Лунное ущелье. Пустынные земли
Марейр замялся на пару мгновений и переступил порог Лунного ущелья. Две тени, что кружились поблизости, вздрогнули и юркнули в одно из ответвлений многочисленных коридоров. Сирша и Сана. Марейр остановился, вздохнул и опустил веки, улавливая запахи влаги из глубин пещеры. Приятные, манящие, совсем не такие, что витали в Сумерках. Из глубин памяти всплыло дорогое сердцу воспоминание из ненавистного заточения… Сумеречный лес играл всеми оттенками серого потустороннего мрака. Марейр сидел на сырой земле, опершись спиной о ствол исполинского дерева, что уходил кронами в чернеющее небо. Там, среди бурых туч, переливались рыжими и ржавыми вкраплениями потоки густой тьмы, вихрились вокруг пожухшей листвы, усеивающей ветви дерева, спускались по ним, стекали на землю и впитывались в нее. Марейр вздохнул и зашвырнул камень в густые колючие кусты с такой же вялой чернеющей растительностью, и оттуда со скулежом выбежал сумеречный норейн. Он взъерошил набитую пятнистую шерсть и обиженно зыркнул на своего создателя разномастными глазами. — Милый, — тихим эхом разнеслось по опушке леса, и Мар встрепенулся. — Я здесь, лучик, — ласково позвал он, поднимаясь на ноги. Лунá ступила на поляну, раздвинув ветви кустарника, и широко улыбнулась ему. Даже в этом проклятом месте, где каждый, кто в него попадал, обращался такой же серой обшарпанной тенью, Луна сияла красотой так же, как и на небесном посту. Озаряла собой сырость и беспросветную тоску. Пусть и не была она здесь цельной, но Марейр кожей ощущал ее свет, созданный для того, чтобы рассеивать мрак долгой ночи. Луна подошла ближе, оставляя на мертвой почве сияющие отпечатки ног, и Марейр не сдержал улыбку. Его супруга, сотворенная по обоюдному замыслу божественных братьев, оказалась не только уникальной в своей призрачной, фантомной красоте, но и верной. Всегда приходила к Марейру. Шла за ним по Тверди и направлялась в Сумерки. Марейр знал — что бы с ним ни случилось, она всегда будет рядом. И это грело его в заточении. Отбросив за спину длинные гладкие волосы белоснежного цвета, Луна подошла вплотную и обвила его шею тонкими бледными руками. — Я так соскучился, — выдохнул он, прижимая к себе жену. — Как ты? Как дети? — В порядке, — Луна склонила голову набок и улыбнулась. — Тоскуем по тебе. Ее изможденный вид заставил Марейра заволноваться. Вблизи стало заметно, что кожа и волосы жены поблекли, всегда ясные глаза потухли, а под ними залегли глубокие тени. — Ты уверена? — обеспокоенно спросил Марейр, ведя пальцами по ее щеке. — Да, дорогой. Я всегда… после отделения светлой части сущности неважно выгляжу, — устало усмехнулась она. — А чувствуешь себя? — Примерно так же, — выдохнула Луна. — Но это вовсе не важно, — она ласково провела по его черным волосам. — Главное, что я могу увидеть тебя. За ребрами болезненно заныло, и Марейр тяжело вздохнул, обнимая супругу. Он знал, какие страдания приносит Луне отделение сущности. Но она готова даже на это, чтобы спуститься к нему. — А что Уто? — скорее для справки спросил Марейр, поглаживая жену по спине. Догадывался, что она ответит. — Все так же непреклонен, — печально ответила Луна. Улыбка тут же потухла, делая лицо еще серее и тусклее. — Каждый раз принимает меня, выслушивает и отвечает «нет». Но моя надежда еще жива, Мар. Я смогу его убедить… Марейр ощутил неподъемную тоску. Знал, что брат не сжалится над ним. Оратеуто, хоть и светлый Бог, но в жесткости и решительности в разы превосходил самого Марейра. Луна старалась, продолжала уговаривать… Его лучик света в этом скверном мире. Мар притянул жену к себе и уткнулся носом в светлую макушку. Луна приподняла голову, заглянула прямо в глаза и приникла к губам, отчего колени Марейра подогнулись. Дыхание вмиг перехватило, он сгреб Луну в охапку и с готовностью ответил на поцелуй. Настойчиво проталкивая язык в ее рот и млея от ощущений, по которым так соскучился. Задев клыками нежную кожу, он тут же ласково слизнул светлую голубую кровь и прикрыл глаза от удовольствия. — Прости, — выдохнул он. — Не хотел ранить. — Не извиняйся, — ответила Луна, расшнуровывая серебристую тесьму на невесомом белом платье. Марейр с тихим рычанием спустил ткань с покатых плеч, коснулся обнаженной кожи и потянул Луну за собой на серую землю… Тряхнув головой, Марейр сбросил с себя оцепенение и двинулся вперед. Он вышел на освещенную площадку с озером по центру. Таких воспоминаний у него много. Луна всегда оставалась рядом. А теперь знать его не желает. И он бы оставил ее в покое, да только… Один не справится. Не успел он приблизиться к водоему, как услышал до боли знакомый голос: — Кто тебя впустил? — в словах читались усталость и отстраненность. Но не злоба. — Не