***
— Я привыкла, что в этой школе все питаются негативом, — сразу же поделилась Джульета крутящимися в голове мыслями с пуффендуйской старостой, взвалившей ноги на парту и крутящей в длинных пальцах колбочку с вязким малиновым лаком. Сумка упала на стул рядом с ней, девчонка вздрогнула, испуганно ойкнув и выронив бутылочку. — Но чтобы врезаться в людей и падать на них только ради ссоры — это уже перебор! Айда с тяжелым стоном спустила длинные ноги на пол и одернула задравшуюся юбку. В полутьме аудитории, которую старосты искали целые сутки в начале года ровно до тяжелого рявка Тома с его «сам сделаю», было морозно. Голодно, холодно, давяще, Джульете хотелось бы повесить здесь огромные розовые люстры и разукрасить стены во все оттенки радуги, только бы убрать этот неуют и хлопнуть громко дверью, заявив, что пребывать в таком уродливо сделанном помещении она не желает. — В этой школе питаются эмоциями, а из-за предстоящих полугодовых сдач работ их ни у кого нет. Кормятся, как могут, солнце, — равнодушно произнесла пятикурсница и с кряхтением поднялась. Старая разваливающаяся фарфоровая игрушка, кинутая маленьким балбесом в сундук и забытая на долгие годы. Они все тут запыленные-почти-что-трупы, не получающие в достатке солнечного света или хороших новостей. Мир кишит Гриндевальдом и его политикой, мир кишит серостью и мрачностью. Прямо-таки эта аудитория, увеличенная раз в тридцать. Мерзость. Опускаясь на стул, Джульета подпирает ладонью голову и в согласии тяжело вздыхает. Они с Айдой Ледмер не то, что бы друзья, но всегда хочется иметь своего человека где-то неподалеку, пусть подобием этого образа и становится неуклюжая по-вампирски бледная и заклейменная в чистокровном обществе бастардом волшебница. — Не очень утешительно. — Я здесь лишь для констатации факта. Лжет. Еще она профессионально выпрашивает у сидящего в своем особняке в добровольном заточении папочки сигареты и отдает Джульете ровно одну пачку в три недели за помощь с нумерологией. В этом предмете она совершенно не разбирается, просто чудом не вылетая из аудитории год за годом, а на курс пошла только по просьбе бабушки, пытавшейся всю ее сознательную жизнь слепить из девочки маленькую копию погибшей во время родов матери. Лицемерно. Джульете это никогда не нравилось. — С кем ты столкнулась? — оборачиваясь на залетающего в комнату Риддла в назначенное по договоренности время, сверяющегося с секундной стрелкой на часах, обхвативших тонкую кисть, тихо спрашивает она, внимательно наблюдая за закрывающейся с приглушенным хлопком дверью. — Довольно бурная была реакция. Джульета проигнорировала ее вопрос и обхватила осторожно бутылек с лаком, забирая обратно. Айда часто таскала у нее из коллекции баночки, но стирала буквально в первые полчаса все цвета. Ей, видите ли, не нравился лак на коротких ногтях. Спрашивать, почему она постоянно наступала на одни и те же грабли, не хотелось. Том сделал тихий выговор отсутствующему гриффиндорскому старосте, и его сестрица с таким же лицом жутко покраснела. В купе с черными волосами, перепачканными краской из-за неудачного эксперимента с подорвавшимся котлом, выглядело это странно. Джульета отвернулась, встречаясь взглядами с Эрнестом, кивающим ей с усмешкой: у Когтеврана все идеально, и даже такой параноик с невыносимо прелестной мордашкой, как Риддл, не сможет найти ни единого минуса в проделанной за неделю работе. Глянув мельком на то, как посерела Айда от направленного на нее ледяного взора, Джульета хмыкнула. Девица явно прикрыла несколько нарушителей правил со своего факультета в привычной манере. Отговорка «мы на кухню» всегда работала. Кто же знал, что кухня растягивается от пустого коридора для курения на третьем этаже до неприличных обжиманий на первом повороте в подземелья. Вообще-то, знали все. Просто некоторые продолжали наивно проявлять долбанную человечность, за которую Риддл в вопросах отхода от правил готов