***
Шесть лет спустя Клэр уже не маленькая девочка, несмотря на то, что для него она всё ещё малышка. Она всегда будет маленькой девочкой, свернувшейся на заднем сиденье Импалы, спрятанной под толстовкой Дина и плащом Джимми. Прошло шесть лет, а Дин всё ещё не может выкинуть это изображение из своей головы. Она привязана к стулу, она с холодным взглядом Каса, её отец, умоляющий забрать его вместо дочери. После всех этих лет это воспоминание так и не отпустило Дина, и ему до сих пор не ясно, насколько основательно они разрушили её жизнь тогда. Теперь она измучена, вся та невинность ушла. Выражение её лица слишком знакомо Дину, это как смотреть на своё отражение в окне. Близко, но не совсем правильно, слишком прозрачно, искривлено. Клэр гонится за своей матерью, так же как он сам гнался за отцом когда-то. Она отчаянно нуждается в чём-то, будь то ответы, или утешение, или поддержка, или даже просто признание того, что она никогда не прекращала попытки, что она никогда не отказывалась от Амелии. Клэр злится, Дин знает это наверняка. Метка пульсирует на его руке с каждым вдохом, и теперь он узнаёт гнев, он чувствует его в воздухе, как какое-то чудовище, но на самом деле ему это и не нужно, чтобы понимать, что она злится. Он тоже злился. За каждый отчаянный звонок, который Джон проигнорировал, за то, что сердце Дина, казалось, вот-вот могло вырваться из груди или просто остановиться, а стул рядом с его кроватью в больнице был пуст. Он хочет порадоваться за Клэр, когда она прижимается к маме, слабой и окровавленной, но он не чувствует ничего, кроме гнева. Это горит Метка под кожей, и он не может избавиться от гнева в груди, потому что девочка получает то, чего он сам всегда хотел. Дин тоже нашёл своего отца и был встречен гневом и ложью, когда демон украл его лицо и сказал: «Я горжусь тобой, сынок». Дин нашёл своего отца, и тот приказал ему убить младшего брата, если станет хуже. Дину не удалось прижаться к нему, свернуться калачиком рядом, он не получил утешения. — Останьтесь здесь, ладно? Нам нужно найти Сэма, — Дин удивлён, как спокойно звучит его голос. Он кладёт руку на плечо Каса, чтобы заземлиться, отчаянно пытаясь найти что-нибудь, что остановит бешеный стук в его крови. Кас должно быть понимает, потому что он обнимает Дина в ответ, кладя свою руку туда, где словно горит выцветший отпечаток на его плече. Это успокаивающее прикосновение, которое никогда не перестаёт помогать ему приходить в себя, делает удары в голове немного более управляемыми. Он едва слышит тихое «спасибо». Он не хочет этого. Дин не хочет благодарности, не тогда, когда это они во всём виноваты, и он уверен, что Кас чувствует то же самое, он слишком напряжён рядом с Дином. Они находят Сэма, и они находят григория, но слишком поздно, ровно в тот момент, когда Амелия бросается перед Клэр, принимая смертельный удар на себя. Крики Клэр раздаются в заброшенном здании, когда её мать падает, но Дин видит только Джона. Джон обменял свою жизнь на жизнь Дина. Протянув достаточно долго, чтобы успеть прошептать ему последний суровый приказ перед тем, как рухнуть на пол. Это дурацкая параллель, о которой Дин не хочет думать. Один родитель давно умер, другой исчез только для того, чтобы быть убитым сейчас, также жертвуя жизнью ради своего ребёнка. Нет времени на разговоры, когда жажда насилия, до этого так тщательно сдерживаемая прикосновениями Каса, берёт верх, красная пелена гнева мешает думать. Всё, что имеет значение, — это столкновение лезвий, кость и кожа, кровь под ногтями, металлический налёт на языке — на его собственном или ангельском, это уже не имеет значения. Что-то в нём кричит, когда он наблюдает за ослепляющей вспышкой света, Клэр в её эпицентре. Девочка украла его добычу. Это новый животный вид гнева, совершенно иррациональный для медленно истощающейся части его личности, которая пока ещё остаётся человеком. Это пугает. Он никогда по-настоящему не злился на Клэр. Несмотря на истерики, злость и яд, которые она бросала в него, он никогда не мог злиться на эту девочку. Он заслужил весь её гнев. Они вмешались шесть лет назад и разрушили её жизнь. Украли её отца, свели с ума её мать, оставили её сиротой с одной угасающей бабушкой. Они никогда не проверяли её, никогда не звонили. Дин запер ту часть себя, так отчаянно желавшую проверить Клэр, потому что она была не его, чтобы защищать. Тем более какой смысл в его заботе, если, в конце концов, все, кого он пытался защитить, умирают по его вине? Но в этом случае бездействие было так же плохо, не так ли? Клэр постоянно в бегах от закона, в погоне за матерью, в стремлении оказаться подальше от них. Она была верна мужчине, который хотел продать её, чтобы заплатить свои долги, мужчине, который позволил бы ей гнить в тюрьме без сожалений, даже если бы она выполнила все его приказы (Дин старается не вспоминать о сиротском приюте и двух месяцах вдали от Сэма, это ему сейчас не поможет). Даже сейчас Клэр, хоть и стала сильнее, всего лишь маленькая девочка. Склонившись над матерью, она плачет, кричит, умоляет. Дин, пошатываясь, приближается к Касу, чтобы не наделать глупостей, чтобы просто начать дышать. Он пытается запереть иррациональную часть своего разума обратно в ящик. Он сосредотачивается на звуке её плача и позволяет давно запрятанным защитным инстинктам взять верх над остальными эмоциями. Клэр всё ещё прижимается к матери, когда он подходит к ней. Дин осторожно кладёт руку ей на