Lap dance

Куроо возвращается после тяжёлого дня — что уж там, недели — домой. Сегодня его день рождения, и он с нетерпением ждёт того, что подарит ему Кей. Но, если честно, Тецуро важен не столько подарок, сколько сам Цукишима. У Куроо нет всего, что он любит, но он любит все, что у него есть. В особенности, своего парня. В квартире тихо. Даже слишком. Свет выключен везде, кроме самой дальней комнаты — их спальни. Тецуро — уже большой мальчик, он знает, что это значит. Он ухмыляется, предвкушая сладкое завершение (или продолжение) вечера. Тихо ступает по полу, подходя к распахнутой двери. Свет тусклый, искусственный — от свеч. Пахнет корицей, но откуда именно, разбираться не хочется. Не хочется думать вообще ни о чем. Ведь взгляд падает на сидящего на их кровати Кея. Кея, что одет только в, большую для него, свободную красную футболку спортивной формы школы Некомы. Куроо скользит по его телу глазами. Не только. Худые бледные и необычайно длинные ноги — кажется, у Тецуро кинк — обтянуты чёрными чулками. Сам Кей сидит расслабленно, полулежа, вытянув одну ногу и согнув другую. Куроо сглатывает вязкую слюну, и в мёртвой тишине предвкушения это кажется настолько громким, что Цукишима медленно поворачивает к нему голову, на лице понимающая ухмылка. Он знает, как выглядит, и какое впечатление производит. — Привет, — говорит он томно, — я тебя заждался. Кей неторопливо, но все же не давая сделать Тецуро первый шаг, встаёт. Идет прямо к парню, легко переставляя ноги, кажется, почти не касаясь пола. Так плавно и красиво. — Ты такой красивый, — говорит Куроо невпопад, но ему плевать. Голос хрипит, в горле снова першит. Он обескуражен, тело немеет. Становится неожиданно жарко, а кровь ожидаемо направляется вниз, заставляя подниматься член. Кей улыбается, закусывая губу. Он подходит к парню и тянет того за галстук. Целует, невесомо прижимаясь к губам. Такие мягкие, пухлые и пахнут клубникой. Кей дурманит. Цукишима ступает назад, ведя за собой Куроо, придерживая того за красную тряпку на шее. Удавка. Цукишима рано или поздно затянет ее, утопив Куроо в себе. Но Куроо убьёт себя сам, если соврет, что он против. Глаза Кея большие, в них отражаются отблески свеч. Глаза, похожие на мед. Они захватывают, принуждая увязнуть в них. Не дают возможности выбраться. Сладкие, как и сам Кей. Тецуро облизывает губы после поцелуя, пробуя на язык вкус клубники. Вкус Кея. На контрасте запах корицы кажется свежим глотком воздуха. Отрезвляющим. Цукишима улыбается и останавливается. Он отпускает галстук и кладёт руки на плечи парня. Куроо опускает ладони на узкую талию, чувствуя приятную ткань. А хотелось бы Кея. Цукишима не позволяет, слабо упираясь пястьми, заставляя пятиться. Тецуро будто в прострации, ни на секунду не отводит взгляд от парня. Он вздрагивает, когда ощущает позади себя стул. Член уже встаёт, требуя немедленного внимания. Кей закусывает губу, и Куроо неумолимо тянется к ним, но Цукишима отстраняется, уходя от поцелуя. Вместо этого он давит на плечи парня сверху, и Тецуро подчиняется, садясь. Кей поднимает правую ногу, сгибая ее в колене, и кладёт на чужое бедро. Она чуть скользит по ткани офисных брюк. Цукишима резко вдыхает и сам садится на колени Тецуро. Тяжесть горячего и любимого тела приятна. Куроо тянет руки к чулкам и успевает чуть коснуться шелка, когда Кей легонько бьет его по рукам. — Не трогать, только смотреть, — ухмыляется этот дьявол, скрытый под маской ангела. Тецуро хочет возмущённо вздохнуть, но получается только восторженно. Он опускает глаза: красная футболка чуть задирается, и становятся видны чёрные боксёры, а на аппетитных ногах изящно сидят чёрные чулки с… кошками. Это