Ни слова о другой жизни

Мир вокруг серый. Сколько он себя помнит, он всегда был таким. Яркость, краски - всё это где-то на страницах книг. Или на других планетах. Но он не верит в другие планеты. И терпеть не может тех, кто верит. Этот побег от реальности - удел слабых. Умные взрослые люди не пытаются изменить серость и обыденность этой жизни, потому что понимают, что выхода нет и не будет. Будь в том мире, в котором положено, если не хочешь однажды проснуться в доме с обитыми стенами. Жаль, что не все это понимают. Джеффри идёт по лужам, мрачно глядя на то, как светлые кроссовки темнеют от разлетающихся брызг. Он с мрачным удовольствием наступает в лужи. Люди оборачиваются на него, и он старается не показывать своего уныния, но впервые в жизни у него этого не получается. Ему бы сейчас разрыдаться в голос, вцепиться руками в собственные волосы и кричать, пока не полегчает. Но он не может позволить себе подобного даже наедине с собой. Джеффри слишком привык скрывать свои эмоции. Ему хотелось идти одновременно и быстрее, и медленнее. В последнее время он всё больше не любил ходить туда. И всё же каждый раз заставлял себя, зная, что никого он не переубедит и ничего не изменит, мучаясь при виде одной и той же картины, и понимая, что уже не сможет отказаться от этого дома. Слишком он тесно был связан с людьми, с одним из которых он никогда бы не заговорил, если бы не стечение обстоятельств, заставившее Джеффри лицемерно называть его другом при всём презрении, которое он к нему испытывал, а другую не смог защитить от него и теперь вынужден пожинать плоды своей беспомощности. Дойдя до дома, он ещё некоторое время стоял, глядя на серые улицы и мрачное небо, не в силах заставить себя позвонить, но понимал, что он не уйдёт, пока не сделает то, что собирался и, вздохнув, обречённо нажал на кнопку. Роберт всегда открывал ему не сразу. Иногда приходилось ждать по десять минут, а потом слушать смущённые оправдания о том, что ему надо было закончить опыт. Но сегодня Джеффри повезло - он открыл ему дверь довольно быстро и, без приветствия, кивком головы пригласил внутрь. У Джеффри возникло ощущение, что он только что встал с кровати - рубашка мятая, волосы растрёпаны, воротник торчит. Но синяки под глазами указывали на то, что Роберт даже не собирался ложиться. - Здесь так тихо теперь. - вздохнул Джеффри, размешивая сахар в чае. - Не то, что раньше. - Верно, к Софи приходило так много друзей. - грустно улыбнулся Роберт. - А теперь только ты да Иоганн. Джеффри поморщился, услышав это имя. Когда-то он отдал бы всё, чтобы никогда больше не видеть Роберта и ничего не слышать о нём. С появлением же Иоганна он понял, что он - ещё не самое плохое, что могло случиться. Не то, чтобы он стал любить Роберта больше, но этот хотя бы был добрым сумасшедшим. - Ты ещё не перестал общаться с ним? - недовольно спросил он. - Он - единственный, кто меня поддерживает, Джеффри. Он так же как и я, верит... - Что ты сможешь изобрести какое-то эфемерное несуществующее лекарство? - Я найду его любой ценой. Я никогда не перестану искать. - усталость и грусть сменилась мрачной решительностью. Роберт сжал в руке чашку и залпом выпил содержимое, будто это был не чай, а что-то покрепче. - Не мучай её, дай ей спокойно уйти. Пусть её последние дни будут приятными, я прошу тебя. По-моему, ты просто не готов принять правду, Роберт. - Нет, это ты не готов понять, что мир шире, чем ты думаешь. Я это вижу. И я знаю, что делаю. Джеффри не стал вступать в бесполезный спор - за последнее время он устал это делать. - Я могу увидеться с ней? - после недолгого молчания спросил он. - Знаешь, я думаю, не стоит. Она будет только нервничать. Ты сможешь поговорить с ней, когда она поправится. Роберт будто специально провоцировал его этими словами. Подавив