подбородок, вынуждая девочку поднять голову и встретиться с ним взглядом. Её голубые глаза так знакомы, совсем не изменились за прошедшие шесть лет. Они снова покраснели от слёз, и Дин жалеет, что на этот раз у него нет с собой свитера, чтобы закутать в него девочку. Чтобы он мог согреть её и усадить на заднее сиденье Импалы. — Пойдём, солнышко, — голос Дина настолько тихий, насколько это возможно. Достаточно тихий, чтобы только она могла его слышать. Он медленно убирает её руки, чтобы снять тело Амелии с колен Клэр. Он осторожен с телом её матери, аккуратно придерживает голову, опуская её на землю, но Клэр всё равно скулит, словно раненое животное, и снова прижимается к телу матери. Он хватает её за руки и оттаскивает, дёргая вверх, вынуждая подняться на ноги. Клэр сразу же кидается к нему, утыкаясь лицом в его плечо, пытаясь подавить рыдания. Дин укладывает её на кровать, спиной к телу матери, и смотрит на Каса, пока тот не садится на противоположную сторону кровати, начиная неловко поглаживать девочку по спине. Дин никогда не умел подбирать правильные слова. Бесполезные слова всегда давались ему гораздо легче, бессмыслица, призванная лишь для того, чтобы заполнить тишину. Но он никогда не знал, что сказать в те моменты, когда смысл слов действительно был важен. Поэтому они с Касом молча сидят рядом с Клэр, зажатой между ними, пока Сэм готовит костёр. Клэр плачет, пока костёр не догорает, пока они не садятся в Импалу. Она сидит, прижавшись к Касу в кататоническом состоянии, пока они не заезжают в мотель и не подталкивают её к душу. Пепел от костра имеет тенденцию липнуть к телу. Он оседает на задней стенке горла так, что ещё долго невозможно почувствовать ничего, кроме горького привкуса смерти, он остаётся на коже и одежде. Гнев, кипящий в крови Дина, затихает, когда Клэр наконец выходит из душа. Её глаза всё ещё красные от слёз, влажные волосы слегка вьются, и она закутана в одну из фланелевых рубашек Дина, как в одеяло. Должно быть, она зачем-то стащила её из его сумки. Дин помнит, как сам таскал куртки и рубашки отца, потому что, казалось, что они защитят его. Словно это было частью силы, которую можно позаимствовать. Из-под рукавов рубашки еле видны кончики её пальцев, что напоминает Дину о том, как она ещё молода. Семнадцать. Ей только семнадцать. В свои семнадцать лет Дин отправился на первую одиночную охоту: пара монахинь, единственным грехом которых было то, что они слишком сильно любили друг друга. Он был напуган. Боялся, что его отец понял слишком многое. Боялся, что он всё испортит. Боялся, что он умрёт в одиночестве, за сотню миль от Сэма. Клэр тоже сейчас семнадцать, и она уже потеряла отца, а теперь ещё и маму, и она не заслужила его гнева. Дин потерял отца в двадцать семь лет и справился с этим гораздо хуже, чем она. Она заслужила отмщения так же, как и он когда-то. Истории слишком похожи. Родитель, отдающий свою жизнь за ребёнка, пуля в сердце или меч в груди, конец одинаковый. Кас крутится вокруг неё, как мотылёк, привлечённый к свету, и это успокаивает Дина ещё больше. У Каса нежные руки и мягкие слова, и Дин видит, что это работает, успокаивая нечто в Клэр. Кас — не Джимми, и никогда не станет им, но он и не стремится занимать его место, он уважает эти границы. Кас просто хочет быть рядом с ней. Он хочет получить шанс вернуть Клэр хоть малейшую часть того, что он бессознательно и вероломно отнял у неё много лет назад. Гнев никогда не уходит, теперь это постоянное давление на задворках его разума, но здесь и сейчас, окружённый своей семьёй, Дин почти может притвориться, что всё в порядке. В конце концов Клэр раздражается из-за навязчивого беспокойства Каса и отгораживается от него, свернувшись на одной из двух кроватей. Они дают ей поспать, и когда на следующий день Дин видит знакомую фланель, обвязанную вокруг её талии, и поношенную толстовку с капюшоном, припрятанную рядом со сварливым плюшевым котом, то решает, что иногда лучше не задавать вопросов.***
Дин впервые замечает серьги, когда они в больнице. Девушка мертва, несмотря на то, что Дэвис дал вполне положительный отчёт о состоянии её здоровья. Это ещё одна потерянная жизнь, ещё одна несправедливая смерть, которой они могли бы избежать. Они могли бы отправить Хейден к Гарту, она могла бы найти свой путь. Клэр успокаивающе кладёт руку Дину на плечо, когда он чувствует, что готов наброситься на Дэвиса, и на мгновение его отвлекает блеск золота в её ухе. Это простая комбинация гвоздиков: один из которых представляет собой маленький крестик, а второй — ничем непримечательную золотую жемчужинку, но что-то в них кажется знакомым. Этого достаточно, чтобы отвлечься, чтобы он смог подавить гнев и составить план. Дин размышляет о том, стоит ли сказать Клэр, чтобы она сняла их, серьги — это дополнительная опасность на охоте. Это ещё одна вещь, за которую враг может ухватиться и причинить ещё больший вред. Дин знал это наверняка, учитывая, что у него самого было несколько пар гвоздиков, похожих на эти, которые он раньше позволял себе надевать во время длительных одиночных поездок. Это было неким ритуалом, чем-то, что помогало сосредоточиться, заземлиться до и после охоты. Он методично снимал с себя серьги и кольца, бросая их в сумку, и после удачной охоты надевал их все обратно, что означало, что работа выполнена успешно. Но пытаться наставлять Клэр — бесполезно, она была независимым ребёнком, не желающим слушать никого, если она