был скальп снять. — Явно с его дружком, — вдруг буркнула Айда, резко приблизившись и теплым дыханием коснувшись мочки уха волшебницы. — Иначе ты бы не смотрела то ли волчицей, то ли потрошительницей на Тома сейчас. Большой разницы в ее словах Джульета не видела, поэтому лишь легонько пихнула ее в выпирающие ребра, заставляя отодвинуться. Получать замечания от мистера безупречности не было никакого желания, особенно после окончившихся недавно дополнительных занятий у профессора Дамблдора, за которые они всем седьмым курсом Когтеврана готовы были душу продать. Точнее, лучше было бы сразу экзаменаторам или дьяволу, но через посредника оказалось дешевле. — С его самым противным дружком, — убедившись, что Риддл начал свою импровизированную речь начальника, кивнула Джульета, говоря еле слышно. Айда фыркнула. На нее тут же устремился по-ублюдски презрительный взгляд Тома. Самое вкусное во всех собраниях было именно представление, устраиваемое немного не по своей воле этими двумя. Джульета удобнее устроилась на стуле, притягивая ладонь к губам и усмехаясь. Среди серости, мерзости и не проходящей усталости от бешеного графика занятий она любила смотреть на других, не зацикливаясь на их проблемах. Словно жвачку перекатывала во рту чужие действия и абстрагировалась. Скорей всего, просто наблюдать было нечестно. Хотя в вину этому удобно было ставить то, что в Хогвартсе про честность почему-то редко вспоминали.***
Староста Когтеврана отсчитала ровно десять шагов от ледяного подоконника до середины коридора, приставила носок ботинка к пятке и, повернувшись на девяносто градусов, сделала шаг назад, вступая на светящуюся лунную дорожку, мутным светом спадающую на пол из-за толстого стекла. На серебре шелка лучей отражались вмятинки и грязь, — здесь было пусто. Казалось, в эту часть замка заглядывали лишь призраки, но Джульета терпеливо ждала, тихо передвигаясь и дыша неслышно. Она сливалась с воздухом. Идеально. Будь она не столь осторожной и продуманной, Риддл не точил бы зуб на Когтевран. Только сказать ничего не мог: они отлавливали нарушителей, они хитро обставляли их, дожидаясь в тех местах, о которых другие старосты даже не задумываются, они щедро снимали баллы и слали воздушные поцелуи напряженным слизеринцам у часов с видом победителей. Сонные мордашки тех ничего не понимали, Айда смеялась в кулак и откидывала назад непослушные волнистые локоны, хватаясь за локоть Джульеты и говоря, что их стратегия ей очень-очень нравится. Айде нравилось все. Она светилась долбанным солнышком, и находиться поблизости было даже противно. Неправильно. Еще два шага, Джульета сцепляет ладони в замок перед собой и закусывает тонкую губу. Пустой взгляд скользит по ночному занавесу, опустившемуся мягко на Хогвартс и принадлежащие ему территории, где-то вдалеке размыто качаются на ветру верхушки деревьев Запретного леса. Очень тихо. Даже странно. Именно поэтому, наверное, она слышит чужой шепоток и, резко поворачиваясь, за несколько шагов достигает подоконника, запрыгивая на него. Пыль остается бесформенными пятнами на темных мужских штанах, стащенных у кого-то из однокурсников и перекроенных под нее, сердце бьется в горле от предвкушения. Эрнест, второй староста Когтеврана с шестого курса, должен был осторожно пригнать нарушителей к ней. Они, словно охотники в огороженном вольере: тщательно наблюдают за жертвой, попадающей в расставленные капканы. Не сказать, что снимать баллы с кого-то было приятно. А вот смотреть с утра, как Когтевран вновь вырывается вперед буквально на десятку, уже считалось наслаждением. Жителям подземелья ведь отпахивать надо больше, чем ученикам их факультета, а значит, шансы на победу в конце года увеличиваются. Хотя с таким золотым подарком, как Риддл, надеяться было не на что. Венец удачи украшал его темные кудри, и по преданиям заметить его можно было лишь в серебристом блеске сумерек. Тень спадает на лицо, Джульета нервным