в себе желание придушить этого ненормального, Джеффри быстро попрощался и вышел на улицу. *** Джеффри знал Софи с самого детства. Он уже не мог вспомнить, сколько лет ему было, когда родители пригласили в гости друзей, и представили ему эту шумную неуклюжую светловолосую девчонку. Сам он всегда был степенным и спокойным мальчиком, и озорной неугомонный ребёнок лишь раздражал его. Но родители почему-то очень хотели, чтобы они подружились, и на каждое его высказывание о том, что она ему только мешает, и что он совершенно не хочет видеть её у них дома каждые выходные, неизменно говорили, что она младше, она девочка, и он должен быть с ней терпелив и вежлив. И вскоре Джеффри сдался, став марионеткой в руках девочки. Когда ей становилось скучно, он откладывал свои занятия и покорно шёл играть с ней в салочки и бадминтон. Если же он слишком уставал, то ловко отвлекал её книгами или театром теней. А потом она неожиданно выросла. Джеффри хорошо запомнил этот день. Ему тогда уже исполнилась семнадцать, и пятнадцатилетняя Софи в его представлении всё ещё оставалась нескладным и шумным ребёнком. Они тогда не виделись целое лето, потому что Софи с семьёй уезжали отдыхать. Джеффри тогда совершенно не понял, что за девушка вышла из машины. Она была такой симпатичной, изящной, так мило улыбалась... И детские игры внезапно закончились, превратившись в долгие беседы и спокойные прогулки. Софи сохранила свою прежнюю живость, смешливость и непосредственность, но в ней появилось что-то неуловимое, отчего Джеффри хотелось одновременно постоянно смотреть на неё и отводить взгляд. И, хоть они никогда не переходили за рамки дружбы, в их отношениях появилось что-то неуловимое, ясное только им двоим. По крайней мере, так казалось Джеффри. В этом были уверены и родители обоих. Возможно, какой-то короткий отрезок времени так и было. А может быть, они все вместе сами это придумали. Когда Софи впервые рассказала ему о своём новом знакомом, он даже и не думал забеспокоиться. Всего-то какой-то паренёк помог ей дойти до медкабинета, когда она подвернула ногу. Да, Софи говорила, что он очень милый и забавный, но Джеффри казалось, что абсолютно любой мог быть на его месте, и в подобных обстоятельствах кто угодно показался бы ей милым и забавным. Но во время их следующей встречи внезапно выяснилось, что с тех пор Софи общалась с ним почти каждый день. Это уже казалось странным. Он не помнил, чтобы до этого Софи общалась с кем-то из ребят, кроме него. А ещё через некоторое время ему стало казаться, что он знает этого парня, Роберта, лучше, чем его собственные родители, хотя он никогда его не видел. Софи стала совершенно невозможной. Даже в детстве она не казалась Джеффри столь раздражающей, как теперь, когда она могла говорить исключительно о своём приятеле. Но это оказалось не самым худшим. Джеффри бы смирился со своим поражением и стойко передал бы её в руки другого, но, когда девушка уговорила его всё же познакомиться с этим Робертом... насколько же неприятное впечатление он произвёл на Джеффри. Растрёпанный, неловкий, похожий на ребёнка, и особенно Джеффри обратил внимание на его руки, в язвочках и ожогах. И ими он касается белоснежных рук Софи? А самое главное, что Роберт был психом. Он страшно интересовался наукой, особенно той, которой не учат в школе, грезил о других мирах и великих открытиях, которые собирался совершить. И у него так загорались глаза, когда он начинал рассказывать обо всей этой белиберде, что Джеффри опасался, как бы этот маньяк однажды не кинулся на них с ножом или не подсыпал чего-нибудь в чай, чтобы поставить на них свой безумный опыт. Джеффри не мог назвать его речи ничем иным как бредом сумасшедшего, но не Софи. Она искренне восхищалась каждым его словом, так преданно и восторженно смотрела на