***
Обеденный перерыв закончился около получаса назад, а Свидание так и не объявился на горизонте. Ничтожество!.. Нет, само собой разумеется, именно этого и следовало ожидать!.. Хамфри чувствовал, что так и будет!.. А впрочем, вдруг с ним что-то стряслось?!. Но не в шпионском же триллере они, в самом деле! Сэр Хамфри поёжился. Начинал накрапывать дождь, а зонтик он, как нарочно, позабыл в кабинете, когда спешил в парк, стараясь незаметно пронести мимо секретарш личной канцелярии завёрнутые в газету цветы. Хамфри взял под локоть кейс, прижал розы к груди и медленно (приличный государственный секретарь не позволит себе бежать даже под сильным дождём), сохраняя достоинство, зашагал по усыпанной песочком дорожке в сторону правительственных офисов Уайтхолла. Сложенная вдвое газета, которую он держал над головой свободной рукой, защищала от непогоды не слишком хорошо. — Эй, приятель, подождите! — послышался позади оклик собаковладельца. Хамфри и не подумал послушаться, упрямо поднял лицо навстречу дождю и прибавил скорость. Но спустя мгновение назойливый незнакомец всё равно очутился рядом, раскрывая над ним свой зонт. Присвистнул: «Ру, за мной!» — И дикая такса, заливаясь радостным тявканьем, тут же принялась путаться у них под ногами. Скорость пришлось снова сбросить. — Что, не срослось со свиданием? — до раздражения сочувственно поинтересовался собаковладелец. Он весь обеденный перерыв крутился со своей собакой неподалёку, у пруда, где кормил уточек булкой и защищал пеликана от Ру (или Ру — от пеликана, хаос стоял такой, что не разобрать, как сэр Хамфри ни пытался, бросая искоса взгляды поверх газетного разворота... не то чтобы ему было интересно, конечно!). — Да, не срослось... — процедил сэр Хамфри. Каким же доверчивым наивным идиотом он себя чувствовал!.. Мог ведь догадаться, что свидание «вслепую», с едва знакомым по переписке мужчиной — не лучшая идея. В итоге он только пропустил ланч и продрог. Ничтожество, не явившееся на свидание, видимо, считает это хорошенькой шуткой! Хамфри был голоден и зол, как дьявол. Себя он, конечно, ни капельки не жалел — глупости; а вот нежные розы наверняка совсем замёрзли и обязательно осыпятся и умрут! Теперь их разве что выкинуть... Но Хамфри почему-то только крепче прижал розы к сердцу и прикрыл от порывов ветра лацканом плаща. Идущий рядом надоедливый «Славный Парень» словно прочёл его мысли и печально вздохнул. Невероятно. Смехотворно — будто это у него выдался паршивый день, будто это его пробросили со свиданием! Сэру Хамфри вдруг захотелось сказать что-нибудь этакое... вызывающе прямолинейное... что заставит не в меру дружелюбного собеседника, невольно ставшего свидетелем его несчастья и одиночества, убрать с лица сочувственное выражение, остановиться и остаться со своим глупым зонтом и преглупым псом далеко-далеко позади. — Если вам действительно необходимо знать, он даже не соизволил явиться... — сэр Хамфри с удовольствием позволил себе сформулировать именно так, как не позволял никогда: не сглаживая углы, не наводя тумана — одним словом, не избегая указания на пол своего романтического интереса, и с триумфом зыркнул на собеседника. Вот вам, мистер Славный Парень, этого вы не ожидали, верно? Меньше будете досаждать своим обывательским сочувствием и пошлой самаритянской добротой тем, кто в ней не нуждается. Ни капли! Но собеседник только засиял широкой улыбкой, показывая белые неровные резцы: — О, и вы тоже?.. Какое совпадение! Чтобы два гея случайно встретились в парке под дождём... Или у вас всё же было не свидание, а шпионская явка под прикрытием? И на кого работаете: Москва, Пекин?.. Предполагаю худшее — Париж! Ну, это уж чересчур! (И неужели по нему не очевидно, что он может работать только и исключительно на Уайтхолл?..) Сэр Хамфри остановился как вкопанный и смерил «Славного Парня» (далее — С.