важно, — тихо произнес Марейр. — Важно то, что я здесь. Подойдя к зеркальной поверхности, Мар посмотрел на жену. Луна отвернулась, стоило им коснуться взглядами, и длинные пряди гладким водопадом закрыли ее лицо. — Пожалуйста, — прошептал Марейр. — Поговори со мной. Выслушай. — Я не хочу, — отрешенно ответила она, скрестив бледные руки на груди. — Я понимаю, ты обижена, но это правда важно… — Для кого? — резко посмотрев на него, бросила она. — Для тебя? — Для нас. — Нет никаких «нас» больше. — Для детей, — выдохнул Марейр. Сглотнув, он окинул взглядом помещение: тени клубились по углам и наблюдали за ними. — Не приплетай их сюда. Ты не думал ни о нас, ни о них, когда… — Луна запнулась, уставившись на Шеду, которая робко приближалась к родителям. Марейр повернул голову и улыбнулся дочери. Она обвила отцовскую руку и прижалась щекой к предплечью, посмотрев на мать. — Шеда, иди к себе, — мягко произнесла Луна. Но Шеда лишь крепче прижалась к Марейру. — Шеда… — предупреждающе сказала Луна, и Мар обнял дочь, отвернув от озера. — Не кричи на нее, — покачал головой он, и взгляд Луны моментально преисполнился яростью. — Видишь, дети скучают по мне. А я — по ним. — Отойди от моего ребенка! — взвилась она, подавшись вперед. — Она и мой ребенок тоже, — раздраженно зашипел Марейр. Луна зарычала, схватившись тонкими пальцами за края озера по ту сторону, и длинные острые ногти показались над зеркальной поверхностью. Марейр спрятал дочь за спиной и удовлетворено наблюдал за тем, как Луна выбирается из своей обители. Она подтянулась и возвысилась над водой, лунное сияние заполонило все помещение, по которому разнеслись во сто крат усилившиеся запахи влаги и пыли. С волос потоками стекала жидкость, похожая на серебро с перламутром. Медленно поднимаясь, Луна разрезала собою пространство и втискивалась в одну плоскость с Марейром и детьми. Гневно раздувала ноздри и метала глазами молнии. Но Марейр был рад видеть жену в реальности. И доволен тем, что смог заставить ее выбраться наружу. Ступив босой ногой на каменный пол пещеры, Луна оставила на нем сияющий отпечаток. По мере того, как она стряхивала с себя ладонями перламутровую воду, свечение бледного тела гасло и делало ее похожей на обычного человека. Последний всполох света упал и погас, помещение вновь погрузилось в приятный полумрак, который освещало лишь озеро. Луна гордо вскинула голову и сделала шаг к Мару. Тут же ощетинилась и зашипела, как норейна. По обе стороны от нее тут же возникли две тени. Марейр узнал в них старших детей — Рема и Лисан. Сын с дочерью приняли близкий к матери облик и синхронно скрестили руки на груди, угрюмо сверля отца глазами. — Оставь Шеду в покое! — воскликнула Луна. — Мама… — робко начала Шеда, крепче обняв Мара, но Луна ее перебила. — Милая, прошу тебя, иди к себе, — как можно спокойнее произнесла Луна, постаравшись придать лицу миролюбивое выражение. — Рем, отведи всех в комнаты. Нам с отцом нужно поговорить наедине. — Не о чем с ним говорить, — недовольно рыкнул Рем. Он оскалился, и Марейр с достоинством выдержал его взгляд. Полный ненависти взгляд родного ребенка. — Рем, — Луна обернулась к нему, и он понурил голову. — Ладно, мам. Пошли, — буркнул он Шеде, и та в последний раз посмотрела на Марейра. Он сжал ладонь дочери, кивнул, и она пошла вслед за братом. Лисан встала позади нее, не удостоив Мара ни единым кивком. — Все быстро по комнатам! Вы слышали маму! — гаркнул Рем, и тени быстрым потоком перетекли в коридор, скрываясь во мраке. Оставшись с Луной наедине, Марейр шагнул к ней, но она вздрогнула и выставила вперед ладонь. — Не приближайся ко мне, — только и выплюнула она. — Я так рад тебя видеть, — прошептал Мар, когда остановился в шаге от жены. — Посмотрел? Теперь проваливай и оставь нас в покое, — с отвращением проговорила она, смерив его уничижительным взором. — Прошу, выслушай меня! — взмолился Марейр. — Мар, я не хочу тебя видеть! — звенящим голосом произнесла Луна. — Не хочу слышать, не хочу, чтобы ты появлялся здесь раз за разом! Как мне это до тебя донести? Какими словами сказать, чтобы ты понял? — А что сделать мне, чтобы ты услышала меня? Я не желал причинять тебе боль, никогда! Я же люблю тебя! — Ты не любишь никого, кроме себя, — с горечью выдохнула Луна и скрестила руки на груди. — Ты все делаешь ради собственного удовольствия. Все твои игрища и развлечения… Ты никогда не задумывался ни обо мне, ни о детях, ни о том, как это все на нас отразится! Ты — большой ребенок, Марейр, эгоистичный и самовлюбленный. — Лучик… — Не называй меня так! — вздрогнула Луна. — Мы изгнаны из Воронки благодаря тебе! — повысила голос она. — Живем в глуши, в пещере, и мне нельзя проводить достаточно времени в одном измерении