сама, конечно, не видела в этом смысла. В конце концов, рано или поздно серьга за что-то зацепится, а кольцо придётся срезать, и тогда она поймёт всё сама, так же как когда-то понял Дин. Может, она была слишком независимой. Он думает о мерзких комментариях, сказанных в её адрес на кануне вечером, и не может дождаться возможности врезать этому бармену. Дин хочет защищать Клэр так же, как хотел когда-то защитить Чарли. И разве это не больно? Ещё один погибший член его семьи, названная сестра, которая теперь мертва по его вине. Он может только надеяться, что не поведёт Клэр по тому же пути. Дин постоянно борется с желанием разорвать все связи, бежать так далеко, пока он не останется совсем один, оставить Сэма, Каса, Джоди, девочек, исчезнуть из их жизней, чтобы не подвергать риску. Люди вокруг него умирают, и он не уверен, что сможет справиться с большими потерями. Это почти мстительное удовольствие, когда он притягивает к себе бармена и угрожает ему. А потом он узнает, что Клэр была укушена, и земля уходит у него из-под ног. Он хочет кричать, орать на Сэма, на Дэвиса, на себя. Но вместо этого он притягивает её к себе и целует её волосы, потому что здесь некого винить. Никто не может остановить Клэр, если она что-то для себя решила. Она слишком похожа на него, чтобы командный голос мог повлиять на неё как-то иначе, кроме как разозлить. — Это не конец, ребёнок, понимаешь? — он бормочет в её волосы, перед тем как отстраниться, чтобы посмотреть ей в глаза. Дин хотел бы, чтобы у них было больше времени, больше встреч без её слёз, но, казалось, что весь мир был против этого. — У нас есть друг, Гарт, он стал оборотнем годы назад, у него даже есть ребёнок и семья, и ты тоже будешь в порядке. — Дин… — голос Клэр тихий, настолько тихий, что он еле слышит её слова. — Я не хочу жить так. Он тоже не хочет этого. Быть разлучённым с ней на месяцы, если не годы, пока она не возьмёт это под контроль. Не знать, в порядке ли она, принимает ли она эти изменения или восстаёт против них, не знать, если какой-нибудь охотник решит, что она представляет слишком большую угрозу, и убьёт её. Но если выбор стоит между этим и её смертью, то он знает, что выберет прямо сейчас. Но Клэр не хочет его слушать. Она настаивает на лечении, и ему остаётся только надеется, что это сработает. Поэтому Дин отстраняется, оставляя последний поцелуй у неё на лбу и легонько хлопая её по руке. Он чувствует прохладное прикосновение металла и видит, что на ней надеты его кольца. Должно быть, однажды она копалась в Импале и нашла его сумку с этими побрякушками. Это его не беспокоило, он перестал носить их много лет назад, когда решил, что это было слишком по-детски, слишком похоже на подростковый бунт против человека, который был давно мёртв. Кольца были серебряными и железными, специально подобранными для использования на охоте, и теперь Дин может видеть, как они окрашивают кожу на её пальцах в красный цвет. Скоро начнётся боль, выжигающая отпечатки в местах соприкосновения. — Пойдём, Дин, — зовёт Сэм, и после ещё одной угрозы Дэвису, они уходят выслеживать оборотня. Но они ошибаются, этот придурок — не оборотень, а Клэр пропала из отеля. Страх проникает в живот Дина. Ему не нравится признаваться в этом, но он напуган. Он чертовски напуган. Он потеряет её, как потерял Чарли, как продолжает терять Сэма, как так или иначе теряет каждого члена своей разношёрстной семьи. Потому что вот кто она. Она — его семья. Его сестра, его дочь. Границы всегда были размыты для Дина. Сэм, Джо, Чарли, Клэр, Крисси. Границы между братьями или сёстрами и детьми не существуют, это дурацкое следствие того, что для Сэма он был вынужден быть и матерью, и отцом, и братом. Он не способен разграничивать это в своём разуме. Они — его братья и сёстры, они — его дети, они — семья. Им удается её выследить. Клэр не в себе, и Дин защищается, отказываясь причинить ей ещё больше боли, чем есть сейчас, даже когда он дерётся с ней и обратившим её оборотнем. Дин чувствует смесь сожаления и принятия, когда вводит ей лекарство. Он переминается с ноги на ногу, наблюдая, как она корчится от боли. Он хочет уйти, хочет утешить её. Он не может быть рядом с ней, когда ей больно, когда он ничем не может помочь. Он не может справиться с этим, но он всё равно старается ради Клэр. Он сидит, положив её голову себе на колени, и осторожно гладит её волосы. Клэр царапает его кожу когтями, и он видит обожжённую плоть вокруг её пальцев. На столе лежит груда колец, должно быть, оборотень снял их, когда понял, что они серебряные. Что-то в Дине ломается, когда она замирает. Её глаза закрыты, пальцы по-прежнему обращены в когти. Дин прижимает Клэр крепче к себе, словно стараясь защитить, но уже поздно. Он нежно целует её в лоб и смотрит в глаза Сэму. В глазах его брата застыли слёзы, и Дин чувствует, как зияющая дыра в его груди увеличивается. — Дин, — голос Сэма полон трепетной надежды, когда он вновь смотрит на Клэр. Дин прослеживает его взгляд и видит голубые глаза Клэр, не совсем чётко смотрящие на него. — Вы, ребята, выглядите ужасно, — хрипло говорит девушка, и Дин пытается сдержать нервный смешок. В конце концов Клэр поднимается с дивана и сразу же идёт к столу. Она медленно надевает каждое кольцо с почтением и трепетом, которых Дин никогда не испытывал по отношению к ним. Конечно, они ему нравились, но Клэр заботится о них. Аккуратно надевает их и крутит на пальцах, пока кольца идеально не совпадают