***
Стайлс просыпается через несколько часов, не понимая и не помня, что именно произошло. Они с Луи разговаривали, потом ему стало тяжело дышать, Томлинсон кричал, и теперь он проснулся. — Привет, малыш, — слышит Стайлс голос матери. — Как ты себя чувствуешь? — Я не знаю, что произошло? — Ты начал задыхаться, милый, и тебя ввели в медикаментозный сон, как сказал Луи, — шепчет женщина, сжимая руку сына в своей. — Мам, его нельзя оставлять одного, ладно? — Энн смотрит на него с грустью. — Он хочет убить себя, похоже, чтобы стать донором, и это- — Я знаю, да, все будет хорошо, не переживай. Он сейчас в кафетерии, я отправила его перекусить чем-нибудь. — Мам, проверь его. Со мной тут справятся, пожалуйста, проверь его, умоляю тебя, — она соглашается. Луи не было в кафетерии. Энн охватил ужас, но в голове не было ни одной мысли, куда идти и что сделать.***
— Луи, что с тобой? — шатен концентрируется на голосе Лотти из динамика телефона, размышляя, как ему лучше начать разговор. — Со мной все нормально, дело не во мне, а в… Гарри, — Томмо не плакал около часа, но его легкие все еще пытались восстановиться от того количества времени, проведенного в слезах, заставляя Луи заглатывать воздух, что мешало говорить. — Оу, я так давно не слышала ничего про него, Лу, — голос сестры пропитан нежностью и любовью, она знает, что брат скучает по Стайлсу каждый день, но он запретил всей своей семье обсуждать своего бывшего мужа в своем присутствии. Все Томлинсоны, наверное, скучают по Стайлсу. — Что случилось? — У него отказывает сердце, он умирает. У врачей осталось мало времени, чтобы найти ему новое сердце. Прости, что вываливаю это на тебя вот так, просто- — Эй, он лежит в вашей больнице? — Луи кивает, забывая, что Лоттс его не видит. Их больница, боже. Это навсегда останется их больницей, даже если Гарри умрет. От этой мысли по лицу Томмо снова начинают течь слезы, и он слишком громко всхлипывает, все еще не сказав ни слова, так и не ответив на вопрос. — Луи, я тут недалеко, я буду там примерно через двадцать минут, хорошо? — парень мычит в согласии и сбрасывает трубку, сворачиваясь в позу эмбриона на полу, упираясь спиной в стену.***
— Ну, привет, супермен, — здоровается Лотти, опираясь на раму двери в палату Гарри. Она улыбается, потому что рада наконец-то снова его увидеть, но глаза тоже красные, и Стайлс так устал видеть их уже скорбящие лица, ему так не хочется их всех расстраивать. — Сколько лет, сколько зим… — Привет, — широко улыбается Гарри, потому что он тоже очень рад видеть еще одного члена семьи Томлинсон. Девочки выросли на его глазах, словно это были его собственные сестры. — Как же ты повзрослела, с ума сойти. Как ты? — Я в порядке. Как ты, Гарри? — улыбки с их лиц медленно исчезают, хотя парень все же пытается выгнуть губы в фальшивой улыбке. — Люди умирают каждый день, принцесса. Теперь это буду либо я, либо кто-то с подходящим для меня сердцем. — Гарри… «Они все одинаковые», — думает Стайлс. Лотти сейчас точно так же вытирает слезы рукавом и отворачивается к окну. — Ты для меня, как второй старший брат, и мы все так сильно по тебе скучаем, супермен. Луи запретил нам говорить о тебе, и я надеялась, что когда-то мы все равно снова встретимся, но не так, Гарри. — Даже у супермена есть слабые места, Лоттс, — девушка быстро подходит к его кровати и строго указывает ему указательным пальцем в лицо. — Да, но у тебя никакого криптонита поблизости нет. Поэтому лучше бы тебе собрать все силы, что у тебя есть и хоть вручную заставлять свое сердце биться до того момента, как тебе дадут новое, Гарри. Я знаю, что остальные уже начинают оплакивать тебя, но я не буду, черт возьми! — Лотти немного повышает голос, резко разворачиваясь, и пулей исчезает из палаты, аргументируя это тем, что ей надо найти брата. Она нашла его — ей пришлось ему позвонить, чтобы узнать, где он — на крыше больницы с мокрыми щеками, опухшими глазами и сигаретой между пальцев. — Я думала сюда можно только персоналу больницы, хотя я не уверена, что даже им сюда можно, — девушка садится вплотную рядом с Томмо, их предплечья полностью соприкасаются. — Наше первое свидание было именно здесь. Мы договорились о встрече, но у него с пациенткой что-то пошло не по плану и он должен был остаться в больнице на ночь. Не знаю как, но он притащил сюда столик из кафетерия и еду оттуда же. Лучшее свидание, что у меня было, я серьезно. — А первое воспоминание, что всегда приходит мне в голову при упоминании Гарри, это то, когда я была так расстроена из-за того, что Мэтти расстался со мной прямо перед выпускным, что парень моего брата предложил мне пойти на выпускной с ним. Но ты разрушил наш план, Луи, — она легко пихает шатена в плечо кулаком. — Я итак делился с тобой почти всем, что у меня было, и не собирался делиться еще и своим бойфрендом. — Ты же все еще его любишь, почему ты просто не поговорил с ним раньше? — Потому что я не хочу сделать ему больно снова. Если человек изменил тебе один раз, то он изменит и во второй, а он заслуживает достойного человека рядом с собой. — На самом деле он всего лишь хочет любить и быть любимым. Он заслуживает человека, который любит его так сильно, как ты. Да, ты совершил ошибку, но он же простил тебя… Только ты все еще сопротивляешься этому, будто, не хочешь себе прощения. Боже, Луи, я поняла- — О нет, Лотти, нет, не надо меня анализировать! Если ты закончила курсы психологии, это не значит, что ты теперь знаешь, что я должен чувствовать, — огрызается шатен, поджигая новую сигарету. — Ты не боишься, что он тебя не простит. Это ты сам не можешь себя простить. Посмотри во что чувство вины и ненависть к себе превратили твою жизнь. Они забрали у тебя эту жизнь. Ты не видишь ничего, кроме способов себя наказать. Живешь в какой-то дыре, отправляя все свои деньги маме, что очень благородно, но ей было бы достаточно и лишь части из них, она даже чувствует себя неловко, будто, отбирает у тебя всю зарплату, — девушка делает вдох, и Луи кажется, что она делает это впервые с момента ее психоанализа. — Еще раз, ты живешь непонятно как, сутками напролет работаешь, помогаешь спасать жизни, а о себе позаботиться не хочешь. Вы друг друга стоите, идиоты.***
