***
В замочной скважине с тихим щелчком провернулись ключи. Рыжеволосый парень шагнул в квартиру. Глубокая усталость на его лице мгновенно сменилась тревогой, когда через дверной проем он увидел в комнате девушку, в исступлении размазывающую собственную кровь по полотну на мольберте. В том, что это не краска, сомнений не было. По полу оранжевыми мячиками запрыгали апельсины из брошенного в прихожей пакета. Неимоверным усилием мужчина заставил себя войти в комнату шагом, а не вбежать. Он боялся, что если испугает ее внезапным появлением или криком, она может пораниться сильнее. Чем она изрезала себе руки, еще предстояло выяснить. Парень бросил быстрый взгляд на окно и балконную дверь – стекла были целы. Все мало-мальски острые или представляющие потенциальную угрозу предметы в доме были надежно спрятаны в месте, известном только ему. Значит у него появился еще один неприметный враг. Что на сей раз? – Лайя, – позвал он осторожно, внимательно рассматривая ее руки и лежащие рядом рисовальные принадлежности. – О, Аслан! Не слышала, как ты вошел, – на повернувшемся к нему осунувшемся личике мелькнула бледная улыбка. Услышав это обращение, Лео безотчетно поморщился, тут же пожалев, что не справился с эмоцией и надеясь, что девушка не заметила. Но она была слишком увлечена своим занятием: – Еще немного, я закончу и велю подавать ужин. Взгляни, сегодня пейзаж мне особенно удался! Еще немного… – и художница вновь схватила окровавленное древко, намереваясь «освежить краску». Это уже было выше его сил. Не выдержав, мужчина перехватил ее руки, отнимая сломанную кисть и пытаясь осмотреть растерзанные ладони. – Аслан, пусти! Ты не понимаешь! Солнце садится! Я должна дописать закат, должна! – девушка истерично забилась, стараясь освободиться из его хватки. Ее практически безумный взгляд был устремлен в окно, за которым катился к завершению обычный серый день хмурого мегаполиса. Там не было никаких ярких красок, только невнятная дымка наползающих на город вечерних сумерек. Но она видела багряное зарево над дворцовыми стенами, его последние лучи, свет которых почему-то обжигал, скапливаясь нестерпимой болью в черепной коробке. Завершить работу казалось ей невероятно важным. Любой ценой. Любой! Изловчившись, она вырвала скользкое от крови запястье из пальцев мужчины и, схватив обломок кисти, молниеносно воткнула его наугад ему в бедро. Парень ахнул, но руки разжал лишь для того, чтобы перехватить ее поперек туловища и покрепче прижать к себе. Теперь ему предстояло вместе с брыкающейся Лайей добраться со стола, отпереть ящик и достать шприц с успокоительным. Девушка была практически невесомой, но в такие моменты в ее исхудавшем теле откуда-то бралась нечеловеческая сила, совладать с которой даже атлетически сложенному юноше было непросто. Когда наконец спасительный шприц оказался в его руке, они оба были изрядно перемазаны кровью. Парик, имитирующий густую каштановую шевелюру, практически полностью сполз с головы сопротивляющейся Лайи, обнажив редкие неравномерно отрастающие волосы. Привычным движением Лео вколол ей лекарство и вновь сжал в объятиях, дожидаясь пока препарат подействует. Понемногу она перестала кричать и биться, безумная гримаса на ее лице разгладилась, и оно приобрело отстраненное выражение. Хрупкое тельце расслабилось. Бережно подхватив, парень, перенес девушку на диван. Пока его руки механически выдергивали обломок кисти из раны на ноге, наспех завязывали кухонное полотенце поверх окровавленных брюк, наливали в миску воду из чайника и вынимали спрятанную повыше аптечку, в голове крутилась навязчивая мысль – он вновь все сделал неправильно. Не стоило отлучаться в магазин, оставив ее за мольбертом, надо было дождаться, пока уснет. Но когда она что-то чертила мелками на полотне, вид у нее был настолько умиротворенный, что ничего не предвещало такого кровавого развития событий. К тому же супермакет мог закрыться, а разница с ценами в круглосуточном при их постоянном безденежье была ощутимой… Не стоило и хватать ее за руки, провоцируя истерику. Но и смотреть как она себя ранит, пока он придумывает варианты отвлечь ее от этих «художеств», Лео тоже не мог. Парень аккуратно смывал с безвольных тонких рук красные потеки, местами уже превратившиеся в подсохшие бурые. Черт возьми, без визита врача не обойтись – он понятия не имел, можно ли просто перевязать ее ладони или беспощадно изодранную кожу нужно зашивать. Разбираться с этим