настоящая пытка. Кей знает, что он до жути тактильный, особенно, когда дело касается Кея, особенно, когда он вот такой… Кей знает его слабости. Самая главная слабость Куроо Тецуро — Цукишима Кей. — Кей, бля-ять, — стонет Куроо, убирая руки и заводя их за спину. Цукишима — сама невинность — смотрит прямо в глаза и двигается, проезжая своей промежностью по телу Тецуро, пододвигаясь к чужому торсу, садясь на бедра. Куроо сжимает зубы, прерывисто выдыхая через нос. Облизывает губы, на которые смотрит Кей. Он тоже хочет прикоснуться, но нельзя нарушать правила, которые сам же и установил. Цукишима упирается ладонями в колени Тецуро и снова начинает двигаться. Он медленно трётся полувставшим членом о бедра парня, изредка достигает чужого члена — твёрдого, довольно думает Кей — вырывая из Куроо стоны. Тот тяжело дышит, порываясь самому толкнуться к промежности Цукишимы, но он сильнее давит ногами на пол, почти обездвиживая Тецуро. Кей и сам не думал, что это будет так тяжело. Он привык к постоянным прикосновениям. А сейчас он выгибает спину, неистово трется о горячее тело, как животное с течкой, но он как будто один. Как будто ему снова пятнадцать: он только постигает все «радости» подросткового периода — мастурбирует без рук. Пытка. Самая настоящая пытка. Нельзя коснуться рукой, провести пальцами по горячему телу, поцеловать в манящие губы, которые Кей без устали облизывает и кусает почти на уровне глаз Куроо. Член болит, хочется быть ближе к Цукишиме. Ближе, ближе, еще ближе. Куроо будет мало. Ему всегда будет мало Цукишимы. Если бы руки Тецуро сейчас были хоть чем-нибудь зафиксированы, было бы легче. Потому что тогда бы сдерживающая сила не позволила бы отдаться прихоти. А сейчас проверяется его сила воли. Куроо не думал, что она у него настолько слабая. Когда Кей особенно резко и ощутимо проходится по чувствительным местам, Тецуро откидывает голову на спинку стула, стон идет прямо из души. Стон наслаждения и одновременно отчаяния. Нельзя. Нельзя. Как собаке. Куроо, не контролируя себя, быстро хватает Кея за талию, проводя широкими ладонями по спине и резво спускается ниже, сжимая упругие ягодицы. — Эй, нельзя… — начинает Цукишима, пытаясь вырваться из хватки, но его прерывает Тецуро. Он целуется жадно, практически вгрызаясь в мягкие манящие губы. Как будто дорвался. Наконец достиг того, чего хотел. Но не всего. — Насколько я понял, ты мой подарок, поэтому я могу делать с тобой, что хочу, — ухмыляется Куроо, нехотя отрываясь от Кея. В глазах напротив явное желание, которое невозможно скрыть. У Тецуро каменный стояк, у Цукишимы тоже, он чувствует. Он, крепче обхватывая чужие ягодицы, притягивает парня к себе, двигая его по собственным бёдрам. Члены трутся друг об друга, и Кей стонет прямо в губы Куроо. Куроо улыбается. Он, придерживая парня, поднимает его. Кей быстро кладёт руки на чужие плечи, ощущая приятную ткань рубашки, и скрещивает щиколотки за спиной парня. Тецуро резко кидает на его кровать. Желание опьяняет обоих. Оно как быстро действующий яд, расползается по всему телу жаркими волнами. Он прекрасен. Теперь у Куроо есть  возможность в полный рост оценить наряд своего парня на этот вечер. Цукишима не понимает, почему тот стоит, уставившись на него. Его глаз не видно, но Кей уверен: Куроо смотрит на него. Он, сдавшись, призывно раздвигает ноги и беспомощно тянет к Тецуро руки. Куроо ухмыляется. Он резво ныряет на кровать в теплые объятия. В омут страсти и похоти. К любимому черту. В комнате темно, не считая свеч. Темнота поглощает, но открывает все хорошо спрятанные фантазии. Позволяет им вырваться наружу. Они целуются остервенело, сплетаясь телами. Ищут способ насладиться