𝑯𝒊𝒓𝒂𝒆𝒕𝒉

“Эта пугающая мысль, что за малую долю мгновения ты можешь влюбиться так, что на то, чтобы забыть об этом человеке, у тебя уйдёт целая жизнь.”

— Бо Таплин

“Путешествия вокруг земного шара — часть Вашей работы, а теперь ответьте на вопрос: что для Вас является домом?”       Он бывал в бесчисленном количестве стран, которые мог назвать своим домом: Лондон, Нью-Йорк, Япония и, где больше всего жил, Париж. Тем не менее, незамысловатый вопрос интервьюера воскресил давно подавленные воспоминания, ассоциируемые со словом «дом».‎ Кухня, где Галф готовил завтрак, пока его руки крепко обвивали талию парня, подбородок лежал на его плече, а сам он тихо напевал на ухо песню. Балкон, на котором они расположили два кресла, чтобы приходить туда отдыхать, глядя на ночное небо; Галф бы пил свой чай с гибискусом, а он — подслащённый кофе. Гостиная, где они вечно соревновались друг с другом в FIFA 12, и он бы поддался просто ради того, чтобы увидеть вновь, как лицо Галфа светится от счастья. И, конечно же, их спальня, где они будут заниматься любовью до предрассветных часов, но и где Галф проснётся первым, чтобы у него было пару минут понаблюдать глазами полными любви за человеком, с которым он хочет провести остаток своей жизни. Для Галфа Канавута он был и остаётся его домом. “Дом для меня — это место, где мне спокойно.”       Честно говоря, прошло шесть лет с тех пор, как он ощутил спокойствие. В тот роковой день, проведённый в книжном магазине «Abbey Bookshop»‎, его жизнь перевернулась с ног на голову всего с помощью девяти слов, которые оказались в разы сильнее тех девяти лет, что они провели вместе. “Мне искренне жаль, что нам придётся расстаться именно так”. Запоздалое мирное расставание. Они молча соглашаются с тем, что это происходит не потому, что они разлюбили, а потому что достигли той точки, когда поняли, что им следует пойти разными путями, чтобы расти. Другим людям это покажется пустышкой, которую можно легко исправить, если оба этого захотят. Но как они могут спасти то, что имеют, когда они, по сути, живут в разных мирах, с сообщениями, которые остаются непрочитанными, а звонки — без ответа? Они относились друг к другу как к грузу, от которого нелегко избавиться. Большую часть времени Галф не мог задать себе вопрос, он просто избегает любви или настолько привык к присутствию бывшего возлюбленного и, возможно, боялся, что потеря поменяет ось существования его мира. Если быть таким же поэтичным, как его бывший, он скажет, что корабль, на котором они плыли к великому неизведанному, был повреждён, и единственный способ, чтобы спастись, — это прыгнуть в ледяные воды, но Галф боится того, что скрывается под морской гладью, поэтому и решил остаться на тонущем судне, полагая, что это в разы безопаснее. Было трудно принять тот факт, что после долгих девяти лет совместной жизни их когда-то страстно горящая любовь постепенно угасла, пока