— Наверное, глупо говорить это сейчас, но я хотел бы успеть это сказать, на случай, если вдруг у меня не будет больше такой возможности, потому что, ну- — Просто скажи то, что хочешь, Луи, — говорит Гарри, тяжело вздыхая. — Я не знаю, правда ли ты простил меня, но я себя не простил и никогда не смогу, да и я не жду, что все внезапно станет как когда-то было, просто… Я все еще люблю тебя, и я все еще хочу быть с тобой в болезни и в здравии, как я когда-то обещал. — Пока смерть не разлучит нас, — хихикает Стайлс, и Томлинсон хочет ударить его за такую отвратительную шутку, которая абсолютно не звучит весело в данный момент, но Луи все равно улыбается. — Если… Нет, когда ты выйдешь отсюда на своих двоих, я хотел бы стать хотя бы друзьями, — «потому что ты освещал мою жизнь и без тебя стало так темно, что я абсолютно не знаю, куда мне идти». — Без проблем, Лу. Дело остается за малым, да? — они грустно улыбаются друг другу, и это происходит во второй раз. Гарри не может вдохнуть, и в панике пытается содрать с себя медицинскую накидку вместе с собственной кожей. Луи выбегает в коридор, крича о помощи. Несколько медсестер тут же подрываются со своих мест. Подоспевший в этот раз вовремя врач просит Луи покинуть палату, и он слушается. На ватных ногах он выходит за дверь и тут же прислоняется лбом к стеклу, наблюдая за бегающими врачами. Томлинсон знает, что это будет случаться все чаще и чаще, а потом в легких Стайлса, скорее всего, начнет скапливаться жидкость, а после он уже будет нуждаться в искусственном поддержании его жизни. Луи в ужасе, но ему страшно представить, насколько напуган сам Гарри, ведь он тоже это все понимает. Но никто не знает, сколько еще у них времени в запасе и найдется ли сердце вовремя.***
— Сколько ты не спал? — спрашивает Энн, вернувшись из дома. Она выглядит чуть свежее Томмо, но не на много. — Я даже не знаю, — он действительно без понятия. Сколько он вообще тут находится? Энн уже пару раз уходила домой, как и Лотти, которая сейчас на работе. Томлинсон знает, что Джемма тоже приходит, но он с ней, слава богу, не пересекался. Ему лишний стресс ни к чему. — Иди домой, поспи, — но он ни за что не уйдет отсюда. Вся его жизнь сейчас тут, а если он вернется в свою крошечную невзрачную квартирку, то это будет словно плевок ему в лицо от самого же себя. «Посмотри, что стало, и это он еще жив. Представь, что с тобой будет, если он умрет?» — Я не могу. Нет, — он очень быстро мотает головой, хотя он уже с трудом держит глаза открытыми. Луи не должен пропустить ничего. И все-таки шатен случайно засыпает, сидя на стуле у кровати Гарри, разместив руки и голову на матрасе. Последний не мог возразить такому близкому контакту, самому близкому за последние два года, потому что все еще спал, и под его ровное дыхание Луи тоже провалился в сон. Стайлс открыл глаза, и у него под рукой спал шатен, который стал, кажется, еще меньше за последние пару суток. Гарри уверен, что тот вообще ничего не ел и вряд ли даже пил нормально. Еще пару дней назад хирург, а теперь обычный пациент, он пялился в одну точку за окном, умиротворенно и практически невесомо перебирая пряди шатена. Сердце, итак работающее из последних сил, слабо заныло от тоски по этому мальчику. Он раньше светился ярче всех, кого Стайлс знал. Гарри скучает по тем временам, когда они только съехались, и насколько потрясающе он себя чувствовал, каждую ночь просыпаясь и засыпая рядом с ним, с любовью всей своей жизни. Стайлс не помнит их последнюю ночь вместе. Если бы он знал, что, начиная с того момента, как Луи однажды не вернулся домой ночью, они больше не заснут вместе и не проснутся, он бы запомнил каждую мелочь вроде того, в какой позе его муж заснул, и в какой проснулся, с каким выражением лица тот открывал свои глаза, и сколько раз он сказал Гарри, что ненавидит его будильник и его самого вместе с ним. А после того, как Стайлс сказал бы: «Не ври, ты обожаешь меня»… Сколько минут понадобилось бы, чтобы выбраться из объятий шатена, потому что: «Не будь таким самодовольным, даже если это правда». — Что он здесь делает? — шепот Джеммы вытягивает его из воспоминаний и размышлений. Она с недовольством указывает на Луи, подмечая, что ее брат поглаживает этого парня по голове, чего не должен делать. По ее мнению, он должен разбить ему лицо. Она не знает, что по мнению и самого Луи тоже, это Гарри и должен сделать. — Он был тут с самого начала, вы просто не пересекались, — он останавливает движения рукой, но не убирает ее с Томмо. — Пожалуйста, ради меня, не накидывайся на него, как ты все это время хотела. Он абсолютно разбит. — Как и мы с мамой, — Джемма смотрит на него, скрестив руки на груди, — и это мы должны быть рядом с тобой сейчас, а не он. Он больше не твоя семья, — за этим разговором никто не заметил, что Луи проснулся. — Я схожу за кофе, — прохрипел он, не поднимая глаз, чтобы не встретиться взглядом с сестрой бывшего мужа, пока Гарри с интересом наблюдал за его спиной. — Ты не пил кофе. Говорил, что ни за что не предашь свой чай. — Надо же, он даже напитку изменил, — произнесла Джемма так громко, чтобы Луи у двери ее услышал. Он застыл на месте на пару секунд, а затем, не оборачиваясь, ушел. — Прости, Джемс, я хочу поспать, — он кивнул ей и отвернул голову, закрыв глаза. Место, где меньше минуты назад был Томмо, все еще хранило остатки тепла.***