П.) внимательнейшим взглядом: от кончиков не слишком начищенных модных ботинок до слишком отросшей шевелюры — не издевается ли он? Но синие-синие глаза лучились собачьим дружелюбием, а на красивом, пусть и глуповатом, лице нельзя было прочесть и следа насмешки. — Вообще-то, очень может быть, что подобные совпадения случаются чаще, чем вам думается. Некоторые гомосексуалы, может быть, не считают своим долгом сообщать о своих частных предпочтениях в интимной сфере каждому встречному и выглядят вполне серьёзно и прилично, — проговорил сэр Хамфри со всей строгостью и серьёзностью. На зонтовладельце-самаритянине, к слову, вместо галстука красовался яркий шёлковый шарф, повязанный пышным узлом. Когда-то сэр Хамфри и сам был не прочь украсить свой ансамбль аксессуаром вроде этого, но чем выше по карьерной лестнице он поднимался, тем строже становился его гардероб и приглушённее позволенная по дресс-коду цветовая палитра галстуков, рубашек и платков. Беспечный вид обладателя зонта (и шумной собаки) также включал в себя клетчатые чуть расклёшенные брюки и замшевую куртку. И яркую зелёную рубашку с орнаментом пейсли. Весьма эклектичное сочетание. Как если бы мистер Славный Парень одевался в темноте. Или настолько спешил, что выхватил из платяного шкафа первые попавшиеся вещи... Наверняка какой-нибудь творческий фрилансер без башни. Дизайнер или скульптор. Или писатель... Разве может человек надёжной вменяемой профессии выгуливать пса в парке в два часа пополудни? В подобном неуместно-ярком виде... Хотя — надо отдать должное — на его фигуре хорошо смотрится даже это... А может, актёр?.. Хамфри искоса бросил ещё один взгляд на незнакомца с зонтом и собакой. Хорош собой... (Но ведь, по правде говоря, сэр Хамфри не смотрит популярные фильмы и сериалы и узнал бы разве что Лоуренса Оливье, вздумай тот сегодня выгулять в парке пса, будто простой смертный... Лоуренса и, может быть, ещё того симпатичного новостного диктора с четвёртого канала...) — Да-да, наверняка бывают очень серьёзные и очень сдержанные, прямо как вы... — с готовностью согласился мистер С.П. и взял Ру, тянущую зубами его клетчатую брючину, на руки, чтобы у таксы не мокли под дождём лапы. Ну просто святой Франциск Ассизский (то есть, Сент-Джеймсский), только посмотрите на него! Тут сэра Хамфри осенило неприятным озарением: что, если его Свидание был серьёзным, абсолютно гетеросексуальным — на первый взгляд, неромантичным и скучным мужчиной, ему под стать? Одним из тех равнодушных прохожих джентльменов, спешащих по своим делам, в чьи лица он вглядывался сегодня с затаённой надеждой и трепещущим сердцем почти целый час? Как же унизительно!.. Конечно, может быть, он и не может похвастаться блестящей сногсшибательной внешностью героя-любовника с киноэкрана (или хотя бы телеведущего Би-би-си!) и из-за постоянного стресса — от которого помогает лишь полное затворничество в одиноком саду на уик-эндах — прежде времени начал седеть и со своим строгим лицом выглядит старше, чем есть... Ему приходилось слышать, что хороши в его серой непримечательной внешности только глаза... И прекрасно — ведь он ни капли, ни капли не тщеславен!.. Сэр Хамфри решительно поднял взгляд на спутника — чтобы рассмотреть какие-нибудь недостатки в облике «доброго самаритянина» с зонтом и собакой. Лицо Славного Парня, Франциска Сент-Джеймсского, преисполнилось какого-то уж совсем невыносимого христианского милосердия: — Ну вот, дождинки на ресницах... Послушайте, не дело расстраиваться из-за этого придурка! Уверен, он того не стоит! — произнёс и.