с детьми — я вынуждена торчать по ту сторону озера! — С отвращением скривившись, она махнула рукой. — Потому что если взбрыкну и я, пойду наперекор Оратеуто — меня прикуют к небесам, а детей отнимут! Но ты об этом, конечно же, не думал никогда! — Луна, позволь мне все исправить, — извиняющимся тоном произнес Марейр. — Нечего исправлять. Ты испортил все, что мог. Здесь уже ничего не починить. Упрямство жены и ее обида, пусть и обоснованная, изрядно выводили Марейра из себя. Он призывал все свое самообладание, но все же смолчать не смог. — Ты же поддерживала меня раньше! — возмутился он, взмахнув руками. — Всегда была на моей стороне, даже когда против меня ополчились братья! Не ты ли подбадривала меня и говорила, что я все делаю правильно, когда уравновешиваю их приторную светлую сторону и создаю баланс? Не ты ли шла за мной в Сумерки? А теперь ноешь, что не можешь покинуть пост, когда вздумается? Куда девалась твоя самоотверженность? — И чем обратилась моя поддержка?! — воскликнула Луна. — Ты заигрался настолько, что подверг собственноручно созданный баланс опасности! Я не отрекаюсь от тех своих слов, я правда так считала, — угрюмо прошипела она. — А самоотверженность моя потонула в пучине твоих скотства и безразличия! — Ты не права. Мне не все равно, — мотнул головой Марейр. — И я не стану отрицать, что… — он скривился под ее вопросительным взглядом. Что-что, а прощения просить он не умел. И не собирался. — Обидел тебя. Но что мешает тебе просто выслушать меня? В последний раз? — Твое предательство, — со слезами на глазах выдохнула Луна. — Милая, — Марейр попытался взять ее за руку, но она вздрогнула и отступила на шаг. — Посмотри на меня… Луна зажмурилась, и по ее щекам скатились крупные сияющие слезинки. Марейр сглотнул, пытаясь утихомирить бурю эмоций внутри. Он не мог спокойно смотреть на ее слезы, это разрывало душу на ошметки. Раздраженно смахнув влагу со щек, Луна отвернулась. Повисло гнетущее молчание. Марейр отчаялся достучаться до нее, все думал о том, как же ее убедить, вывести на разговор. Но внезапно она заговорила сама. — Я любила тебя, Мар, — глухо произнесла Луна, отчего Марейр вздрогнул. — Неужели ты правда не понимаешь, какую боль мне причинил? — обернувшись, Луна уставилась на него, и в ее светлых глазах явственно читались обида и горечь. — Я готова была на все для твоего блага. Помогала во всем, верила в тебя. Оббивала пороги Воронки, моля Оратеуто о пощаде. Шла за тобой в Сумерки. Верила, что мы со всем справимся. Что, даже если ты не сможешь вернуться, мы будем вместе хотя бы так… Наполовину. Думала, что тебе это тоже нужно. Марейр болезненно морщился с каждым произнесенным ею словом. Ощущал в гортани привкус горечи, разъедающей самоуверенность. Он прекрасно понимал чувства жены. И ее речи заставляли его ощущать крайне неприятное состояние. Будто он и вправду виновен. Это оказалось очень… противно. Мару это не нравилось. — Я даже закрывала глаза на твои похождения с этой мелкой шлюшкой-эватерой и всеми остальными. Потому что знала, что ты вернешься домой. Что они для тебя не больше, чем просто развлечение. Хотя и тогда ты делал мне больно. Но я готова была терпеть. — Милая, они правда для меня ничего не значили, — выдохнул Мар, чувствуя себя полнейшим негодяем. — Но когда ты освободился из плена, не сказав ни слова… — голос Луны дрогнул. Пытаясь сдержать удушающие всхлипы, она запнулась. — И, пока я вымаливала в очередной раз для тебя прощения перед твоим братом, ползала перед ним на коленях, ты трахался с той женщиной, — прошипела уже со злобой она, сжав ладони в кулаки. — Не просто с кем-то там, а с человеком! С чуждым тебе существом! С одним из светлых порождений Оратеуто, которых ты так презирал в свое время! — все повышала голос она, пока по щекам струились дорожки серебристых слез. — Еще и зачал ей ребенка. Добровольно! — Милая, это не было добровольно! — простонал Марейр. — Просто послушай… — Ты всегда говорил, что твои развлечения для тебя ничего не значат, — перебила его Луна. — Что важны лишь сильные чувства, способные создать новую жизнь. И что испытываешь ты их только ко мне. И я верила тебе. Но больше не могу. — Луна, все не так, — выдохнул Марейр, понимая, к чему она клонит. — Ты сношался с человеком и подарил ему дитя, — покачала головой Луна и отступила на шаг. — Я этого не хотел, — процедил он сквозь стиснутые зубы, когда понял, какую логическую цепочку выстроила его жена. Его же словами. И она, черт возьми, была бы права, если бы не некоторые обстоятельства… — Ты — Бог, Мар! Высшее существо, пусть и изгнанное! Ничего не происходит без твоего на то желания! — выкрикнула она и отвернулась. — Даже свою любимицу Дженну ты не удостоил такой чести — понести от