— Мам, прекрати, я тебя умоляю, — Гарри сжимает ее руку в тусклом свете палаты. Сейчас около двенадцати ночи. Он не говорит никому из них, но ему стало тяжелее дышать, и слезы матери ему никак не помогают, хоть она и старается держаться, но не может. В любой момент все может стать хуже, и оно становится. — Я так сильно тебя люблю, Гарри, — шепчет она. — Я готова на все, чтобы ты остался с нами, что я могу сделать? — Мам, врачи уже делают все, что могут. Сейчас вам нужно просто перестать плакать, будто я уже умер, — для его матери это слишком тяжелые слова, ее подбородок начинает дрожать только сильнее. — Хотя есть одна вещь. Поговори с Джеммой, пожалуйста. — Да, хорошо, она сказала, что встретилась с Луи, — Энн понимающе кивает ему, — где он, кстати? — Несколько часов назад он ушел и больше не приходил. Сейчас мне нужны вы все. Я не в силах выбирать, кто для меня важнее, понимаешь? — Гарри начинает кашлять. Сначала они не обращают на это внимание. Но постепенно становится трудно дышать, практически невозможно. — Позови, — он, хрипя, указывает испуганной матери на дверь. Опять все то же самое, никого постороннего в палате, слезы и страх. Трубок и датчиков на его теле стало еще больше.***
— Я не представляла себе, что это выглядит так страшно, милая, — говорит Энн дочери, пока ее все еще потряхивает от страха. — Это был третий приступ? — женщина кивнула. — Два предыдущих раза рядом был Луи. Первый раз на посту были какие-то нерасторопные дурочки, но они, к счастью, сделали то, что сказал им Луи, поэтому… Пожалуйста, дорогая, хотя бы сейчас, объяви ему перемирие. Он тоже должен быть рядом с твоим братом, понимаешь? Он любит его. — Когда кого-то любишь, не прыгаешь в койку к другим парням, мам! — Джемма! — Энн делает глубокий вдох, — Если ты не хочешь, чтобы Гарри… — ее челюсть сводит, — умер в обиде на тебя, прекрати это прямо сейчас. — Ну и где Луи может быть? — На крыше, — отвечает ей Гарри, улыбаясь, когда она снова появляется у него в палате.***
Джемма действительно находит его на крыше вместе с Лотти. Он курит, а она что-то тихо ему говорит, склонив голову на бок. Парень замечает присутствие третьего человека первым и смотрит на сестру мужа. Бывшего мужа. — Я пришла, чтобы извиниться за свое поведение и за то, что я сказала, прости меня. И, думаю, тебе стоит знать, что у него полчаса назад был новый приступ, но мама сказала, что этот был другой, — Луи нахмурился и напрягся, Лотти тоже. — Что изменилось? — Он начал кашлять, — Луи просто поднимается на ноги и подходит к бортику крыши, что достает ему примерно до груди. Он упирается в него локтями и обхватывает свою голову ладонями сзади. Лотти порывается пойти за ним, но Джемма останавливает ее, хватая за запястье. — Ч-что это значит? — она точно так же, как и все, напугана. Это естественно. — Это значит, что ему стало хуже, — объяснила Шарлотта, не отрывая взгляд от брата. — Тебе лучше оставить нас, — Джемма знает и понимает желание девушки защищать своего брата. У них с Гарри тоже самое. И она видит, что поза Луи не нормальная, не такая уверенная и изящная, как она помнит. Его согнуло и трясет. Любой сейчас сказал бы, что именно вот так выглядит боль, отчаяние и безысходность. — Я иду к нему, — говорит им Луи. На его лице нет слез, он уже физически не может больше плакать, но вся тяжесть мира отражается сейчас в его глазах. Это видно даже в темноте ночного города. Под звук приближающихся сирен дверь за ним закрывается, и девочки остаются на крыше одни.***
— Прошу тебя, не рассказывай им все подробности моего состояния. Мне достаточно того, что ты знаешь, что будет дальше, и знаю я. Еще три таких же выражения лица, как у тебя, я не вынесу, Лу, — тот кивает, утыкаясь лбом в предплечье Гарри. — Когда все закончится, я бы хотел, чтобы ты либо вернулся в нашу квартиру, либо продай ее и купи себе нормальную квартиру. Мама уже тоже в курсе. — Гарри… Я не могу. — Можешь. Это и твой дом тоже. — Был. Это был мой дом, Хазз. — И эта квартира снова сможет стать твоей. Правда, это уже не будет нашей квартирой, но ты же будешь помнить времена, когда это было так? — Луи с влажными глазами кивает ему в ответ, и Гарри не сдерживается тоже. Они стараются улыбнуться, чтобы подбодрить друг друга, но ничего не выходит, потому что они знают, что совсем скоро может наступить момент, когда придется прощаться. А это слишком мало оставшегося времени. Луи снова начинает ненавидеть себя за свою ошибку в прошлом, ведь так у него было бы еще два года с Гарри. Может быть, он бы тогда вообще не знал проблем с сердцем. — Я не смогу там жить, но и продать ее я тоже не смогу. Это наша с тобой жизнь. Хотя, ее наверное, уже не узнать? Ты поменял там что-нибудь? — Я заменил твой ужасный розовый диван на нормальный, — хихикает Гарри. — Нет! Как ты мог? Отличный диван, лучший! — Луи тыкает его в плечо, но он знает, что Стайлс мог терпеть тот диванчик, только если к нему прилагался Томлинсон, а так он ненавидел его. — Гарри! — в палату забегает мужчина в белом халате, и Луи уверен, что он знает его, но просто уже плохо помнит. — Тебя сейчас же начнут готовить к операции. Мы нашли сердце, — мужчина, кажется, сам сейчас начнет подпрыгивать от радости, а Гарри просто выдыхает, потому что, конечно, это еще далеко не «Все самое страшное позади». Он хирург, да и Томмо тоже знает, что самое страшное еще только впереди, но у них теперь есть шансы, поэтому да, Стайлс тоже позволяет себе порадоваться. — Лотти, — говорит Луи по телефону, сжимая руку бывшего мужа в своей, — ты еще с Джеммой? Вернитесь сюда, срочно. Врач уже пошел искать Энн. Луи не знает, можно ли ему так сделать, но он прислоняется своим лбом ко лбу Гарри, потираясь об него своим носом, и тот просто улыбается, поэтому Томлинсон