Безумие, окроплённое осколками стекла

"Состояние невинности, это райское состояние, есть животное состояние. Рай есть парк, в котором могут оставаться только звери, а не люди. Поэтому грехопадение есть вечный миф человека, именно благодаря ему он становится человеком" - Гегель

Кристоф Гэвин был до самого искреннего и настоящего безумия странным человеком. Безумия, которое по началу не замечаешь или не хочешь замечать, когда пучина его обволакивает тебя медленно и мягко, давая иллюзию притворства и самой иллюзии. Когда этот круговорот сумасбродства перерастает в бесконечную петлю, мир перестаёт отличать серое от белого или черного, ты будто теряешься среди всего этого и сам начинаешь строить стену из обманов и разочарований, заковывая себя в звенящие цепи и замки вечных, холодных как свисающая смерть тайн, утопая в этом водовороте всё глубже и глубже. Когда уже становится трудно дышать. Кристофа нельзя было прочитать как открытую книгу, потому что как можно взломать сейф, в котором ещё множество различных по своей окраске и замкнутости замков, скрывающие под собой вечно меняющиеся между собой переменные, потому что библиотекарем в этом архиве был сам Гэвин, и никого более он пускать туда не смел. Кристоф сам вполне справлялся с ролью кукловода, швеи и портного одновременно, строя свой психотип абсолютно самостоятельно, плюясь скрытым ядом, когда кто-либо собирался проникнуть в его систему и нарушить установившийся порядок. За многие годы он сумел выточить из голого камня руку, способную искусно и моментально зашивать любую порванную нить на ране, переплетать меж собой судьбы абсолютно разных людей и, главное - сконструировал систему, при которой главного кукловода и швею было абсолютно не видно даже во время разгара всех событий. Такой человек может господствовать над всеми, кто встречается ему на пути. Он может расставлять фигуры так, как будет угодно лишь ему, по прихоти учитывая чужое мнение, которое чаще всего имело пустое значение, особенно для Кристофа. И так как в мире насущем скрыться от чужих глаз трудно, то самый решающий, коронный и главный козырь, главное действие в подобной игре, это… - И постарайся побольше улыбаться — говоря эти слова, губы блондина так и не двинулись с до боли привычного положения, складывающееся в достаточно приятную и особо ничем не привлекающую в плане ненужного внимания улыбку. - Только улыбайся по случаю и соответственно. Я же надеюсь ты понимаешь, что я имею ввиду, Аполло? Неуверенное подобие улыбки мелькнуло на лице молодого мальчишки, сидевшего перед достаточно широким рабочим столом, на котором было достаточно много..всего. Начиная от различных досье, разносортных документов и каких-то личных пометок и записок, заканчивая давно остывшими, или же просто пустыми, кружками кофе. Кабинет конторы представлял из себя, не сказать что унылое, но достаточно обыкновенное зрелище всех офисных предприятий и организаций. Голые стены украшали хотя бы стоящие супротив окна с жалюзи стеллажи, забитые чем только можно, что глаза сразу же разбегались от названий и имён авторов, как только взглянешь в ту сторону. Была пара достаточно престижно выглядящих кресел с темной обивкой из бархатного велюра, что достаточно миленько сочетались с темно-изумрудными вставками на бледноватых обоях и кофейном столике. Пока Аполло продолжал как бы невзначай, стараясь скорее отвлечься от нагнетающих мыслей о первом предстоящем псевдо-деле, которое для него специально сконструировал Кристоф, дабы проверить некоторые характеристики в способностях его ассистента, второй мужчина в этом офисе достаточно терпеливо крутил на кончиках пальцев тонкую чёрную ручку с вставками из выглядящего достаточно солидно отбеленного металла. Сам мистер Гэвин строго настоял на том, что лично при встрече находиться не будет, ссылаясь на то, что «Тебе пора выходить из под моего крыла», приправляя это крайне убедительным и внушающим «Я верю, что твои способности навыки адвоката вполне