с оставленными ими ожогами, которые будут вечным напоминанием об этом дне. Дин хочет увезти её в бункер, запереть, чтобы она больше никогда не подвергалась опасности. Он не хочет отправлять её обратно к Джоди — или, зная Клэр, на первую подвернувшуюся ей охоту — где он не сможет видеть её в лучшем случае неделями. Но Клэр — большая девочка, и Дин должен дать ей пространство, иначе он знает, что она устроит истерику. Если она хочет уйти, он должен её отпустить. Он уже совершал ту же ошибку с Сэмом, и больше не повторит её. Поэтому, когда Дин прощается с ней на следующий день, он привычно целует её макушку и натягивает новый браслет ей на запястье, уже знакомый. Клэр вопросительно смотрит на него, но он просто приподнимает бровь и мягко толкает её плечом. Если она хочет забрать его украшения, он не видит причин запрещать ей, похоже, девушка позаботится о них гораздо лучше, чем он сам.***
Дин дома, технически. Он в бункере, окружённый знакомыми видами и звуками, но теперь здесь всё по-другому. Теперь это не только их дом, но и пары десятков охотников, убегающих от монстра, которого Дин впустил в свою голову. Неприятно ощущать, что за ним постоянно наблюдают, следят, как за животным, которое в любой момент может одичать. Как будто малейшая провокация выведет его из себя, превратив в Михаила. Это слишком сильно напоминает ему то время, когда он носил Метку Каина. Кас и Сэм так же смотрели на него, когда думали, что он этого не видит. Дин счастлив, что эти люди здесь в безопасности, что они нашли дом после многих лет преследования и смертей, но он также просто хочет вернуть свой дом обратно. Он пытается шутить, высмеивая бороду Сэма, свою собственную одежду, но его преследует отсутствие связи с этим местом, где должны храниться его воспоминания. Только когда Дин видит, как Джек вбегает в двери, живой и невредимый, что-то в нём успокаивается. Сэм и Мэри заверили его, что с парнем всё в порядке, что отсутствие благодати, похоже, не имело большого значения, но слышать об этом — одно, а видеть его здорового и улыбающегося перед собой — совсем другое. Джек, пошатнувшись, порывисто бросается вперёд, зарываясь лицом в грудь Дина, руки парня отчаянно сжимают его рубашку. Дин нежно обнимает его в ответ. Иногда Дин вспоминает первые пару месяцев знакомства с Джеком, каким он был придурком тогда, как вымещал гнев на Джеке, потому что просто не мог вынести мысли, что они снова потеряли Каса. Теперь всё это позади. У Дина не было возможности извиниться перед Джеком, когда тот убежал, а после оказался затерян в апокалипсическом мире, но он сделает это. Даже если это будет последнее, что он сделает, он удостоверится, что этот ребёнок знает, что он любим, что он — семья. Кас замирает позади Джека, у ангела на секунду словно перехватывает дыхание. Дин видит что-то подозрительно похожее на слезы в его глазах, и он хочет стереть их. Кас никогда не плакал, и Дин не хочет, чтобы он начинал сейчас. Не из-за него. Затем Дин обнимает его, обвивая рукой шею, отстраняясь, чтобы лучше его рассмотреть. Кас никогда не был особо осторожен, как хотелось бы Дину, он всегда был готов броситься навстречу опасности, если это означало, что кто-то другой будет в безопасности. А затем, резко остановившись сразу за Касом, чуть не сбив Джека в спешке, появляется Клэр. Она держит руки в карманах, нервно раскачиваясь на ногах взад и вперёд, словно не находится почти в двух секундах от слёз. Внезапно Дин чувствует, что его борьба с Михаилом в голове отступает на второй план. Всё напряжение от того, что он не чувствует себя как дома, все опасения по поводу того, что его окружают незнакомцы, всё исчезает, пусть только на мгновение. Потому что его семья здесь. Мама может и уехала в Дулут, но она с Бобби. Джек, Клэр, Сэм и Кас здесь, в безопасности, спрятаны там, где Михаил не может их достать. Они в безопасности. Они в безопасности. Они в безопасности. Это был один из самых больших страхов Дина, пока он был заперт в глубине своего разума. Что Михаил каким-то образом использует его, чтобы добраться до них. Что он обнаружит бункер, найдёт способ обойти защиту. — Ты ещё тот говнюк, — заявляет Клэр, как только Дин наконец отрывается от Каса. Эта фраза заставляет Дина засмеяться, в этом вся Клэр, говорит что-то, что приводит его в себя. Он, окружённый незнакомцами, с жизнью перевернутой и изменившейся навсегда, по крайней мере может рассчитывать на то, что Клэр всегда будет маленькой засранкой. Дин был почти готов к тому, что она стукнет его кулаком по руке, хотя и не думал, что так сильно. Однако, чего он точно не ожидал, так это объятий. Клэр никогда не была самой тактильной и чувствительной из людей. Дин вспоминает, как обнимал её, когда она была ещё совсем маленькой, и ему пришлось тогда встать на колени, чтобы посмотреть ей в глаза, как положил её голову к себе на колени, когда она корчилась от боли, обняв её одной рукой, в то время как Кас был с другой стороны, загораживая от неё тело матери. Но помимо этих моментов, Клэр редко позволяла прикосновения, и почти никогда не инициировала их. Клэр обнимает его, так же как и Джек, словно пытаясь зарыться лицом в его грудь, обхватив его руками, отчаянно прижимаясь ближе. Это ребёнок, обнимающий своего родителя, это отчаянная мольба не уходить снова. Они никогда не говорили о том, кто они друг для друга. Дин и Кас годами танцуют вокруг своих отношений. Дин всегда хочет, чтобы Кас остался, но не знает, как