полагает, что все в порядке. Девочки и Энн прибегают, ожидая худшего, но новости их только радуют. Тут же начинается подготовка Стайлса к операции по пересадке сердца. Луи пообещал Гарри не делиться с родными подробностями, но сам шатен не понаслышке знает, что эта операция это страшно. Он был на нескольких таких. На одной, вроде бы, они с бывшим мужем были вместе. Как ему пережить следующие пять-шесть часов, он без понятия. Еще и Лотти на время ушла. Организм Гарри может отторгнуть новый орган, не говоря уже о том, что он может просто умереть на операционном столе. — Хей, Луи, — Стайлс хватает запястье Томлинсона, идущего рядом с его каталкой по коридору, — я обещаю тебе, что мое новое сердце будет любить тебя так же сильно, как это, — другую руку он кладет себе на грудь, и Томмо нервно улыбается ему, потому что и Энн, и Джемма тоже идут рядом, но вместо того, чтобы сказать матери и сестре, что, что бы не случилось, он любит их, он пытается флиртовать с бывшим мужем. — Мы любим не сердцем, а гипофизом, Хазз. — Ты испортил весь романтичный настрой, — Гарри надувает губы, но он очень внимательно следит за выражением лица Луи, потому что тот бледный. Да, Стайлс ведет себя не как пациент, а как врач, потому что пытается отвлечь бывшего мужа от плохих мыслей хоть на минуту. — Прости, мне что-то пока не очень весело, — шатен закусывает нижнюю губу и мотает головой и стороны в сторону, ругая себя за эти слова. Сложно было улыбнуться и сказать, что все будет хорошо? — Я выкарабкаюсь, слышишь? Теперь у меня есть все шансы, а наши коллеги сделают все возможное, — все это время Гарри держал Луи за запястье, но в этот момент он сжимает его ладонь, а через пару минут, он уже вынужден всех отпустить, а еще через двадцать, он заснет, и трое людей в коридоре будут тихо молиться, каждый про себя, чтобы их сын, брат и бывший муж вернулся к ним живым и здоровым. Главное, чтобы живым, с остальным они обязательно разберутся. В какой-то момент Луи решает кое-что попробовать, и когда кто-то проходит мимо в сторону операционных, он хватается за эту возможность, — Извините, я работаю хирургическим медбратом в Лондон Бридж, могу я поприсутствовать на операции Гарри Стайлса? — Не думаю, что это возможно, сэр, — отвечает ему мужчина средних лет. — Я работал здесь несколько лет. Я знаю каждую операционную, как свои пять пальцев. Пожалуйста! Мне нужно там быть! — Простите этого молодого человека, — Энн разворачивает Луи от этого мужчины, который кивает и скрывается в операционных, и оттаскивает его немного в сторону. — Луи, милый, я знаю, что ты пытаешься помочь любыми способами, но тебе нужно сесть и ждать, как это делают все люди, — она нежно прикасается его к щеке, как его собственная мама это обычно делает, и он не понимает, почему она так добра к нему. — Почему ты так добра ко мне? — на ее лице отражается непонимание. — У Джеммы нормальная реакция на меня, она злится, она ненавидит меня. Почему ты заботишься обо мне? — Ты ужасно поступил, Луи, — он хочет сказать ей что-то вроде: «Вот именно! Почему ты так спокойна?!», но Энн ему не дает, — Я не знаю, как оправдать тебя словами, честно. Но я чувствую, что ты этот урок усвоил на отлично. Хочу ли я, чтобы ты был рядом с ним сейчас? Да, потому что он попросил. Простила ли я тебя за то, что ты сделал моему сыну больно? Не совсем. Мы, наверное, вряд ли сможем снова принять тебя с открытым сердцем и распростертыми объятиями, но… Это выбор моего сына. Я видела, как он пытался двигаться дальше, — Гарри не упоминал этого в разговоре с Томмо, последнему теперь даже интересно послушать подробнее, но крошечная искра ревности загорается в его груди, — ходить на свидания и знакомиться с новыми людьми. И я помню, как он появился в моем доме, сбитый с толку, потому что ему не получается никем заполнить пустоту, оставшуюся после тебя. Он, выходит, однолюб. — Понял. — Луи, у тебя есть несколько часов. Иди домой и поспи, я буду сообщать тебе обо всех новостях. — Нет, — миссис Стайлс начинает говорить ему о том, что он выглядит ужасно уставшим и нуждающимся в хорошем сне, но… — Энн, нет. Я должен быть здесь. Если что-то случится, а меня здесь не будет, я буду жалеть об этом всю свою оставшуюся жизнь. — Луи, ты не можешь все контролировать. Доверься профессионалам своего дела, пожалуйста? Тебе нужен отдых, потому что, когда Гарри придет в себя, ему будет нужно- — Я обязательно посплю, когда он придет в себя, будучи более или менее спокойным, что все нормализуется, — на самом деле, Луи никогда в жизни не хотел спать так сильно, как сейчас. Он урывками дремал все эти десятки часов, толком не ел и находился в постоянном напряжении и стрессе. Но именно последнее до сих пор держит его в сознании. — Нет, я посплю тогда, когда его отсюда выпишут и отправят домой. Вот тогда я сяду в такси, доеду до своей квартиры и просплю хоть целые сутки. — Тогда просто иди сюда, — женщина хлопает себя по плечу в приглашающем жесте, и Луи аккуратно устраивает на ней свою голову. Очень домашняя картина. Она приобнимает его за плечо, кладя свою голову поверх его, и Томмо понимает, как же давно его никто не обнимал. Если Гарри сделал попытку двинуться дальше, то Луи даже не пытался. Он выбрал вариант, исключающий из себя сближение вообще с кем-либо. Он общался только со своей семьей, но они все, кроме Шарлотты, были в их родном городе. Ему так не хватает простого человеческого тепла рядом и ощущения безопасности, но он слишком быстро проваливается в сон, чтобы долго размышлять об этом. Энн тихонько трясет его в попытках разбудить, но по ощущениям прошло, будто, минут двадцать, он же только что уснул, что случилось? — Прости, милый мне надо в туалет, — Томмо сразу же выпрямляется, но он действует на чистом автомате, потому что он такой