него, что у Джеффри не оставалось сомнений в том, что он потерял её, сам этого не заметив. Но ужас был не в этом, а в том, что эта наивная девочка разрушала собственную жизнь, связывая её с этим чудовищем. Через несколько лет они сыграли свадьбу. Софи, его прекрасная Софи, положила свою жизнь на алтарь полусумасшедшего студента, который женился, но вовсе не на ней, а на своих пробирках, записях, исследованиях. Раз за разом девушка убеждала его в том, что абсолютно счастлива, и вопреки одновременно и опасениям, и надеждам Джеффри, не перестала говорить о своём Роберте со слепым обожанием, потому что она любила его, любила этого чёртового Роберта, который отравил её невинное сердце идиотскими мечтами о "великих свершениях" в своих почти что оккультистских занятиях! Тем не менее, он не мог спустить глаз с Софи, живя в постоянном страхе за неё, и потому мило улыбался её мужу, став, неожиданно для себя почти единственным и самым близким другом человеку, которого так ненавидел. Так текли годы. Джеффри становилось всё спокойнее воспринимать их как пару, саму Софи - как подругу, и он даже с удивлением заметил, что начал обращать внимание на других девушек. И так, возможно, всё бы и потекло дальше своим чередом, если бы не... О диагнозе Софи узнали внезапно. Это было ударом для всех троих. Она несколько раз ложилась в больницу, но всё было тщетно. Вскоре стало ясно, что она умирает. Всё произошло так быстро, что у Джеффри совсем не было времени обдумать и принять ситуацию, а проблема уже объявилась новая - в лице безумного Роберта, который вдруг решил, что сам отыщет лекарство, если врачи не могут этого сделать. Джеффри в ужасе бросился к Софи, надеясь, что хоть раз в жизни она окажется разумной и поставит своего драгоценного мужа на место, но та ответила, что будет поддерживать его, что бы не случилось, и только просила не обнадёживаться раньше времени. И вот уже целый год этот сумасшедший ставит на бедной Софи эксперименты, словно на лабораторной крысе. Джеффри ненавидел собственное бессилие. Бедная, наивная Софи... *** На город опустилась ночь, но дождь всё не прекращался. Роберт сидел над тетрадью, начиная засыпать под монотонный плач небес. Дела шли хуже некуда. Софи увядала на глазах, а все исследования зашли в тупик. Роберт ужасно устал. Он уже готов был заснуть прямо на столе среди когда-то любимых тетрадей, как вдруг почувствовал на своей спине пристальный взгляд. Он устало улыбнулся. - Я же просил тебя входить через дверь. - парень расправил плечи, прогоняя сон. - Зачем? Ты и без этого знаешь, когда я прихожу. - И всё же. Я мог быть не один. - Я не чувствую здесь посторонних. Хотя сегодня кто-то был. Опять этот противный мальчишка. Я не собираюсь показываться этому уроду. - Я прошу тебя. Он мой друг. Роберт резко развернулся, чтобы увидеть развалившегося в кресле молодого человека. Он вальяжно закинул ногу на ногу и постукивал тонкими пальцами по ручке кресла. Длинные белокурые волосы бросали тень на его лицо, из-за чего было видно только блестящие синие глаза. - Он ненавидит тебя. И я бы с удовольствием свернул ему шею. - Перестань, Иоганн. Зачем ты пришёл? - Погода отвратительная, и я думал подкрепиться у тебя. Под таким дождём совершенно нет настроения устраивать охоту. - Почему? Ты ведь не чувствуешь холода и заболеть тоже не можешь. - Роберт взглянул на собеседника с любопытством. Он завёл эту странную дружбу исключительно из научного интереса, и, хоть уже давно и привязался к Иоганну, тот всё ещё был изумительным созданием для изучения и, если бы не внезапный недуг Софи, занялся бы им основательною. - Не думаешь же ты, что мне доставляет удовольствие топать по лужам промокшим до нитки? - Иоганн вскинул голову и взмахнул длинными, почти женскими ресницами. Роберт встал и направился к