однажды даже тот небольшой проблеск надежды, что всё будет как прежде, окончательно не затмил мрак. Несколько месяцев спустя он осознал, что они просто слишком устали, чтобы бороться за любовь, которую уже считали обречённой. И если кто-то спросит, о чем больше всего сожалеет Галф Канавут... Его ответом всегда будет «сдаваться без боя». “Вы всемирно известная модель, люксовые бренды борются друг с другом только за то, чтобы вы были их амбассадором. Вами очарована половина мира. Многие знаменитости ухаживали за Вами, но в конечном итоге Бог красоты индустрии моды разбил их сердца. Итак, у меня вопрос: почему Вы до сих пор одиноки?”       Хм... Как он мог полюбить кого-то другого, если его сердце всегда будет принадлежать Брайту Вачиравиту? Ты не сожалеешь о своём выборе и решениях, потому что ты отважно принял их, так что просто продолжай их придерживаться.       Это было его девизом и причиной, по которой он не погнался за Брайтом, когда тот покидал книжный магазин. Это было причиной, по которой, хоть и иногда он попадал в засаду из-за внезапного неистового желания быть заключенным в объятия своего бывшего возлюбленного, до потери сознания целоваться с ним или даже просто иметь возможность увидеть его лично, он болезненно пресекал этот порыв. Причиной, по которой Галф похоронил свои воспоминания о Брайте в гроб, который он закопал куда-то в глубь своей души, где наверняка будет скапливаться пыль, и вытерпел мучительную правду, что без Брайта он будет вечно ущербным. Причиной, по которой он был наказан за то, что никогда больше не имел возможности любить и быть любимым кем-то еще, потому что кто-то вроде него, причинивший столько боли Брайту Вачиравиту, никогда не будет достоин любви. А может, это был страх.       Страх того, что он единственный, кто застрял на одном месте, что Брайт продолжил жить дальше, сразу же после того как вышел из книжного магазина. Он боялся, что, если он начнёт умолять его вернуться к нему, Брайт скажет, что Галф больше не является для него домом. В тот день он даже не взглянул на Брайта... Галф пялился на книгу, которую держал в руке, боясь, что если взглянет Брайту в глаза, то увидит, что в них больше нет любви. Он не мог посмотреть на дверь, даже когда мягкий звон колокольчика предупредил о том, что если прямо сейчас он ничего не сделает, чтобы Брайт остался, то будет жалеть об этом до конца своих дней. На дне моря было великое горе и безмерное сожаление. . . “Как шутят мое руководство, друзья и семья, я женат на своей работе. Найти любовь в ком-то другом — последнее в списке моих приоритетов. Может быть, когда-нибудь, когда придет подходящее время, меня будет искать любовь.”       Галф Канавут и подумать не мог, что через два месяца после того интервью его будет искать любовь — а может, это была душевная боль в лице Брайта Вачиравита, застенчиво улыбающегося ему и крепко держащего дочь на руках.