движением заводит пряди волос за уши и замолкает. В конце коридора проглядываются два очертания, перешептывающиеся фигуры несколько расслабляются, что заметно по засунутым в карманы ладоням или широким шагам. Никакой осторожности, словно они забыли о существования злого Тома. Идут они достаточно быстро, виной тому становятся то ли длинные ноги, то ли ощущающийся в мурашках, бегущих по коже, адреналин, но Джульете остается всего несколько секунд, прежде чем луна позволяет ей разглядеть нарушителей: Розье и Долохов во всей своей красе. Наглые, надменные, с растрепанными волосами и тяжелым дыханием после бега. Она недовольно хмурится и спрыгивает, вытягивая руку вперед. По ползущему недоумению на их в миг исказившихся лицах она понимает, что застала врасплох. И победоносная усмешка растягивается на бледных губах. — Нарушаем, голубчики, — цокает волшебница и складывает руки на груди. Антонин тут же берет на себя образ провинившегося семилетки, опуская глаза и утыкаясь понурившимся взором в пол, Розье же, наоборот, копирует позу старосты и вздергивает подбородок, явно чувствуя себя в более хорошем положении. Приходится приподнимать голову, чтобы смотреть ему в лицо. Джульете не нравится. — Неужели даже не постараетесь придумать достойное оправдание? Несколько мгновений они молчат, прислушиваясь к окружающим звукам и точно осознавая, что попали. Не знай студентка их все семь лет, наверняка прониклась и простила столь небольшую оплошность. Будь она наивнее, поступила бы так же, но Джульета получала своеобразное удовольствие от ощущения превосходства, мелкими разрядами тока бегущего по синим венам. Айда сказала бы, они трое упрямые барашки. Ее, правда, никто не спрашивал. — Мы Риддлу помогаем, — не ведя и бровью, отзывается Розье. — Можешь у него спросить. Джульета фыркает, отрицательно качая головой. Отличная попытка, она, конечно же, получит согласный ответ от Тома, всеми способами прикрывающего задницы слизеринцев, а потом устраивающего им взбучку, потеряет кучу времени, ища его, и позволит этим двоим беспрепятственно улизнуть. Знаем, проходили на опыте гриффиндорцев в начале года, чужих ошибок не повторяем. — Он должен был написать записку. У нас договоренность, — лицо не дрогнуло, черты ни чем не показали, что она бессовестно лжет. — Мы разве сказали, что ее нет? — с проскакивающим в хриплом голосе удивлении тянет Розье. Долохов впервые с момента их встречи шевелится и мастерским движением фокусника извлекает из кармана мантии сложенный аккуратно листок, протягивая его старосте. Джульета недоверчиво обхватывает шершавый пергамент пальцами и щурится, разворачивая его и вчитываясь в идеальный почерк Риддла, где тот извиняется за доставленные неудобства и говорит, что попросил двоих оболтусов обойти коридоры верхних этажей из-за того, что он сегодня засиделся в библиотеке, готовясь к завтрашнему экзамену по рунам, и опоздал с дежурством. Волшебница ругается сквозь стиснутые зубы и швыряет листок в замерших перед ней с довольным видом семикурсников. Какая гадость. Она обходит их, не произнося больше ни слова и задевая Розье плечом, засовывает руки в карманы и хмуро глядит перед собой, направляясь в противоположную от них сторону. Внутри мелькает надежда, что Эрнест выловил какого-то нарушающего малыша, потому что свою компанию Том явно оберегает: помня о его образе прилежного мальчика она не сомневалась, что ни в какой библиотеке он не задерживался. — Хэй, староста, может тебе помочь? — доносятся ей в спину слова Розье, не скрывающие насмешки, растянувшейся на губах. Джульета молча поднимает вверх руку и демонстрирует им длинный третий палец, слыша в ответ смех и закатывая глаза. В свои дежурства она готова ненавидеть абсолютно всех слизеринцев.***