попросить его, как позволить себе быть уязвимым, а Кас всегда хочет остаться, но никогда не хочет злоупотреблять их гостеприимством. Это хорошо отрепетированный танец, который, кажется, устраивает их обоих. Они воспитывают Джека вместе, как родители, и никогда не обсуждают, что это для них значит. Джек называет всех троих своими отцами, Сэм всегда будет его братом, даже если в глубине души он знает, что видит в Дине больше отца, и несколько раз чуть не признавался ему в этом. Дин видит в Клэр дочь, а Клэр видит в нём отца, но она никогда не скажет это. Это было бы проявлением слабости — пришлось бы обнажить слишком много слоёв, стать настолько уязвимой, что казалось бы, что от неё ничего не осталось. Но самое главное, что они — семья. Во время объятия Дин замечает что-то очень знакомое на плечах Клэр. Его кожаная куртка. Или, точнее говоря, кожаная куртка Джона. Та, которую он сунул Дину в руки, когда ему было семнадцать, вроде как в качестве поздравления с тем, что старший сын не провалил свою первую охоту. Или, может быть, извинения за то, что заставил его сделать это, хотя Дин не был готов. Или попытки утешить, потому что Дин тогда был взвинчен и напуган. Куртка, которую он носил почти каждый день в течение десяти лет. Дин перестал надевать её, когда жил с Лизой в тот год. Он засунул её в самую дальнюю часть шкафа и попытался забыть о ней так же, как пытался забыть об охоте, но так и не смог. Каждый раз, когда он открывал шкаф, куртка была постоянным напоминанием о том, что он потерял. С этой вещью, конечно, связаны хорошие воспоминания. Но плохих воспоминаний слишком много. Это его отчаянное желание быть похожим на Джона. Как будто куртка каким-то образом могла сделать его сильнее, сделать его больше похожим на своего отца, или хотя бы на человека, которым отец хотел его видеть. Как будто когда-нибудь она бы наконец ему подошла, хотя Дин чертовски хорошо понимал, что этого никогда не произойдёт. Куртка никогда не сядет на нём идеально, всегда будет слишком большой, делать его похожим на маленького ребёнка, надевшего одежду отца и пытающегося казаться тем, кем он не является. Так что, даже когда он снова начал охотиться, куртка осталась глубоко запрятана в его сумке, а позже в шкафу, чтобы он смог перестать думать о том, что никогда не будет ощущать себя в ней так, как хотел бы. Куртка была похоронена в самом тёмном углу шкафа, где оставалась в сохранности многие годы, пока Клэр, по-видимому, не решила совершить набег на комнату Дина во время его отсутствия. На Клэр куртка тоже совсем не смотрится. Если Дину куртка была велика, то Клэр буквально тонет в ней. Рукава ниспадают до кончиков пальцев так, что она могла бы обхватить ими края, её длина достаёт до середины бедра. Куртка на ней свободная и мешковатая. Она достаточно большая, чтобы под неё можно было бы надеть что-нибудь тёплое: мягкую толстовку с капюшоном или шерстяной свитер. Что-то, что убережёт её от непогоды. Куртка совсем не подходит Клэр, но одновременно с этим, кажется она подходит девочке так, как никогда в жизни не подойдёт Дину. Для Клэр её размер — это преимущество, а не ошибка. Это своего рода маскировка. В ней она выглядит мягкой, скромной, немного моложе, чем есть на самом деле. Куртка скрывает её. Кожа — это барьер между ней и миром. Это дополнительный слой, который защитит девушку от когтей, зубов и оружия. Она носит её так, как Дин никогда не мог. — Внешность обманчива, — думает Дин, но так ли это на самом деле? Клэр — это много всего. Это множество архетипов и идентичностей, которые девушка склеила в свою личность. Она — охотник, хороший охотник, сделавший себе имя в разрозненных остатках охотничьего сообщества США. Она — просто маленькая девочка. Она всегда будет маленькой девочкой, прижимающейся к Дину, прячущей слёзы в его плече. Две эти идеи не разделимы. Одна не делает другую менее верной. Клэр — охотник, который отлично маскируется. Клэр — маленькая девочка, которая таскает одежду у своего отца, чтобы быть похожей на него. Дин знает, что она станет лучшим охотником, чем он когда-либо был. Это вопрос не «если», а «когда». Она превзойдёт его. Охота — это та жизнь, которую она выбрала сама, за которую она боролась, никто не принуждал её идти этой дорогой, и однажды все узнают её имя. И если эта куртка защитит её, поможет ей достичь своих целей, что ж, тогда Дин с радостью отдаст её Клэр.***
Спустя неделю после того, как они победили Бога, Дин чувствует отсутствие Каса как постоянную, зудящую боль. Его семья здесь с ним, все, кроме его ангела. Вместе они разрабатывают план, чтобы вернуть Каса. Джек вернулся к ним на все сто процентов, даже лучше, с его новыми божественными силами. Дин постоянно застаёт Сэма в библиотеке, свернувшегося на диване рядом с Эйлин. Клэр исследует комнаты бункера и часто возвращается в сопровождении Кайи. Даже Амара приходит и уходит, когда ей заблагорассудится, облегчая странную боль в груди Дина. Он не любит её, не так, никогда не любил, и они оба это знают. Они боролись с этой связью на протяжении всего пути, но они, без сомнения, всё ещё связаны. Теперь Амара для него просто ещё одна сестра. Та, о ком он заботится, кому не хочет причинять боль, но она никогда не заполнит то пространство в его сердце, которое отведено Касу. Дыру, которую ангел оставил, исчезнув. Никто не заполнит. У всех есть кто-то. Джек и Амара, они само определение баланса Вселенной. Сэм, так отчаянно желавший