холодильнику. - Тебе с собой, или тут будешь? - Наливай. Подожду, пока этот чёртов дождь хоть немного утихнет. - Боюсь, ждать придётся долго с такими-то тучами. - А мы торопимся, дорогой Роберт? У меня-то есть всё время мира. Роберт молча улыбнулся, переливая из пакетика в чашку тёмную жидкость. Иоганн с лёгкой улыбкой взял из его рук чашку и сделал пару глотков. Его бледные губы тут же порозовели, а на щеках проступил румянец. - Как Софи? - спросил он. - Держится. Я думаю, что уже близок к разгадке... - Врёшь. - тут же перебил его Иоганн. - Ты же знаешь, я не терплю, когда ты врёшь! - Он раздражённо стукнул чашкой о стол, едва не расплескав содержимое, и Роберт не мог не отметить выступающую из-под верхней губы пару клыков. Он уже знал об этом инстинкте его организма, он кормил Иоганна уже почти год. Однако в полумраке комнаты это всё ещё казалось ему зловещим. - Бедняжка. Ты ведь врёшь сам себе. Ты в отчаянии, милый Роберт? Не надумал принять мою помощь? - Нет. - покачал головой парень, - нет. Я не пойду на это. Я не желаю Софи такой жизни. - Какой - свободной? Ты сделал слишком поспешные выводы о нашей жизни! - Я делаю выводы на основе того, что вижу. О какой свободе может идти речь, если твоё состояние зависит от утоления голода? Кроме того, ты всё-же убийца, Иоганн. - Я думал, ты хочешь сохранить жизнь своей любимой любым способом. - Пока у меня есть выбор, я буду искать наиболее подходящий. - А ты уверен, что получишь мою помощь, когда тебе она будет необходима? Ты же знаешь, я изменчив. - Уверен. Ты ведь уже больше полугода ходишь за мной, предлагая этот метод. Значит, тебе это для чего-то нужно. Понять бы ещё, для чего. - Это верно. Но не стоит забывать ещё кое о чём. - секундное дуновение ветра, и Роберт почувствовал холод каменной ладони, сжимающей его горло. - Я могу взять то, что хочу, в любой момент. - ухо обожгло горячим шёпотом, клыки оцарапали кожу. - И, поверь, как только мне надоест, я это сделаю. У Роберта перехватило дыхание. Он прекрасно знал, что дружить с Иоганном опасно, но на секунду ему показалось, что всё сейчас закончится. Возможно, так же показалось и Иоганну. Но в следующую секунду Роберт оказался на полу. Он снова почувствовал дуновение ветра и удаляющийся голос: "Не забывай об этом..." Когда он поднялся, комната была пуста. В чашке на столике не осталось ничего, кроме тёмно-красных разводов. *** Девушка была очень милой. Одной из тех, кто могла поддержать разговор. Поскольку Иоганн обычно выбирал их по внешности, которая формировала и вкусовые его предпочтения, такие попадались редко. Но эту он заприметил сразу. Она не была хихикающей кокеткой, но довольно интересным собеседником. По крайней мере настолько, насколько вообще может быть интересным собеседником студентка из пригорода для существа, заставшего времена Великой французской революции. Иными словами, она была хорошим слушателем. - Он такой странный, но невероятно милый. Мы познакомились с ним на кладбище. - рассказывал Иоганн, удобно расположившись на диване. - Что ты делал на кладбище? - девушка вскинула на него тёмные глаза. - Значит, я не первая, кого ты так разыгрываешь? Она, как и все, думала, что это розыгрыш. Иоганн обожал эту игру. Какими они становились смешными, когда узнавали, что всё, что он говорил - правда. - Да, я разговаривал со своим другом. Я часто хожу туда, чтобы навестить знакомых. Иногда даже кажется, что они мне отвечают... - и это тоже было правдой. Когда Иоганну становилось скучно, он порою вспоминал о своих прошлых увлечениях и навещал их. До тех пор, пока не находил кого-то ещё. - Я и не ждал, что встречу кого-то там, ночью. Я бы убил его сразу, если бы мне не было так интересно, зачем он это делает. - Что делает? - девушка всё больше расслаблялась, поудобнее устраиваясь на