уставший и теперь еще и такой сонный, что его ориентация в пространстве слегка нарушена. — Что случилось? Сколько прошло времени? — бормочет он, оглядываясь по сторонам. — Все хорошо. Думаю, прошло около трех часов. Я скоро вернусь. Когда она возвращается, Луи уже почти до конца проснулся. Это оказывается очень вовремя, потому что из операционной выходит врач, но его останавливает какой-то парень, на вид чуть младше самого Томлинсона, что-то спрашивает у врача, но дальше они оба подходят к Стайлсам. Луи еще даже помнит, какого это было носить их фамилию. Непривычно, но он чувствовал себя очень уверенно. — Операция прошла без осложнений, но надо понимать, что теперь нам остается только ждать, когда он очнется, но сейчас он стабилен, мы надеемся на самый лучший исход, — парень рядом с их врачем со странным облегчением выдохнул, и это заметил не только Томлинсон. Джемма и Энн заметили тоже, но пока проигнорировали его, потому что сами испытывали точно такие же эмоции. Хирург ушел, а незнакомый им человек так и остался здесь, после чего он поздоровался с ними. — Здравствуйте, вы, судя по всему Энн и Джемма, мне очень приятно с вами познакомиться. Я Лукас. Я… Я не знаю, какие у нас с Гарри отношения, потому что мы довольно близко общаемся, но я не знаю, могу ли я называть его своим бойфрендом, и это вообще сейчас не важно. Все это время была не моя смена, поэтому я даже не знал о том, что произошло, — Луи уже устал от него. Этот Лукас слишком быстро и много говорит, но самое важное это их близкие, как он выразился, отношения с Гарри. — Да, я Энн, а это моя дочь Джемма. Если честно, то мы ничего про вас не слышали, — и если Луи думал, что миссис Стайлс было неприятно с ним разговаривать в тот момент, когда она сказала, что теперь будет относиться к нему, так скажем, предвзято, то он ошибался. Сейчас Энн звучала очень вежливо, как и всегда, но ей не нравился этот молодой человек. Луи, кстати, тоже. — Думаю, вам лучше оставить нас, Лукас, потому что нам необходимо побыть со своей семьей, извините. — То есть, вы прогоняете меня, а его бывшему здесь быть можно? Я видел твои фотографии в его квартире, — быстро оправдывается он, но Джемма со своего места подходит к нему ближе. — Лукас, послушай. Пожалуйста, не устраивай тут сцену, мы тебя впервые в жизни видим, — тихо говорит девушка. — Не знаю, что у тебя было с моим братом, но это явно было что-то на одну ночь. — Нет, все не так, — Томлинсон поджимает губы и говорит Энн, что дальше он будет ждать где-нибудь около палаты Гарри. — Умоляю тебя, ты маленький и дерзкий, а еще работаешь в этой больнице. Я это все уже слышала лет десять назад, — она ушла по-английски. — То, что у Гарри есть типаж, не значит, что ему плевать на меня! — парень крикнул ей вслед.***
— Луи, — Лотти снова в больнице рядом с братом, и Томлинсон уже знает, что сестра сейчас скажет, он видит по ее лицу, — Я закончила все дела и отпросилась на время. Иди домой, пожалуйста, ты выглядишь ужасно. — Ага, спасибо, — Стайлс пробудет в реанимации какое-то время, он понимает, но он хочет знать все, что здесь происходит. — Ты издеваешься над собой, иди домой! — она пытается развернуть его и подтолкнуть, но он слишком упрямый, — Луи, пожалуйста… — Я ненавижу эту квартиру, — девушка молча смотрит на него. — Я ее ненавижу. Она маленькая и пустая, я не привык к ней даже за эти два года, но мне без разницы, где спать, я же сплю с закрытыми глазами, правильно? — Лотти смотрит на него, будто поняла, что он хотел сказать на самом деле. Что он ненавидит любой дом, если Гарри рядом нет, и любое место будет родным домом, если Стайлс будет с ним. — А если я дам тебе ключи от своей? — Томмо отказывается, помотав головой, — И пойду вместе с тобой. Хей, — она гладит его по спине, — ты больше не будешь один, ладно? — У Луи дрожит подбородок, и он закусывает щеки, чтобы не плакать еще и из-за этого. — Боже, Бу, — она крепко обнимает его, он что-то бубнит о том, чтобы она так больше его не называла, но, когда она отстраняется от брата и ведет его в сторону лифта, он идет за ней. Уже в светлой квартире сестры, закутавшись в ее мягкое одеяло, они вместе засыпают, но Лотти через несколько часов будит звонок телефона, и она морщится, потому что Луи явно еще не достаточно поспал, но это их мама. — Да, мам, — она берет трубку, аккуратно встает с кровати и выходит из спальни, перед этим убедившись, что брат не обратил никакого внимания на шум. Слишком уставший. — Мы у меня дома. Он наконец-то согласился отдохнуть. — Какие-то новости есть? — Джоанна не может приехать, потому что остальных детей просто не с кем оставить, поэтому она, будучи так далеко, не находит себе места. — Нет. Он все еще в реанимации после операции. Как всегда это бывает в таких случаях. Мам? — Да, детка? — Ты с ним обсуждала что-нибудь в последнее время? Ну, его состояние или что-то еще? — Лотти закусывает губу, понимая, что, возможно, она сейчас говорит матери лишнее, но она волнуется за старшего брата, потому что очень сильно любит его. Джей говорит, что они редко стали обсуждать его чувства. — Просто… Он послушал меня только после того, как я пообещала, что он больше не будет один. А еще он сказал, что он ненавидит свою квартиру, и пошел, потому что мы пошли ко мне. Он боится быть в одиночестве? Он поэтому с работы не вылазит? Потому что дома он будет один? — Я не знаю, милая, возможно, ты права, обсуди это с ним, когда он проснется. «Я не буду это с тобой обсуждать», — говорит Луи, когда просыпается.***
