Не целуй меня в глаза Ты же знаешь ведь — это к расставанью, Я не знаю что сказать, Словно сил во мне на одно дыханье.
Входная дверь тихо скрипнула. Гермиона Поттер зашла в дом на площади Гриммо. Сверху, на втором этаже, она отчетливо слышала голос ее мужа, Гарри, и Джинни. И вовсе не дружеская у них была беседа! Миссис Поттер осознавала — без серьезного разговора не обойтись. Тихо поднявшись на второй этаж дома, Гермиона открыла дверь. Она четко услышала звук трансгрессии. — И что это было? Стоило только задержаться, как ты водишь сюда… — Гермиона, о чем ты, милая? — Гарри действительно не понимал о чем говорит его жена. Он не слышал ее прихода, а до этого в доме, кроме него самого, никого не было. — Конечно! А голос Джинни мне послышался! — Джинни? Ее тут даже не было несколько лет! — Ври дальше! Женщина выбежала из комнаты. Ее глаза наполнились слезами. Она слышала Джинни, поэтому была уверена, что она была с Гарри! Но еще больше ее обижала ложь. — Гермиона… Гарри пошел за ней. Он не понимал — почему Гермиона без причины стала ревновать его к Джинни, которую он не видел уже года 2, а то и 3. Собственно, у него и не было такого желания. Но даже если бы и было — действовать наперекор Гермионе, особенно в ревности, себе дороже. Порой ему казалось, что его жена слегка неадекватна, но Гермиона не давала ему поводов на такие мысли. Да, ревность, которая может возникнуть из ниоткуда, да, она могла даже покалечить его, но потом горько об этом сожалела. И поэтому он знал — ей просто нужно остыть, пока дело не дошло до чего-то ужасного. Пока не поздно. — Не подходи даже. Такой реакции он не ожидал. Но Гарри было необходимо приблизиться к ней. Быть может, это успокоит ее? Но и не следовать ее предостережениям он не мог — кто знает, может, ей правда стоит побыть одной? — Гермиона… — позвал ее он еще раз. — Объясни, почему? Почему ты врешь, почему стал ходить налево? — Я когда-нибудь тебя обманывал? Я верен тебе. Почему ты решила, что это не так? — Я все слышала! — Что именно? — Гарри шепотом позвал Кикимера, попросил принести букет, который оставил в спальне. Гермиона же уже куда-то ушла, — Гермиона! — Я же сказала! Кикимер отдал цветы Гарри. Это были желтые розы. Но их появление только разозлило Гермиону сильнее. — Ты думаешь, я приму то, что забыла Уизли?! Ошибаешься. И как долго вы скрывали свои отношения от меня? — глаза Гермионы наполнились слезами, — Раз сейчас решили расстаться? — Что? Гермиона… Ноги Джинни здесь не было! — Ноги не было. А остальные части тела? — Не было! — Значит, после всего, что я тебе сделала, ты решил развестись, да?! — но все-таки Гермиона приняла букет. — Почему, милая? Даже мыслей не было! — Желтый цвет — к расставанию! — Не слышал такого! — Гарри поцеловал ее щеку, случайно задев веко. — Точно хочешь разойтись! — Гарри показалось, что она действительно сумасшедшая — замахиваться на любимого мужа частью роз с шипами — разве нормально? — Почему? — Поцелуи в глаза — к расставанию! Гарри даже хотел спросить, откуда она такую чушь узнала, но не успел — ему нужно было не болтать, а уворачиваться от цветов. Если бы он знал, что такое произойдет, то в жизни бы не купил желтых цветов! И розы — тоже! Мало ли, они тоже к расставанию?Поселилась в душу мне Ревность серая, И сидит занозой… От неё спасенья нет, Что ни делаю… Пропади оно всё…