Джульета небрежным движением завела прядь коротких волос за ухо и сжала пальцами кончики. Новая длина локонов была легкой и такой привычной, словно она проходила с ними всю жизнь. Девушка прикусила губу, продолжая вчитываться в ровные строчки фолианта, и повернулась чуть боком, чтобы увернуться от столкновения со студентом, замеченным краем глаза. Вцепившись в твердую обложку и увлекшись материалом, что должен был быть выучен к сегодняшнему дню, она по привычке дошла до стола Когтеврана и плюхнулась на свободное место. Не прошло и нескольких блаженных секунд в тишине, как напротив опустился Эрнест, буркнув приветствие и уткнувшись в тарелку. Честно говоря, совесть на последних курсах была понятием относительным, так что волшебница собиралась со спокойной душой продолжить изучение материала, но староста тяжело вздохнул, отломав кусок хлеба, и задумчиво уставился в ее лицо. Неприятно. — Что уже случилось? — продержавшись несколько мгновений, с фырканьем откладывая книгу и глядя на него равнодушно, протянула она. — Метеорит упал? С тебя баллы сняли за дежурство? — Тебе попадался кто-то из компании Риддла? — усмехнувшись и запустив широкую ладонь в пшеничные волосы, проговорил юноша задумчиво, игнорируя ее вопросы. — Долохов и Розье. На тонких губах Когтевранца стала вырисовываться подозрительная понимающая улыбка, словно одна из его безумных догадок, так любимых студентом, подтвердилась. Он запихнул мякоть в рот и резко обернулся на замерших в привычной прострации слизеринцев, то и дело бросающих друг другу пару фраз ради приличия перед очередным заныром в себя. Кивнул приветственно нескольким щебечущим третьекурсницам, тут же покрасневшим и плюхнувшимся неподалеку, резко повернулся обратно и взмахнул рукой. Со стола Гриффиндора в ответе поднялись две бледных ладони. — Можешь объяснить происходящее? — недоверчиво прищурившись и поняв, что дело так быстро не закончится, Джульета загнула уголок внизу страницы в фолианте и захлопнула его с громким стуком. Ожидая, пока Эрнест прожует, скинула книгу в сумку и поставила ту рядом с собой, стараясь как можно лучше показать взглядом, насколько серьезно она относится к происходящему и всем (не)возможным предположениям юноши. — Тебе идет новая стрижка, — не до конца расправившись с едой и заслужив ее презрительный взгляд, пробормотал он. — Обстригалась ночью в ванной комнате, — не поведя и бровью, отозвалась Джульета. — Рада, что ты оценил. На самом деле, ей было пополам, но Эрнест, загордившись, так и засиял. Получив пинок носком туфли в коленку, он лишь шире улыбнулся, выпячивая грудь и вздергивая надменно подбородок, чем стал привлекать внимание рассеявшихся в произвольном беспорядке студентов факультета. — Риддл провел очередную махинацию и, дабы не костылять сильно дружкам, написал им всем одинаковые записки, — жестом рыночного обманщика потянувшись к карману мантии, Эрнест выудил оттуда два одинаковых листка. Джульета оперлась локтями о деревянную поверхность, приближаясь немного к нему и вчитываясь в текст. Точно такие же слова были и на тех, которыми щеголяли Долохов с Розье. Почерк идеально совпадал с тем, что был у мистера босса. Умно. — Точнее, я уверен, что он накостыляет, только вот без снятия баллов и показа внутренних проблем другим. — И? Ты не подумал, что он просто мог попросить четырех друзей? Сделать это тем же наказанием за прошлое нарушение или незнание материала на уроке? Эрнест, явно ожидавший более согласной реакции, насупился. Посмотрел исподлобья на спокойную, даже несколько равнодушную девушку, глянул на записки, вновь на нее. Возле дверей послышалась какая-то возня, он резко отвлекся, пользуясь моментом для того, чтобы придумать более убеждающий ответ. Джульета тоже нехотя обернулась, смотря на то, как Том в очередной раз прожигает взглядом споткнувшуюся растрепанную Айду, что-то выговаривая ей, пока та бессовестно зевает. Все как обычно, но начавшее теряться внимание привлек резкий жест тонкой ладони и то, как пуффендуйка вздернула курносый нос и, не дослушав, прошла мимо, направляясь к столу своего факультета и натягивая длинные