соответствуют предельной норме. Немного практики и ты перешагнёшь и эту грань». Отчасти это было правдой, но в каждой правде есть доля лжи. - Неужто настолько страшно? Поверь, в этом нет ничего особо сложного. Это будет средним минимумом с моих среднестатистических по сложности дел, на которых ты порой присутствовал. Так что не давай своей паранойе взять над тобой верх и решай проблемы по мере их поступления. Спрашивают — отвечай. Молчат — предлагай. Главное никогда не молчи сам, иначе оппонент сразу же ударит по тебе, не успеешь ты моргнуть. - Но что делать, когда тебе в лицо тут же кидают явное противоречие? Я множество раз видел, как подобное происходило на Ваших слушаниях, но так точно и не понял, по какому принципу Вы...противостоите этому. Как Вы выходите из этой ситуации? - вопрос звучал до боли глупым и заданным будто ребёнком, нежели начинающим адвокатом. Будто более медленно, чем того позволяли установленные временные рамки, голубоглазый приподнял голову и блеснул мелькнувшими звёздочками от линз очков. Выточенная будто в мраморе улыбка так и не позволяла себе тронуться с места. - Чёткого ответа я тебе дать не могу. Кто-то сразу же падает в отчаяние, начиная биться головой о стойку, скрести ногтями по доскам и стискивать зубы. Кто-то с самого начала решил принимать подобное с хладнокровием, сразу же выстраивая вокруг себя будто психологических барьер, мешающим многим не слишком, а может и достаточно опытным прокурорам точно говорить свою «точку зрения», заставляя хоть на секунду усомниться в своих словах. - среди монолога Кристоф тихо выдохнул, прикрывая светлые глаза — Лично я не люблю классически методы с выявлением слишком мелких деталей и предъявляя это как действительно стоящие улики. Тебе бы я советовал представать перед каждым столкновением позиций решительно. Подтверждать все свои действия фактами и тренировать голос. Увы, работа адвоката априори основывается на том, что мы должны искать не сходящиеся нити средь показаний и законов и так далее, но всегда можно найти брешь и среди подобной системы. Если говорить проще — постарайся не слишком нервничать, смотря на факты, и всё получится. Есть ещё отличная фраза — он тихо прокашлялся в ладонь - «Спрашивай обо всём, не признавай ничего и говори не меньше часа». Приписывается Томасу Джефферсону После этого долгого изречения, Аполло, глядя в пол и свои сцепленные меж собой пальцы, медленно кивнул словам своего наставника, давая знак того, что основную суть он так или иначе понял. Наконец откладывая в сторону надоевшую ручку, старший Гэвин приподнялся со своего места, обходя собственный стол вокруг левой стороны, останавливаясь лишь за спиной своего ассистента с крайне необычной прической, что даже спустя долгое время знакомства находил крайне..забавной. Аполло с крайне странным неуютом почувствовал, как достаточно холодная рука касается его плеча, слабо сминая ткань рубашки тонкими пальцами. Действие до жути непонятное, и Кристоф это знал. Знал, и при этом всё равно произнёс своё спокойное: - Просто не подведи меня, я верю в тебя и твои способности. Кристоф Гэвин был до самого искреннего и настоящего безумия странным человеком. И именно это делало его крайне особенным среди всех остальных скучных представителей того или иного психотипа. Его нельзя было отнести с точностью под ту или иную характеристику поведения, потому что с каждым новым ходом фигуры он менял собственное обличие, скидывая с себя бесконечное количество масок и искусно подобранных костюмов с различными образами, которые невообразимым чудом контролировал и подбирал под каждую ситуацию, под каждого человека и каждое чувство, что должно было вытекать из его так называемой души или же чего-то ещё, что имело бы подобное значение, называйте как хотите, суть всегда будет оставаться единой, даже если это понятие вас не касается. Райт всегда находил это до такого извращённо прекрасным, что оставаться в стороне и не протянуть руку к так прелестно