Томмо с Шарлоттой не было довольно долго, Стайлс даже успел очнуться. Правда, он все еще не отошел от наркоза, поэтому он то находится в сознании и говорит непонятную чушь, то снова продолжает спать. — Где Луи? — спрашивает он в момент, когда снова просыпается, а рядом сидит Джемма. — Он пошел домой, — она улыбается и собирается задать брату вопрос, тем более тот выглядит уже вполне вменяемо, — Кто такой Лукас, Хазза? Ты не рассказал нам, что у тебя снова появился парень? Поздравляю, малыш! — она подкалывает его. — Он не мой парень. Мы просто пару раз хорошо провели время в месте, — проходит около минуты, пока до него доходит. — Подожди, Луи тоже встретился с ним? — сестра кивает ему в ответ. — Он из-за этого ушел? — Нет. Лотти увела его, потому что он с трудом стоял на своих ногах и очень сильно хотел спать. — А если это все-таки из-за него? Что, если Луи не вернётся? — Джемма сжимает его руку, чтобы успокоить. — Сосредоточься на своем здоровье сейчас, хорошо? Я уверена, что он вернётся. Он же сказал, что любит тебя, а ты, дурак, ответил ему тем же, — Гарри сердито смотрит на нее, потому что, что этот ее тон вообще значит? — Я не хочу в это лезть, но я бы на твоем месте не смогла ему доверять снова. Все, извини, — она отмахивается, — ты на самом деле должен сейчас думать о себе. Выздоравливай, а потом разбирайся со своим бывшим, договорились? — Гарри соглашается.***
Лотти окончательно перестает понимать, что происходит у Луи в голове, когда после того, как она сообщила ему, что Стайлс очнулся и уже даже почти отошел от наркоза, тот не встает и не бежит в больницу, как она ожидала. — Мы идем? — пытается она. — Нет, — но Луи все равно встает и идет к двери, — я, наверное, просто пойду домой. — Какого черта, Луи? Сначала тебя невозможно вытащить из его палаты, а сейчас ты отказываешься возвращаться? — да, Лотти кричит на него. Они все на нервах, и у нее они начинают сдавать, когда парень ведет себя вот так. — Рядом с ним его семья и его парень, я не думаю, что я там сильно нужен. Ты знала, что у него появился парень? Он даже не сказал мне, хотя была парочка подходящих моментов, — произносит Луи настолько бесстрастно, насколько может. — И что ты собираешься делать? — Жить дальше, Лоттс. Вернусь на работу, пока меня не уволили. Вот прямо сейчас пойду и выйду на смену. — Супер! А я пойду и буду рядом с ним вместо тебя, потому что он все еще мой друг, пока ты будешь строить из себя гордого идиота, как всегда, — она не ласково отталкивает его от двери, чтобы тоже надеть обувь. — Он сам сказал тебе, что любит тебя, боже. — Он боялся, что не выживет и сказал это, чтобы я не винил себя, — с этими словами Луи открывает дверь и они расходятся.***
Проходит четыре дня, а Томмо так и не приходит к нему. Гарри каждый день смотрит на маму с надеждой, но она только мотает головой, говоря, что сегодня Луи тоже нет, а сам Стайлс еще слишком слаб, чтобы нормально пошевелиться. Однако он понимает, что Луи вряд ли вернется сюда, потому что Гарри его знает. Он столкнулся с тем фактом, что Стайлс двинулся дальше, и он снова исчезнет, чтобы, будто бы, не мешать его счастью, будто бы, он заслуживает лучшего, чем Томлинсон. В итоге, Гарри звонит ему три раза, но Томмо не берет трубку, а Лукас вечно ошивается где-то поблизости, хотя Стайлс уже сказал ему, что все кончено. Через несколько минут ему приходит сообщение с текстом: «Я на работе, что случилось?» И мужчина решает позвонить снова, пока телефон шатена еще в его руках. — Гарри, я же сказал, что работаю, у меня нет времени разговаривать. — Почему ты не приходишь? — Слушай, прости меня. Если бы я знал, что у тебя уже кто-то есть, если бы ты мне сказал, мне бы не пришлось… Черт, я бы не стал говорить тебе, что все еще люблю тебя, понимаешь? Я уважаю твой выбор и не хочу опять разрушить твою жизнь. — Если причина в Лукасе, то это дерьмовая причина, потому что я не хочу его рядом, это было ошибкой. Я хочу чтобы здесь был ты, а не он. Я должен был предупредить тебя о нем, да, но он просто мой коллега и пару раз мы перешли все границы рабочих отношений. Я не жалею о том, что сказал тебе, почему жалеешь ты? — Луи молчит, но Стайлс слышит, как он дышит в трубку, а еще он знает, что победил. Томмо сейчас просто не может придумать ни одного аргумента, доказывающего, что Гарри ошибается. — Лу? — У меня смена до девяти вечера… Тебе принести что-нибудь? — он спрашивает очень неуверенно. — Нет, ничего не нужно, я в порядке, — Гарри улыбается, потому что он снова увидит его вечером. Ближе к десяти вечера, когда в коридорах уже умиротворяюще тихо, Луи заходит в его палату с тремя кусками пиццы и коробочкой сока, и Стайлс с интересом разглядывает его. Томлинсон выглядит очень мягко и по-домашнему. А еще быть отдохнувшим и хотя бы иногда есть ему к лицу. — Даже не думай, это для меня, — он кивает головой в сторону своей тарелки и, пока не понятно для чего, снимает обувь. — Раздвинь, что ли, свои ноги, мне надо сесть, — Гарри все еще и слова не сказал, но делает, как ему говорит Томлинсон, после чего последний удобно устраивается у задней стенки его койки, в его ногах. — Ты так и продолжаешь питаться, как семилетка? Пицца и сок, серьезно? В кафетерии не было чего-то более полезного? — Ну, иногда я пью пиво, а не сок, так что мне не семь, а минимум восемнадцать, — улыбается он, откусывая кусок пиццы, глядя Стайлсу прямо в глаза, и тот улыбается ему в ответ. — Как ты себя чувствуешь? — Теперь гораздо лучше, когда ты здесь, — он обожает наблюдать, как вся эта самоуверенность Луи рушится, уступая место смущению. — Прости, что вел себя как- — Забудь, не надо. — Я не смогу описать словами, как я рад, что ты жив, — Томмо чуть сдвигается и сжимает лодыжку лежащего парня. Следующие несколько часов проходят незаметно, пока они обсуждают все, что происходило с ними за все это долгое время. Но Луи устал на работе, а Гарри еще не восстановил свои силы, поэтому последний двигается на кровати в сторону, чтобы Томмо мог лечь рядом, и они наконец-то снова уснули вместе. Луи, конечно, хотел