диване. Иоганн довольно улыбнулся. - Собирает землю с могил. С каждой по щепотке. Я решил поинтересоваться. Он тогда так испугался, что чуть не разбил все результаты своих трудов. Но потом улыбнулся и спросил: "Вы тоже интересуетесь?". Он был так юн, что мне стало даже жаль убивать его, хотя обычно мне это не свойственно. И он так увлечённо рассказывал мне свою теорию о том, что земля со свежей могилы сохраняет частичку души умершего человека... Ещё тогда я решил, что у меня на этого мальчика большие планы... - Какие? - А об этом, любовь моя, никто не должен знать. Даже он сам. Он ещё не осознаёт, что он полностью в моей власти. Я весьма долго думал, за что же зацепиться. У него были всего две важные для него вещи - его опыты и его жена. - Так он женат? - Да, у него просто очаровательная жена. Не такая очаровательная, как ты, моя прелесть, но всё же. Сначала я пытался надоумить его на воплощение моего плана в качестве эксперимента, но вместо этого он решил изучать меня и сел писать какие-то научные статьи о сверхъестественных существах. Глупый. Будто бы сам не понимал, что, выйди эта статья в свет, его примут либо за сумасшедшего, либо за писателя-фантаста с прекрасным воображением. Но жена... Как же прекрасно, что у него есть жена. Это просто находка. И как вовремя она умудрилась заболеть. Теперь ему придётся принять мою помощь, если он не хочет её смерти. - И что же он? - О, он предпочитает поиграть подольше. Уверен, что сам изобретёт лекарство. Но я точно знаю, что это не так. Осталось лишь подождать, когда он сдастся. И ждать совсем недолго... - Но ты ведь не сделаешь ему ничего плохого, правда? - казалось, девушку действительно волновала судьба юноши, в существовании которого она даже не была уверена. Как мило. - Он наверняка будет недоволен. Поначалу. Но потом поймёт, что я был прав. И ещё поблагодарит меня. Они замолчали, задумавшись каждый о своём. - Спасибо, что составила мне компанию, милая. - наконец сказал он. - У меня давно не было таких хороших слушателей. - Как? Ты прогоняешь меня? Так быстро? - разочарованно протянула девушка. - Что? Нет. Конечно, нет. Я никогда тебя не прогоню. Но всё же прощаюсь. Скоро рассвет, и у меня осталось мало времени. Иоганн с лёгкой улыбкой наблюдал за недоумением, а после страхом, появившимся в глазах девушки, когда она поняла, что не в состоянии пошевелиться. Он не собирался мучить её долго, но эта минута триумфа была едва ли не слаще самой трапезы. Мягко развернув девушку к себе, он убрал непослушные пряди её волос, открывая аппетитную бьющуюся жилку. И тут же обжёгся, почувствовав под пальцами серебряную цепочку. - Убери это. - велел он. - Сними и отбрось подальше. Подчиняясь его воле, руки девушки тут же расстегнули цепочку с этим отвратительным распятием, которой люди почему-то так любят обвешиваться, полагая, что оно спасёт их, и вскоре эта слабая защита отлетела в угол комнаты. Превосходно. Он снова провёл рукой по шейке девушке, натыкаясь на неприкрытый ужас в её взгляде. Вздохнув, он решил, что с неё хватит страха. В конце концом, она вела себя очень хорошо. - Закрой глаза, любовь моя, и успокойся. Пусть всё, что происходит, кажется тебе сладким сном. Девушка действительно прикрыла глаза и расслабилась. Иоганн наклонился, вдыхая запах свежей крови. Во рту сразу стало тесно от вырастающих клыков. Девушка даже не вздрогнула, когда сладкий алый нектар начал покидать её тело, чтобы утолить голод создания ночи...                                           *** Роберт упорно продолжал бороться со сном. Он не спал уже третьи сутки и знал, что заснуть сейчас означало потерять время, которого у него не было. Он разрывался между последними отчаянными попытками сделать хоть что-то полезное и провести это время с Софи, которую он, возможно, больше не увидит. В итоге он уже минут двадцать сидел, уставившись в одну точку и не в силах заставить себя подняться. - Ужасно выглядишь. - знакомый голос. Снова он игнорирует дверь. Роберт перевёл на него безразличный взгляд. Синие глаза бегло пробежались по нему. - Она умирает, да? - голос был грустным, взгляд его выражал болезненное сочувствие. Роберт никогда не замечал за ним таких простых человеческих эмоций и вообще не был уверен в том, что он что-то чувствует. - Милый мой, я же предупреждал тебя. Роберт опустил глаза. Он слышал, как Иоганн встаёт и медленно подходит к нему. Парень увидел перед собой его красивую белоснежную руку, готовую вот-вот прикоснуться к нему, и внезапно вцепился в эту руку обеими ладонями. - Помоги мне, - он прошептал это едва слышно, но вампир, разумеется, услышал его. - Если она ещё жива... - тихо ответил он. - Жива. Сегодня днём была жива. - Роберт вскочил, но голова его тут же закружилась, и он едва не упал. Иоганн вовремя схватил его за талию. - В таком случае тебе лучше поторопиться. - он сунул руку за пазуху и вытащил оттуда пробирку с чем-то тёмным. - Этого хватит? - Роберт протянул руку, чувствуя ещё тёплую жидкость. - Ты ведь её с чем-то смешаешь, разве нет? - Наверное. - Я повторяю тебе ещё раз, поторопись. Она не будет ждать тебя, милый. Иоганн исчез. Вернее, снова сбежал. Роберт смотрел на пробирку в своих руках, с трудом заставляя себя понять, что это последний шанс. Он не справился. Он не смог спасти её, и принял помощь от сомнительного создания, в котором не было почти ничего человеческого и о планах которого он ничего не знал. Ему вспомнилась самодовольная улыбка с белоснежными клыками, в спокойном состоянии почти не отличающимися от человеческих зубов и лишь при близком рассмотрении выдававшими сущность своего хозяина чрезмерной остротой; единственный раз, когда Роберт согласился встретиться с ним не дома и который закончился убийством беспризорного ребёнка где-то в переулке, щуплое безжизненное тельце и всё та же улыбка, в этот раз перепачканная чужой кровью, но от этого не менее завораживающая; холодные пальцы на шее, оставляющие синяки и рычащий шёпот: "Бесстрашный мальчишка однажды доиграется... с ним может произойти что-то страшное... и смерть будет лучшим исходом," - и та же улыбка, уже с удлинившимися клыками, царапающими нижнюю губу, от чего на ней выступали капельки тёмной мёртвой крови... И всё же он не переставал общаться с ним, помогал и даже кормил. Можно ли не доверять тому, кто стал твоим лучшим другом? После Софи ему ни с кем не было так хорошо, как с Иоганном. Он не только слушал его, но и был способен поддержать разговор, порой даже подсказывал и помогал с экспериментами. Оставаясь загадкой, никак не объясняя свой интерес в его, Роберта, обществе, он всё время поддерживал его, и в минуты, когда опускались руки, именно он умело находил нужные слова, чтобы воскресить в нём жажду жизни и знаний. А потом ему показалось глупым вообще размышлять об этом. Какой толк в рассуждениях, если он знает, что не может позволить Софи умереть. Он пообещал. Пообещал себе. И если не останется другого выбора, он сделает это. Ночь была длинной. Порой ночи, которые Роберт проводил за экспериментами, пролетали незаметно, и он, собираясь посидеть полчаса перед сном, с удивлением встречал рассвет. Но эта ночь измучила его окончательно. Буквы на бумаге расплывались, будто кляксы, пробирки с реактивами норовили выпасть из дрожащих рук, но одного взгляда в сторону неподвижной белой как мел Софи, дыхание которой он судорожно проверял едва ли не каждую минуту, хватало для того, чтобы заставить себя вновь взяться за дело. В полусне он заканчивал последние штрихи и вводил эликсир в исхудавшую руку. Это было последним усилием, и Роберт едва успел доползти до кресла, прежде