Белый Дракон и его Тень

      Тем жарким вечером сяо Байлун внезапно слег с лихорадкой: для Чу Ина это стало такой же неожиданностью, как и для всех остальных домочадцев мальчика. Больного устроили в своей комнате: окруженный со всех сторон лекарственными отварами, теплыми одеялами и ароматами благовоний, в тонком пламени свечи, что стояла у его кровати, он выглядел болезненно бледным, очень маленьким и хрупким. Бритая голова и чело были покрыты испариной, под глазами залегли пугающие темные круги, а смоляные волосы, всегда заплетенные в аккуратную косу, выбивались из прически спутанными прядями. Дыхание мальчика было поверхностным и прерывистым, а когда он, бывало, заходился в кашле, то содрогался всем телом так, будто безвольно бился в конвульсиях. Чу Ину никогда не доводилось видеть ничего страшнее. Будь мальчик, лежащий перед ним, пламенем свечи, хватило бы одного выдоха, чтобы заставить его погаснуть.       Древний призрак мог только наблюдать за тем, как суетились вокруг сяо Байлуна слуги. От того, что он сам абсолютно ничего не мог поделать, Чу Ин злился на себя и свою беспомощность. Злился и самую малость чувствовал вину с примесью стыда, потому что он знал: мальчику нужна была передышка, но проигнорировал это, воспользовавшись его добротой. Потому что все еще был слепо верен Го, как и тысячелетие назад.       Чу Ин будет первым человеком в истории, кто почти свел в могилу ребенка настольной игрой!..       — Прости, — тихо произнес он, шмыгая носом. — Я не должен был так давить на тебя. Обещаю, больше не буду требовать, чтобы ты постоянно играл, только… только выздоровей, ладно?..       Сяо Байлун по-прежнему пребывал в беспамятстве. Чу Ин ощущал, что его сознание находилось где-то очень далеко и он никак не мог услышать происходящего вокруг.       Отдав бессознательному мальчику церемонный поклон, древний призрак отошел от его кровати и, беспрепятственно пройдя через седзи, вышел на балкон. На дворе стояла глухая ясная ночь. Полная луна высоко светила в темном небе, и Чу Ин некоторое время смотрел на нее, в душе разрываясь на части из-за терзающих его противоречий. Ему позволили возродиться в сердце ребенка, чей талант к Го без сомнения однажды прославит своего обладателя на всю империю, а может, даже и на весь мир. Но вместо того чтобы помочь мальчику раскрыть свои способности, Чу Ин эгоистично присвоил себе чужое тело и право играть просто потому, что в данный момент был сильнее. А сяо Байлун, будучи от природы очень великодушным, безропотно позволил ему использовать себя.       — Но разве не так все должно было быть?.. Разве я вернулся в этот мир снова не для того, чтобы отыскать Божественный Ход?       Чу Ин продолжал спрашивать об этом у неба, но, как и когда-то давно, не получал ответов. Вокруг по-прежнему было тихо, и луна оставалась все такой же холодной и равнодушной. Он думал, что боги смилостивились над ним и, дав возможность встретиться с этим ребенком, подарили ему ту самую возможность, о которой Чу Ин так долго грезил в пустоте внутри гобана. Юный бритоголовый мальчик с ясным взглядом мог стать его руками, его шансом на игру с сильнейшими мастерами этого времени.       Чу Ину и в голову не приходило, что сяо Байлун так слаб здоровьем и в какой-то момент, возможно, просто перегорит. Мысль о возвращении обратно в гобан была невыносима, но еще больше призрак страшился, что станет тем, кто собственноручно зароет в землю редкий талант ребенка из-за своего высокомерия и жадности. Конечно, ему хотелось играть, но Чу Ин должен был смотреть на вещи трезво. Он нуждался в сяо Байлуне больше, чем тот — в нем. Ему просто необходимо было принять это и смириться. Чу Ин больше никогда не сможет играть самостоятельно. Следовало перестать жить иллюзиями.       Его время прошло.       А вот у мальчика все только начиналось. И если не дать ему возможности проявить себя, то чем он, Чу Ин, будет отличаться от злобного духа, приносящего несчастья?       — Я все понял, — сказал он в пустоту, крепко сжимая призрачный веер двумя руками. — Это еще один урок для меня. Только по-настоящему обучив сяо Байлуна, я сам смогу подняться. И чем сильнее он будет становиться, тем больше будет вероятность отыскать Божественный Ход.       Ничто в ночной тиши не подтвердило его предположений. Чу Ин вернулся обратно в дом и увидел, как одна за другой служанки покидают комнату мальчика. Древний призрак подошел к кровати спящего ребенка: его дядя, бабушка и тетушка Цзин тихонько вышли последними. Тоненькое пламя на одной-единственной свече, которую оставили гореть в комнате, ровно тянулось вверх.       — Когда ты проснешься, мы попробуем по-другому, — негромко пообещал Чу Ин. — А пока спи. Тебе нужно хорошенько отдохнуть.       Решив, что пока ему больше нечего здесь делать, призрак исчез, почти незаметно растворившись в окружающей темноте призрачно-белесым облаком, нисколечко не потревожив желтовато-голубой огонек свечи.       