о. святого Франциска вдруг с такой искренней убеждённостью, что сэру Хамфри пришлось мысленно переименовать его из мистера Славного Парня в мистера Совершенство (титул, находящийся в опасной близости к мистеру Тому Самому, Единственному). Желание выговориться и найти сочувствие у случайного приятного собеседника, которого он, скорее всего, больше никогда не увидит, взяло верх над сдержанностью и осторожностью: — Что, если он появился на горизонте, но увидел меня — с этими г-глупыми розами, с Файнэншл Т-таймс, и прошёл мимо... решил... что... что... — сэр Хамфри запнулся и беспомощно захлопал ресницами. Всё же смог взять себя в руки и не задрожать подбородком от вопиющей жестокости и несправедливости [вероятно] произошедшего, — решил, что не даст мне и шанса!.. Дождь окружил их стеной. Пришлось всё же перейти сначала на быстрый шаг (причём Совершенство приобнял сэра Хамфри за плечи), а последние футы до резной беседки и вовсе пробежаться! Там «Франциск» опустил Ру на доски пола, отряхнул и повесил на перила зонт, вытащил из внутреннего кармана куртки пачку сигарет. Вообще-то, сэр Хамфри бросил эту вредную привычку несколько месяцев назад (а сейчас боролся с привязанностью к кофе), но, сами понимаете, когда конец трудной рабочей недели настолько неудачен... Но, кажется, сигарета вполне обычная, не косячок с травкой — как можно было бы ожидать от творческого несерьёзного индивида... — А вот представляете... — мистер Творческая Личность наклонился к Хамфри, чтобы тот прикурил от его сигареты, — в общем, представьте, если, наоборот: он, ваше Свидание, вполне себе появился на горизонте, может, даже обратился к вам, а вы велели ему не тратить вашего драгоценного времени, убрать дурацкую собаку с ваших глаз — и с ваших колен, а между строк и вообще отправляться ко всем дьяволам. По-моему, довольно забавно... Совершенство пустил в потолок беседки идеально круглое колечко дыма. Затем протянул ладонь для рукопожатия к застывшему, не донеся сигарету к губам, сэру Хамфри: — Джим. Мы обменялись парой-тройкой писем на этой и прошлой неделе. А вы Найджел, я знаю. Сэр Хамфри, словно во сне, ответил на рукопожатие: — Вообще-то, Хамфри. Вы же не думали, что я указал своё настоящее имя в колонке объявлений для желающих познакомиться?.. Особенно в такого рода периодическом издании... А как ваше настоящее имя? — Вообще-то, Джим — то есть Джеймс — это моё самое настоящее имя. Но если строго обязательно нужно второе липовое, как полагается в шпионском романе, пусть будет «Пол»... Или «Эдди».... Как насчёт «Джерри»?.. Выбирайте. Мне кажется, больше всего я похож на Пола. Неслыханно!.. Он наконец выпустил ладонь сэра Хамфри из своей. — Розы для меня, полагаю? Я смотрю, вы всё-таки немного романтик в глубине души. Мистер Соверше... то есть Джерри... (то есть Джим!) снова широко заулыбался своей белозубой очаровательно-неидеальной улыбкой. Которая теперь почему-то ничуточки не раздражала. В короткой корреспонденции, в ходе которой они договорились о сегодняшней встрече в парке, Джим не упомянул ни свой цвет волос, ни цвет глаз... Ничего из того, что при встрече помогло бы Хамфри его узнать. Фактически в письмах Джим сообщил о себе довольно хаотичный набор случайных данных (от названия любимого футбольного клуба, фильма и джаз-бэнда — и до пристрастий в постели и длины члена), по которым составить цельное представление о его личности до встречи лицом к лицу сэру Хамфри представлялось задачей довольно затруднительной. Впрочем, в ответных письмах сэр Хамфри сообщил и того меньше, экономно обходясь с правдой и наведя туману: мол, работает скромным клерком в государственном архиве, тоже любит музыку и книги, на встречу придёт с цветком розы — скорее всего, с бутоньеркой в петлице. Кстати, об этом!.. Сэр Хамфри сунул Джиму горшок с саженцами: — Они из моего сада... для вашего. Если вы вдруг увлекаетесь садоводством... Я подумал, паре мужчин расхаживать с букетом будет как-то... неловко. — Да-а-а, куст роз — совсем другое дело: разгуливать с рассадой ни капли не эксцентрично! Хамфри не смог понять, иронизирует ли Джим. Но, кажется, он не смеётся над ним... Ведь не смеётся? Значит, действительно не оскорбился произошедшим раньше?.. — Откровенно говоря, Найд... Хамфри, я не слишком-то смыслю в садоводстве... но буду счастлив, если ты устроишь мне персональный мастер-класс сегодня вечером. А Ру поможет с рытьём земли! Правда, Ру? Несносная собака залилась радостным лаем и теперь тёрлась мокрым от дождя боком о ногу сэра Хамфри. Он наклонился потрепать её по ушам. — Извини за грубость ранее. Воображаю, что вы оба про меня подумали! — Да нет, — в широкой улыбке снова блеснул неровный резец, — вообще-то, я вполне тебя понимаю. Ру ведь даже не моя, я просто иногда выгуливаю и нянчусь с ней. Это собака моей соседки. Та ещё энергичная любопытная сука... То есть это я про Ру! — поспешно уточнил Джим, потому как именно в тот момент сэр Хамфри по совпадению случайно закашлялся дымом и уронил сигарету на сырой пол. (Чёрт, кажется, Ру её съела! Ну что за создание...) — И, если совсем честно, я тогда решил... что ты ужасно милый, когда сердишься. Хамфри только и оставалось, что возмущённо воскликнуть: — Ни-ничего подобного! — (Ведь такое уж точно никак не может быть правдой!) — В жизни не слышал большей нелепости!.. Джим, тут же, не теряя времени, заявляет, что теперь, когда они, наконец, встретились, Хамфри будет слышать подобную чепуху очень часто... Но если такого рода рыцарское преклонение сэру Хамфри не по вкусу, Хамфри волен сейчас же покинуть его, унося с собой и его зонтик, и его сердце... Как вам это нравится — ещё больше невероятной (невероятнейшей... наиневероятнейшей!) чепухи. Сэр Хамфри всё ещё не до конца уверен, что это не очередная затянувшаяся шутка нового знакомца: все его милые слова... и его ладонь на плече... синие глаза так невозможно близко... тёплое дыхание на губах... и сладость поцелуя... — и этот его невозможный, болтливый, искусный язык...***
Дождь стихал, и через некоторое время двое, не считая собаки, рискнули высунуть нос наружу и продолжили свой путь под аркой радуги в прояснившемся небе. Но в беседке, укрытые надёжной завесой дождя, пока Ру тихонько подкрадывалась к сонному майскому жуку, пара успела разделить и первые объятия, и вдоволь, досыта, нацеловаться. И затронуть те вопросы, которые ранее обоими были сочтены излишне откровенными для переписки. Так, Хамфри услышал, что Джим любит проявлять инициативу в постели и сторонник спонтанности в отношениях в целом и в сексе в частности. А Джим узнал, что сэр Хамфри определённо не возражает, чтобы с ним проявляли инициативу, а в равной степени и спонтанность. В принципе. А на практике предпочитает, чтобы это совершалось согласно полученным предварительно указаниям... «Письменным инструкциям?.. И в идеале исполнялось по заранее утверждённому графику?..» — подсказывает Джим. Хамфри успевает порадоваться тому, насколько Джим понятлив, но, оказывается, то была одна из его шуточек! Весьма остроумно... Как бы то ни было, после первых (из многих-многих в будущем) поцелуев оба тут же решают, что блицсвидание вслепую всё же совсем не настолько неудачная идея, как казалось поначалу... и что они, кажется, почти идеально подходят друг другу! Выйдя из ворот парка к Министерству иностранных дел, они расстаются: но только до скорой новой встречи. И тем же вечером розы, каким неопытным садоводом ни показывает себя Джим — и как ни мешается Ру — под руководством Хамфри успешно пересажены в плодородную почву по новому адресу. Когда с уроком садоводства покончено (а миссис Фелисити Бокет, соседка, наконец, забирает свою собаку домой), наступает долгожданный и предвкушаемый момент: возможность проявить друг с другом немножечко условленной «инициативы». Не где попало — не на