***

“В моём сердце есть твой уголок. И я говорю не про настоящее время или про момент, пока не найду кого-нибудь другого, я имею ввиду навсегда. Хочу сказать, не важно сколько раз я ещё влюблюсь — тысячу, один или совсем не смогу — в моём сердце всегда будет маленькое тихое местечко, которое принадлежит только тебе.”

— Бо Таплин

“Моя мечта — путешествовать по миру и наблюдать его великолепие. Что насчёт тебя, Брайт?” “Я мечтаю быть с тобой. Где бы ты ни был, я хотел бы оказаться рядом, потому что ты мой дом, Галф.”       — Эме, поделись пирогом с дядюшкой Галфом.       Голос Брайта, нежный и ровный, словно мёд, вытянул его из собственных мыслей.       Эме Вачиравит. У неё, как и у её отца, пронзительные чёрные глаза, которые Галф всегда сравнивал с космическими чёрными дырами, что так или иначе, вне зависимости от твоего желания или нежелания, затянут тебя, и улыбка, которая преследует его днём и ночью. Сердце Галфа в ту же секунду наполнилось сожалениями. Он не просто потерял Брайта, он потерял шанс иметь с ним ребёнка. Но пока Галф смотрит, как Брайт кормит свою дочь клубничным пирогом, купленным в пекарне снизу, он не может угасить счастье, расцветающее в его сердце из-за принятого им решения дать его бывшему возлюбленному уйти из его жизни шесть лет назад. Они оба совершили глупые ошибки, которые можно было легко исправить, но это привело Брайта к тому, что в его жизни появилась Эме, и этого достаточно, чтобы Галф отпустил все свои сожаления. По крайней мере, один из них счастлив.       — Она так на тебя похожа...       Как вообще начать разговор со своим бывшим возлюбленным, который объявился спустя шесть лет со своей пятилетней дочерью?       Когда они всё ещё были вместе, жили в своей двухкомнатной квартире в Бангкоке, разговоры между ними не прекращались. От самых простых тем, типа «Что хочешь на ужин?», до более сложных, таких как «Я читал, что Гидра — самое большое созвездие, но Персей останется моим самым любимым, потому что когда я встретил тебя, он сиял на небе». Они плавно перетекали одна к другой, как река. Галф даже хранил те воспоминания, когда он был заключён в крепкие объятия Брайта, пока они медленно покачивались под ритм «К дикой розе» Эдварда МакДауэлла, не проронив ни слова, но то, как их сердца бились в унисон, уже было прямым подтверждением их взаимного обожания. Все моменты, которые он делил с Брайтом, составляли ту самую счастливую часть его жизни. Тем не менее, какими бы безупречными ни были их отношения в те годы, любовь всегда будет ассоциироваться с печалью, чтобы вы могли по-настоящему её оценить.       Итак, когда Галфу была предоставлена возможность путешествовать по миру, он вцепился в неё без лишних раздумий. Он оставил Брайта, думая, что тот будет терпеливо ждать и верить в заверения Галфа, что он всегда будет возвращаться к нему домой. Но эта двухкомнатная квартира опустела — в ней никого из них двоих не оказалось... Галф забыл вернуться домой.       — Как ты, Галф? Я несчастен и жалок. Потому что я всё ещё там, крепко сжимаю ту книгу, которую ты мне купил, и думаю, не бежать ли мне за тобой. Потому что я всё ещё нахожусь у выхода на посадку в аэропорту, и у меня внезапно возникли другие мысли, которых у меня не было тогда, когда я принимал письмо-приглашение. Потому что я всё ещё в том моменте, когда ты спросил меня, о чем я мечтал, и теперь я наконец уверен, что моя мечта тоже быть рядом с тобой, потому что ты — мой дом. Потому что я всё ещё нахожусь в тёмной классной комнате и впервые слышу твои слова о любви, с удивлением глядя на мои фотографии, развешанные на стенах. Потому что я там, всё ещё с тобой, где ты есть в моей жизни, где я могу гордо называть тебя своим.       — У меня всё отлично... Просто занят работой. А ты, Брайт? Просто скажи мне, что ты счастлив, и со мной всё будет в порядке.       — Ты занят? Ох... Прости, Галф... Я не подумал как следует... Мне жаль, что я так внезапно приехал... Я... Я просто хотел увидеть тебя, ведь прошло так много времени с тех пор... Мне следовало для начала позвонить тебе... Но я хотел сделать сюрприз... Галф...       Галфу хотелось хихикать от взволнованного лица Брайта и его панических жестикуляций, что были его привычкой, но он решил не делать этого. Сейчас не время делать что-то знакомое, что могло бы только усилить его волнение. Ему нужно было успокоить Брайта и убедить его, что его приезд только в радость. И, возможно, его эгоистичное «Я» ещё не хотело отпускать Брайта. Он хотел... Нет, не так... Ему было необходимо, чтобы Брайт остался. Даже на несколько часов Галфу нужно было это кратковременное возвращение Брайта в его жизнь. По какой-то причине Брайт с ним, и сейчас это единственное, что важно.       — Пожалуйста, останься... С самого начала Брайт Вачиравит был единственной слабостью Галфа Канавута.

***

“Ты стоила и всегда будешь стоить разлуки.”