бы разместиться у него на груди, как всегда это делал, но сейчас он может навредить парню, поэтому он просто обхватывает ладошками его предплечье, довольно быстро засыпая. Через неделю они решат, что Томлинсону нужно переехать к Гарри, потому что ему все еще нужна будет помощь после завтрашней выписки, и кто-то должен будет напоминать ему пить свои таблетки, если он забудет, будто бы это единственная причина. Их семьи спокойно воспринимают эту новость, а Луи решает, что ему пока придется работать в таком же загруженном режиме, потому что, пока Стайлс все еще будет на больничном, им нужно будет на что-то жить. Они вместе заезжают к Томмо домой, чтобы тот взял себе вещей на первое время, и пока он собирается, Гарри просто оглядывается по сторонам. — Если бы я не знал, то я бы с полной уверенностью сказал, что это не твоя квартира. Здесь тебя, будто, никогда и не было. Я имею в виду, где твои гирлянды, постеры и яркие элементы мебели? Это вообще на тебя не похоже, — громко говорит Стайлс, осторожно опускаясь на диван в гостиной, чтобы Луи услышал его в спальне. — Может, я просто повзрослел, м? — делает предположение последний, пробегая мимо за какими-то вещами. — Определенно нет, — смеется Гарри, вспоминая его пиццу с соком. — Не хочешь провести последний вечер в этой квартире вместе? — он хватает шатена за запястье, когда тот снова проходит мимо, но уже в другом направлении. Луи, мычит, прикусывая щеки изнутри, обдумывая это предложение, но он сразу знает ответ, — Не хочу. Я имею в виду, что не хочу быть здесь, — Томмо плюхается рядом с Гарри, и тот притягивает его к себе, чтобы поцеловать, — за последние дни это далеко не первый их поцелуй, но Томлинсон все еще не может привыкнуть к тому, что это снова станет для них обычным делом: объятия, поцелуи, секс, зрительные контакты, прикосновения, держаться за руки. Все это снова будет в его жизни, и он слишком взволнован по этому поводу. Поэтому, пока он все еще витает в своих мыслях, Стайлс отстраняется от него, внимательно разглядывая его лицо. — Ты в порядке? — Даже лучше. Я давно не чувствовал себя таким счастливым. — Из-за поцелуев? «Из-за тебя, дурачок», — думает Луи, просто кивая головой, что Гарри с радостью принимает за ответ, снова сплетая их губы и языки вместе.***
С учетом того, что они пережили, все не могло быть идеально слишком долго, Томлинсон знал это, да и Гарри, наверно, тоже. Луи пару раз стоило задержаться на час-два на работе, потому что пациентов было слишком много, некогда было даже посмотреть на время, он едва успевал бегать о одной койки к другой, и раны Гарри вместе со всеми сомнениями и неуверенностями проявили себя. — Тебе скучно со мной? — спрашивает Гарри, как только шатен, едва переставляя ноги, переступает порог их квартиры. — О чем ты говоришь, Гарри? — Я не хочу поднимать эту тему, честно, — боже, Луи слишком уставший для этого разговора, — но я… — Гарри, я просто задерживаюсь на работе, ты и сам прекрасно знаешь, как это бывает. И мы с тобой знаем, что иногда мне нужно работать дольше, чтобы мы могли оплатить счета, еду и лекарства. — То есть, ты обвиняешь в этом меня? Я теперь обуза для нас? — Луи глубоко вздыхает и резко поворачивается к парню на пятках. — Да что за муха тебя укусила?! — Томмо очень устал, и он очень хотел домой, чтобы вкусно покушать, обнять Стайлса и уснуть, но в итоге он получает скандал? Хорошо, — Ты предложил мне снова тут жить, чтобы теперь устраивать мне сцены ревности каждый раз, когда я буду задерживаться где-то на лишние пять минут? — А я, по-твоему, должен быть абсолютно спокоен после того, что было? М, Луи? Откуда я знаю где ты и чем занимаешься? Что, если однажды после «ночной смены», — Гарри показывает кавычки пальцами в воздухе, — ты снова вернешься, скажешь, что потрахался с другим, и соберешь свои вещи, якобы, спасая мою жизнь от себя? Гребаный мученик! — Стайлс понимает, что именно он сейчас сказал, только когда смотрит парню в глаза. Но уже поздно. — Пошел ты, — шепчет Томлинсон, дрожа. Снова надевая верхнюю одежду, чтобы уйти. — Луи, нет, — в ответ тишина, — пожалуйста, Лу. Прости, я не хотел это говорить, — ни слова, ни звука, — Луи, — Гарри тянется к нему, чтобы схватить за руку или за плечо, чтобы не отпустить его, но шатен уворачивается, скрываясь за дверью. Стайлс со злости ударяет кулаком в стену, что оказывается очень больно. Он просто устал сидеть дома в одиночестве. Из-за этого он много думал, много себе придумывал и сам же на это обижался. Гарри чувствовал себя так, будто, он сходит с ума. Взрослый уважаемый доктор и человек сходит с ума, так глупо обижая человека, которого он любит, манипулируя такими фразами вроде «Теперь я обуза для тебя?». Ему противно от самого себя. Цепляясь за надежду, что Луи не успел далеко уйти, он буквально запрыгивает в свои кроссовки, накидывает куртку, и прямо так, в своих клетчатых пижамных штанах, выбегает вслед за любовью всей своей жизни настолько быстро, насколько ему можно в его состоянии. Выскочив из подъезда, он стоит на крыльце и думает, в какую сторону ему податься, решает что пойдет направо и спускается с крыльца, тут же останавливаясь, потому что, ну, вот и нашел своего парня. Тот сидит прямо на асфальте, откинув голову на стенку крыльца, курит и плачет. — Хей, пошли домой, пожалуйста, — пробует мужчина, но Луи даже не смотрит на него, просто делает затяжку, задерживая дым в легких, — Я вел себя как полный мудак, но у меня крыша едет от того, что я целый день сижу дома один, мне искренне жаль, — Гарри опускается рядом с ним на землю, пока Луи вытирает рукавом свои щеки. — Я доверяю тебе, честно, но я скучаю по тебе. Я вижу тебя только по вечерам и иногда утром, когда повезет. Я уже ненавижу это, особенно то, что ты должен это делать