кушетке в гостиной Джима, не на столе в его кухне (Что за странные идеи? И — нет, тогда в беседке он тоже не стал бы. Нет, даже если бы не было Ру!..) — а на мягкой постели в спальне. Приготовив всё необходимое: смазку, подушки, полотенца, стакан воды... Не слишком спонтанно и романтично? Зато комфортно. Хамфри сгорает от страсти и нетерпения в бережных объятиях Джима, под его нежными поцелуями... Просит: «Хватит! Вставь мне скорее... пожалуйста», — поворачивается и подставляет зад. И упоённо подмахивает, когда Джим («А ты любишь покомандовать, правда?..») засаживает ему и имеет, шлёпаясь яйцами, именно так, как нужно, как давно мечталось... Заставляет на время забыть обо всём, кроме восхитительного горячего члена в заднице, долго и сладко трахающего глубокими мощными толчками... Так, что кровать раскачивается и скрипит самым пошлейшим образом всё сильнее... Пока любовники, совсем взмокнув и запыхавшись, не финишируют — почти одновременно: Хамфри, изливаясь на полотенце под собой, Джим — кончая в его тугую подбритую дырку. И, по взвешенному мнению сэра Хамфри, Джим показывает себя если и не безусловным мистером само совершенство, то опасно близким к идеалу (он действительно — как и обещал в письме — недурно оснащён, изо всех сил старается угодить и очень послушен), пусть даже в финале, когда они нежатся в объятиях друг друга, и снова называет Хамфри то ли в шутку, то ли чересчур увлёкшись, Найджелом... Целует в кончик носа, и спрашивает, щекоча шёпотом, как его «Найдж» оценивает конец свидания: удалось ли испытуемому выдержать экзамен?.. И какие тесты экзаменатор планирует для второго свидания, если на первом оценивались таланты в садоводстве и качество ебли? Ну что за невозможные глупости опять!.. — Какой у тебя рефрактерный период? — решает отвлечь его Хамфри. — Какой... что?.. Хамфри скользит ладонью с его широкой груди вниз, берёт член Джима в руку и проверяет, насколько быстро тот может возбудиться для второго раунда. Джим и тут не разочаровывает — заводится почти мгновенно, не хуже гоночной машины на пит-стопе...***
А розы в том полудиком хаосе, что Джим называет своим слегка заросшим садом, очень скоро расцветают буйно, ярко и радостно, как никогда — кажется сэру Хамфри — не цвели в его аккуратной маленькой оранжерее. Джим шутит (ведь шутит же?), это потому, что с капризными розами нужно разговаривать: что он якобы и делает, видите ли, успевая соскучиться по «своему Найджелу» между частых и регулярных (да, по расписанию, ну и что в этом такого?) свиданий. С каждым визитом сэра Хамфри порядка и цветов на заднем дворе и палисаде становилось чуть больше, а сорняков, ящериц и лягушек — поменьше. Лягушки, представьте! Неудивительно, что Ру всеми правдами и неправдами норовит прорваться сюда с благообразного патио по соседству, роет подкоп то под оградой, то под живой изгородью и роняет садовых гномов, к неудовольствию хозяйки... Но мало-помалу дело доходит до того, что даже миссис Бокет начинает расточать комплименты похорошевшему палисаднику Джима и советоваться с сэром Хамфри насчёт своего. Кажется, она принимает Хамфри за профессионального садовода или флориста. И единственного приличного человека из круга «фри лансерских» — вроде бы термин тот? — друзей и подруг Джима Хэкера... Ну, чем бы её подозрительный сосед-коммунист (если не хуже: анархист... антимонархист!)