чем уставший организм отключился. *** Джеффри осторожно приоткрыл дверь. Как можно забывать запереть входную дверь? В квартире было удивительно тихо. Роберт не отвечал на звонки и не давал о себе знать теперь, когда Джеффри около пятнадцати минут звонил и стучал в дверь. Он знал, что Роберт почти не выходит из дома с тех пор как слегла Софи, и эта тишина настораживала. В доме не было никого. Тикали часы, скрипели половицы, ветер покачивал штору на раскрытом окне. Казалось, что хозяева просто ушли, что было почти невероятно. Обойдя все прочие комнаты, Джеффри осторожно заглянул в комнату Софи. Кровать, в которой девушка проводила свои последние дни, была разобрана и смята, но самой её там не было. Она не вставала уже очень давно и уйти сама никуда не могла. Что мог с ней сделать этот сумасшедший? Об этом даже не хотелось думать. Уйти было невозможно, сидеть и ждать возвращения Роберта тоже, так что Джеффри решился на отчаянный шаг. Лаборатория. Место, где, возможно, проводились аморальные, бесчеловечные опыты. Он чувствовал себя грязным при одной мысли зайти туда. Но выхода у него не было. Парень осторожно приоткрыл дверь, впервые переступая порог этой обители зла. Сначала ему показалось, что и в этой комнате так же пусто, как в остальных, настолько в ней было тихо. Но в следующее мгновение Джеффри смог разглядеть за столом девушку, в которой он без труда узнал Софи. Она выглядела так же как всегда в последнее время: бледной, растрёпанной, в кофте Роберта, накинутой поверх ночной рубашки. Но - удивительно - от болезненной слабости и вялости не осталось и следа. Она с интересом рассматривала записи, в беспорядке лежавшие на столе. Заметив Джеффри, она обернулась к нему. Карие глаза осмотрели его с интересом. - Софи? Ты... в порядке? - еле выдавил из себя парень. - Я голодна. - по-детски заявила девушка. - Я принесу чего-нибудь, но тебе стоит вернуться в постель, - преодолевая первый шок, заговорил Джеффри. - Не стоит. - спокойно ответила девушка - Ты хорошо себя чувствуешь? Где Роберт? - продолжал Джеффри. - Я голодна. - снова заявила девушка, откладывая бумажки, поднялась и сделала несколько шагов навстречу. Теперь, когда она стояла ближе, Джеффри с удивлением отметил, что она похожа на фарфоровую куклу. Кожа была не просто болезненно-бледной, но практически белой и необыкновенно гладкой. Когда девушка - Джеффри не мог назвать её Софи, потому что это был кто угодно, но не она, - коснулась рукой его щеки, он обнаружил, что на ощупь она тоже как фарфор - твёрдая и ледяная. - Что это? Кто ты? - в ужасе прошептал он, отпрянув. От девушки веяло холодом, и Джеффри попятился из лаборатории. Зацепившись за порог, парень упал. Голову пронзила резкая боль, в глазах потемнело. Через несколько секунд адски заболела правая рука. Джеффри не мог понять, почему, пытался притянуть к себе руку, но ничего не получалось. Через некоторое время боль в голове отступила, и он наконец смог разглядеть, что творилось вокруг. Руку придавливала к земле очаровательная белоснежная женская ножка. - Извини. Я невероятно голодна! - в третий раз повторила девушка, наконец убирая ногу. Джеффри жалобно заскулил, глядя на неестественно вывернутую ладонь. Его сковал ужас. Он не отводил взгляда от существа, когда оно разрывало его воротник и склонялось к парню, обнажая белоснежную улыбку. *** Роберт не помнил, как он заснул. Недосып сказался на нём, так что, закончив, он будто бы выпал из реальности. Проснувшись, он долго не мог вспомнить, что произошло. Вскоре мозг всё-таки заработал, подкидывая воспоминания о том, что он сделал, и парень тут же заставил себя открыть глаза. Он помнил как упал в кресло после изнурительной ночи. Когда он успел добраться до кровати? Из лаборатории он точно не выходил, он не мог оставить её