из-за меня и моих дорогих лекарств. Я знаю, что выразил свое желание видеть тебя чаще самым отвратительным способом, но я не сделал это специально, Лу, обещаю, — Стайлс поворачивает голову в сторону парня, он все еще не смотрит на него, но за все это время он больше не подносил сигарету ко рту, судя по количеству пепла на ней. — Ты можешь не разговаривать со мной и ненавидеть меня прямо сейчас, я знаю, что заслужил это, но, пожалуйста давай вернемся домой. Я лягу спать на диване, и ты заговоришь со мной тогда, когда сам захочешь. Я найду способ извиниться перед тобой, — Луи встает и направляется в их квартиру, а Гарри с облегчением выдыхает. Они уже проходили через крупные ссоры в первый раз, когда притирались друг к другу. За два года они просто забыли каково это и разучились жить вместе. Они молчали три дня, до вечера пятницы. Гарри тратил свой день на просмотр очередного сериала, но когда Томлинсон не появился к двенадцати ночи, хотя его смена должна была закончиться в восемь, он начал волноваться. Дело было не в изменах и недоверии, а в обыкновенном беспокойстве, потому что Луи даже трубку не брал и не отвечал на сообщения. Через некоторое время после того, как время перевалило за полночь, в дверь наконец-то позвонили, и распахнув дверь, Стайлс увидел Лотти. Она придерживала за плечи пошатывающегося брата, который, как только увидел своего парня, решил открыть рот и закончить их тишину. — Не переживай, я ни с кем не переспал, — он неустойчивой походкой прошел внутрь. — Я даже не думал об этом, но ты бы хоть смску написал, я волновался за тебя, — Гарри стоит рядом, пока тот раздевается, чтобы поймать его, если он начнет падать. — Как это вообще произошло? — обращается он уже к девушке. Та объясняет, что Томмо написал ей, хотел поговорить, но в итоге он выпил слишком много. — Ладно, эм, останешься сегодня у нас? Уже поздно. — Я вызову такси, все в порядке. — Лотти, пожалуйста, он же просто ужасен, когда у него похмелье, — она смотрит, как брат дергается в своей куртке, потому что не может ее снять, и понимающе кивает головой, пока Стайлс помогает ее брату раздеться. — Ляжешь с ним или мне нужно уступить тебе диван? — Я на диване, — быстро отвечает девушка. Раздев Луи, Стайлс отправляет его в кровать, и раздевается сам. Тот лег прямо посреди кровати, поэтому Гарри просто ложится рядом на свою сторону. — Отодвинься от меня, ты вообще должен быть на диване, — бубнит Томмо, борясь с одеялом. — Сам двигайся. Ты лежишь прямо посередине. — Придурок, — обзывает его шатен и затихает, засыпая. Когда он начинает сопеть, Гарри обнимает его сзади, крепко прижав к себе. Гарри просыпается утром, морщится от запаха перегара, пока выбирается из-под Луи, закинувшего на него и руку и ногу. Кожа на груди одновременно и болит и уже начинает зудеть. Он выходит из спальни, находя Лотти за столом перед коробкой пончиков. — Доброе утро. Хочешь? — приветствует она и предлагает ему выпечку. — Только оставь моему брату парочку, ему они понадобятся. Вдруг это правда, что пончики впитывают алкоголь. Видимо, когда Стайлс проснулся, он разбудил Томмо, потому что они только что наблюдали, как он бежал из спальни в ванную комнату, зажимая рот рукой. Они оба морщатся от звуков, которые там издает шатен, Лотти даже кидает свою недоеденную булочку обратно в коробку. Проходит десять минут и Луи выходит к ним с самым многострадальным выражением на лице. Гарри раскрывает свои объятия со словами: «Иди сюда», и Томмо принимает это приглашение. — Я сейчас умру, — говорит он куда-то в плечо Стайлса. — Ну разумеется. Съешь пончик? Мы хотим проверить одну теорию, — просит Гарри, почесывая волосы парня. — Только если ты пообещаешь больше не устраивать таких сцен и, желательно, больше никогда не быть присмерти, — Луи обнимает его крепче, и это дарит Гарри то необъяснимое, но знакомое тепло в груди, — ну, хотя бы лет до ста. Вот когда тебе будет сто, а я умру вперед тебя, тогда делай, что хочешь. — Так, все, хватит, — смеется Гарри, — иди и съешь пончик, — Луи выжидающе на него смотрит. — Я обещаю, что больше не буду устраивать таких сцен, прости меня еще раз. — Слава богу, — шепчет себе под нос Лотти. Она переживала, что брат будет невыносимым говнюком по отношению к своему парню этим утром. По всей квартире разносится звук дверного звонка, отчего сестра с братом морщатся, особенно последний, потому что его, будто, ударили по голове. Гарри подходит к нему, быстро чмокая в щеку, пока он жует свой пончик, и уже удаляясь с кухни говорит: — Лу, у меня для тебя сюрприз. Иди сюда, — Томлинсон при слове «сюрприз» в момент оживляется и подскакивает со своего места. — Гарри, боже мой, ты серьезно? — он смеется, тут же хмурится из-за головной боли, но выглядит счастливым. — Розовый диван! — Да, но он выглядит гораздо лучше, чем твой старый, — Луи обнимает его за талию, пока они показывают грузчикам, куда нужно поставить мебель. — Думаю я заслужил поцелуй в благодарность, — самодовольно улыбается Стайлс. — О, милый, когда мне станет лучше, я отблагодарю тебя в надлежащей мере. Прямо на нашем новом розовом диване, — произносит Томмо, находясь у самого лица своего парня, но ради этого ему приходится стоять на носочках. — Фу, — комментирует последнюю фразу брата Лотти, про которую, кажется, все уже забыли, и сейчас на ее слова никто не отреагировал. — А пока ты все еще мучаешься похмельем, поцелуешь меня? — Гарри смотрит на Луи щенячьими глазками, потому что прошло уже много дней и огромное количество часов и минут с их последнего поцелуя, он соскучился по нему. — Да, — Луи улыбается, пока его собственные губы обхватывают нижнюю губу его, как он надеется, однажды снова мужа, а Стайлс, возможно, слишком крепко держится за его талию сейчас, но это уже даже Лотти не волнует.