... В общем, чем бы мистер Хэкер ни занимался, вечно шумя из своего ранее дикого сада клавишами пишмашинки и окуривая её гортензии сигаретным дымом... и оставляя везде на своём пути возмутительные листовки самого левого толка: о правах «угнетённых меньшинств» (ещё парочка новомодных терминов, встречающихся в прессе и на телевидении всё чаще) — цветных, мигрантов, и прочих... почему-то в том числе женщин!.. Разве её, миссис Бокет, и её сестёр, степенных замужних домохозяек золотого возраста, могут интересовать какие-то якобы обездоленные несчастненькие «меньшинства» (бездельники и хулиганы, не иначе)? Хватит вручать ей — и её не менее трезвомыслящему мужу — буклеты, полные опасной революционной чепухи!.. Слава богу, мы не во Франции, и не в Советской России! И с супругом всю жизнь с гордостью голосуем за консервативную партию. А кое-кому давно уже пора остепениться... Кстати, меняя тему, вас не затруднит завтра ненадолго приютить Ру?.. Спасибо преогромное... Да-да, опять вечер игры в бинго... А от бедняжки Ру столько шума... Только не берите её с собой в паб, как в прошлый раз!.. А ваш вежливый застенчивый друг... такой высокий и статный брюнет... мистер Эплби, да... Как бы нам заполучить его на чашечку чая?.. У сестры Дейзи болеют гиацинты в цветнике и мы хотели бы спросить... Кстати, она не замужем, если вам или вашему мистеру Эплби интересно... Что значит: «Спасибо, не особенно», — опять ваши шуточки?.. В общем, чем бы её эксцентричный, но симпатичный сосед (кстати, холостой! — как и его обаятельный неженатый флэтмейт... видимо, дела у господ «фри лансеров» идут не очень, раз приходится ютиться под одной крышей друг с другом, будто двум бедняжкам-студентам) ни занимается, по крайней мере, он не относится к меньшинствам сам, если вы понимаете, на что театральным шёпотом намекает миссис Бокет. Потому что, если ей, порядочной замужней женщине и матери семейства, пришлось бы жить по соседству с такого сорта людьми... увольте! Её сестра Виолетта рассказывала, на соседней улице в один из домов въехала арабская семья (пусть и вполне состоятельная, он — хирург, она — как и положено, не работает и занята исключительно детьми и церковной благотворительностью, детки — мальчик и девочка — в хороших пансионах), и цена на недвижимость во всём квартале тут же упала! А что было бы, если совет домовладельцев согласился пустить к себе этих — с их обычаем устраивать оргии по выходным и оскорбительной для всех вменяемых людей манере расхаживать везде в неприлично обтягивающей одежде из чёрной лаковой кожи... с плёткой в руке, накинув на плечи боа из ярко-розовых перьев... и раскрасив женской косметикой лицо! Хорошо, что они так приметны, и их легко отличить! Недавно миссис Бокет прочитала в одной шокирующей статье в «Сан», что они к тому же ещё... но тс-с!.. Это уже чересчур для светской беседы в гостиной над чашечкой чая из её прекрасного коллекционного сервиза из костяного фарфора, расписанного вручную. Но она обязательно дорасскажет потом, всё, что знает (уж будьте уверены), драматическим шёпотом по телефону!.. Как бы то ни было, розы в общем саду Джима и Хамфри радовали взгляд (в том числе и взгляды четы Бокет) всю весну. Затем — всё лето. До самой поздней осени. Сэр Хамфри даже немножко надеялся, они не сдадутся, и когда ударят первые заморозки. Продолжат упрямо цвести, словно в сказке о вечном лете. Когда одним субботним утром лепестки всё же осыпаются, Джим раскрывает над Хамфри зонт, чтобы защитить от мелко сыплющего снега с дождём, обнимает за талию и целует в серебристый висок... (Нет, это ничуть не опасно даже при свете белого дня: соседка заподозрит что-то неладное только, если они оба наденут женские шляпки, нарумянятся и в таком весёлом виде заявятся к ней на «традиционную пятничную партию бинго для леди и чаепитие при свечах»; а мистер Бокет и вообще мировой мужик, которого, может, и не заинтересуешь боа или оргией, но с которым можно душевно выпить пинту-другую и сыграть в дартс в местном пабе каждую пятницу... И который голосует за либеральную партию сколько себя помнит!) Джим обещает Хамфри: весной розы у них зацветут ещё лучше, ещё краше, вот увидишь!.. И продолжает целовать в лоб, в кончик носа, расцеловывает щёки и ресницы (всё, никаких дождинок!) и даже заходит так далеко, что называет любимым котей — тут уж Ру, играющая у их ног снегом и цветочными лепестками, конечно, протестующе тявкает. Но Джим совершенно прав: нет повода грустить. Розы — цветы многолетние.🌹