надо было быстро, ведь с каждым разом эффект от лекарства становился все короче, и мужчина уже не брался угадать, сколько он продлится в этот раз. Поэтому вызывать неотложку не вариант – в этом случае как минимум придется тратить драгоценное время на объяснение причин этой кровавой вакханалии. Вздохнув и мысленно пересчитав наличность, оставшуюся в бумажнике, Лео набрал номер, который, увы, теперь повторялся в списке исходящих все чаще. – Влад, это… Да, да… Сможешь сейчас подъехать? Нет, препарат не надо. Но, возможно, придется накладывать швы. Парню хотелось упасть навзничь, уткнуться лбом в доски пола и пролежать так целую вечность. Иногда он ловил себя на том, что малодушно завидует Лайе, больное сознание которой нашло себе утешение в вымышленном мире, истории о котором она рассказывала ему, принимая свои фантазии за реальность. Лео же напротив собственная жизнь начала казаться чьим-то тяжелым бредом с тех пор, как врачи после длительного и мучительного лечения, объявили, что в случае с Лайей они бессильны. Болезнь оккупировала ее мозг, захватывая и разрушая все новые и новые территории, порождая странные образы. Юноша все реже слышал свое имя из уст девушки, теперь он был для нее Асланом, храбрым воином султанской гвардии. А она сама – конечно же восточной принцессой. В дебрях ее фантазий нашлось место даже Владу, который, несмотря на периодические визиты, едва ли обменялся с ней парой слов, предпочитая производить необходимые манипуляции молча. Тряхнув рыжей шевелюрой, Лео вынырнул из раздумий. Надо было успеть навести хотя бы видимость порядка в квартире.***
Влад быстро скользнул взглядом по парню, открывшему ему дверь, между делом отмечая, что светлая веснушчатая кожа на его лице с каждым разом приобретает все более нездоровый серый оттенок, а под усталыми зелеными глазами залегли глубокие тени. И да, Лео определенно похудел. «Ну и на кой черт мне все эти подробности?» – мысленно сердито одернул он себя, проходя в квартиру. – Излагай, – сухо произнес брюнет, направляясь к дивану, где лежала девушка, и ставя чемоданчик на стул рядом. – Не знаю, что ей померещилось сегодня… – тихо начал Лео. – Не суть, – перебил его Влад, опускаясь на край лежанки рядом с Лайей и сосредотачивая внимание на ее неумело перебинтованных кистях. Парень кивнул и продолжил: – В общем, она в кровь изодрала ладони обломком деревянной кисточки. Некоторые раны довольно глубокие. Я решил, что будет лучше, если ты взглянешь. – А здесь что? – врач кивнул на бурое пятно на светлых спортивных брюках Лео, поверх которого было повязано кухонное полотенце. – То же оружие, – грустно пошутил юноша. – Закончу с ней, покажешь, – не глядя на собеседника бросил Влад, разматывая бинты на руках Лайи. – Не стоит, – буркнул Лео, снимая свою импровизированную повязку. – Кровь уже не идет. Врач только молча нахмурился. Его рассердило не то, что парень отказывался от помощи, а то, что он сам ее ему предлагал. Мужчина снова чертыхнулся про себя. К адептам милосердия себя он точно не относил. Труд во имя человеколюбия на поприще бесплатной медицины остался в максималистской юности, несколько лет назад эскулап выбрал для себя другой путь. Клиника, в которой он работал, специализировалась на платной паллиативной помощи. Иногда Влад мысленно сравнивал себя с Хароном, с той лишь разницей, что мифический персонаж брал монету с человека единожды, транспортируя его в один конец. В то время как он сам сопровождал больного на тот свет, взымая установленную плату на каждой остановке в пути, обеспечивая безболезненность всех этапов последнего путешествия. Сделав этот выбор, врач раз и навсегда запретил себе испытывать жалость к больным и сочувствие к их близким – какой в этом смысл, если ничего нельзя изменить? Он ни разу не нарушал этот зарок. Пока в его жизни не появилась эта странная пара. Впрочем, чтобы не кривить душой, надо признать, что Лайя особых эмоций у него не вызывала, несмотря на то, что буквально с первой встречи выделила ему одну из главных ролей в своем домашнем спектакле про принцессу и ее верных друзей. Независимо от того, примет ли он эту игру или проигнорирует, финал истории будет одинаков. Смысл рвать себе сердце переживаниями? Но боль за Лео не поддавалась контролю. Иногда Влада буквально захлестывала досада: некогда жизнерадостный юноша словно песок в часах постепенно высыпался в бездну, которую все равно был не способен заполнить. Однажды врач, в