Забыть

Вы когда нибудь чувствовали, что проваливаетесь сквозь бетонные плиты? Ваши ноги превратились в комочки изреженной ваты, а время движется так, будто сама жизнь хочет от тебя всего лишь одного, что бы ты понял: ты не имеешь право на существование. Терпения, мне бы терпения, да вот не откуда ему взяться когда тебе едва исполнилось семнадцать и ты понятия не имеешь, что чувствуешь. Или это снова накрутка, банки с соленьями бы позавидовали такой неукротимости голосов, что никогда не стихают? «Они друзья», — говорю я себе, — «не следует их игнорировать, они помогают понять где добро, а от чего нужно обороняться». Только вот, в последнее время это пресловутое шестое чувство начало сильно подводить. Кажется за слоями тревоги и паники, не разберёшь вообще нечего. Даже на вопрос «А что ты хочешь от мира?» не можешь дать ответ. Так чего же я хочу? Где мне взять поддержу? Какими людьми себя окружить? Зачем нужны дециметры? Столько вопросов без ответа. Но я же по натуре искатель и аналитик, верно? Или это очередной вопрос в пустоту? Вот опять. Так и свихнуться недалеко. Вот буквально он подойдёт ещё чуть ближе точно все, вызывай людей с мигалками да кушеткой. Я проработал на этом месте уже месяца четыре, не могу привыкнуть к этой атмосфере, странно здесь, но не одиноко, спокойно. Я в очередной раз встретил его у входа в соседнее здание. Романтичностью веяло за километр. Кажется эскапизм начинает отражаться на других людях, но курил он поистине великолепно, эпоха классицизма не была столь идеализированной, как этот парень у меня в глазах. Я бы тут же подошёл, но кажется это был не подходящий случай. «Давай с головой разберемся, а потом потом по мужикам?», — спрашивал у меня мой собственный голос. Он был прав, нельзя перекладывать ответственность за свои проблемы кому то другому, а помимо никчемности я испытывал множество других метальных проблем, которое влекли за собой множество последствий. Я просто перестал доверять людям и себе в их выборе, и отстранился от всех. Я бы правда подошёл, но вдруг это снова был не тот человек. Я не смогу понять это сразу, а время уже не вернуть. И тут он просто разворачивается и заходит в темный коридор своего так называемого офиса, где окна вдоль и поперек заставлены вазонами. Свет буквально физически выливался наружу. Вот и хорошо, так будет лучше. *** Три месяца спустя. Октябрь. Здания в этого части промышленного района были не слишком высокими, скорее культурно-наследническими, и даже закаты с моего третьего казались невероятными, полет птиц сгущал пейзаж. Людей абсолютно не видно за крышами. Если это не то к чему годами культурного промышления жили и боролись люди, то тогда это абсолютное наслаждение пребывания в гордом одиночестве, и подумать. Но недолго я был в заточении своих мыслей. В последнее время их особенно много. В тот день он решил сам подойти и это казалось настолько нереальным, что я незаметно ущипнул себя за руку. Он немного покосился, видно не совсем незаметно, и я ещё больше растерялся, его серьезные, немного жутковатые глаза придавали ему какого о величи. Позже, немного поизучав его, я все-таки понял, что он был напуган даже не меньше моего. Его эмоции так легко спутать. *** Март. Прошла долгая и холодная зима, теплеть стала не только погода. Он смотрел на меня сверху своими серьезными темными глазами цвета денежного дерева, что он привёз из командировки однажды тусклым четвергом, мы тогда неплохо проведи вечер за ноутом, просматривая все что есть в каталоге, или ещё темнее: — Ты можешь ничего не громить и не скатываться каждый раз вперёд головой, — тепло улыбнулся, опуская глаза, а потом и подбородок, будто не хотел, что бы кто-то заметил как ему безумно хорошо в этот момент, — ты так и ударится можешь, а голова у тебя и так не в порядке. Он был отчасти прав, но когда он был