Белый Дракон и его Тень

      В тот день о Лин Цзы им удалось выяснить не так много, как того хотелось Чу Ину, но даже те скудные сведения, что он услышал от Нин Ли вселили в его сердце надежду и наполнили радостью. Шанс отыскать Божественный Ход все еще существовал! Небеса услышали его отчаянную мольбу и послали им с ребенком этого юношу с хорошими новостями в качестве своей милости. Чу Ин был так взволнован и возбужден, что был готов хоть сейчас запрыгнуть в повозку и отправиться в путь. Он признавал, что им с сяо Байлуном очень неплохо жилось на горе, в окружении умиротворяющей и безмятежной тихой красоты. Передышка в столь спокойном и одухотворенном месте позволила древнему мастеру вновь найти внутреннее равновесие после провала в партии с Фань Сихоу, и наконец принять это поражение как неотъемлемую часть своего пути.       Теперь же, когда боги ниспослали еще одну возможность, Чу Ин едва ли мог усидеть на месте. Правда, самая большая проблема, которая теперь вставала перед ними заключалась в том, что судя по слухам Лин Цзы был таким же вольным путешественником, как и сяо Байлун и в ближайшее время не было никакой возможности выяснить, где он находился или куда направлялся. Это обстоятельство изрядно портило Чу Ину настроение все последующие несколько дней и ему ничего другого не оставалось как выплескивать свои опасения и страхи на того единственного человека, кто мог понять и разделить его досаду.       — А вдруг у него нет намерения оставаться в империи? Что, если он не станет идти в столицу и просто пройдет границы Цин, чтобы отправиться куда-то еще? Тогда мы точно упустим возможность с ним встретиться!..       Сяо Байлун едва заметно покачал головой и сделал ход черными. Чу Ин нетерпеливо указал веером на свой ответ, едва ли действительно вникая в партию, которая сейчас разыгрывалась у него перед глазами. Юноша послушно поставил его белый камень на нужную позицию.       — Если он правда так умел и жаждет славы, как говорят, то не нам нужно беспокоиться о том, чтобы сыграть с ним.       Чу Ин поднял глаза на юношу и взглянул на него вопросительно.       — Почему?       Сяо Байлун какое-то время молчал, сосредоточенно наблюдая за игрой, и совсем не обращал внимания на то, сколь взвинчен был его призрачный наставник. У древнего мастера даже сложилось впечатление, будто ребенок нарочно испытывал на прочность его терпение, хотя это, безусловно, было отголоском его собственного слишком бурного воображения. Сяо Байлун никогда не был склонен к подобного рода театральным жестам. Он задумчиво провел рукой по подбородку, внимательно изучая сложившуюся на гобане ситуацию, а когда нашел выход из положения, лицо его тут же разгладилось и заметно просветлело.       Поставив черный камень на доску, юноша поднял на него взгляд:       — Потому что сейчас, самое большое его препятствие на пути к настоящей славе — это мы. Если он и впрямь хочет обрести всемирную известность, то обязательно сам бросит нам вызов. И когда это случится мы обязательно с ним встретимся, не волнуйся.       Слова сяо Байлуна звучали здраво, но в душе Чу Ин не мог перестать беспокоиться. Тысячи вещей, над которыми он был не властен, могли пойти не так и повлиять на будущие события и такой желанный поединок. Так ли жаждал Лин Цзы всеобщего признания? Не испугается ли он бросить вызов сяо Байлуну?..       — Может, мы все-таки сами попробуем пригласить его? — не в силах успокоиться, предложил Чу Ин. — Я очень волнуюсь и не хочу полагаться на слепой случай. Пожалуйста, сяо Байлун?..       Юноша поднял на него взгляд и некоторое время просто смотрел, раздумывая над чем-то. А потом согласно кивнул, отчего древний мастер сразу же испытал некоторое облегчение.       Тем временем жаркие летние недели плавно проходили одна за другой, похожие друг на друга как две капли воды. Воздух был наполнен пряным и сладким ароматом диких абрикос, которые к дому юноши временами доносил ветер. Все также мягко журчала в роднике вода, а колокол, звонивший в храме на соседнем холме, не пропускал ни дня.       В самом начале августа жители долины, неожиданно вдохновившиеся громким именем своего молодого соседа-отшельника, преподнесли ему подарок в знак признательности и уважения. Пожалуй, только это событие на некоторое время сумело затмить все тревоги тысячелетнего духа связанные с Лин Цзы и дальнейшими поисками Божественного Хода. Он очень растрогался, когда местный резчик по камню в сопровождении управляющего и всех видных столпов общества, вкатил на городскую площадь телегу с цельным белым куском породы, на гладкой поверхности которого были аккуратно высечены девятнадцать линий по горизонтали и вертикали.       — Теперь мы будем не только рыбацким городом, но и городом го!.. — сказал кто-то из них и Чу Ин прослезился, не в силах сдержать нахлынувших чувств. Сяо Байлун разумеется принял неожиданный подарок и вежливо поблагодарил всех за оказанные ему внимание и честь. Этот тяжеленный цельный кусок камня ему помогли довести до горы несколько человек. Свою новую «доску» юноша поставил во дворе, и некоторое время созерцал ее с нечитаемым выражением лица. Впрочем, сам Чу Ин расчувствовался настолько, что у него не было возможности обратить должное внимание на эмоции своего юного друга.       — Я никогда и подумать не мог, что мы обзаведемся поклонниками даже среди несведущих в го, — поделился сяо Байлун своим наблюдением, когда вечером они с Чу Ином вышли во двор, чтобы опробовать свое новое приобретение. Юноша поставил чаши с камнями на край плиты, пока Чу Ин, часто шмыгая носом, все еще безуспешно пытался привести себя в чувство. Скользнув по древнему призраку беглым взглядом, сяо Байлун не мог не пожурить его. — Ну хватит уже лить слезы, у тебя опухнет лицо!..       Чу Ин дергано кивнул головой между периодическими всхлипами, продолжая утирать глаза краем своего белоснежно-призрачного рукава.       — Прости… Стоит мне вспомнить, с каким почтением и благоговением они смотрели на нас, как я не могу сдержаться. Это чувство все время накатывает на меня против воли… Ничего не могу с собой поделать.       Сяо Байлун понимающе улыбнулся и спросил:       — Хочешь первым сделать ход на нашей новой доске?       Чу Ин активно замотал головой, продолжая давиться своими призрачными слезами, и указал веером в свой любимый правый верхний угол.       — 4-16… Спасибо, сяо Байлун.       — Все для тебя, мастер Чу… Только перестань плакать, пожалуйста!..       Играть во дворе на свежем воздухе, в окружении приятных глазу видов и мелодичных звуков, довольно быстро в равной степени очень понравилось им обоим. Чу Ин так и вообще был несказанно рад, когда ему не приходилось натыкаться взглядом на свой старый гобан. Хоть древний призрак и сумел преодолеть свою неприязнь к нему, в большей степени он соглашался на нем играть только из-за уважения к трудам сяо Байлуна. А после того, как у них во дворе обосновался тяжелый монолитный камень, настроение Чу Ина взлетало до небес всякий раз, стоило ему выйти на улицу и увидеть его. Пусть даже он не мог ни прикоснуться к нему, ни провести пальцами вдоль линий, это совсем не мешало ему наслаждаться одним только его видом и предаваться приятным воспоминаниям.       В отличие от Чу Ина сяо Байлун всегда был довольно сдержан в своих чувствах. Редко какое событие действительно могло выбить его из колеи: древний мастер мог по пальцам одной руки пересчитать случаи, когда его маска вежливой невозмутимости давала трещину. Но даже когда что-то такое случалось, юноша всегда быстро оценивал ситуацию и сразу же брал себя в руки. Умение быстро ориентироваться делало ему честь, и было одним из тех качеств, которые всегда восхищали в нем тысячелетнего духа. Во многом по этой причине сяо Байлун очень быстро и успешно осваивал все, чему Чу Ин его учил. И именно это уже делало из него очень грозного соперника. При всей своей внутренней силе, характером юноша был ровен и спокоен, как гладь озера поутру, и за минувшие годы это почти не изменилось. Чаще всего именно сяо Байлуну приходилось успокаивать духа, когда обстоятельства складывались не в их пользу, именно он всегда мог подставить плечо и протянуть руку, как для самого Чу Ина, так и для любого, кто нуждался в его помощи. Он умел слушать и слышать, что ему говорили, оставаясь всегда искренним и доброжелательным.       Но все же иногда Чу Ин кое-что замечал. Сяо Байлун обычно никогда не позволял себе отвлекаться: ни когда древний мастер рассказывал о чем-либо из своих давних воспоминаний, ни когда учил его теории Го, ни непосредственно во время партий. Всем его словам он внимал с неослабевающим интересом, даже если это не имело никакого отношения к игре или поискам Божественного Хода. Но после посещения столицы что-то изменилось. Временами его взгляд неожиданно замирал, и в такие моменты казалось, что у сяо Байлуна есть какая-то затаенная мысль, которая не дает ему покоя. Чу Ин все ждал, что однажды юноша заговорит об этом: так уж повелось, что без особой надобности древний мастер не лез в голову ребенка, дабы хоть немного предоставить ему личного пространства, поэтому приходилось уповать только на то, что он сам расскажет о том, что его тревожило. Однако время шло, а ничего не менялось. Они прибыли на гору Ванъю и прожили на ней несколько месяцев, а эти странные отсутствующие взгляды не просто никуда не делись, а даже стали проявляться еще чаще. Будто в один момент сяо Байлун был здесь, а в другой где-то в совершенно другом месте, куда Чу Ину не было хода. А после всех событий, связанных с Лин Цзы и подарком жителей долины, он сделался еще более задумчивым и молчаливым, чем был до этого, хотя и упорно отрицал, что что-то не так всякий раз, стоило тысячелетнему духу поднять эту тему.       — Ты придумываешь себе то, чего нет, я просто немного рассеян, только и всего, — каждый раз с убежденным видом заверял он и подкреплял свои слова ободряющей улыбкой. — Чу Ин, у тебя в голове все мысли только о го, а мне сейчас приходится думать о целой массе вещей, которые ранее для меня просто не существовали. Но я обещаю тебе, что когда мы тронемся в путь, все придет в норму.       Не имея, что на это возразить, всякий раз древний призрак принимал любой его ответ как имеющий право на существование. В конце концов, ему совершенно не о чем было волноваться, пока их конечная цель была общей.       Последние недели августа принесли с собой по-летнему теплые дожди, заставив сяо Байлуна на время спрятаться в доме. На Чу Ина к тому моменту вновь напала меланхолия, поскольку все еще не было никаких вестей о том, где сейчас находился Лин Цзы и достигло ли его их приглашение. Они с юношей вновь вернулись к игре за его старым гобаном, что совершенно не радовало тысячелетнего духа. Днями напролет Чу Ин только и делал, что протяжно вздыхал и молил небеса о том, чтобы произошло уже хоть что-нибудь.       Через несколько дней после этого дождь прекратился, и на земли Цин вновь вернулось яркое солнце.       В один из последующих жарких дней, когда они с сяо Байлуном привычно устроились играть в го во дворе, Чу Ин заметил, что тот все время утирает бритое чело рукавом и болезненно щурится. Не восприимчивый к окружающей температуре древний призрак догадывался, что даже по меркам последних месяцев на улице было слишком жарко, да и солнце теперь опускалось немного ниже и постоянно во время игры слепило ему глаза. В какой-то момент Чу Ин не выдержал наблюдать за его мучениями, ведь знал, что одинаково его юному подопечному нужно было беречься и холода, и палящего на небе янтарного диска.       — Мы могли бы вечерами играть в доме, — как-то между делом произнес он и почти не удивился, когда сяо Байлун от его слов лишь беспечно отмахнулся. В последние годы он почти взял это за привычку, что временами слегка беспокоило тысячелетнего духа.       — За последние недели я немного подустал от четырех стен, ты разве нет? Да и есть у меня одна идея о том, как можно было бы облагородить наш двор и заодно скрасить время, проведенное за партией. Уверен, тебе понравится.       — О, — произнес Чу Ин, будучи приятно удивлен и заинтригован, и решил довериться ребенку.       Следующим днем сяо Байлун под любопытствующим взглядом древнего мастера принес небольшой саженец и, посадив его неподалеку от каменной доски, напитал родниковой водой.       — Хорошее решение, — с улыбкой одобрил Чу Ин и тут же кое-что прикинул в уме. — Правда, придется подождать несколько лет, прежде чем он разрастется и сможет накрыть тебя своими ветвями.       Сяо Байлун встал рядом со своим призрачным другом и какое-то время оба наблюдали за тем, как ветер колышет маленькие тонкие ветви.       — Накрыть нас, — поправил юноша, что заставило Чу Ина улыбнуться шире от мгновенно нахлынувших на него волн признательности. — Ты все переживал о том, что в этом мире от тебя не осталось ничего материального. Время могло стереть твое имя из памяти людей, но твое го все еще живет, и точно будет жить спустя века. А теперь будет жить и расти твое дерево.       Сяо Байлун сердечно улыбнулся ему и Чу Ин вновь почувствовал, как против воли подступили к глазам призрачные слезы.       — Наше дерево, — поправил древний призрак, громко шмыгнув носом сквозь смущенную улыбку. Юноша тихо рассмеялся и кивнул.       — Наше дерево… — он перевел взгляд на духа, и страдальчески покачал головой, когда заметил его подозрительно заблестевшие глаза. — Чу Ин, только не говори мне, что ты снова плачешь!       — Все, уже не плачу, — тут же открестился древний мастер, с некоторым трудом взяв себя в руки. Он давно заметил, что лишившись бренного тела, стал гораздо более чувствительным. Про себя тысячелетний дух думал, что это все из-за призрачного состояния и громадного возраста за плечами.       — Надеюсь, оно вырастет большим и сильным, — произнес сяо Байлун со странным выражением на лице, которое Чу Ин не сумел интерпретировать. Он смотрел на своего юного подопечного и снова наблюдал за тем, как на миг остекленел его взгляд, как едва уловимо он ускользнул мыслями куда-то в другое место.       Сильный порыв ветра заставил молодые неокрепшие ветки затрепетать сильнее. В храме на холме зазвонил колокол и в этот момент юноша вновь вернулся в настоящее.       — Однажды мы обязательно сыграем вместе под его большими ветвями, — уверенно сказал Чу Ин, надеясь, что если юноша сейчас пообещает ему это, то, как всегда, сделает все возможное, чтобы сдержать свое слово.       Сяо Байлун ярко ему улыбнулся и кивнул.       — Договорились.