Silence

Приоткрываю глаза. Со временем они привыкают к темноте и я могу рассмотреть помещение. Хотя за месяц я изучила каждый миллиметр. Напротив меня большой шкаф, внутри банки с закруткой. Кажется там какие то помидоры, огурцы. Я не особо рассматривала. Единственное, что меня в них привлекает, это то, что я могла бы разбить одну и вскрыться осколком. Эта навязчивая мысль не даёт покоя уже с неделю и с каждым днём проведенным здесь, становиться все более привлекательной. Вокруг много пустых картонных коробок, которые лишь собирают пыль. Собственно, как и я. Медленно и аккуратно выдыхаю воздух. Каждый вдох и выдох отдается болью в ребрах. Кажется, мне сломали парочку. В ушах шумит, как будто поезда. Бросаю взгляд на железный поднос с стаканом воды и бутербродами с уже чёрствым хлебом. Да уж, не шведский стол конечно. Особенно учитывая то, что этот поднос стоит тут уже дня три. Дрожащей рукой тянусь к стакану. Настолько ослабла, что даже держать его в руках тяжело. Делаю маленький глоток и сразу же раздаюсь кашлем. Не удивительно, что я ещё и заболела, тут жутко холодно. Никто не позаботится о том, чтобы дать мне одеяло или хотя бы теплую одежду. Но это тоже вполне понятно. Какое им дело до меня? Я им нужна лишь для одной цели. Выманить его. Светлый худощавый образ раньше часто всплывал в моей голове. Я надеялась, что он придет и спасет меня. Но шли дни, недели и единственный человек, которого я видела — двухметровый лысый амбал в кожанке. Типичный такой фраерок из девяностых. Только вот проблема в том, что сейчас 2021. Я думала подобное время уже прошло, но оказалось нет. Я и представить себе не могла, что творит этот парень за моей спиной. Музыка была лишь прикрытием для его нелегального бизнеса, за который теперь отдуваюсь я. По началу я верила в него. Что он, как добрый рыцарь, спасет меня. Успокоит, все объяснит. Я, конечно же, прощу и мы заживём так же хорошо, как раньше. Возможно он остепенится и перестанет этим заниматься, поняв, какой вред причинил этим. Я забуду происходящее, как страшный сон. Только вот я всё запомню здесь. Каждый удар, синяк, порез. Останется много шрамов. Как моральных, так и физических. Теперь уже я не уверена, что он сможет заслужить прощение. Даже если есть ещё вероятность того, что он придет, я не хочу продолжать наши отношения. Люди не меняются. Натянув рукава черного грязного худи, я обнимаю себя руками, пытаясь хоть как то согреться. Снова клонит в сон из-за холода и голода. Господи, скорее бы эти люди осознали, что приманка из меня так себе, и отпустили. Ну, или убили, чтобы не мучалась. Отдаленно слышу смех. Открываю глаза и вижу перед собой ясное голубое небо. Ярко светит солнце, изредка проплывают облака. Подо мной мягкая трава. Я осматриваюсь, рядом лежит блондин. Улыбаясь, подставляет лицо под теплые лучи. Вижу, как открывается его рот, но из-за странного шума не могу разобрать и слова. Внезапно откуда то раздается какой то взрыв. Я редко подрываюсь и смотрю по сторонам. Мы посреди какой то поляны, вокруг деревья и никакого намека на источник шума. Но тут раздается ещё один выстрел. Я испуганно озираюсь, но парня это вообще никак не колышет. Затем ещё несколько выстрелов. Я не понимаю, что происходит, но внезапно он встаёт и подходит ко мне. —малая, —его ладонь ложиться на мою щеку. Он нежно поглаживает ее большим пальцем. —К-кирилл, —заикаясь, выдавливаю из себя я. Накрываю его руку своей, наконец чувствуя его. —малая? —более настойчиво повторяет и от чего то хмурится. —что? —глупо моргаю глазами от непонимания. —малая, очнись! —уже трясет меня за плечи. Раздражаюсь и хочу оттолкнуть его от себя, но вместо этого резко распахиваю глаза. Вижу перед собой его лицо. Не такое свежее и светлое, как во сне. За то время, что мы не виделись, он оброс щетиной и обзавелся огромными мешками под глазами. —боже, малышка, ты в порядке? —мечется глазами по мне, но никаких признаков насилия не находит. Ну, конечно, они все под под одеждой. Эти типы не дураки, лицо портить не стали. Лишь по тихой сломали пару костей. Я уже было хотела съязвить, оттолкнуть его, ударить, причинить ту боль, которую причинили мне, но внезапно взгляд зацепился за красное пятно на белой футболке. Стало страшно. Страшно за его жизнь. —Кирь, это…—осторожно тянусь к нему рукой. —пустяки, давай вытащим тебя отсюда, —берет меня на руки. Я тихо шикаю и морщусь от боли. Блондин с искренним сожалением бросает на мое жалкое лицо взгляд и несёт к выходу. Не сразу привыкаю к яркому свету. Зажмуриваюсь, утыкаясь в его шею, когда выходим на улицу. Несёт меня к машине. За рулём уже сидит ждёт Некрасов. Видя нас, заводит авто. Блондин открывает дверцу и садит меня на заднее. Аккуратно стягивает мое грязное худи. На мгновение останавливается, осматривая синяки на теле, но видя там же и мурашки, быстро натягивает на меня свою кофту, лежащую на том же сиденье, будто специально для этого случая. Хотя, может действительно специально. —прости меня, любимая, —сжимает мои ладони и качает головой, всматриваясь в мои глаза. Ничего, кроме боли, там не видит. В прочем, его глаза такие же. Холодные. Больные, —я не хотел, чтобы с тобой такое случилось. Пожалуйста, прости. Я люблю тебя. Мне очень жаль. Я должен был придти раньше. Оправдывается, похоже ему правда жаль. Я лишь молча всматриваюсь в его лицо. Кажется, что с каждой секундой он все бледнее, а хватка на руках все слабее. До меня доходит, что он ранен. —Кирилл, тебе надо в больницу. —не надо мне никуда. Просто скажи, ты меня прощаешь? —упирается одной рукой о сидение. Пошатывается и слегка промахивается, но я каким то образом умудряюсь удержать его от падения. Выжидающе смотрит на меня. Во взгляде таится надежда, но я не знаю, что ответить. —давай потом поговорим об этом, —опускаю взгляд. Парень хочет что то сказать, но его перебивает звук выстрела. Его взгляд застывает на мне. Смотрю за его спину. В паре метров от нас стоит тот самый тип, который избивал меня. Держится за бок, в руке сжимает пистолет. Андрей реагирует быстро и тут же «убирает» его. Я перевожу испуганный взгляд на блондина, чье лицо исказилось в гримасе боли. —нет, нет, нет, —истерично киваю головой в стороны. Беру его лицо в свои руки, —я прощаю тебя, слышишь? Прощаю. Только не умирай, прошу! —я люблю тебя, —шепчет, едва слышно. Губы содрогаются в последней еле заметной улыбке и его тело становится тяжелее.