самого Бога. А какую-то женщину… — с отвращением выплюнула Луна, оскалив острые клыки. Марейр знал по голосу это выражение лица, ему даже видеть не нужно. С этим не поспоришь. Он в некотором роде действительно желал… Но лишь от безысходности. — Позволь мне показать тебе все, — бросил он, продолжая сверлить взглядом ее затылок. — Ты серьезно думаешь, что я хочу смотреть на твои плотские утехи с другими женщинами?! — возмущенно взвизгнула Луна, резко обернувшись. — Ты не хочешь слушать меня. Не веришь. И тому есть причины, я понимаю. Но если ты увидишь все своими глазами, ты поймешь, — вкрадчиво проговорил Мар. — Нет, спасибо, — фыркнула Луна и отбросила длинную прядь за спину. — Луна, — позвал Марейр, но она не подняла глаз. — Я действительно очень виноват перед тобой. И никогда не желал причинить тебе боль. Я люблю тебя и детей. Правда, люблю. И очень хочу, чтобы ты поняла и услышала меня… — Уходи, Мар, — Луна всхлипнула, отвернулась и закрыла лицо ладонями. — Ты не ради нас этого хочешь, а чтобы облегчить свою душу. Я не желаю тебе с этим помогать. Вновь между ними зловещим маятником повисла тишина. И Марейр кожей ощущал, что этот чертов маятник раздавит его, размажет остатки самообладания по черным стенам места, когда-то бывшего ему домом. — Хорошо, я уйду, — нарочито спокойно произнес он, подавив волну негодования. — Если захочешь поговорить, ты знаешь, где меня найти. Луна не сказала больше ни слова, и Марейр в пылу самых низменных и агрессивных чувств напополам с виной перед женой покинул пещеру.Пристанище изгнанных. Ничейные земли на границе Сердинии
Переместившись в свою сырую обитель, он позволил себе выплеснуть эмоции. С громким рычанием, переходящим в рев, Марейр зашвырнул сгусток магии в стену. И снова. И снова. Марейр истошно кричал, отправляя шар за шаром в пристрелянное пятно в горной породе. Пещера вспыхивала оттенками ядовитого зеленого света, разрядами искрящегося на пальцах Марейра. Не мог совладать с собой. С обидой на Луну за то, что не желала элементарно выслушать. С ощущением собственной никчемности за то, что предал самое дорогое ему создание на Тверди. Он же чертов Бог, а значит не должен испытывать ничего подобного! На камне зияла выжженная дыра. Марейр перевел дыхание, сжав сферы у висков до боли. Распахнул веки на шум из коридора и бросил полный негодования взгляд на показавшуюся из мрака Дженну. — Что за… — пробормотала она. — Ты чего это? — Дженна недоуменно уставилась на дымящуюся вдоль стены окружность. — Подойди, — прорычал Марейр. Дженна вздрогнула от тона его голоса. — Подойди! — рявкнул он громче, и Дженна повиновалась, продолжая ошарашенно глядеть на него. Когда расстояние между ними сократилось до пары шагов, Марейр подался вперед и схватил ее за предплечье. Притянул к себе и напористо врезался в пухлые губы поцелуем. Дженна охнула и схватилась за его плечи, моментально отвечая. Марейра раздирали на ошметки злость, обида, непонимание и раздражение. Он сам, правда, не знал, на кого они направлены. Хотел думать, что на Луну. Хотя и терзали сомнения. Ведь то, что он в несдержанном порыве желал сейчас сделать, соответствовало этой версии. Прикусив губу Дженны клыками, Марейр смял округлую ягодицу и ощутил, как дрожь предвкушения прокатилась по девичьему телу. Дженна льнула к нему, тихо постанывала в поцелуй и уже запустила пальцы под его одежды, нашаривая обнаженные участки тела. Марейр оторвался от нее и окинул взглядом раскрасневшееся лицо и поволоченные дымкой темные глаза под полуопущенным густыми ресницами. — Хотела меня утешить? — прошипел он, пылая ненавистью на весь мир. На себя в том числе. Дженна уверенно закивала и облизала прокушенную губу. — Ну так утешай, — бросил Марейр и подтолкнул ее к столу. Дженна моментально запрыгнула на него и развела ноги в стороны. Медленно приближаясь, Марейр хищно ухмыльнулся и скинул с плеч балахон.Сибекпорт. Владения клана Мореплавателей
Теодор ступил на палубу и осмотрелся по сторонам. Удивительно, но корабль действительно цел. Только на планширах и бортах виднелись следы от кошек. Пройдя вперед, Тед заглянул в трюм — мешки и бочки с товаром на месте, насколько можно судить с первого взгляда. Не грабят. Только убивают. — Милорд, сюда! — послышался голос с капитанского мостика, и Теодор поднял голову. Кристиан уже направлялся туда. — Сервик? — услышал Теодор вопрос Кристиана и тоже поспешил наверх. Там, у штурвала, привязанный к нему канатами, сидел юноша. Грязный и изможденный, он угрюмо смотрел на своего лорда. Светлые волосы падали ему на глаза, горящие нездоровым блеском. Он то и дело пожевывал то тонкую губу, то щеку с внутренней стороны, отчего лицо с правильными ровными чертами принимало странное выражение. — Сервик, ты