Боль

Друг, которого уже не вернуть. Он решил. Нет, это не поступок труса. Это поступок парня, потерявшего все. Когда он стал таким жалким? Она сделала его жалким. Он позволил, открыл свою душу и ни капельки не жалел. Он хотел этого, растворился в ней. Жил, считая дни до их следующей встречи. Это было помешательство. Помешательство, переросшее в одержимость. А эта одержимость сделала его слабым. Влюбленным слабаком. Боль, отдающаяся на костяшках возвращает к реальности. Какой по счету это нервный срыв? Плевать, он снова видит её. Красива, мила. Улыбается и смеется, игриво заправляя прядь каштановых волос за ухо. Убегает, далеко, нет! Он не отпустит её. Нет, не сейчас... Всё как в тумане. Хлопочущие друзья, скорая, лекарства. Он не видел, да и не хотел. Боль затупилась, но лучше не стало. Хотелось разорвать себе глотку, причинить боль. Мучиться и страдать. Чтобы не чувствовать. Не испытывать душевных терзаний. Впился ногтями в ладонь. Надавил и почувствовал хлынувшую кровь. Так, лучше сосредоточься на боли. Чувствуй, как кровь потихоньку покидает тебя, и не думай ни о чем. Вскоре кровь заметили медсёстры и начали хлопотать. Почему они не могут понять, что ему это не нужно? Ему нужна она. Её запах, её прекрасные глаза, вся она. Почему? С каждым шагом ему всё больше казалось, что он падает в бездонную яму. Назад нет пути. А даже если есть, то искать его просто нет сил. И желания. Он умрёт. И все это закончится. Вдруг в коридоре послышались голоса. О да, они уже прибыли. — Это самодовольство…и эта задумчивость… Это лицо того, кто по собственной воле выбрал смерть. Меня от этого выворачивает! Он усмехнулся, конечно его любимая сестра беспокоится. Боится потерять, не понимая, что он умер уже давно. А физическая смерть дело времени. Твоя рука не дотянется до меня. Ты не можешь спасти. Только потерять. Но ты продолжаешь протягивать её, смешно! Никто из живущих не знает, что это такое — умирать. Что ждёт меня после смерти? Мучения в аду? Да кто такой бог? Лицемер! Зачем он забрал её? Она была ангелочком, его личным ангелочком, не дававшим совершать ошибок. Она поддерживала и любила. Почему? Вспомнились слова отца: «Требовать от мира справедливости значит держать в руке нож. Им можно только ударить, но нельзя никого защитить и спасти.» Если бы он мог, то пырнул этим ножом самого бога и защитил. Горел бы вечность в аду, но спас. Она была слишком прекрасна. Она не заслуживала смерти. Что? Кто-то пришел. Сел на краюшек кровати и стал трепать по плечу. — Друг, можно? — Гарри с нескрываемым беспокойством поглядывал на него. Тот, в свою очередь, ухмыльнулся и кивнул, слегка подвинув ноги в сторону. — Я обойдусь без нотаций про то, что смерть не выход и тому подобное. Медсёстры давно пытаются промыть мне мозги. — Это был четвертый раз за неделю! Если твои срывы продолжатся, то они будут обязаны перевести тебя в психушку. Друг, ты же не псих, возьми себя в руки, — собеседник стал нервно жевать губы и постукивать ногой. Боль. В его глазах она тоже была, но они переживут. А я нет. Я слишком слаб, я слабак. — Люди живут, чтобы спасти себя. Ты поймёшь это в момент своей смерти. Но ты можешь пережить это, — с надеждой в глазах он поглаживал руку Рона сквозь одеяло и продолжая следить за изменениями на лице друга. Но ни один мускул не дрогнул. — Я псих, я настоящий псих.Я помешался на ней. Я не хочу ничего, кроме неё, — он не шутил, не лукавил. Впервые парень был серьёзен. Прикусив внутреннюю сторону щеки и почувствовав вкус металла, он снова поднял на друга глаза. — Ты никак не вытащишь меня из этой тьмы. Не заберёшь боль. К сожалению, мне поможет только смерть, — его болезненный взгляд задержался на шраме надо лбом и вернулся к глазам. Гарри теперь стригся не скрывая шрам, наверное это был своеобразный шаг к принятию того что прошлое - это прошлое, и жить им не стоит. А Рон так не мог. Он не мог отпустить ее. — Шлёпнуть себя каждый дурак сумеет всегда и во всякое время. Это самый трусливый и лёгкий способ выйти из положения. Трудно жить — шлёпайся. А ты пробовал эту жизнь победить? Ты всё сделал, чтобы вырваться из железного кольца? — он вспылил. Но друг умирает прямо у него на глазах! И самое страшное, что он ничего не может с этим сделать. Заморосил дождь. Сквозь открытое окно прекрасно были слышны капельки, падающие на землю. — Люблю дождь — в нем можно спрятать слезы. Да и спать под дождь неплохо, — протянул он, нарочито громко зевая. Да, это означает, что парень больше не намерен с ним разговаривать. Молодой человек молча встал и ушёл, слегка понурив голову. Он не сможет ему помочь. Никто не сможет. Как только дверь за другом закрылась, он подорвался с постели. Наспех натянув джинсы и свитер, Уизли выбежал из своей палаты. Быстро пройдя мимо персонала, беглец наконец оказался на улице. Парень просто гулял по городу и думал. Обо всем. Свет домов напротив притягивает взгляд, маленькие огоньки горящих окон показывают куда переместилась жизнь большого суетливого города с наступлением темноты. В каждом из них своя жизнь, своя романтика, свой маленький мирок… И все такие разные, у каждого своя история, свой сценарий жизни, свой сюжет кино. Романтика ночного города таит в себе особую красоту, особую загадку… Огни ночных дорог, тянущиеся длинной вереницей, убегающей куда-то вдаль, так и манят за собою в неизвестность ночной суеты. У ночной романтики есть своя неповторимая загадка, своя притягательность и красота. Но ему было не до этого. Решив, что пора, он направился на мост. Первый попавшийся, неизвестно где. Интересно, как скоро найдут мое тело и найдут ли вообще? И вот, отогнав ненужные мысли, он подошёл ближе к краю. Люди не обратили на него должного внимания, что было даже на руку. Подошёл ближе и перешагнул через ограду. Ты так давно этого ждал! Сделай это! Избавь себя от мук. И он прыгнул. Просто шагнул и полетел вниз, а в голове проносились обрывки фраз. «Счастье не ищут, как золото или клад. Его создают сами те, у кого хватает сил, знаний и любви.» «Не важно, сколько дверей закроется перед твоим носом, помни, что есть одна, которая предназначена специально для тебя.» «Ты не можешь просто взять и умереть, так делают лишь слабаки» Слишком рано! Я ещё не хочу сдаваться! Он понял. Всё понял. Нет, смерть не поможет ему. Нет ничего хуже собственной смерти, поскольку с её приходом рушится всё, а прочие события могут разрушить только часть твоей личной вселенной. Но было уже поздно. Боль — последнее, что он почувствовал, прежде чем навсегда зарыть глаза.