вернуть Эйлин, по прошествии недели всё ещё не охотно расстаётся с ней даже на короткий промежуток времени. У Клэр есть Кайя. Вместе они — две половинки одного целого. Это чем-то похоже на него и Каса, что делает дыру в груди Дина ещё больше. Эти двое движутся друг вокруг друга. Кайя — противовес вспыльчивому нраву Клэр, голос разума. Ей удается отговорить Клэр от того, от чего даже Дин не может. А Клэр утешает Кайю. Когда беспокойство Кайи усиливается, и она чувствует, что никогда ничего не может сделать правильно, Дин видит, как Клэр кладёт руки на её лицо. Это знакомый танец, который он так отчаянно пытается вернуть себе. Часть Дина исчезла. Кас бросился в Пустоту, приговорил себя к вечному сну, чтобы Дин мог жить, но Дин не может. Дин не живёт, не позволяет себе жить, потому что Кас не делит эту жизнь с ним. Кас признался ему в любви. Он смотрел в глаза Дина и говорил ему, что любит этот мир, потому что любит Дина, что он заботился об этом мире, потому что Дин научил его как. Кас смотрел ему в глаза и обнажал каждую часть Дина, которую тот так тщательно пытался скрыть. Он нарушил то негласное правило, которое они установили для себя много лет назад, то правило, которое спасало их обоих от душевной боли. Он сделал новый шаг в их танце, с которым Дин не знал, что делать. У Дина просто не было времени, чтобы успеть разобраться в нахлынувших эмоциях и сделать шаг в ответ. Любовь Каса к Дину убила его, забрала его у Дина. Просто ещё один человек, исчезнувший, погибший, потому что любил Дина слишком сильно. Но Кас не был просто очередным человеком, он был всем. Больше, чем друг, больше, чем семья, это был Кас, и Дин не мог жить без него, не хотел даже пробовать. Их сын теперь Бог, их дочь — потрясающий охотник и хороший человек, Сэм наконец-то счастлив в по-настоящему здоровых отношениях. Они больше не нуждаются в Дине так же сильно, как он нуждается в них. Дин не знает, кто он, когда больше нет необходимости посвящать всю свою жизнь кому-то ещё. Дин не знает, как выживать в одиночку. Может быть, когда-то он и знал это, когда Сэм сбежал в колледж, а Джон сбежал от Дина, но прошло очень много времени, и он не готов снова учиться. Поэтому он в оцепенении бродит по бункеру. Дин будет использовать своё душевное состояние как оправдание тому, почему ему потребовалось так много времени, чтобы заметить это, если кто-нибудь однажды спросит (никто не спросит, но его разум всё равно находит оправдания, всегда отчаянно пытаясь выглядеть сильным). Первое, что он замечает, — это шнур на шее Клэр. Он кожаный, всё время спрятан под рубашкой или курткой. Он ничего об этом не думает. Это может быть подарок Кайи или ещё одна вещь, которую Клэр стащила из его ящика или сумки, а может быть, возможно, она сама купила себе что-то на этот раз. Кулон сам по себе тяжёлый, он не сильно болтается на шее, и иногда Дин может слышать, как он стукается обо что-то, пока Клэр занимается своими делами. Дину становится любопытнее, чем следовало бы, он просто отчаянно пытается отвлечься от пустой дыры рядом с ним, где должен быть Кас. Он наконец-то видит эту вещицу только в день своего путешествия в Пустоту. Они подготовили всё, какое-то заклинание, которое Сэм создал с помощью Ровены, сбивает миску с семенами со стола. Дин и Клэр бросаются за ней. Достать эти семена было очень сложно, они долго искали какое-то конкретное дерево, цветущее в точное время при определённой фазе луны. Они оба лезут под стол, собирая разлетевшиеся семена, когда кулон раскачивается, зависая в воздухе между ними, как признание. Это амулет, амулет Дина. Клэр смотрит на него взволнованно своими большими голубыми глазами, какая-то часть Дина расстроена странным образом, он не может объяснить себе, почему. Это открытие заставляет Дина столкнуться с таким спектром эмоций, что у него почти перехватывает дыхание. Он застывает, не может пошевелиться, потому что его заполняют воспоминания. Сэм, крохотный маленький Сэмми, так тщательно завернувший этот амулет в украденную газету. Это был подарок для их отца, но Сэм повернулся к Дину и с такой уверенностью в голосе сказал: «Я хочу, чтобы он был у тебя». Как будто бы Дин ему не лгал, не подводил его так же, как их отец, если не больше. Тяжесть амулета на груди прошла с ним через всё хорошее и плохое. Она дарила ощущение присутствия, даже когда Сэма не было рядом, даже когда он был один, охотился, будучи не старше Клэр сейчас. Эта тяжесть иногда била его по зубам, как будто наказывая за безрассудство в драках, за то, что он не заботился о себе лучше. Амулет был с ним, когда он вылезал из собственной могилы, в одиночестве (но был ли он когда-нибудь действительно одинок с того момента? Казалось, что потом Дин ощущал постоянное присутствие Каса, независимо от того, мог он его видеть или нет), задыхаясь от незнания и дезориентации. Дин всё ещё может слышать голос Каса в глубине души, требующий отдать ему эту безделушку, — суровый, уверенный, от которого его охватил жар. Помнит разочарование, звук удара о дно мусорки, для них амулет бесполезен, очередной источник плохих новостей. Бог ушёл, покинул здание. Не кто иной, как очередной пропавший отец, не отвечающий на телефонные звонки. Он вспоминает сияние, когда Чак впервые проявил себя, тепло в груди Дина, когда он осознал, что Сэм хранил амулет все эти годы, спрятав в кармане на случай, если Дин захочет его вернуть. Этого было почти достаточно, чтобы скрыть разочарование от