришло в голову.
— Он бывает навязчивым. Просто обычно ему не приходится тратить больше пяти минут на завладение женским вниманием, — безразлично пожал плечами Тед.
— Я это заметила. В таком случае, вы должны понимать, как нелегко было мне с ним общаться, — осторожно сказала Блер.
— О, я понял, что на вас он потратил чуть больше, потому таким азартом загорелся. Но в конечном итоге на вас оказалась его куртка, — холодно сказал Тед, и Реджина в удивлении округлила глаза. — Вы очень мило общались весь вечер, я не смел вмешиваться. Рад, что вы быстро нашли себе компанию.
«Взамен моей» так и читалось между слов.
— Все несколько не так, — запнулась она, встретившись с ледяным взглядом и все больше поражаясь, ощутила оглушающую волну нахлынувшего дежавю. Теодор приподнял бровь. — Боюсь, мистер Бренстон не спрашивал, нужна ли мне его куртка и его компания. Мне неловко было отвергнуть его порыв, учитывая обстоятельства и ситуацию.
— Вам совершенно незачем оправдываться, Реджина. Все в полном порядке, — Реджина буквально читала в его глазах обиду и не понимала, как умудрилась втянуть себя в такую передрягу. Она же даже почти ничего не говорила!
— Я не оправдываюсь, — нахмурилась она, подбирая слова и шагая ближе. — Я просто говорю, как есть.
— Как вам угодно, — склонил он голову с полным безразличием на лице, от которого Реджина начинала злиться и теряться. Непреодолимо хотелось стукнуть лорда чем-то тяжелым. Но, вздохнув, Блер с трудом подавила всплеск негодования, пока еще могла, и решила сменить тему.
— Вы организовали отличные похороны. Это очень благородно с вашей стороны.
— Вы же слышали Милену. Все это — не более чем откуп. И не умаляет моей вины.
У Реджины сжалось сердце, вытеснив воздух из легких.
— Теодор, не слушайте человека в горе, — она порывисто приблизилась к нему, заглядывая в лицо. — Пожалуйста, не надо корить себя. Направьте разрушение не в себя, а в того, кто занес оружие над детьми, — горячо затараторила Реджина, кладя ладонь ему на плечо.
Он поднял руку, и Реджина подумала, сжавшись, что он сейчас оттолкнет ее, но Тед накрыл ее ладонь своей, слабо переплетя пальцы.
— Спасибо за это, но она права. И не она одна так считает. Если бы не моя слабость, этого бы не произошло.
— Но вы не виноваты! — Реджина сжала его пальцы, закусив губу.
— Я не перекладываю вину. Не я убил детей, но я виноват в том, что это вообще стало возможным. Я слишком долго бездействовал и слишком много позволял жене.
Реджина замерла и вперилась в него ошарашенным взглядом. Она не знала, что сказать, как разуверить. Он винит себя во всем, что делала Тереза, Боги!
— Но ведь… бездействие — это всего лишь часть, больше разрушения несут действия, а к ним вы не причастны, — прошептала она, блуждая взглядом по лицу Теодора, и крепче стиснула ладонь.
— Реджина, мне льстит ваша вера в меня, но вы и половины не знаете, — примирительно сказал Тед, опустив глаза, и Реджина едва сдерживалась, чтоб не заорать, что
это он и половины не знает, а не она! А потому лишь хватала ртом сырой воздух.
Теодор мягко сжал ее руку на своем плече, их переплетенные пальцы сцепились в замок всего на мгновение. В следующий миг он опустил их ладони вниз, ослабляя хватку и отступая на шаг, на ходу отворачиваясь.
Реджина не знала, что делать. Отчаянно хотелось уткнуться носом ему в спину, крепко обнять и не позволять так думать о себе, но она не решалась двинуться с места. Теодор провел по волосам ладонью и, не поворачиваясь, сказал:
— До свидания, Реджина.
— До свидания, — ответила она, и Тед зашагал прочь.
А Реджина осталась стоять под моросью, закусив губу. Из груди рвался предательский крик, и она метнулась в домик, чтобы не смотреть, как крупная фигура растворяется в тумане.
Залетев в комнату, Реджина рухнула на постель лицом в подушку и застонала, подавляя звук. Слезы давно кончились.
Но это не означало, что кончилась и боль.
Реджина заснула, стоило последнему всхлипу покинуть грудную клетку. Как и была — в мокрой одежде и грязной обуви.
✧ ✧ ✧
Сон не принес отдых, а потому, вздрогнув от очередного витка кошмара, Реджина вскочила, часто дыша. Плащ сполз с плеч, и она подхватила его, натягивая обратно. Уткнувшись носом в складки и вдыхая устойчивый древесный аромат, так глупо представляя, что они еще хранят тепло Теда. Как девчонка. Но это — все, что ей осталось для поддержания духа.