рядом, постоянные мысли в моей голове на время стихают, там становится тихо и уютно, мне бы держать за руку его вечность и забыть о том кто я есть, забыть, что вообще мы делаем на этой земле. Я лопатками упирался в ковер, хотя другая моя половина все ещё находился под ним, он как мог удерживал меня на поверхности за коленки. Забавно, что он так был смущён и прикрывал свои эмоции, но к наготе никакого отношения эта застенчивость не имела значения. И в свой голове все ещё звучит его шумный выдох и очень сдержанный даже полустон. Он показывал так мало, что я вбирал буквально все, что он по неосторожности имел риск показать, хотя я и ценил все, что было с ним связано. Вы знаете что такое быть благодарным человеку, буквально за его существование? В некотором роде он спас меня от самого себя. — Ты ж знаешь как сильно меня заносит, хватит настаивать, — мне тоже было с ним хорошо. Как тогда, кажется где-то в прошлой жизни, когда я наблюдал за птицами и закатом. Только раньше я обожал это уединённость, ней небезопасно, но сейчас я бы просто растворился бы в ней и умер, не смог бы отдать кому то свою руку, что бы этои кто-то вытащил меня из пустоты, которую я так привык раньше называть покоем. Улыбка померкла, но глаза так и горели, он посмотрел на меня. Спустя пару секунд попытался поднять меня на кровать тем же путем, откуда я и выпал. А вот, что касалось меня, я не особо то и держал себя в руках, кажется рукой я случайно задел кружку с маленького прикроватного столика и скинул ее на пол и какие-то журналы о покрое с канцелярией, едва заметил этого, соседи скорее всего тоже заметили мои крики, это была слишком маленькая квартира, все включая шкафа и комода для каких-то там его принадлежностей стояли в этой единственной комнате, стены были конечно же тонкими в таких квартирках. Я привык подавлять свои эмоции, но вот с ним мне не хотелось этого, просто я бы не побоялся отдать ему весь свой мир, и он бы принял его без осуждения. С ним я и забыл, что жизнь это далеко не одни из тех романов, что теснится у меня на полке. Он улёгся на бок утаскивая меня в полуобъятия, положив руку мне на затылок. Я почувствовал легки поцелуй у макушки. «Я могу позволить себе полюбить себя хоть немного, хотя бы через него?» *** Июль. Пять лет и три месяца по тому. Или каких-то два года, после его «Я больше не прийду». Однажды проходя мимо какого-то детского парка, где не было ни единого ребенка, я встретил знакомое лицо. Человек шел на против меня с отстранены взглядом, смотря только вперёд. Его глаза были опущены и почему то показались мне очень грустными, хотя обычный человек сказал бы что они жутковаты. В нос ударил запах осени и дождя, несмотря на то что был июль. Я вспомнил. Вспомнил не то, что все электронные письма были удалены, контакты стёрты, прикроватный столик рассыпался от того, что кто-то слишком сильно пнул его о стену. Моё сердце туда же. Даже с трудом помню чем мы занимались, я не помню эту историю, она произошла слишком давно. Я помню, что я чувствовал глядя, в те глаза или просто помню, что давало осознание, того что именно этот человек рядом, а не кто-то ещё. Я не знал, что можно так хорошо запомнить родимые пятна на его лице, при этом забыть все что было связано с ним, я только помню, что я чувствовал смотря на него каждый вечер, как нечто свергнуто с небес и оставлено совершенно безрассудно такому как я, я не хотел что бы так вышло, я не простил себя за это, но я смог забыть всю нашу историю. Я не вспоминал ещё очень много лет. И тут вдруг… Вы когда нибудь чувствовали, что проваливаетесь сквозь бетонные плиты? Видимо что-то было такое, что я уже и забыл. Но в тоже время такое знакомое и теплое чувство, что дарил мне этот человек, обволокло меня, но только на секунду, будто видение или грёзы на яву, но только на несколько секунду. Я ведь забыл. Конец.