того, что случилось потом, когда они узнали, что Чак был настоящим злодеем этой истории, управлял ими, как марионетками на верёвочках. Дин тонет в воспоминаниях, когда голос Клэр выдёргивает его обратно в реальность. — Я могу вернуть его, — голос девушки очень осторожный, мягче, чем имеет право быть. Как будто она знает, какой Дин хрупкий сейчас, как будто она видит, как он разваливается на части. В её глазах появляется беспокойство, и он обнаруживает, что ему трудно смотреть в них. Они правильного цвета, но одновременно совсем неправильного, ничего похожего на те, которые он хочет видеть прямо сейчас. — Где ты взяла его? — отвечает он, продолжая подбирать семена. Дин понятия не имеет, где амулет находился все эти годы. Он не видел его с того самого момента, как Сэм достал его из кармана около четырёх лет назад, честно говоря, он думал, что Чак забрал его или уничтожил. Клэр не отвечает, пока они не заканчивают и не помещают семена на место. Они стоят с разных сторон стола, друг напротив друга, и Дин видит, как её палец нервно крутит амулет. — Сэм дал его мне, — выдыхает Клэр. — Он сказал, что этот амулет очень важен, что это подарок, что он может быть только у того, кому ты доверяешь. Дин кивает и ставит миску с семенами на стол. — Но я помню, что он был твоим раньше, когда я была ребёнком, — признаётся она, наконец встречаясь с ним взглядом. — Я помню, как почувствовала его, когда ты обнял меня. Дин снова кивает и обходит стол. Амулет ей к лицу. Шнур достаточно длинный, чтобы не врезаться ей в кожу, и достаточно короткий, чтобы не соскользнуть слишком легко. Это психологический якорь, который Клэр могла бы использовать, когда Кайи не было рядом. Он сочетается с её одеждой: с кожаной курткой и знакомой фланелью, надетой под неё, с кольцами, браслетами и серьгами, которые она всё ещё отказывается снимать на охоте. — Как я уже сказала, я могу его верн… — Пусть будет у тебя, — прерывает её Дин. Он наклоняется и целует её в макушку. Она всё ещё не фанат прикосновений и других нежностей, но порой, кажется, им обоим это бывает нужно. Возможно, Клэр не знает, как важен был этот глупый амулет для их семьи, но Дин не может представить себе человека более достойного, чем она, чтобы обладать им.***
Дин стар. Вот и вся история. Ему сорок два года, он старше, чем большинство знакомых ему охотников, он жил и умирал больше раз, чем хотел бы помнить. Его затаскивали в могилу и возвращали обратно, он существовал дополнительные сорок лет в Аду, он был ангелом, демоном, вампиром. Но больше всего ему нравится быть человеком. Он победил Дьявола, остановил кучу Апокалипсисов. Он даже умудрился победить Бога. Теперь он как отец для нового Бога, который иногда ночью прижимается к его боку в облике четырёхлетнего ребёнка, решив, что хочет себе детство сейчас, когда всё утихло, и ему больше не обязательно быть взрослым. Дин стар. Но он всё ещё жив. Поэтому, когда Клэр спрашивает его, не хочет ли он пойти с ней на охоту, по старинке, он соглашается. Это обычная охота: плачущая женщина, или, как ещё её называют, женщина в белом. Этот факт вызывает у Дина смех, напоминает о том, как он ворвался в квартиру Сэма, уговорив брата отправиться вместе с ним на поиски отца. Шестнадцать лет спустя Сэм становится лидером. Он руководит американскими охотниками, организует их и держит в узде. Он строит планы с Королевой Ада и танцует на кухне со своей женой под музыку, которую слышат только они. Он стал тем, кем Дин даже не мог его представить в ту ночь в Стэнфорде кучу лет назад. Они очень быстро выясняют, что на самом деле это не женщина в белом. Дин, затаив дыхание, наблюдает, как монстр обвивает пальцами подбородок Клэр и зовет её «дочка» настолько тихим голосом, что Дин напрягается, чтобы услышать, как она целует её в лоб. Железо колец Клэр не обжигает монстра там, где руки девушки держат её запястье, но серебро обжигает. Это не женщина в белом, а Клэр больше не потерянный ребенок. У неё два папы и две мамы, брат, и столько тёть и дядь, что она едва может их сосчитать. У неё есть девушка, которая скоро станет её женой. Помолвочное кольцо уверенно сидит на её безымянном пальце, простое серебряное кольцо, которое через пару месяцев будет заменено золотым. Дину не раз приходилось помогать ей в планировании свадьбы. Он усмехается мысли, что не думал столько даже о собственной свадьбе или о свадьбе своего брата. Дин почти рад, что это оборотень с чувством юмора, а не женщина в белом, ему совсем не хочется искать её кости и выкапывать их, или, что ещё хуже, пытаться выследить её старый дом, чтобы они могли заманить её туда. Всё, что нужно от него сейчас, — это простой выстрел. Эта охота — напоминание о том, сколько ему лет, как сильно болят его колени, когда он встаёт с того места, куда его отбросили в драке. Он чувствует, как синяк зреет на его боку, острую боль в спине и хруст в запястье. Дину сейчас не хочется ничего, кроме как свернуться калачиком рядом с Касом и проспать неделю. Им ещё предстоит договориться, что они приносят в школу на день рождения Джека. Кас настаивал на обычных капкейках, игнорируя убеждённость Дина в необходимости пары разных вкусов пирога. Этот спор длится уже несколько недель, и Джек отказывался вмешиваться. Дин даже пытался подкупить его, позволив красить ногти, до тех пор, пока он говорит Касу, что хочет пирог, но ребёнок отказывался принимать чью-то сторону. Пистолет кажется тяжёлым в руке. Дело не в том, что