☆☆☆
День Святого Валентина. Сколько раз за последние несколько лет она проводила время с Неврой, а сколько без него, как часто смеялась с ним, плакала без него и даже рядом, сколько раз в разговоре называла его по имени? Сколько раз думала о нем во время своей поездки? Закрыв дверь в свою комнату, девушка прислонилась к ровной плоскости дерева, нажала одной ногой на пятку ботиночка другой ноги, снимая его. Подняла ногу с оставшимся ботиночком и встряхнула ей, отчего обувь свалилась на пол. Сняла с головы синюю шляпу с маленькими полями и положила ее на тумбочку. Сделав пару шагов вперед, Ейко упала на кровать. — Ну как можно было провести весь день в заданиях, Ейко-о. Она поёжилась, развязала пояс верхней накидки и стянула ее с себя, отодвигая ладонью на край. С облегченным выдохом она обняла подушку. — Сейчас отдохну пять минут. Конечно, после этих слов Ейко уснула. Без сновидений или мыслей, окунувшись в сладкий мрак. Что-то происходило между ней и Неврой. Они стали гораздо лучше друг друга понимать, чем в первый год их общения, со стороны Ейко ушла часть стеснения и добавилось спокойствие. То, что раньше казалось невозможным между ними, происходило, например, посиделки в их комнатах поздно ночью, свет ее кровати, полной его запаха, шепотки разговоров, обжигающие пальцы спички, соленый привкус счастья, яркий смех. При этом не всегда наедине. Помимо них в комнате могла сидеть Карен, фамильяры, кто-либо другой, но Ейко отчаянно хваталась за эти мелочи и складывала их к себе в память. Смирение перед судьбой, что ей навсегда хватит довольствоваться его голосом, запахом, серым глазом и черной повязкой — уже не помогало. Но признаться... От возможности отказа Ейко охватывало опьяняющее, сковывающее ощущение. Она была самой настоящей трусишкой. Ейко разлепила глаза. На ее лицо падал свет от белой круглой луны. Девушка села в кровати и взяла с тумбочки свечку и спички. Чирк-чирк. Пшш. Фуу. Снова свет. Перебравшись через кровать, Ейко спустилась с нее и поставила свечку на подоконник. Гвардейца так и потянуло открыть окно, поэтому через пару мгновений комната стала потихоньку наполняться свежим запахом зимней ночи. Ейко так хотела зайти к Невре, но, видимо, слишком опоздала. Ей не нужен был шоколад от него, ей не хотелось делать шоколад ему. Лишь бы сохранить это тянущее чувство влюбленности для себя. Потому нужно было держать его в тайне. Эгоистка. Ейко ощутила острую необходимость поиграть на укулеле — тот самый инструмент, который она купила у двух девушек певиц. Прежде чем оказаться в чужом мире, она узнала об этом инструменте, быстро набирающем популярность, и решила, что когда-нибудь купит его себе. Высунув из чехла маленькую гитару, девушка почуяла легкий аромат ели и провела сверху вниз по белым струнам, позволяя звуку растворится в пространстве. Она постарается играть тихо. Честное слово. Сев на подоконник, Ейко закинула на него ноги и устроилась в позе по-турецки. Свеча горела недалеко от ее носков. Просто перебирая пальцами струны, девушка посмотрела на луну. Что же сыграть в день любви? На ум пришла одна мелодия, которую она услышала однажды совершенно случайно — зашла не в ту комнату и не смогла уйти, не дослушав.Красные румяна — Твой подарок мне. Нанесу их скорее, Свои щеки раня. Красные губы. В поцелуях шеи. Мы так глупы... Нанесу их скорее. Красные... вчера Капали на платье. Кисть смешит. Нет Клевера на счастье. Красные румяна — Твой подарок мне.
— Красивая песня, Ейко. Девушка вцепилась пальцами в струны и создала три странных ноты. Его голос она ни с кем не спутает. — Доброй ночи, Невра. Что ты тут делаешь? — Если честно, собирался забраться к тебе, но ты появилась со свечкой, а потом еще и играть начала, что я не смог тебя прервать. — Шутишь? — усмехнулась Ейко. — У тебя что-то произошло? Зачем ты хотел ночью залезть ко мне? А если бы в испуге я кинула в тебя горящую свечку? — Я бы пережил это. — Невра склонил голову и улыбнулся. — Но я не пережил бы то, что ты ни слова не сказала мне за вчерашний день. Как ты вообще могла пропустить такой день? — Он, кажется, раздражен. Может быть, даже зол. Если бы Ейко стояла рядом, увидела бы, что брови вампира образовывали между собой тонкую складку, а на лбу пульсировала венка. Ей было видно только скрещенные на груди руки. — У меня были задания, — в оправдание сказала она. — Опять задания. Ейко, иногда я уверен, что ты не умеешь веселиться и расставлять приоритеты. О нет, милый, по этой части у нее не было проблем. Девушка перевела взгляд с Невры и уставилась на свечу. Гвардеец не заметила, как машинально ее пальцы снова касались струн. — Прости меня. — Конечно, прощаю, — зазвенел его голос. Носом Ейко почувствовала запах вампира в опасной близости. Она повернула голову и столкнулась глазами с его веселым взглядом, появившимся над деревянным окном. Что за быстрая перемена! — Твоя серенада покорила мое сердце. Невра поднялся чуть выше. Теперь уровень их глаз совпадал. — Пожалуйста, только не упади. — Ейко не понимала, что ей делать: тушить свечу, откладывать инструмент или взять Невру за руку, чтобы если падать, то вместе. — Не упаду. — Он улыбнулся, красуясь своими клыками. — Ейко, смотри на меня. Она и так смотрела на него во все глаза. — Ейко. — У него порозовели щеки, или воображение девушки слишком разбушевалось. — Я хочу быть твоим менестрелем. За секунду в голове Ейко пронеслись все знания об этом слове. Поэт-музыкант средневековья. Не только поэт, но еще и служитель, так как находился на личной службе... — Ейко, я люблю тебя. Невра наклонился к ее лицу. Но не удержал равновесие, и его нога соскользнула вниз. — Невра! Ейко бросила инструмент на кровать, запрыгнула в свои ботинки, перепутав ноги, и выбежала из комнаты. Вампир поймал ее в объятия на одном из поворотов. Девушка обожглась снегом, прилипшим к теплой спине. — Ты ушибся? Болит что-то? Тебя не тошнит? — Нет. — Невра гладил ее короткие русые волосы. — Ейко, ответь мне, прошу тебя. — Он ткнулся носом в ее волосы и крепче прижал к себе. — Я... тоже хочу быть твоим менестрелем.☆☆☆
— Так и сказала? — ахнула Карен и улыбнулась, понимая всю глупость и искренность сказанной фразы. — Ейко, я так за вас рада, ну серьезно, сил на вас уже смотреть не было. — Спасибо. Этот запах свечи и ночь, полную звуков их голосов и струн, Ейко и Невра запомнят навсегда.