в порядке? — Кристиан опустился на корточки, заглядывая ему в глаза. Юноша смотрел прямо на лорда, но упорно молчал. — Он — сын кузнеца, — шепнул на ухо Теодору Джереми. — Находился на судне, когда напали Чернорукие. Теодор коротко кивнул, не понимая, зачем помощник лорда посвящает его в эти тонкости. — Развяжите его! — воскликнул Кристиан, поднимаясь на ноги. — Парню нужна помощь. — Милорд, он не в себе, — произнес один из рабочих. — Бранится и ругается. — Так может, ему не нравится быть связанным? — недовольно протянул Кристиан. — Нет, милорд. Он не хочет быть здесь. Недоволен, что… Его сняли с судна Чернорукого. Кристиан переменился в лице. Бросил раздраженный взгляд на работника, а затем на Сервика. — Это так? — Отпустите меня, — прорычал Сервик. — Я хочу вернуться к своему капитану! — Твой капитан — тот, кому ты клятву приносил, стоя на этой самой палубе! — возмущенно воскликнул Кристиан. — И где же он, скажи на милость? — сердито спросил он и склонился, сведя брови к переносице. — Мертв, — выплюнул Сервик и оскалился. — Как и большая часть команды. Какое-то нездоровое, мрачное удовлетворение расползлось по юному лицу, и Теодора передернуло. Он взглянул на Кристиана — тот побледнел и сжал губы в тонкую линию. — И теперь ты зовешь капитаном этого убийцу? — холодно отчеканил Кристиан, упершись ладонью в колено, и заглянул Сервику в лицо. — Мой капитан достойнее ваших! — брызжа слюной, заорал Сервик. — Он делает великое дело! — И почему же он вышвырнул тебя с судна? — Кристиан резко выпрямился. — Это… Это моя забота! — мгновенно растерявшись, пролепетал Сервик. — Чем же твой капитан такой достойный? Тем, что вырезает весь экипаж?! — Он вырезает заразу этого мира, — прошипел Сервик. — Он — морской санитар, избавляющий от страданий. Великий… — Джереми! — гаркнул Кристиан. — Под стражу его. Пусть Патриций осмотрит парня. Если здоров — его ждет виселица. Если же нет… — Кристиан вздохнул, стряхивая с себя невидимые пылинки так, словно хотел сбросить отвращение. — Решу после. Уведите его. Сервик вдруг расхохотался, содрогаясь всем телом, и Теодор повел плечами. Жалко парня, совсем сбрендил во время плена. В море всякое случается. И безумие порой находит моряков, изнывающих от жажды под палящим солнцем. — Что скажете на это, милорд? — недовольным тоном поинтересовался Кристиан, как только встал рядом. — Бедолага, — Теодор покачал головой и проводил взглядом брыкающегося и вопящего ругательства Сервика. — Одно мне не понятно — почему его оставили в живых? — повернувшись к Кристиану, вымолвил он. — Насколько я понял, никто прежде не возвращался. — Да, это первый такой случай. И после осмотра Патриция я постараюсь выведать у Сервика все обстоятельства плена, — произнес задумчиво Кристиан. — Это огромная удача. У нас есть шанс выяснить, что творится на том проклятом судне. Теодор кивнул и окинул взором палубу. — Все же я не могу понять, зачем они это делают. Товар на месте? — спросил Теодор. — Да. За исключением пары бочек рома и мешка зерна. Но это вряд ли то, ради чего они напали на караван. — В том и дело, — вздохнул Теодор. — Следует выяснить их мотивы. — Вы думаете, у их зверств есть оправдание? — с подозрением приподняв бровь, протянул Кристиан. — Ни в коем случае. Просто если это понять, можно предугадать дальнейшие действия и остановить их, — спокойно ответил Теодор. Поразмыслив, Кристиан согласно кивнул. — Товар они взяли исключительно для пропитания, я полагаю. А вот команда… Сервик говорил о том, что капитан — санитар моря. Что бы это могло означать? — задал сам себе вопрос Теодор. — Выяснением этого мы с вами и займемся, — Кристиан хлопнул Теодора по плечу, этим жестом вызвав у него недоумение. — Пойдемте, милорд. Полагаю, наше отправление придется отложить. Если вы не слишком торопитесь, — уточнил Кристиан и испытующе посмотрел на лорда. — Я же сам предложил помощь, — улыбнулся Теодор. — Так что, я в вашем распоряжении на столько, на сколько потребуется. Кристиан одобрительно улыбнулся и отправился вниз по ступеням, клича Джереми. А Теодор перевел дыхание и запустил пальцы в волосы. — Мы что, остаемся? — тихо спросил подошедший Захари. — По всей видимости, да, — выдохнул Теодор. — И на сколько? — Понятия не имею. Хотелось бы разобраться с этим поскорее, — вымолвил Тед наблюдая за Кристианом. Тот сбросил с плеч плащ и расстегнул рубашку. Лорд вскочил на планшир, ухватился за такелаж и вместе с матросами принялся сматывать хлопающие на ветру обвисшие паруса. — Почему не отказался? — спросил Зак, тоже поглядывая на Кристиана. — Дома дел невпроворот, сам говорил. — Сдается мне, Зак, это был не вопрос. И, если бы я отказался, это бы что-то разъяснило лорду в его умозаключениях. Понятия