одну. Он был переодет в домашнее и укрыт одеялом. Тут же пришло осознание, и он облегчённо улыбнулся. Кто еще мог о нем так позаботиться как не она? Значит, все получилось. Это победа. Роберт сел в кровати, пытаясь понять, сколько времени прошло. Жутко хотелось пить. Он взял с прикроватного столика кувшин с водой и сделал несколько глотков... и тут же отставил. Вода не только не утоляла жажду, но и обжигала горло. -Не получится. - услышал он знакомый голос. Она стояла в дверях. Живая. Настоящая. -Жива, - с облегчением выдохнул он, откидываясь обратно на постель. -Да, - она улыбалась белоснежной улыбкой, которой, несмотря на всю её красоту, у нее не было прежде, - но это другая жизнь. Старая для нас кончилась. И да, воду лучше не трогай. Я сама так попробовала. Вот, возьми. Я нашла это у тебя. Она протянула ему стакан с бордовой жидкостью. В нос ударил невероятно сильный запах чего-то солёного, горло будто сдавило. Роберт попытался облизнуться, но уколол язык обо что-то острое. И всё резко встало на свои места. Достаточно было руку протянуть, чтобы почувствовать на горле рваную рану, от которой человек давно должен был умереть, а во рту два острых как нож, клыка. -Не может быть. Я же разбавлял кровь, я же делал всё, чтобы ты не... Прости. -Ничего, это ничего. Хотя раньше мне бы это не очень понравилось. А теперь... даже забавно. Роберт хотел что-то сказать, но горло всё ещё ужасно жгло, и он только закашлялся. - Пей, легче станет. - Софи снова протянула ему стакан. Она была права. Облегчение пришло уже после первого глотка. Бросив пустой стакан, Роберт откинулся обратно на кровать. В голове крутилось множество мыслей. Иоганн добился своего. Это ли было его планом с самого начала? Должно быть, он понимал, что сам Роберт никогда не примет его "дар". Хотелось возненавидеть его, но он не мог. Он ведь знал, в глубине души всегда знал, что всё так закончится. И, если он не прогнал Иоганна с самого начала и даже сумел привязаться к нему, возможно, он даже хотел этого. Он осторожно встал босыми ногами на пол, не ощущая от него холода. Взглянул на свои руки, обычно перепачканные, с ранками и ожогами, но теперь чистые и белоснежные. Софи села рядом, положив голову ему на плечо. Её волосы щекотали его щёку, и Роберт понял, что не хочет думать сейчас больше ни о чём, кроме того, что он может снова чувствовать запах этих мягких светлых локонов... *** Иоганн удобно устроился на крыше одного из домов и наблюдал за домом, в котором в последнее время так любил бывать. Впервые за долгое время там зажёгся свет и за окнами мелькали силуэты. Что ж, давно пора было оставить всю эту меланхолию. Через несколько минут оба вышли из дома. Иоганн прекрасно видел, что его милый друг вступил в новую жизнь. Превосходно. Похоже, он наконец-то доволен. А ведь он всегда знал, что эта жизнь ему понравится. Сколько времени и сил бы они сэкономили, если бы дурачок Роберт слушал то, что ему говорят. Впрочем, за это упрямство и следование намеченной цели Иоганн и полюбил его. А жена его очень хороша теперь. Иоганн вспомнил её прежнюю. Он видел её пару раз до болезни. Она была тогда такой румяной, живой и беспечной. А теперь на её лице навеки поселилась холодная болезненная красота. Теперь она навеки останется такой, какой была в последние дни своей прежней жизни - бледной и исхудавшей. Но влюблённый Роберт вряд ли это заметит. Иоганн встал и потянулся, глядя вслед шагающей под ручку парочки. Пора брать их под своё крыло, пока они, не приученные контролировать свою жажду, не перерезали половину города. Когда-нибудь, когда он создаст армию вампиров и, возглавив её, подчинит себе человечество, такой ерундой будут заниматься другие. Но сейчас придётся ещё поработать. Поправив воротник, Иоганн спрыгнул с крыши и слился с ночной темнотой.