— Так что? Не хочешь ничего сказать? Объяснить? Гарри с ужасом отметил, что в руках любимой розы становятся острее и острее. В глазах стало четко видно безумие. — Ладно? Что ты выберешь? Сказать сначала правду или пойти более быстрым путем? — она рассмеялась так, что Гарри стало не по себе. Этот смех был не просто похож на безумный — он и был таковым! — Гермиона… — он даже не пытался скрыть страх — честность только в пользу будет, — успокойся… — Я совершенно спокойна! — и снова смех, безумный настолько, что переплюнет даже смех Беллатрисы Лестрейндж. А уж у нее действительно он был безумен. Внезапно Гарри подумал, что Гермиона действительно сошла с ума. Но когда? Мог ли он это предотвратить? Да и ее ревность…до него дошло, что все правила, по которым они жили — сковывали лишь его — сама Гермиона в этом плане была совершенно свободна. В отличии от него, Гермиона могла хоть выходить замуж за второго человека — Гарри же не мог посмотреть в сторону других девушек или женщин без последующего скандала. Он думал, такое бывает у всех, но факт, что Гермиона сходила с ума раскрыло ему глаза — даже между тетей и дядей такого не было. В том числе и в его сторону. Но любовь просто связала его руки, уши и глаза. Он любил Гермиону и сейчас, ведь он думал вовсе не собственном спасении — как помочь любимой. — Ну что? Сказать нечего? — Положи…ради Мерлина, положи цветок! Гермиона вновь рассмеялась. Ее забавлял страх в глазах любимого, но обида так и никуда не делась. Она словно не слышала всех оправданий Гарри — женщина была уверена в том, что слышала. Она чувствовала чуть ли не полное отсутствие каких либо мыслей…кроме одной. Кроме мысли об убийстве. На деле, она не осознавала, что собирается совершить. Как будто она забыла, что такое убийство, чем является создание глубоких ран по всему телу…не своему…или какое действие у заклинания «Авада Кедавра». Ее не волновало, что это заклинание Непростительное… — Или же у вас было пари? Кто сможет провести меня вокруг пальца? — Милая… Джинни здесь и не было! — Я все слышала! Когда пришла, вы мило и романтично хихикали, — Гермиона замахнулась розой, словно это был нож или кинжал. Гарри не повезло быть в нескольких дюймах от жены. По его руке стала медленно стекаться темно-вишневая кровь. Но Гермиону это лишь сильнее развеселило, а Гарри — напугало. Его испуг был вызван не самой кровью, а реакцией Гермионы. — Гермиона! — Что? Решил сознаться? — Я же сказал — все правда! У меня даже мыслей не было изменять тебе! И знаешь почему? Потому что люблю тебя! Тебя, а не кого-то другого! — Я не верю, — прошипела она. После — нанесла следующий удар. На этот раз Гарри повезло больше — пострадал только локоть, да и кровь не была настолько темной. Правда, рука от недостатка крови в ней стала неметь. — Экспеллиармус! — произнесла Гермиона. Палочка Гарри вылетела из его кармана. То ли то, что она не была доступна ему в тот момент, то ли то, что карман, в котором лежала палочка, был сзади, то ли то, что теперь он окончательно обезоружен против нее, вызвало на лице женщины странную улыбку. Она не была кровожадной — вовсе нет. Самоуверенной — это да. Такая улыбка вполне прекрасно бы выглядела на слизеринке, но никак не на егоЧто ты выберешь сейчас? Станешь ли моим На целый час? Или убьёшь молчаньем?
— Гермиона… — дыхание Гарри становилось все тяжелее, а сам он понимал, что не выживет. — Мерлин, что я наделала?! — Гермиона подбежала к мужу. На ее лице пропала та безумная улыбка, уступив место слезам. Гарри из последних сил обнял жену, вытер ее слезы. — Я верю тебе, — прошептала она, вонзая острый конец розы ему в спину. Это произошло случайно. Она вовсе не хотела ускорять смерть Гарри, желая ему помочь или же, в самом ужасном случае, просто попрощаться по-человечески. Она просто не убрала цветок из своих рук. Бездыханное тело Гарри глухо упало на пол, пачкая его темно-вишневой кровью.***
Нож, я подарю тебе. Ты выиграл пари! Ты так хотел побед, так забирай свой приз! Чего ты ждёшь?..