— Бо Таплин

“Почему бы тебе не сфотографировать других людей?” “Потому что ты моя единственная муза.”       Они гуляли по улицам Парижа, наслаждаясь джелато¹, которое так хотела попробовать Эме. Галф поклялся самому себе, что будет упиваться каждым моментом, проведённым с Брайтом и его любимой дочерью, потому как он с горечью осознавал, что это всего лишь мгновение. Этот день может стать причиной того, что он вновь развалится на куски изнутри, но оно того стоит. Просто видеть, как Эме смакует клубничное мороженое, которое он ей купил, с застенчивой улыбкой на лице, которую она определенно унаследовала от своего отца, было достаточно для Галфа, чтобы продержаться еще немного. За четыре часа, которые они провели вместе в его квартире, Галф так и не набрался храбрости, в которой он так нуждался, чтобы спросить Брайта о матери Эме. Видеть его с дочерью было для Галфа уже слишком... Но знать, что он женат? Если подозрения подтвердятся, Галф просто попросит Брайта убить его самым худшим из возможных способов. Мысль о том, что он вполне заменим, была душераздирающей.       Но прежде чем он смог ещё больше погрязнуть в жалости к себе, его мысли прерваны звуком затвора фотоаппарата, и Галф был безмерно благодарен за это.       — Ты такая же неземная, как и моя первая муза, Эме.       Галф помнит это так чётко, словно всё произошло вчера... Он все еще слышал, как Брайт, затаив дыхание, шепчет слова: «Ты неземной, Галф Канавут», когда он фотографировал Галфа для своего домашнего задания по урокам фотографии. Это был второй раз, когда они встретились, причем в первый раз это произошло из-за знакомого, который их представил друг другу, но они оба не удосужились поговорить. Поэтому он был очень удивлен, когда Брайт явился к нему с просьбой стать музой для его проекта. Темой проекта была галактика, и это побудило Галфа сказать «нет», потому что как он мог олицетворять галактику? Но затем Брайт умолял довериться ему. Он бы отказал во второй раз, но когда фотограф-любитель сказал: «Твои глаза… В них кроется целая галактика», он поспешно сказал «да». Брайт определённо льстец, но такие заверяющие и искренние слова, произнесённые им, убедили Галфа стать его моделью. Удивительно, что хоть Брайт был единственный, кто снимал на Konica Hexar AF, он получил высший балл. А портрет Галфа Канавута был выставлен в школьной галерее с золотой мемориальной табличкой под ним, на которой высечено «U tvojim očima, galaksije su zarobljene»².       — Вижу, ты всё так же любишь использовать старинные плёночные фотоаппараты.       Брайт с тоской смотрел на камеру, которую держал в руках… Leica M6 V. Галф купил её на свою первую плату за работу в качестве модели. Он и подумать не мог, что она останется у его бывшего возлюбленного. Брайт может быть сентиментальным человеком только по отношению к тому, что действительно имеет для него значение.       — Он идеально передает уникальность объекта.       Ответ Брайта остался неизменным, разница только в том, что слово «ты» было заменено словом «объект».       — О... Вижу, ты нашёл новую музу.       Галф не хотел казаться огорчённым, но его сердце говорило за него.       — Я потерял прежнюю.       Брайт не хотел бередить старые раны, но сердце говорило за него.       — Я рад. Она делает тебя счастливее.       Счастье Брайта было расплатой Галфа за его ошибку прошлого.       — Я боялся, что никогда не смогу любить кого-то так же сильно, как любил тебя... Но затем в мою жизнь вошла Эме. И когда она впервые открыла глаза, я увидел в них галактику, Галф.       Из-за искренних слов Брайта Галф Канавут понял, что снова проиграл, и на сей раз ему было больнее, чем в первый.       — Могу я спросить, почему ты здесь?       Но, может быть, еще есть проблеск надежды, и Брайт сможет дать его ему...       — Я хотел сам выяснить, стоило ли...       Прежде чем он успел спросить Брайта, в чем же смысл его слов, Эме позвала отца, который немедленно подошел к своей хихикающей дочери.

***

“Невыносимо прекрасен. Ты выглядишь, как оставшаяся часть моей жизни.”