истекающему сверкающей кровью цветку было просто невозможно. Было невозможно отказаться от соблазна прикоснуться к бархатным лепесткам, заляпанным всеми возможными оттенками эмоций, обмана и лжи, что превращали это в столь экспрессивную картину, что не многие были способны выдержать подобного накала лишь от взгляда на истинное лицо этого произведения. Райт же мог, буквально желал утонуть и вникнуть в суть всего происходящего на сие картине, сам не замечая того, что нельзя коснуться не высохшей краски и не измазаться в ней по локоть. Нельзя шагнуть в этот водоворот безумия остаться сухим, не сковав себя теми самыми замками разочарований и тайн. Когда Аполло наконец вышел из кабинета, тихо скрипнув за собой блеклой дверью, на обратной стороне которой было написано название самой конторы, светловолосый адвокат наконец спокойно выдохнул, медленно сбрасывая улыбку с своего лица. Как бы кому не казалось, никто не знал Кристофа в полной мере таким, какой он есть. Никто не мог сказать с уверенностью, каким не самом деле был мужчина, всегда выглядящий как минимум как добросовестный человек. Как джентльмен, в конце концов. Никто, кроме… Гэвин успел уже было медленно, неторопливо стянуть с острых плеч идеально отглаженный тёмно-сиреневый пиджак, оставив тот одиноко висеть на спинке кресла, на котором недавно сидел Аполло. Осторожно обхватить пальцами ещё не настолько остывшую кружку с достаточно средним по крепости кофе, после мерными шагами обойти всю стоящую посреди офиса мебель, подходя ближе к достаточно обширному окну, имеющую тонкую раму ввиду достаточно нового здания, в котором располагался центр компании. Взглянуть как на ожидаемую неожиданность в виде переливчатых огней города равнодушным взглядом, будто оценивая то, насколько вид отличался от того, что был вчера, а после уже и позавчера, и если бы он слишком углубился в свои мысли то уже принялся бы перебирать недели и месяца. То, на что хватило памяти, что в его случае была больше, чем просто блестящей. Только после всего этого, дверь вновь тихо заскрипела под давлением ладони, что скользнула по холодной ручке, впуская в медленно погружающийся в пучину ночной мглы офис до боли знакомое лицо. Лицо, которое Кристоф видел как минимум на протяжении десяти или даже более лет своей...скажем, разнообразной жизни, на котором уже успел выучить каждый особый изгиб и мышцу, что подёргивалась при той или иной эмоции, которое мог узнать даже на ощупь, помня каждый взгляд который он мог заметить на себе и других. Помня с точностью до мили-секунды, в течении какого времени это лицо способно держать драгоценное в определённых понятиях молчание с того момента, как тихо зайдёт в комнату, после чего уже начнёт вкрадчивый разговор. Как через четыре, три, два.. - Не слишком ли ты издеваешься над парнем? Когда он вышел от тебя он чуть ли не трясся и с каждым новым шагом всё более надрывисто произносил «Я в порядке» или что-то в этом духе — достаточно низкий тембр голоса прошёлся по стенам офиса, привлекая к себе должное внимание Кристофа. То есть, соответственно, практически сводящееся к нулю. - Не твоего ума дела, каким образом я его готовлю к предстоящему слушанию, Феникс.- не желая повышать голос до такой степени, чтобы разрезать достаточно приятно сложившуюся тишину комнаты, Гэвин лишь продолжал стоять напротив раскинувшегося во всю высоту стены, холодным расценивающим взглядом скользя по стеклу, на котором расплывались многочисленные отсветы, блики и отражения. Чётко описать ту связь, что протекала между настолько контрастными личностями, было довольно таки сложно, и на это бы ушло достаточно много бессмысленного времени и разглагольствований. Кто-то предполагал, что то чудо, что эти двое всё ещё могли терпеть нахождение друг друга в одной комнате связано с тем, что «противоположности сходятся». К сожалению не многие могут вникнуть в истинную природу этой фразы, строя порой глупые домыслы по поводу человеческой природы как