Миссис Поттер вели к залу заседания Визенгамота. На ней были ограничители магии, которые она пыталась взломать. Наконец, о ее удаче оповестил тихий щелчок. Сами ограничители остались на ее руках, казались активированными, но на самом деле они не выполняли своей функции. Они не причиняли ей боли, особенно при попытках колдовать. Но она продолжала делать вид, что ничего не изменилось. — Проходите, миссис Поттер. Названная лишь безумно рассмеялась. Ее спутники переглянулись, тихонько подталкивая ее вперед. Но бывшая Грейнджер только смеялась. Со смерти мужа она вообще перестала о чем-то задумываться, а жить она стала в своем придуманном мире, где они с Гарри оба живы и счастливы. Где не было того инцидента с розой, букетом…да и она совершенно не помнила ничего из того дня или ранее. Ей казалось, что все произошедшее — сон. И сейчас тоже — сон. Вот вернется домой… — Она невменяема, — сообщила очевидное Сьюзен Боунс — На нее так повлияло убийство мужа? — спросил ее сосед. — Если она действительно убила его, то что-то другое. Если нет, то, возможно, Вы правы. В зал зашла Джинни Уизли. Гермиона Поттер им все уши прожужжала, что Джинни причастна к смерти ее мужа. Ее воспоминания смешались, и она говорила, что когда пришла, Джинни сначала флиртовала с Гарри, а потом, когда появилась сама Гермиона, убила его на ее глазах. — Итак, все в сборе. Миссис Поттер, присядьте, — попросил министр Гермиону, разговаривающую с кем-то. Сама она стояла чуть ли не вплотную к стене, поэтому было ясно, что там никого не было. — Подожди, — сказала она кому-то, после чего повернулась и спросила, — зачем? — Суд начинается. — А я никому не мешаю. Ее все-таки подвели к креслу с цепями и снова попросили сесть. Очень не вовремя Джинни предложила свою помощь. — Вот мы и встретились, — прошипела Гермиона, подходя к мисс Уизли, — решила, что все-таки ты в незамужних засиделась, а такую как ты, — она стала вспоминать слово, но бросила эту затею, — впрочем, не важно, какую именно. Но у тебя никак не выходит найти подходящего? Поэтому ты решила полезть к моему мужу, да? — О чем ты? Я даже не знаю, в чем ты меня обвиняешь! — То есть, по-твоему, это я убила собственного мужа, а потом я же и оплакивала? Бред! — она рассмеялась. — Уберите ее от меня! — провизжала Джинни. — Ненормальная! — Я? — она снова рассмеялась, после чего пристально посмотрела на руку мисс Уизли. Миг — и она покрылась ранами. — Миссис Поттер! Ее с силой усадили. Цепи обвились вокруг Гермионы, продолжавшей магией ранить Джинни. — На ней же ограничители! — изумился министр магии. — Видимо, она их смогла взломать. В ту же секунду два мага ввели Гермиону в бессознательное состояние, чтобы она не успела навредить кому-то еще. Ограничители на ее запястьях сменили на более сложные и современные, чтобы даже попытку взлома они пресекали. Но спасти Джинни они не успели. Взять воспоминания — успели, но не спасти ее от смерти. Раны, нанесенные ей, были слишком глубокими, поэтому погибла она за пару минут. — Что делать с миссис Поттер? — Приговорена. На первое время — в Азкабан. Ну, а потом — казнь.***
Нож, я подарю тебе. Ты выиграл пари! Ты так хотел побед, так забирай свой приз! Чего ты ждёшь? Цветок и нож… Я подарю тебе, Ты выиграл, бери! Теперь он вечно будет у тебя внутри… И ты поймешь… Цветок и нож…
Гермиона пришла в себя уже в камере. На ее руках были ограничители, которые отдавались невыносимой болью при попытке взлома. — Не выйдет, любимая, — прошептал Гарри ей. — За что? Я же никого не убивала… — по щекам текли слезы. — Гермиона…ты многого о себе не помнишь… Пустой и тихий коридор залился смехом. — Они считают, что я бессильна против них? — Гермиона смеялась, из-за чего слова было очень трудно понять, — ошибаются! Я еще докажу… — Миссис Поттер? — Что? — и снова смех. — Идем. — Куда? — Увидите. Ее привели в странную комнату, после чего сняли ограничители. Женщина кинулась к двери, но она была заперта. Алохомора также не помогала. И другая магия также не работала. — Не поможет, миссис Поттер. Здесь заперто. Вставайте. — мужчина указал на разлинованную стену, после чего дал ей какую-то карточку, — это Ваш номер. — Два… Восемь, три, шесть? — Именно