друг другом как можно дольше и глубже. Куроо нежно стаскивает чужие бледные руки со своей шеи и прижимает их одной своей, надёжно фиксируя над головой Кея. У того в глазах пьяная поволока, дымка, затуманивающая разум Тецуро. — Нельзя прикасаться, — ухмыляется Куроо на явный вопрос во взгляде напротив. Возмущенному вздоху не дает вырваться еще один жадный поцелуй. Куроо вылизывает Кея изнутри, пробуя на вкус. Сладко и сочно. Правой рукой он задирает красную футболку на Цукишиме, гладит впалый живот. Холодная рука встречается с горячим телом, и Кей вздрагивает, прерывисто выдыхая через нос. Куроо наслаждается. Он отрывается от губ парня, чтобы поцеловать его в щеку, в ухо, спуститься дорожкой под подбородок. Цукишима стонет, тяжело дышит, откидывая голову и беспомощно мечется на кровати. Нежно и хорошо. Тецуро резко кусает его. Кей вскрикивает: не ожидал. Он обхватывает ногами талию парня, скрещивая щиколотки, и отчаянно трется промежностью о чужое возбуждение. Куроо зализывает укус, но тут же оставляет новый, чуть левее, улыбаясь. Он уже давно хочет войти в это тело, но должен по достоинству принять те действия Кея и ответить на них. Тецуро делает поступательные движения бедрами, имитируя толчки, и Цукишима стонет. Стонет громко, надрывно. Стонет его имя. Куроо, обезумев, рвёт чужие чёрные боксёры. Протягивает руку к своим брюкам, дрожащей рукой дергая ширинку. Стягивает мешающую одежду, злясь: одной рукой неудобно и получается не так быстро, как хотелось бы. А хочется очень. Он собирается вставить, но вспоминает, что Кея нужно… — Я… уже… сам себя, — шепчет Цукишима еле слышно, слепо двигая бедрами, мечтая уже о сексе. …не нужно. Куроо рычит, резко входя. Кей снова вскрикивает: от небольшой боли, и снова: от наслаждения. Наконец-то. Они не занимались этим без защиты, и теперь Тецуро может оценить новые ощущения. Приятно, даже очень. Стенки мягкие, горячие, сжимающие его член. С презервативами не так. Сейчас они действительно одно целое. Внутри Цукишима шёлковый. Утомлённые долгими ожиданием и прелюдией, они не могут долго продержаться. Куроо кончает с долгим стоном: в такой тесноте невозможно больше терпеть. Но и не нужно. Кей откидывает назад голову, выгибаясь в спине, цепляется ослабевшими руками за покрывало, сильно сжимая его. Тецуро выпускает из хватки бледные запястья, наутро проступят синяки. Он пытается отдышаться и укладывается на подрагивающее от оргазма тело. Не спешит выходить. Цукишима шумно вздыхает полной грудью и хрипит: — Слезь, ты тяжёлый. Куроо лишь улыбается. Он падает на бок и сразу же стискивает в объятиях парня, утыкаясь ему в шею. Так они лежат еще несколько минут, пока Кей снова не подаёт голос. — Отпусти, я хочу в душ. — Я тоже, пошли, — довольно отвечает Тецуро. Он вскакивает с кровати, и, не давая Цукишиме момента опомниться, берет его за спину и ноги, поднимая. Парень не сразу понимает, что произошло, на рефлексах обнимает Куроо за шею, а потом тянет: — Отпусти-и, я сам могу дойти. К тому же, я тебя знаю. Ты сейчас предложишь еще раз в душе. — А ты против? — спрашивает Тецуро, заглядывая в глаза. Ни намёка на игривость. — Нет, — чуть помедлив, честно отвечает Кей. — Класс, до полуночи еще много времени, — говорит счастливо. — Причем здесь полночь? — Ровно в полночь мой день рождения закончится. — Ты так говоришь, как будто завтра мы не сможем этим заняться, — лениво бросает Цукишима, — «значит, завтра продолжение?» — кстати, с днем рождения, — и мягко целует. — Кей, — настороженно говорит Куроо. Парень смотрит на него, не понимая, что у него за интонация, — я люблю тебя. — И я тебя. И эти слова они повторят еще много раз за эту ночь. И за всю жизнь.