— Бо Таплин

      — Поверить не могу, что у тебя всё ещё есть эта книга.       Решение купить квартиру в Париже было принято лишь потому, что это то место, где он потерял свой дом. Галф попытался воссоздать их старую квартиру с двумя спальнями, добавив фотолабораторию и небольшую библиотеку, потому что любовью всей его жизни был фотограф, хобби которого — чтение книг, особенно поэтических. Когда они решили разойтись, какое-то время это держало его рассудок на плаву, а спустя несколько месяцев привело к грани безумия. Их фотографии в фотолаборатории и все книги, которые он купил просто потому что они нравились Брайту, — всего этого внезапно стало слишком много, чтобы на это смотреть. Галф думал, что наличие деталей, напоминающих о нём, поможет облегчить боль, которую он испытывает. Он ошибался... Он всегда ошибался. Так что та роковая декабрьская ночь стала болезненным воспоминанием, запечатлевшимся глубоко в его сердце. Галф не мог вспомнить, сколько бутылок вина он выпил той ночью, но он удержал в памяти сцену у «Abbey Bookshop». Он обнимал бутылку любимого вина Брайта, Saint-Emilion Grand Cru, постоянно выкрикивая «да», будто это изменит прошлое. “Дом — это не то место, откуда вы родом, это то место, которому вы принадлежите. Некоторые из нас путешествуют по всему миру, чтобы найти его. Другие находят его в человеке.”       Эти слова были выделены в сборнике стихов Бо Таплина «Погребенный свет», который Брайт сейчас сжимает в своих руках. Меж страниц до сих пор располагается серебряная лента, а на той, что предназначена для посвящений, было написано «Ты готов вернуться домой?» “Мне искренне жаль, что нам придётся расстаться именно так”, — стало его безжалостным ответом.       По правде говоря, если бы два месяца назад у Галфа кто-то спросил, хотел бы он изменить что-то в своём прошлом, его ответом бы стал ответ на вопрос Брайта. Но если вы спросите его об этом сейчас, Галф скажет, что прошлое в прошлом, потому что он наконец понял, что у всякого есть своя причина. И вся боль стоила того.       — Она всё ещё у меня, потому что я надеялся, что ты вернёшься и задашь тот вопрос ещё раз... Это было глупо с моей стороны, потому что я мог просто побежать за тобой... Но, честно говоря, из всех причин, по которым я боялся попросить тебя вернуться ко мне, я всегда выделял одну — я никогда не колеблясь выбирал мир, а не тебя... Для меня это было просто непростительно, Брайт.       Легко сказать, что они могли бы жить так и дальше, потому что, если бы они действительно любили друг друга, у них бы получилось пережить расстояние и разницу во времени. Но легче сказать, чем сделать. За два года до того, как все пошло кувырком, Галф Канавут был назван «богом красоты индустрии моды», поэтому объем работы, которую он выполнял, увеличился втрое. Он путешествовал по миру быстрее, чем поезда синкансэн³ в Японии. Он даже не мог угнаться за разницей во времени, поэтому чаще всего у него никак не получалось позвонить Брайту. И всякий раз, когда появлялась возможность сделать это, он либо был истощен и засыпал, либо Брайт был чем-то занят. Затем Брайт получил возможность открыть свою собственную фотовыставку и вскоре стал известным в области фотографии. Они добились успеха в выбранной ими карьере, но взамен отдали отношения. Две предпоследние годовщины они не отметили вовремя, а та, последняя, что они могли отпраздновать вместе, закончилась трагедией. Брайт хотел остепениться, а Галф не закончил исследовать мир. Может, им просто не суждено было быть вместе.       — Помнишь, когда мы говорили о наших мечтах, я сказал тебе, что моя мечта быть там, где и ты, потому что ты мой дом? Когда ты решил путешествовать по миру, я должен был поехать с тобой. Мне жаль, что я не сделал этого.       Сожаления имеют место быть, но Галф никогда не винил Брайта. Поэтому он взял книгу из его рук и осторожно закрыл ее. Они оплакивали потерянную любовь шесть мучительных лет, но пришло время двигаться вперед.       — Мы можем сидеть здесь весь день и извиняться за то, в чем мы оба виноваты, или можем закрыть эту главу и написать новую.       Брайт одарил его искренней улыбкой, которая, наконец, облегчила бремя, которое Галф нес так долго.       — Ты в моей главе?       — Хочешь я сделаю это?       — Конечно!       — А я? Я есть в твоей главе?       — Вся книга написана для тебя.

***

“Вот что я знаю:

в этой жизни

вечная любовь и место, что зовёшь ты домом своим,

гораздо дороже всех земных владений и богатства в мире.”