_________________________ Примечания: 1) Оригинальный персонаж Ру — отсылка к м/ф 2000 года The Last Polar Bears, в котором сэр Найджел (актёр сэра Хамфри) озвучивал персонажа с собачкой по имени Roo. (А одна из шутеечек про собаку ближе к концу — отсылка к серии A Diplomatic Incident, где тоже была собачья тема сюжетообразующая... + шутки про шпионов — отсылка к серии One of Us). 2) Вымышленные имена, которые Хамфри и Джим изобретают — отсылка к именам актёров, игравших этих персонажей в каноне. («Джерри» и описание гардероба Джима здесь — отсылка к персонажу из ситкома The Good Life (и к стилю 1970-х в целом), в котором Эддингтон снимался до Yes Minister. Узор Paisley = то, что у нас называют в огурцах %) 3) Поискала морозостойкие сорта роз. Например: «Виннипег Паркс (Winnipeg Parks) Вишнево-красные полумахровые цветки этой зимостойкой (до —40°С) канадской розы растут в кистях и поодиночке (7-8 см в диаметре). У бутонов заостренная чашевидная форма, аромат умеренный. Куст невысокий (до 80 см) и довольно широкий (до 70 см), поэтому превосходно смотрится на клумбах и в бордюрах». Но были ли они уже в 1970-х? Кстати, в честь сэра Найджела был назван сорт роз: https://himenobaraen.jp/item/nigel_hawthorne но они выглядят скромно (https://i.imgur.com/IM9glWi.jpg), сэр Хамфри не проникся бы, мне кажется... %) 4) ожп Фелисити Бокет — в некотором образе пасхалка на образ Ггероини ситкома Keeping Up Appearences («Соблюдая приличия») — Hyacinth Bucket/Гиацинты Бакет. Мне нравится кроссовера/мэш-апа, где персонажи классических бриткомов могли бы пересечься = ) Про соседей для сэра Хамфри фанонила в другом фике (https://ficbook.net/readfic/10119855 мэш-ап с другим классическим бриткомом)🐶 ☔ 🌹
+ ещё немного про мои закадровые фаноны для этой АУшки тут: Пре-канон (вторая половина 1970-х, AU – иной сценарий первой встречи ОТП), персонажам примерно под сорок плюс/минус. сэр Хамфри слишком занят, чтобы уделить первой встрече слишком много времени, но он решается ответить на объявление в разделе знакомств в одном журнале (например, в Gay Times, выходит с 1975 года и по настоящее время), который он иногда рискует покупать (или выписывает на абонентский ящик на вымышленное имя в почтовом отделении не своего района/боро... а Джим, может, получает прямо на свой домашний почтовый ящик (и все соседи знают, что он политический активист)... и вообще регулярно пишет туда статьи на тему что делать, если ваше гомофобное начальство увидело вас на демонстрации-прайде и грозится уволить?..). Перед свиданием Хамфри обменялся с Джимом парой писем (без фото) с не до конца правдивыми фактами (например, написал, что работает клерком в архиве, а не старшим секретарём министерстве). И они не созванивались. Джим только-только перешёл из штата газеты «Реформ» в разряд журналистов-фрилансеров: чтобы освободить больше времени для политической деятельности, может быть, он заодно с недавних пор помощник парламентского секретаря одного из министров теневого кабинета (или младших министров), так что они начнут пересекаться с сэром Хамфри в Вестминстере и Уайтхолле (кроме частных частных романтических свиданий). + Визуальный бонус 1) скетч-иллюстрация к началу фика: сэр Х. (и розы) https://i.imgur.com/twHXUYn.jpg (вариант в цвете https://i.imgur.com/i4jJR4K.jpg) 2) настроенческие фото из инсты secret.london https://i.imgur.com/fOEpLzC.jpg https://i.imgur.com/o0AAqut.jpg https://i.imgur.com/w8uE1bU.jpg 3) запилила коллаж-мудборд: https://i.imgur.com/0pbGTd4.jpg (в этом генераторе https://www.befunky.com)