таковой. « - Высказывание имеет право на существование, но только если трактовать его смысл в правильном направлении. Люди, что дополняют друг друга своими отличиями, когда у одного есть то, чего нет у другого, то тогда можно сказать что да, подобная связь возможна, и именно тогда теория о человеческой природе подобных личностей будет верна. Но когда противоположности полностью противоречат друг другу - они не способны нормально прикоснуться друг к другу, не способны адекватно смотреть в глаза полностью противоречивому от них существу. Это как химическая реакция — стоит в неверном количестве проявить и осветить подобный смысл этой фразы, и тут же произойдёт самый настоящий взрыв, который может убить обоих. Ты очередной человек, который не способен отличить одно от другого, всё пихаешь в одно и считаешь что постиг Олимп, но как Икар приблизившись даже к ложному светилу пал, так и не поняв сути.» Осторожно пригубив холодный край кружки, Кристоф так и не повернулся в чужую сторону, уже чувствуя явное недомогание от того, что кто-то всё ещё смел таким глупым способом отвлекать его.. от своих же собственных мыслей. Что кто-то всё ещё смел и имел наглости лезть в его библиотеку скрытых высказываний и самых сокровенных тайн. Что он всё ещё пытался и с должным, признаться чёрт его дери, успехом распутывал бесконечные узлы и нити самой сути, сплетая ту в истину. Но действительно ли те были бесконечными, насколько это говорил Кристоф? - хм… - после этого явно насмешливого «хм» Гэвин в полной мере понял, что его обычное отношение к подобным ситуациям здесь, как обычно, не проканает. - сегодня достаточно красивая ночь, не думаешь? - Не особым отличается от вчерашней или позавчерашней. Как вид из одного и того же окна может и выглядеть в чём-то «более», чем в любые другие дни? Ты просто так пришёл тратить моё время? - резко мотнув головой, будто метнув молнию одним своим взглядом, он одним лишь уголком глаза сразу же заметил эту настолько знакомую физиономию, что тут же решил отвернуться обратно, предпочитая отражение, что полное отражение самого себя в другом человеке. Не в том плане, что они были похожи, нет. В том плане что «Никто, кроме» Феникса Райта, бывшего первоклассного адвоката не мог полностью понять все намерения, все эти изысканно вытканные и выточенные в нежнейшем мраморе самого человеческого существа узоры, создающую картину того самого грехопадения, что есть величие человека и его самый непостижимый миф. Он неизбежно пропустил норовящую скользнуть под ткань его жилета руку, что скользнула и обвела выставленный в бок изгиб бедра, равнодушно принял сухие губы, что с предельной невесомостью коснулись открытого участка медленно изогнувшейся под прикосновениями шеи, заплывая носом за кромку уха. Невозмутимо отставил полупустую, уже не очень-то важную и приятную в подобные моменты кружку кофе, резко перехватывая чужие запястья на своём теле, цепкими пальцами удерживая те и медленно отводя в сторону, будто запуская этим действием механизм, что останавливал само время. Оказавшись лицом к лицу, взглянув в свой самый сокровенных страх, разочарование и обиду, Кристоф впился взглядом аквамариновых, будто переливающихся раскалённым белым свинцом глаз в янтарно-бронзовые глаза напротив, жадно вкрадываясь в каждую частичку разума, что мог поглотить в этом взгляде. - Так ответь же мне, чем этот вид отличается от того, что был вчера? - так и не разжимая хватки прошептал тот, что являлся одним сплошным и непонятным, искрящим безумием в человеческом понимании, наклоняясь и чуть ли не касаясь чужих обветренных губ, с которых всё ещё веяло прохладой с улиц того самого города, что находился за пределами их явной зоны концентрации внимания. - Тобой — и, пересилив чужие попытки сковать его движения, Феникс порывисто вплёлся пальцами в до этого момента аккуратно сплетённые волосы, притягивая ближе навстречу колкому поцелую, сводящему с ума обоих будто безумие, окроплённое осколками стекла.