— Бо Таплин

      Поездка Брайта в Париж была спонтанным решением. Он пришёл на встречу выпускников старшей школы, и когда учитель фотографии предложил провести его по галерее, он с радостью согласился, потому что хотел узнать, есть ли фотографы-любители, которых он потенциально мог бы обучать. Однако там, в центре помещения, всё ещё висела фотография Галфа, сделанная им пятнадцать лет назад. Наверное, потому что он был известной моделью, гордостью и причиной восторга их альма-матер⁴. У Брайта не было никаких претензий к увиденному, потому что это была одна из его величайших работ, но он не был готов выдержать натиск эмоций, когда увидел галактику в глазах своего бывшего возлюбленного. Несомненно, любовь, которую он испытывал к Галфу Канавуту, никуда не исчезла, несмотря на годы, которые он провел вдали от него. Брайт просто решил спрятать ее глубоко в своем сердце, в месте, куда даже он не мог добраться. Через год после того, как они расстались, он почти потерял желание жить, но когда он посетил детский дом для своего фотопроекта, его внимание привлек спящий ребенок. Она напомнила ему Галфа... Милые пухлые щёки, губы формы ореха и, конечно же, когда та открыла глаза, в них сияла галактика, что когда-то заставила его влюбиться в Галфа. Причина удочерения Эме была действительно эгоистичной. Когда-то он мечтал создать семью со своим бывшим возлюбленным, и каким-то образом он смог приблизиться к тому вертящемуся у него в голове идеалу — у него может быть дочь, похожая на Галфа, поэтому он воспользовался возможностью, подаренной ему самой судьбой. Но со временем он начал забывать об этой эгоистичной причине. Эме была его любимой дочерью, она стала его единственным источником счастья и причиной жить.       Таким образом, за целых пять лет Брайт ни разу не вспомнил о Галфе. Он относился к нему как к размытой туманом мечте, которой ему больше не следовало дышать. Он давал всю свою любовь и заботу дочери. Он позволил своему миру вращаться вокруг Эме, что была словно яркое Солнце. Он искренне считал, что научился двигаться дальше... Но, увидев портрет Галфа Канавута, его жестоко дёрнуло в прошлое. Брайта тот час же посетила мысль «а что, если бы». Его самым большим «а что, если бы» стало «а что, если я останусь?» Не было никаких сомнений в том, что Брайт искренне любит свою дочь, но действительно чувствовал себя виноватым за то, что в голову ему являются всякие «а что, если бы», потому что он знает, не расстанься он тогда с Галфом, была безбожно малая вероятность того, что он удочерит Эме. Возможно, именно поэтому он так внезапно заказал два билета в Париж... Он хотел узнать, стоило ли оно того.       Когда Брайт наконец признал, что вещи случаются по какой-то причине, теперь он мог с полной уверенностью сказать, что, как бы больно ни было отпускать Галфа, потеря любви всей его жизни стоит и всегда будет стоить присутствия Эме.       — Папочка, ты больше не занят? Можешь почитать мне книжку, которую мне подарил дядя Галфи?       Его маленькая принцесса уже довольно долгое время просит его почитать книгу, которую Галф подарил ей в качестве прощального подарка. «‎Маленький принц». Брайт мог бы сделать всё возможное, чтобы почитать ей, но был уверен, что текст придётся переводить, ведь Эме совсем не говорит по-французски, и он совсем не понимал, почему Галф купил именно французскую версию книги, вместо английской. Но как он мог сказать «нет», когда его дочь глядела на него своими щенячьим глазками? Брайт взмолился, чтобы небеса помогли ему правильно прочесть слова. Однако, когда он открыл книгу на странице посвящения, он сразу же был поражен словами, написанными на ней Галфом.

“Дорогая Эме, можешь, пожалуйста, сказать своему папе, что я готов вернуться домой?”

***

“Никогда не теряй надежду. Поверь, тот, кто однажды ушёл, обязательно вернётся домой.”

— Бо Таплин