не имею, чего он от меня хочет, но это нечто сквозит в каждом его слове и взгляде. — Может, ты и прав, — Зак пожал плечами и расстегнул куртку. — Я прав. И если бы ты меньше отвлекался на… как ее, Селесту? Тоже бы заметил, — отстегивая брошь и снимая плащ, проворчал Теодор. — Эй, завидовать нехорошо, — хмыкнул Захари, закатывая рукава рубашки. — Утолил бы печали в объятиях юной девы, глядишь, и голова бы прояснилась. Или другое не менее напряженное место. Теодор метнул в друга полный негодования взгляд и фыркнул. Захари рассмеялся. — Ладно, прости. Знаешь ведь, что я шучу. Тебя дома ждет прекрасная Реджина. Будь у меня такая, я бы под другие юбки тоже не заглядывал. — Зак! — возмутился Тед, но мысли уже плавно сменили русло, завихряясь вокруг той, о ком он так старался не думать. Хотя бы так часто. — Прекрати давить на больное, я твоего задора по этому поводу не разделяю, — хмуро бросил он и сбросил кожаный жилет. — Вот увидишь, друг мой, ждет она тебя, — подмигнул ему Захари, но так по-доброму, что даже сердиться не хотелось. Теодор вздохнул и пригладил волосы, признаваясь себе, что действительно на это надеялся. Всей душой, всем сердцем. Потому его так тянуло домой. А еще безумно хотелось удостовериться, что с Реджиной все в порядке… Теодор тряхнул головой и спрыгнул с капитанского мостика, перемахнув через перила. Направился сразу к Кристиану, не дожидаясь говорливого друга. Вскочил на перекладину и принялся за работу. И, пока Тед с усердием сматывал тросы, Кристиан поглядывал на него и едва заметно одобряюще усмехался. А Теодор, хоть и занялся делом, не мог перестать думать о Реджине. Смутная тревога гложила и точила изнутри. И чем она вызвана, Теодор не понимал. То ли переживаниями о здоровье Реджины, то ли странными снами, то ли тоской… То ли еще мор пойми чем. Родовой знак зачесался с новой силой. Теодор сцепил зубы, натягивая парус, и постарался не обращать внимание на треклятый зуд.Окраина Большого Края. Обитель свиреллы
Фред несся по побережью и перепрыгивал валуны с колотящимся от страха сердцем. Дыхание подводило, из-за грохота в горле и шума крови в ушах он то и дело хрипел, опасаясь выплюнуть легкие на холодный песок под ботинками. Перемахнув через очередной огромный камень, Фред ухватился за показавшийся во мраке скальный выступ и принялся карабкаться вверх. И отчаянно надеялся, что Лисса сегодня придет. Потому что резко переменившееся состояние Реджины пугало сильнее, чем когда она скулила и кусала подушку. Вылетев на плоское плато, Фред крутанулся на месте, но никого не увидел. Застонав от досады, лег на камень, перегнулся через край и опустил руку в воду. Поболтал ею, поднимая брызги. — Лисса! — позвал он, замерев, и напряженно прислушался. — Лисса! В море мелькнул темный силуэт, и над поверхностью показалась светло-зеленого цвета макушка и огромные глаза лазурного оттенка. Свирелла вынырнула до пояса и оперлась локтями о плато прямо перед лицом Фреда. Улыбнулась и склонила голову набок. Фред не удержался, обхватил ее лицо ладонями и приник к губам в коротком поцелуе. Зардевшись, Лисса улыбнулась только шире. — Здравствуй, Фре-ед, — пропела она. — Здравствуй, Лисса, — выдохнул он, снова коснувшись ее губ. — Пока все спокойно, — произнесла Лисса. — Всеотец почти не покидает свою обитель, лишь раз наведывался в Лунное ущелье. Существо ведет себя спокойно, пока к нему ходит эватера. Она играет с ним, кормит его, и… Что случилось? — нахмурилась она, запнувшись. — Ты взволнован. — Я напуган, — кивнул Фред, бегая взглядом по ее лицу. — Спасибо за сведения, но… Реджина. Она приняла корень и теперь беспробудно спит. Третий день не просыпается, мы боимся, что… — Если она спит, значит так надо, — задумчиво протянула Лисса. — Я боюсь, что навредил ей, — дрогнувшим голосом прошептал Фред. — Очень боюсь. Она так странно вела себя, и теперь спит, словно бы… — Ты не мог навредить, — погладив его скулу, сказала Лисса. Провела пальцем по широкому рубцу, пересекающему щеку, и Фред на миг прикрыл глаза. — Корень не опасен для Джии Си. — А вдруг что-то пошло не так? — выдохнул Фред. Лисса изучающе сверлила его взглядом, а затем одним ловким движением выбралась на плато. Хвост тут же раздвоился, обращаясь в ноги, и Фред помог ей подняться, укутывая в свою куртку. — Пойдем. Я проверю, — коротко сказала Лисса, и они скорым шагом двинулись обратно к домику. Фред восторженно изумился тому, как ловко его свирелла лазает по скалам. Не хуже него самого.Большой Край. Владения клана Феникса