Дина больше не волнует охота, потому что он правда любит это дело. Прилив адреналина, вес пистолета или лезвия в руке, твёрдое присутствие кого-то, кто прикрывает его задницу. Дин любит спасать людей, он занимался этим всю свою жизнь. Ему нравится думать, что то добро, которое он делает, помогая людям, компенсировало по крайней мере малейшую часть того дерьма, которое их жизни принесли на Землю. Он никогда не сможет всё это искупить, но охота была способом делать хоть что-то. Просто теперь охота — это не вся его жизнь, больше нет. Сэм стал лидером, а Дин получил жизнь, о которой раньше даже не мог позволить себе мечтать. У него есть сын, дочь и муж. У Дина есть дом с большой кухней и садом, а также пара пчелиных ульев для Каса и Джека. Есть даже пруд, в котором Джек селит лягушек, которых находит во время прогулок. У него есть семья, которая рядом с ним каждый день. — Ты там в порядке, старик? — Клэр смеётся над ним, стоя у стены, и он показывает ей средний палец. Она игнорирует этот жест и достаёт телефон, без сомнения, чтобы написать Кайе о том, что они закончили и в порядке. Дин пользуется моментом, чтобы посмотреть на неё. Он вдыхает прохладный воздух вокруг них и внимательно смотрит на женщину, в которую она выросла. Ей двадцать четыре года, и она — хороший человек, она гораздо лучше, чем он только мог себе представить, когда встретил её много лет назад. На ней знакомая кожаная куртка, а под курткой толстовка и фланель, которые он узнает, кожаный ремешок амулета на шее, и отсюда он может видеть свои кольца на её пальцах. И во всем этом она выглядит лучше и правильней, чем он когда-либо. Всё это подходит Клэр так, как никогда не подходило ему. Конечно, это в какой-то степени обноски, но она хочет их надевать. Это та одежда, которую Клэр выбрала сама, и даже если она девушке не совсем по размеру, она всё равно очень идёт ей. Клэр выбрала эту жизнь так, как никто из них на самом деле не выбирал. Она боролась за своё место в качестве охотника, в то время как ему и Сэму насильно сунули в руки оружие, прежде чем они пошли в школу. Клэр хочет продолжить охотиться. Ей это нравится, ей нравится помогать людям, она хочет быть полезной, какими бы ни были причины, по которым она это делает. Вместе они роют неглубокую могилу, сжигают тело. Клэр шутит, что ей следовало бы одолжить на свадьбу это белое платье, пусть и с пятном крови, потому что тогда бы не пришлось ходить по магазинам. Дин смеётся, когда в его голове появляется мысль. Теперь, когда он об этом подумал, это очевидно. Вместе они складывают оборудование в багажник, запихивая мелочь под фальш-дно. Дин просит её остановиться, прежде чем она успевает захлопнуть крышку, аккуратно поворачивая девушку лицом к себе. Клэр странно смотрит на него, приподняв бровь, что, на взгляд Дина, слишком похоже на него самого. Он видел этот взгляд, он почти уверен, что практиковал его в зеркале, когда ему было тринадцать, совершенствовал эту дерзкую ухмылку на своём лице. Он заводит руку за спину, чтобы достать пистолет из заднего кармана. Этот пистолет прошёл с ним через всё. Несмотря на все трудности, Дин всегда мог положиться на него. Его крали, вырывали у него из рук, выбрасывали вне досягаемости, и Дину всегда удавалось вернуть его себе. Он бы бросился ради этого в самую гущу битвы. Дин купил пистолет сразу после того, как заработал свои первые деньги. Специально заказал его со всеми наворотами только потому, что мог. Никелированная модель с декоративной гравировкой и рукоятью из перламутра. Это было первое, что он сделал только для себя, чем он не должен был делиться с Сэмом или отцом, если не хотел этого. Только двум людям он добровольно позволил стрелять из своего пистолета, Сэму и Чарли. Дин протянул его Сэму и слышал, как тот выстрелил в Мэдисон, Дин выследил и уничтожил всю семью Стайнов, не имея ничего, кроме этого пистолета, заправленного за пояс. Дин хватает руку Клэр и вкладывает в неё пистолет, оборачивая её мозолистые ладони вокруг перламутровой рукояти. — Береги его, — он настаивает. Клэр смотрит на него широко раскрытыми глазами, слегка покачивая головой, её пальцы дрожат в его ладонях. — Это первое, что я купил на свои деньги, — теперь она сильнее качает головой, зажмурив глаза, но Дин приподнимает её подбородок, заставляя встретиться с ним взглядом. — Этот пистолет очень важен для меня, и я хочу, чтобы он был у тебя. — Дин, я… — Я хочу, чтобы ты берегла его, — повторяет он, наконец отпуская её руку. Клэр крепче сжимает пистолет, пытаясь унять дрожь. — И когда ты почувствуешь, что готова закончить охотиться, когда ты поймёшь, что довольна тем, как прошла твоя жизнь, и захочешь где-то осесть, я хочу, чтобы ты передала его тому, кому будешь доверять, понимаешь? Клэр тяжело сглатывает и наконец находит в себе силы посмотреть на Дина. Зелёный встречается с синим, наполненным слезами, и она кивает. — Я понимаю, — это «спасибо», которое никто из них так и не может сказать. Спасибо, что ты — моя семья. Спасибо, что простила меня за испорченную жизнь. Спасибо, что защищал меня, когда это было необходимо. Спасибо за то, что ты прекрасная дочь. Это «я доверяю тебе». Я доверяю тебе во всём. Дин кивает и обхватывает лицо Клэр ладонями, так привычно и нежно целуя её в лоб. Это благословение, это «я люблю тебя», которое пока не было произнесено вслух. Это «я горжусь тобой». — Тогда поедем домой? — Клэр смахивает слёзы, и они вместе захлопывают багажник.