— Ты как? — прозвучал голос из темноты, и Реджина вздрогнула, озираясь.
Из тени вышел Рич, скрестив руки на груди. Его холодный взгляд прошелся по ней, задерживаясь на чужом плаще.
— Хоть ты не начинай, — прошептала она, поморщившись.
— А что мне начинать, я жду, что ты скажешь.
— Ты зачем пришел? Опасно это.
— Весь город на похоронах, это во-первых, и вместе с Заком причалило два торговых судна, это во-вторых. У нас есть возможность смешаться с толпой и побродить по городу. Много новых лиц, никто внимания не обратит, — говорил Рич спокойно и тихо, пока Реджина усаживалась поудобнее, растирая затекшие руки.
— Ладно. И что хотел? — сонно проморгалась она.
— Я хотел спросить, как ты. А ты не ответила, — Рич сел рядом, облокачиваясь на колени.
— Я как всегда, только хуже, — буркнула Реджина, убирая с лица волосы и пытаясь их собрать в косу.
— Ты видела, кто убил ребят? — спросил он, выпрямившись и помогая ей собрать волосы.
— Я не успела его толком разглядеть. Но почти уверена, что это то же существо, что напало на торговцев, судя по описанию. И характер ран такой же, как у Вираса.
— И как оно выглядит? Хоть примерно?
— Черное, высокое, худощавое. С непропорциональными частями тела — руки слишком длинные. И от него остается шлейф такой… Запах гари, — скривилась Реджина, стягивая косу лентой. — Еще я ходила в подземелья. Там есть что-то, но я не смогла открыть замок, надо будет вернуться.
— Пока не густо.
— А у вас?
— Есть пара новостей. Ничего толкового, прошлись по соседям, но никакой связи не нашли. Зато обнаружили жилище. Думаем перебраться в город, чтобы ближе быть и примелькаться.
— Не стоит, тебя может вспомнить Зак, — встрепенулась Реджина.
— Не пыли, не вспомнит. Я не собираюсь с ним за руку здороваться и под ногами путаться. А ты как, общалась с ним? — осторожно спросил Рич.
— Да, — нехотя отозвалась она. — Довелось сегодня. Он доставит неприятности, если будет виться вокруг и дальше, — Реджина бессознательно принялась чесать зудящее предплечье, на котором она спрятала проступившее перо, одновременно пытаясь прекратить анализировать свои чувства к двум парадоксально похожим, но разительно отличающимся мужчинам.
— Дай руку, — нахмурился Рич.
— Нет! — испуганно пискнула Блер, поняв, что он смотрит на нее.
— Реджина, дай руку! — грубо бросил Рич и схватил ее за запястье, одергивая рукав. На первый взгляд — ничего, но он не идиот и быстро снял чары, проведя двумя пальцами над завуалированным рисунком. И снова перо вспыхнуло на предплечье, приковав взгляд Рича. — Что ты наделала? — ровно спросил он, продолжая рассматривать руку.
— Ничего. Пусти, Рич, мне больно, — нахмурилась Реджина и вырвалась из его хватки, опуская рукав.
— Это ты называешь ничего? Сама же говорила, не за этим здесь!
— Не за этим! Я от своих слов не отступалась, но ситуацию не всегда можно держать под контролем! — раздраженно сказала Блер, вставая на ноги.
— Я прекрасно знаю, что само оно бы не проявилось! Не надо говорить, что ты ничего не делала, — Ричард многозначительно поднял бровь.
— Рич, не действуй на нервы, — раздраженно протянула Реджина. — Самой тошно. Я правда… ничего не делала, — запнувшись, скривилась она. — Эта штука ведет себя непредсказуемо!
— Ты знаешь, чем это чревато, Джи, угомонись…
— Перестань, прошу! Я все знаю, — вдруг застонала она, пряча лицо в ладонях. — Я не всегда могу это контролировать, Рич. Это сложно, черт возьми, — прошептала она сквозь пальцы, и Ричард притянул ее к себе, укрывая в объятиях.
— Ты же знаешь, я волнуюсь о тебе, — сказал он, гладя по спине и волосам.
— Знаю…
— Ты же сильная девочка у меня, Джи, — шептал он, уткнувшись носом в макушку.
— Не называй меня так, — по привычке бросила Реджина. — Я так устала быть сильной, Рич. Так устала, — всхлипнула она, пряча лицо на груди названного брата.
— Верю. Но нужно еще немного потерпеть.
— Уверен, что немного? — горько усмехнулась она. — Мне кажется, это никогда не закончится. Барьер в голове рушится, и когда его снесет, я не уверена, что вообще выдержу.