противовес своим убеждениям, даже позволил себе влезть с советом про хоспис, но в ответ получил такой взгляд, холодом которого продрало до костей. Больше он старался не вмешиваться. Но сегодня кровавое пятно на бедре парня вновь всколыхнуло в нем это нелепое беспокойство, которое сейчас он тщетно пытался подавить. Влад настолько погрузился в свои мысли, на автомате обрабатывая ладони Лайи, что не сразу заметил ее изучающий взгляд. – У тебя что-то случилось? Ты такой грустный, Влад. Но я так рада, что ты пришел! – изможденное лицо девушки засветилось улыбкой. – Я думала, ты совсем забыл про своих друзей. Мужчина только молча покачал головой и продолжил заниматься ее руками. – Зашивать не требуется, – не поднимая глаз на стоящего рядом парня пробормотал врач. – Не знаю, как у тебя получится, но не давай ей снимать повязки. Завтра я зайду их поменять. А Лайя, казалось, совсем не замечала того, что происходило вокруг нее в действительности. Она по-прежнему слабо улыбалась, переводя глаза с одного мужчины на другого. – Мне в последнее время снятся такие тревожные сны… Аслан в одиночку не может их прогнать, – печально проговорила девушка. Было непонятно, обращалась ли она к ним, или просто размышляла вслух. Но вдруг забинтованная рука сжала пальцы Влада, который только успел закрепить бинт на ее запястье. – Останься сегодня, пожалуйста с нами. Помнишь, как тогда ночью в домике Хюмы вы охраняли меня от злых людей и кошмаров? Помнишь? Ее голос стал требовательнее, а в глазах заплескалось беспокойство, которое как в зеркале моментально отразилось на лице Лео. – Конечно, Влад помнит, – поспешно заверил он Лайю, и врачу ничего не осталось, кроме как согласно кивнуть. – Значит, ты останешься? – теперь брюнета сверлили две пары глаз. С надеждой – карие, с молчаливой мольбой – зеленые.***
– Если он не согласится (а с чего бы ему соглашаться), у Лайи опять начнется истерика. Колоть с таким промежутком – страшно. А отвлечь… Чем я могу ее отвлечь? Думай, Лео, думай… Или Аслан, черт тебя дери!.. – мысли хаотично носились в голове парня, пока он пялился на ничего не выражающее лицо врача. – Да. Это короткое слово прозвучало так неожиданно, что юноша не сразу сообразил, что произнес его Влад. Он видел, как шевельнулись губы брюнета, но не мог соотнести это воедино. – Да… – эхом пробормотал Лео. – Тогда отнесите меня на кровать, я совсем без сил, – привстала девушка. – Подожди минуту, я осмотрю рану, кхм, Аслана. Кажется, он ранен в бою, – проворчал врач. И Лео подумал, что в другой ситуации непременно бы высмеял откровенно бездарную актерскую игру «друга юности». Но сейчас он был готов вручить ему Оскара, ведь тот спас его от слез девушки, которые всегда рвали его на части, и, возможно, подарил хоть сколько-то лишних минут беспокойного сна в эту ночь. Осталось узнать, сколько он должен Владу за визит и то время, которое тот проведет в их квартире, пока больная заснет.***
– Ну! – доктор сердито зыркнул на рыжеволосого, который продолжал неподвижно торчать у двери. – Отсюда, еще и сквозь штаны мне твоей раны не видно. Лео, опомнившись, без лишней стыдливости сдернул окровавленные брюки и подошел к дивану. На бедре парня красовался припухший кровоподтек с запекшейся бурой коркой посередине. Кровь местами присохла и к светлым волоскам на коже. Обработав ранку и залепив ее пластырем, Влад повернулся к притихшей Лайе: – Будет жить твой янычар, – и тут же прикусил язык, ведь юноше про его принцессу этого он сказать не мог… Врач оттеснил парня, который собирался взять девушку на руки, и сам аккуратно поднял хрупкую фигурку, чьи забинтованные руки тут же доверчиво обхватили его шею. – Береги ногу, раненый рыцарь. Веди, куда… – в носу у него нещадно щипало и он предпочитал не думать, почему. По потолку изредка скользили светлые пятна, вычерчивая дуги от стены к стене, когда под окнами проносились автомобили. Лежа на чужой кровати, Влад слушал тихое прерывистое дыхание Лайи, и мерное сопение Лео. Парень, быть может в кои-то веки почувствовавший, что груз ответственности за больную девушку в эту ночь с ним делил кто-то еще, уснул практически мгновенно. Лайя же долго ворочалась, всхлипывала и невнятно бормотала, пока не ухватилась за руки лежащих по обе стороны от нее мужчин и не забылась беспокойным сном. Влад ощущал тепло тоненьких пальцев, покоящихся в его ладони, и в неясных тенях незнакомой комнаты ему мерещились восточные мотивы ее выдуманного мира.