так. Вставайте, не моргайте. В глаза девушки что-то начало светить, из-за чего не щуриться она не могла. Не моргать — тоже. — Ну я же просил! — Свет глаза режет. — Терпите. Фотография прошла не очень успешно. Ее переделывали несколько раз из-за того, что Гермиона просто не могла стоять спокойно, норовя куда-то уйти, болтала с кем-то…в итоге ее проводили обратно, из-за того, что фото более-менее было похоже на нее саму. Дни шли, словно вечность. Где-то Гермиона нашла камень, которым стала рисовать. На стене красовался портрет Гарри, из-за которого она и плакала, и смеялась, стоило женщине взглянуть на него. Рядом была нарисована их маленькая дочь Роуз. Правда, она ее совсем не помнила — она была словно из сна. И реакция на этот рисунок была непонятной — Гермиона пела ему что-то, гладила холодный камень, словно это была сама Роуз. На другой же стене были отмечены непонятные черточки. Можно было предположить, что она так отсчитывала дни или часы, но палочек было либо больше, либо меньше. А спросить было некому. Мимо проходили дементоры, но они никогда не трогали Гермиону — им она была попросту не интересна, ведь все ее счастливые воспоминания были словно зарыты очень глубоко… Последний рисунок, который она успела нарисовать — тот злосчастный букет роз. Все розы были срезаны, как срезают везде, и только одна — заостренная. Низ всех роз был в крови. Правда, из-за того, что у миссис Поттер не было ничего, кроме одного камня и черной стены, на рисунке розы все были черными — и стебель, и бутоны. Не было понятно, в крови они внизу или нет. Но сама Гермиона видела все цветным. — А что это за рисунок? — спросил у нее Гарри. — Розы…те самые, которые стали причиной твоей смерти… — Миссис Поттер, — позвал ее министр, — выходите. — То есть, мою невиновность доказали? — она засмеялась. Министр уже понял — она сумасшедшая, поэтому все-таки не стоит говорить, что ей не хочется слышать. — Да. Идем, мы избавим Вас от последствий. Всего один раз Вам введут инъекцию. — Ладно. Когда они дошли, ее уложили на кушетку. Она видела в стороне стекло, а за ним — люди. Какие-то коробочки были… — Дайте руку. — А? — Вытяните руку. Женщина покорно выставила руку. К ней присоединили какие-то провода, ведущие к приборам. — Это для того, чтобы следить за Вашим состоянием, — пояснил министр, после чего снял ограничители магии. — Начинаем! К ее вене присоединили капельницу, начали что-то вводить. Но вместо облегчения, она стала чувствовать боль во всем теле. Гермиона закричала, но никто даже не пошевелился. Слишком поздно она поняла — ее обманули, а сейчас идут ее последние мгновения. Рядом издавал противные звуки прибор, считывающий ее пульс, но он звучал все чаще и чаще. Капельница почти опустошилась. Сил на крики не было. Гермиона смотрела на ломанную линию, показывающую то, как бьется ее сердце. Интервалы становились все больше. Гермионе перестало хватать воздуха. Одновременно линия стала прямой, прибор запищал, а Гермиона закрыла глаза…***
— Что случилось, дорогая? — спросил Рон и своей невесты — Лаванды Браун, когда заметил, что весь вечер после казни Грейнджер (вернее, уже Поттер) — Мне совестно, что твой голос убил их… — Кого? — Гермиону… — начала она. — Ну, что ты. Она убийца! — Но ты не подумал, что у нее дочь! Дочь! И…ты не знаешь многого о ней… — То есть? — Казнив ее, мы казнили и их нерожденного ребенка. Судя по всему, ни сама Гермиона, ни даже Гарри не знали об этом. — Что бы мы тогда могли сделать? Ничего! И вообще — казнить бы и Роуз тогда! — А девочку-то за что? — Уверен, не далеко она ушла от своей психованной матери! — Как ты можешь так о ней говорить?! Да, она убила и мужа, и твою сестру, но при должном лечении, она бы смогла вернуться в нормальное состояние! Но ей не дали и шанса на это! — То есть, ты оправдываешь ее? — Как работница больницы св. Мунго — да. Она не осознавала, что делает! И тогда чем мы лучше нее? Большинство приговорило ее к смерти! Большинство — тоже убийцы! И не только Гермионы. Лаванда ушла из дома, громко хлопнув дверью. Направилась она к семье Грейнджеров — именно там будет расти малышка, а значит, она должна, как крестная, внести и свой цент в ее воспитание.