Кто-то отдалённо знакомый

Денис воздух тяжело вдыхает, пальцами по траве скребётся и хрипит надсадно. Кашляет судорожно, болезненно, от воды отплёвывается и глаза до боли жмурит. Голова болит, снова. Снова. Снова. Снова. Снова. Денис вдох пытается сделать. На выходе всхлип получается. Он дышать нормально не может, только скулить побитой псиной. Ну почему снова. Почему он просто не может спокойно умереть. Ну почему. — Погоди немного, — тихо отзывается кто-то отдалённо знакомый. Денис думать нормально не может. Вспомнить не может кто это. Голова раскалывается словно это он был колоколом местной церкви. Холодные пальцы касаются лба. Кто-то знакомый запускает пальцы в волосы, голову мягко массирует. Другой рукой за плечи обнимает, стягивает промокшую и тяжелую шубу. Денис протестовать хочет, а вроде бы нет. Вот умереть прямо сейчас он очень хочет. И этой мысли даже адская боль не мешает. — Погоди ещё умирать, — кто-то коротко хмыкает. Боль понемногу отступает и Денис наконец дышать нормально может. Всхлип в раздражённом кашлем горле застывает. — Рано тебе ещё. Да и мне помочь можешь. Денис почти спросить что-то хочет. Хотя ничего он не хочет. Он спиной в грудь смутно знакомого упирается. Наконец усталость своё берёт и Денис на него полностью опирается. За это получает довольную ухмылку и тёплое дыхание в самое ухо. А боль понемногу отступает. Слишком медленно. — Ну уж прости — я не знаю, как он это делает. Денис глаза тяжело разлепляет, веки точно свинцовые, а ресницы плотно слиплись между собой. Впереди болото, из которого он только что вылез, впереди валяется мокрая шуба, как грубое напоминание обо всех его косяках, а за спиной какой-то человек. Человек — зачем-то выловивший его из этого самого болота. Денис обернуться пытается, но голова новой волной боли отзывается. — Не торопись и погоди немного. Денис затылком в плечо утыкается. Кто-то знакомый одобрительно гладит по волосам, едва касаясь головы и приглаживая непослушные патлы. Денис думать пытается. Боль вроде отступает, но накатывает волнами каждый раз стоит подумать, что всё стало хорошо. Намёк тонкий. Ничего и никогда не будет хорошо. Денис вроде спросить хочет кто это. И вроде спросить хочет, а вроде и даже дышать тяжело, ни то что что-то говорить. — Я — Иван. Сын…сам знаешь кого сын. Денису вроде чувство самосохранения вскочить приказывает. Убежать куда подальше из этих дурацких Топей. И уж тем более от сына хозяина. А вроде бы и Денис на месте остаётся. Какой смысл бежать? А главное куда? Топи без воли Хозяина никого не выпустят, Хозяин умер, а на его место пришёл его сын. И сыну он, судя по всему, нужен. Иначе бы не стал из болота вылавливать и больную голову по новой лечить. — Никакого тайного замысла в моих действиях нет. Просто ты мне приглянулся. Денис этот ответ удовлетворяет. И плевать, что они виделись от силы десять минут. Значит обоим этого хватило. Денис вообще в последнее время за свою психику переживать стал, а что в голове у сына Хозяина уж тем более неизвестно. Сын Хозяина — Иван — привстать пытается, Денис его судорожно за запястье хватает. До боли хватает, ногтями больно впивается, словно от этого зависит его жизнь. Словно он всё ещё в том болоте утопает и рука Ивана — это последнее, что может спасти его. Он в куда большем болоте утопает. В болоте из своих эмоций, страхов и совестных терзаний. У него теперь есть целая куча времени подумать над всеми своими косяками. Как он малознакомых ребят, у которых вся жизнь была впереди в отличие от него, в эту жопу мира на верную смерть притащил. Как он предал этих же самых ребят, ради эфемерного спасения от боли и буквального становления собачонкой на поводке у местного психа-Хозяина-психа-в-кубе просто потому, что этому любителю рыбалки нравится чувство власти над людьми. — Перестань себя мучить, — Иван горячим дыханием ухо опаляет. — Мой отец приспешников себе всегда на короткую перспективу находил. Ты, в общем-то, не первый кто дольше суток под его руководством не прожил. Ну зэки только эти исключением были, а так все и всегда мрут как мухи. Вот в этот раз и отец мой в мир иных отчалил. — Ты не очень-то опечален, — тихо хрипит Денис. На большее его не хватает. Голос точно пенопласт по стеклу. — А чего мне? Он всё ждал и верил, когда мне эту хренотень оставит разгребать и вот случилось, — Денис чувствует, как он плечами пожимает. — Я-то знаю, что ничто не вечно. Денис хмыкнуть пытается, но получается только сдавленный вдох. Иван его по руке гладит. Денис хочет подумать, что впереди его ждёт какая-то жизнь. Здесь — в Топях — или где ещё. Но жить. Он будет жить. Без отвратительной боли в голове, без людей жаждущих от него новых свершений, просто жить.