Третий шанс

Тарру боролся, хотя и лежал неподвижно — Спасибо. Умирать мне не хочется, и я ещё поборюсь. Но если дело плохо, я хочу умереть пристойно, — как только Риэ надеялся на это поборюсь. Может быть, стоило оставаться отстранённым, но это казалось невыносимым. Только не сейчас, когда чума отступила, выпустила город из своих когтей. Риэ с матерью сидели в комнате больного. Они молчали, надеясь лишь на то, что Тарру одолеет ангела чумы. Это была жестокая битва. Мать Риэ вязала, но всё равно продолжала пристально вглядываться в больного. За окном бушевал дождь. Риэ вспомнил несколько часов, отвоёванных ими у чумы, время, когда они плыли, стараясь держаться вровень и понимали, что им всё равно придется вернуться. Доктор лишь надеялся, что это воспоминание не будет преследовать его до конца дней. Что оно не превратиться из хорошего в мучительный кошмар, свидетельство их безрассудства. За окном была ночь, стряхнувшая с себя чуму. В постели лежал человек, умирающий от неё. *** Утро подарило надежду, призрачную, потому как обычная утренняя ремиссия редко когда означала излечение, и всё же Риэ не смог отказать себе в ней. В конце концов, он оставался всего лишь человеком, не претендующим на место святого. Тарру был обессилен и не слишком-то напоминал живого человека. Он смотрел на мадам Риэ, видимо, вспоминая собственную мать и доктор лишь надеялся, что его другу это приносит хоть какое-то облегчение. К полудню температура снова взлетела по ртутному столбу градусника. Риэ устроился в изножье кровати, понимая, что не сможет сейчас покинуть Тарру. *** И всё же Тарру дожил до утра. И утром его вновь осветило солнце, льющееся из окна. Солнце уже забыло про чуму. Оно светило городу, заново вдыхая в него жизнь. — Как вы? — температура снова спала и Тарру приоткрыл глаза, вглядываясь в склонившегося над ним доктора. — Третий шанс, не так ли вы говорили, Риэ, — Тарру улыбнулся обветренными измученными губами, всё ещё не пытаясь пошевелиться. Он напомнил Риэ утёс, такой же несокрушимый. — Вы его получили, мой друг, — Риэ запрокинул голову, стараясь удержать свои чувства в узде. Он уже стольких потерял в этом городе, но обрести после окончательной утраты надежды внезапно окончательно выбило его из колеи. Тарру вновь заснул, но на этот раз сон его не был предвестником скорой гибели, нет — сон этот был предвестником выздоровления и Риэ дотронулся до его волос, всё ещё боясь поверить. Температура так и не поднялась. *** — Доктор, — Тарру сумел уже сам вставать и собирался в ближайшее время вернуть себе собственную, едва не отнятую жизнь. — Да, — Риэ смотрел на него, ещё больше исхудавшего за время болезни и всё никак не мог отвести глаз. — Спасибо, — в голосе Тарру читалось сильное чувство, он прижался своим лбом к его лбу. Риэ знал, что не мог позволить себе этого, и всё-таки приблизился ещё больше в коротком поцелуе. — Спасибо, что вы живы, — он не видел чужое лицо из-за пелены слёз, застлавших глаза. Тарру не отстранился, стоял также, застывший, словно скала. — Мы живы, — в Тарру вновь проснулось его извечное спокойствие, он сделал ещё полшага вперёд, теперь уже полноценно обнимая доктора. *** Из санатория пришла телеграмма и вместе с ней новость о смерти жены. Риэ хотел бы принять эту смерть спокойно, ведь в конце концов, он ожидал её. Но надежда, неуверенно поднявшая свою голову вновь нарушила его планы. Она умерла не от чумы, и всё же она умерла. Риэ подумал, что это и говорит о непрерывности жизни. Даже если ты оказываешься под куполом, где царствует лишь одна беда, стоит тебе оставить её в дураках, как ты вновь оказываешься перед лицом всех остальных бед, пришедших по твою душу. Тарру был рядом с ним, молчал, положив руку ему на плечо. Мать его тоже была рядом и этого хватило, чтобы окончательно не потеряться в горе. *** Тарру, вновь и вновь выходивший на балкон в конце концов оказался вознагражден. Старик, выглядящий куда хуже, чем когда Тарру видел его в первый раз и всё же однозначно живой завёл свою привычную песню: «Кис-кис-кис». Тарру широко улыбнулся не в силах сдержаться. *** Тарру принёс в дом котёнка. Выбрать его оказалось довольно легко, всего-то по меткому плевку. Риэ только головой покачал, срываясь на очередной вызов. Это не было историей окончательной победы, но это всё ещё оставалось хроникой их жизней. Жизней, так и не прервавшихся, несмотря ни на что.