— Выдержишь, ириска. И все закончится. Обязательно. Не опускай руки, малышка, мы рядом. Ты всегда об этом забываешь почему-то, но мы рядом и готовы прийти на помощь и поддержать, — Рич отодвинул ее от себя и обхватил лицо ладонями, глядя в глаза.
— Я знаю, — сказала Реджина, и Ричард поцеловал ее в лоб, отстраняясь.
— Есть кое-что еще, — выдохнул он, и у Блер все внутри похолодело от его тона. — Жди наутро дурных вестей. Фред наткнулся на труп.
Реджина пошатнулась, прикрыв рот тыльной стороной ладони. Это точно никогда не кончится. Отчаяние вновь зашевелилось в груди, пуская колючие корни, вонзаясь шипами в ребра.
— Где? Когда?
— Он повадился по скалам лазать у Сердинии. Там и нашел. Я сразу к тебе отправился, так что совсем недавно.
Реджине так хотелось рассказать о демоне и сделке, но она прикусила язык. Закралась мысль, что следует сперва обдумать, а если соглашаться, то братьям лучше не знать — не позволят. Умом Блер понимала, что скрывать такое от них — не лучшая идея и очень скользкая тропа недоверия, но, по крайней мере, до поры решила промолчать. Нужно все обдумать.
— Я тебя поняла. Мор бы побрал все это, — выдохнула она, прикрыв веки.
— Было бы неплохо, — хмыкнул Рич. — Скоро рассвет, малышка, отдохни, а я пойду. Увидимся, — он чмокнул Реджину в макушку и шагнул за порог, растворяясь в ночи.
Реджина опустилась на кровать, зарываясь носом в складки плаща и судорожно ожидая утра.
И плохих новостей.
Лунное ущелье. Пустынные земли
Лунный свет заливал пещеру с небольшим озерцом по центру, отражаясь в нем. Фигура в темном капюшоне приблизилась ко входу, но натолкнулась на преграду.
— Серьезно? — прошипел Марейр, скривившись. Он скинул капюшон, и сферы у висков призрачно зашевелились, переливаясь. — Открой, глупая, папочка дома, — рявкнул он, вглядываясь во мрак хищными зрачками.
От темноты в углу пещеры отделилась Тень и юркнула ко входу, обретая очертания.
— Она не велела никого впускать, — прошептала она.
— А я велю открыть, — гневно сверкнул черными глазами Марейр.
— Но она будет сердиться.
— Если сердиться начну я, ты пожалеешь об этом больше. Я все равно войду. Подумай хорошенько, прежде чем злить папу.
Тень сникла, сжавшись, барьер задрожал и растворился.
— Умница, — усмехнулся Марйер, входя и приближаясь к озеру. Лунные блики плясали в нем, но скоро начали складываться в очертания фигуры. Марейр терпеливо ждал, вглядываясь в зеркальную поверхность. И скоро в нем появился бледный лик, женщина с укором глядела на него прозрачными глазами, откидывая совершенно белые волосы за спину. — Привет, милая, — сверкнул острыми зубами он. — Я соскучился.
— Явился, мерзавец. Ты напугал Тень.
— Она вредничала. Поделом. Ты совсем их балуешь, кому-то стоит их воспитывать.
— Воспитанием нужно было заниматься раньше, — многозначительно протянула она. — Мар, ты невыносим. Я много лет назад сказала, что не хочу тебя видеть, — сверкающее бледное отражение рябило и снова восстанавливалось, и женщина на нем словно состояла из света. В белых одеждах, с бледной кожей и светлыми полупрозрачными глазами.
— И я не появлялся, уважая твое желание. Но сколько времени прошло, ты должна уже остыть, милая, — сказал Марейр с улыбкой, протянув руку к воде.
— Не трогай мое отражение, Мар! Я не остыла и не собираюсь. Ты предал меня! — зло оскалилась она, и ее лицо перекосилось в жуткую гримасу.
— Какие мы обидчивые. Всего раз оступился, а ты дуешься так, словно я Твердь разрушил, — буркнул он, отводя взгляд.
— Всего раз? Это только один из, но достаточный, чтобы обидеть меня и нарушить баланс!
— Не начинай, мы говорим сейчас о конкретной оплошности, не надо все остальное приплетать, — предостерегающе сказал Марейр.
— Не буду. Потому что только эта конкретная оплошность меня так оскорбила.
— Лунá, милая, ну перестань. Я скучаю. Мне одиноко без тебя. И мне нужна твоя помощь.
— Так и знала, что ты только за этим пришел, — взвилась Луна. — Проваливай, Мар, и не возвращайся, пока не решишь свои проблемы! — фыркнула она и растворилась в отражении.
— Вот же дрянь какая, — бросил Марейр, поднимаясь на ноги. — Бессердечная.
Марейр вышел на открытое плато, бросив взгляд в небо, и, вздохнув, растворился в темноте.
Все-таки придется разбираться самому.