Чу Ин обычно оставлял мальчика на ночь, но не всегда это можно было понимать буквально. Бывало, он просто бродил по дому или саду: уйти слишком далеко от сяо Байлуна призрак не мог, даже если бы желал так поступить больше всего на свете. А иногда ребенок заблаговременно оставлял ему свитки или старые дощечки с описанием каких-либо исторических событий, случившихся уже после распада Южной Лян, чтобы Чу Ин мог скоротать время за чтением. Призрак решительно не хотел покидать этот мир и возвращаться в пустоту, в которой провел столько времени. Он был рад даже просто стоять на балконе и наблюдать за светом луны, пока его юный друг путешествовал по стране грез. Но сейчас ему казалось, что будет лучше дать сяо Байлуну немного личного пространства. С тех пор как он повстречал мальчика, они практически не расставались, и если Чу Ина не волновало ничего, кроме Го, то у сяо Байлуна, напротив, была масса ежедневных хлопот. Но даже при этом он все равно выкраивал время на то, чтобы дать призраку возможность играть, и никогда не жаловался, если не успевал заняться чем-нибудь другим, что его также интересовало.       Чу Ин ждал тысячу лет. Подождать еще пару дней, пока ребенок придет в себя и наберется сил, не составит для него большого труда.       Сяо Байлун проснулся посреди следующий ночи, и Чу Ин явился в его комнату сразу же, как только услышал, что его позвали по имени.       — Как же ты меня напугал! — сокрушался он, когда мальчик, кое-как приподнявшись на локтях, присел и практически сразу взял чашу с водой, которая стояла тут же на тумбочке у кровати. — Почему ты не сказал мне, что тебе было так плохо? Мы могли закончить гораздо раньше, и ты бы успел передохнуть!       Ребенок вяло покачал головой, и слабая улыбка тронула его сухие, почти обескровленные губы.       — Все нормально, такое иногда бывает. Лекарь говорит, что с возрастом я это перерасту.       — Чтобы перерасти, нужно сначала вырасти! — веско парировал Чу Ин, тряся веером в праведном негодовании. — А чтобы вырасти, тебе нужно беречь себя! Кто еще будет играть со мной в Го, если не ты?       Сяо Байлун аккуратно сложил руки на одеяле и, устало прислонившись к изголовью, смотрел на призрачного друга, слегка улыбаясь. В его глазах отражалось пламя свечи.       — Прости, я такой слабый. Мне жаль, что тебе не попался кто-нибудь покрепче и способнее.       Чу Ин громко фыркнул и тут же поник, признавая свою вину.       — Это я жалею, что тебе пришлось проходить через такое. Меня так взбудоражила и ослепила возможность снова почувствовать себя частью игры, что я не обращал внимания ни на что. Прости меня, сяо Байлун. Прости, что заставлял тебя постоянно играть за меня. Обещаю, теперь я больше не буду на этом настаивать.       Древний призрак осторожно покосился в сторону мальчика. Сяо Байлун в ответ слегка нахмурился.       — Разве тебе не хочется найти Божественный Ход? Как ты это сделаешь, если не будешь играть? Моих собственных способностей для партий с действительно сильными игроками еще не хватит.       — Это пока. Но с моими знаниями и опытом ты будешь расти быстрее прочих. И однажды… — Древний призрак выдержал приличествующую моменту паузу с загадочным видом, надеясь, что мальчик сможет сейчас хоть на секунду вообразить, куда может привести его их совместное сотрудничество. — Однажды, поверь мне, сяо Байлун, ты станешь противником, который всех будет повергать в трепет.       Чу Ин очень надеялся, что ребенку передалась хотя бы крупица его уверенности, так как он был совершенно искренен в своих словах. Призрак почувствовал это еще там, в гобане, даже не встретившись с сяо Байлуном лично, а сейчас видел ясно, что ребенку, сидящему перед ним, было уготовано стать легендой Го. Всего-то и оставалось, что подтолкнуть его в нужном направлении.       — Спасибо. Ты веришь в меня куда больше, чем я сам, — хрипло ответил мальчик с улыбкой и вдруг зашелся кашлем. В ответ на встревоженный взгляд Чу Ина он только помотал головой. — Все нормально.       Сяо Байлун опять выпил какой-то мутной настойки, скривился, а потом мужественно глотнул еще, осушив чашу до дна, чем снова вызвал у древнего духа один прилив гордости, одобрения и уважения.       — Знаешь, на самом деле я подумал, что если вдруг умру, то ты сможешь стать свободным и найти себе кого-нибудь другого, — сипло сказал он.       Чу Ин тяжко вздохнул и аккуратно присел на стул возле кровати.       — Ребенок, это так не работает. По-настоящему великие игроки в Го рождаются раз в столетие, а то и еще реже. За тысячу лет, что я провел в гобане, ты первый, кого я встретил. О чем это говорит?       — О том, что ты очень невезучий призрак?       Его темные глаза лукаво смеялись, и пусть мальчик был все еще слаб и бледен, Чу Ин про себя порадовался, увидев его улыбку. Благодаря ей он был по-настоящему ярким и живым. К тому же она напоминала о том, что сяо Байлун все еще ребенок, а ведь древний дух иногда очень легко забывал об этом…       Чу Ин напустил на себя вид вселенски оскорбленной невинности и уставился на юного собеседника.       — Вы только посмотрите! Маленький дракон еще толком зубы не отрастил, а уже хочет кусаться! Какие нынче пошли жестокие дети: так запросто сыплют соль на раны… Где такое было видано в Южной Лян…       Чу Ин театрально возвел глаза к потолку и принялся горестно вздыхать. Сяо Байлун неловко вскинул руки в примирительном жесте.       — Пожалуйста, только не начинай плакать! Обещаю, я больше не буду так говорить.       — Спасибо.       — Но если по-настоящему великие игроки в го рождаются раз в несколько сотен лет, как ты утверждаешь, то почему за ту тысячу, проведенную в гобане, тебе не встретилась хотя бы парочка?       — Должно быть, та парочка, о которой ты толкуешь, была не такой уж и великой.       — А я думаю, им просто не повезло. Никто из них вовремя не нашел твой гобан.       Чу Ин довольно усмехнулся.       — Ребенок, а ты быстро учишься…