У самого порога Лисса замерла и прислушалась. — Там кто-то есть, — утвердительно произнесла она и уставилась на Фреда. — Да, там Рич, мой брат. Лисса замялась, опустив взгляд в землю. — Погоди, я сейчас. Никуда не уходи, — сжав угловатые плечи, сказал Фред. Влетел в дом, беспокойно посмотрел на недвижимую Реджину и, не обращая внимания на вопросительный взгляд брата, который держал ее ладонь, полез в шкаф. Вытащил оттуда первое попавшееся платье и ринулся к выходу. — Что ты делаешь? — недоуменно бросил вслед Рич, но Фред лишь отмахнулся. — Вот, надень, — протянув одежду Лиссе, сказал он. Лисса удивленно посмотрела на вещь в его руках и захлопала густыми ресницами. — Я не знаю, как это… Надевать, — растерянно пробормотала она, и Фред хлопнул себя по лбу. Осторожно снял с Лиссы куртку, встав со спины, но все равно покраснел до кончиков ушей, увидев оголенные плечи и спину с переливчатыми бирюзовыми линиями. Перебросил платье вперед, чуть склонившись, и зарделся еще сильнее от соприкосновения с кожей Лиссы. — Залезай туда ногами, — прочистив горло, просипел Фред и указал на образовавшееся отверстие в ворохе ткани. Ухватившись за его предплечье, Лисса послушно выполнила указание, и Фред поднял платье выше. — Руки сюда, — хрипло скомандовал он. Заскользил рукавами по предплечьям, натягивая одежду на положенное место. То и дело прикасался к коже Лиссы, сначала случайно, а потом… Самому стало стыдно, но он ничего не мог с собой поделать. Бережно перебросив шелковистые волосы на одну сторону, Фред как бы невзначай провел по тонкой шее и принялся затягивать шнуровку на спине. Закончив, он разгладил складки на талии, задержался там на пару секунд, тут же одернул руки и спрятал их в карманы. — Вот так. Будто и не свирелла, а обычный человек, — нервно хмыкнул Фред, осматривая Лиссу, которая повернулась к нему лицом. — Мне красиво? — смущенно улыбнулась она, осматривая плотно прилегающую к телу серую ткань с цветочным узором. — Очень красиво, — кивнул Фред, про себя подумав, что… Без платья еще краше. Лисса опустила веки, чуть сморщила нос и через мгновение распахнула ясные голубые глаза, убирая с лица пряди светло-русых волос. — Так больше, как человек, — склонив голову набок, сказала она. — Да, так… Больше похоже, — кивнул Фред и коротко поцеловал ее в щеку. — Пойдем? — взяв Лиссу за руку, спросил он. — Пойдем, — согласилась она, и вдвоем они переступили порог дома Реджины. Лисса принялась озираться по сторонам, с детской непосредственностью рассматривая убранство помещения. Потрогала занавески и ставни, затем подбежала к столу и склонилась над пламенем свечи. Обернулась и широко улыбнулась Фреду, тут же вновь обращая внимание на маленький огонек. Фред повернул голову и посмотрел на брата, который ошалело наблюдал за Лиссой. Его и без того большие глаза сделались просто огромными, рот приоткрылся, а на лице застыло выражение шока и неверия. Фред вздохнул и подошел к нему, положив ладонь на плечо. Ричард вздрогнул и моргнул, переведя взор на брата, но ни слова не вымолвил. — Это Лисса, — коротко пояснил Фред. — Она… — Ай, жжется! — воскликнула свирелла, схватившись за палец и обиженно глядя на огонь. Рич снова повернулся к ней, и тогда она его заметила. — Ой, Фред, — засияла она, подходя ближе. — Она так похожа на него! Фред кивнул, покосившись на Рича, а Лисса тем временем приблизилась к ним вплотную и прикоснулась к небритой мужской щеке. Ричард часто заморгал, обескураженный происходящим. Лисса провела по его волосам, с интересом их рассматривая, и ее собственные немного светлее, чем у Рича, тут же приняли такой же оттенок. — Очень похожи, — посмотрев Ричу в глаза, улыбнулась она. Тот ошарашенно кивнул в ответ. — Фред, а почему ты не похож? Ты другой, — взглянув она на него. — Я не родной. Двоюродный, — тихо сказал он. — А они родные. Оба похожи на маму. — А что значит «двоюродный»? — продолжая рассматривать Ричарда, как диковинную зверушку, спросила Лисса. — Я потом тебе расскажу, ладно? — Угу, — согласилась Лисса и резко потеряла к Ричу интерес. — Джиа Си, — повернувшись к постели, произнесла она и подошла к Реджине. Ричард сбросил с себя оцепенение и зыркнул на брата, в крайней степени удивления изогнув бровь. Фред пожал плечами на невысказанный вопрос «Какого черта здесь происходит?» и приблизился к Лиссе. Она тем временем положила ладонь Реджине на лоб, и та мягко улыбнулась сквозь сон. — Она в порядке, — тихо произнесла Лисса. — Ей хорошо. — Н-но почему она не просыпается? — подал голос Рич, тоже подойдя ближе. — Ей надо отдохнуть. Она слишком устала. Измучилась, — задумчиво протянула Лисса. — И сейчас она там, где ей хорошо. — А она не захочет там остаться? — с подозрением взглянул на Реджину Рич. — Нет, — улыбнулась Лисса. — Здесь те, кто ей дорог. Корень просто помог ей уснуть по-настоящему, а не провалиться в поверхностное проживание воспоминаний. И когда она достаточно отдохнет, то вернется. — А ты не видишь, где она сейчас? — спросил Фред, глядя на безмятежное выражение лица названной сестры. — Она далеко. Глубоко, — нахмурилась Лисса. — С мамой и папой. Забрела в самые закоулки памяти. Туда, где было спокойно и безопасно. — А это не подкосит ее еще сильнее? — забеспокоился Рич. — Нет, не думаю, — мотнула головой Лисса. — Там, дальше, ее первая большая потеря. И с нее нужно начинать. Постепенно. Тогда будет порядок в голове. Ломанные коридоры такие извилистые, потому что там все вперемешку. Не с начала. А надо так. Оттуда, где самая первая боль. Ричард хмурился. Фред уже привык к немного странной манере Лиссы изъясняться и строить предложения, а Ричу, наверное, резало слух. — Не будите ее, — посмотрев на братьев, произнесла Лисса. — Нельзя. Пусть спит. Она выберется, когда будет готова. Ее выведет огненная птица, воспрянувшая из пепла. Так же сможет и она, — улыбнулась Лисса, и Рич с Фредом обоюдно переглянулись и уставились на полыхающее перо на предплечье сестры. Лисса склонилась, что-то нашептывая Реджине на ухо, а Фред нахмурился и подошел к окну. Оттуда, издали, доносились странные звуки, пусть и приглушенные расстоянием. Ричард последовал за ним. — Ты слышал? — спросил у него Фред. — Что? — нахмурился Ричард. Прислушался и пожал плечами. — Будто… воет кто-то, — посмотрев на брата, предположил Фред. — Да нет. Это ветер. Смотри, какая непогода разбушевалась, — выглянув наружу, пробормотал Рич. — Я, по крайней мере, ничего не слышал. — Да… непогода, — задумчиво кивнул Фред, продолжая смотреть на беснующиеся волны за окном. — Но с чего бы это…Пустошь. Ничейные земли на границах Сердинии
Ветер швырял ветки деревьев из стороны в сторону, набирая обороты с каждой секундой. По морю шла беспокойная рябь, с очередным порывом стихии взметнулась массивная волна и с грохотом врезалась в скалы и залила вход в темную пещеру. Стало совсем темно — Луна скрылась за тяжелыми низко висящими тучами, и ни одного ночного проблеска с небес не попадало на Твердь, по которой неслась в закручивающихся вихрях пыль вперемешку с песком. Норейна вела плоской мордой по воздуху и осторожно ступала мягкими лапами по острым скалам, поочередно моргая глазами с раздвоенными зрачками. Шевелила усами, чтобы уловить перемены в окружающей обстановке. Темная шерсть с вкраплениями светло-серых пятен сливалась с горной породой и этим делала охотницу практически незаметной. Животное замерло и навострило уши. Его лапа остановилась у земли. Из пещеры, пахнущей смертью и разложением, послышался скулеж. Жалобный плач нарастал, пока не перешел в тоскливый вой, который всколыхнул всю живность в округе. Дикая кошка припала к земле, затаилась. Ветер засыпал ее глаза песком, дезориентировал. Его свист не давал расслышать, что за громкими воплями, из жалобных переходящих в обиженные, а затем и в злобные, кроется передвижение. Кто-то, издающий эти звуки, выбирался наружу. Черная маслянистая лапа с длинными когтями показалась из мрака. Царанула камень. Норейна насторожилась, прижала уши и оскалилась. Вторая лапа ухватилась за стену пещеры почти у самого свода, и Существо выползло из своей обители, скользя по отвесной скале. Норейна зашипела, но скоро испуганно опустила морду в землю, принимая силу и превосходство нового хищника. Существо на миг замерло, и наросты на спине поочередно зашевелились. Хвост взметнулся в воздух, и весь позвоночник изогнулся под ломанным углом. Дикая кошка заскулила, испуганная резким выпадом, и отпрыгнула в сторону. Существо зашипело, из его гортани начал вырываться утробный рык, и норейна все больше пятилась, прижимая уши к голове. Одним молниеносным движением Существо оказалось рядом с животным, схватило его за шкирку и потянуло вверх. Придерживаясь за стену, оно поднялось на задние конечности, чтобы помочь себе сохранять вертикальное положение хвостом. Норейна брыкалась и скулила в его хватке, а оно лишь принюхивалось к ней и рассматривало, поворачивая из сторону в сторону. Извернувшись, кошка цапнула ядовитым когтем своего пленителя. Существо издало протяжный вой, громкий настолько, что все птицы, скрывающиеся под скалами от непогоды, испуганно захлопали крыльями, разлетаясь, кто куда, и сталкиваясь друг с другом в полете. Существо испугалось, разжало когти, обагренные кровью, и попыталось ударить обидевшее его животное в ответ, но норейна уже скрылась из виду, карабкаясь по камням вверх. Зажав исцарапанную лапу, Существо понурило голову и взвыло. Попыталось стряхнуть с себя боль от воспалившейся царапины и побрело ко входу в пещеру. Но остановилось в паре шагов и повернуло голову в сторону берега. Его красные зрачки вспыхнули голодным блеском, и в пару прыжков Существо оказалось на песке, ведомое запахом добычи.