рукава мантии на ладони. Замерший с приоткрытым ртом Риддл нахмурился и качнул головой, фыркая. Эрнест тут же подскочил и выловил Айду среди горстки гриффиндорских первокурсников за локоток, заставляя сесть рядом с ними и приветливо махнуть рукой Джульете. Студентка уже раз десять пожалела, что спрятала книгу в сумку, тем самым соглашаясь на разговор. — Радость моя, — без всяких подходов и привлечения внимания, как это было с однокурсницей, заговорил Эрнест, привлекая женщин его жизни, замерших сейчас с единственной мыслью свалить в тишину, к своей сияющей персоне. — Ты вчера дежурила? — Нет, но подменяла Камиллу. У нее было очередной свидание, — фыркнула пятикурсница и отвернулась, подавив зевок. Джульета подметила раскрасневшиеся глаза и залегшие под ними синяки. Она сама выглядела не лучше. — Скажи, были ли нарушители порядка среди слизеринцев? На секунду задумавшись, Айда прикусила пухлую губу и скользнула пустым взором на Джульету. Пушистые волосы были собраны в пучок, а зимний свет, падающий из окон, акцентировался на их бледной рыжине. — Знаешь, вопрос звучит как-то некомпетентно, но да, двое первокурсников, что запутались в коридорах и опаздывали. Буквально минут через пять после отбоя, я их провела до подземелий. А еще Лестрейндж и Том, в одном из коридоров взявшие у меня с рук детвору. Вы бы видели Риддла в тот момент, я была уверена, что он с меня шкуру спустит за то, что ушла со своего квадрата, да еще и вышла не в свое время, — не упустила шанса поделиться пуффендуйка и слабо улыбнулась. — А что за сыр-бор? Я снова проспала все самое интересное? Эрнест несколько разочарованно хмыкнул, и Джульета была уверена, что ожидание слов о записках от девчонки не подтвердилось. Вырванные из воздуха подозрения, поговорить о которых с Томом, в принципе, нужно. Не хочется, конечно, но оставлять в стороне подозрительный случай, когда тот пользовался статусом, было неправильно. Не глядя, как студент предлагает Айде яства с их стола, Джульета потянулась за пирожком и задумчиво откусила его кончик. В нос тут же ударил запах яблок и корицы, а начинка показалась бледно-желтым пятном. — Ничего ты не проспала, — проглотив кусочек и обхватив стакан с тыквенным стоком, произнесла она за однокурсника. — Просто Эрнест уверен, что Том пользуется положением старосты школы и пишет записки друзьям, чтобы мы не снимали с них баллы, — кивнув на оставшиеся на столе листочки, закончила она, с мелькнувшим во взоре покровительством глядя на то, как хищно Айда хватает записки и читает их. — Он пишет, что задержался в библиотеке? — задумчиво пролепетала девчушка. — Но разве не он был с Лестрейнджем возле подземелий, когда мы столкнулись? Какие-то странные у него задержки, — тут же поделилась работой серого вещества и ее результатами. Все трое одновременно посмотрели на слизеринский стол. Том что-то высказывал замершим рядом с напряженным видом Долохову и Малфою, а Амор Розье, сидящий чуть дальше, вздернул голову, отбрасывая слетевшую на лицо кудряшку и усмехаясь. Он четко увидел подозрительный интерес в глазах Когтевранцев и Айды, шепнул пару слов, и буквально через несколько мгновений вся компания Риддла в ответ глядела на них, вторя выражениям глаз и продолжая вести увлекшее их обсуждение. — Выпендрежники, — фыркнула пуффендуйка, не выдержав первой и повернувшись к еде. Она больше не собиралась участвовать в разговоре, уйдя в прострацию и методично работая челюстями. Наверное, впервые за последнее время Джульета безоговорочно с ней соглашалась.***
Джульета была чиста в своих намерениях: она тихо прогуливает лекцию у Дамблдора и приносит ему дополнительное эссе на следующий урок. Сон, на который она собиралась потратить драгоценные часы с утра, был ей жизненно необходим, учитывая бешеный график выпускного года, когда ты не то, что вздохнуть, учиться нормально не успеваешь. Жалко, что ее цветущие легкомыслием соседки решили действовать по-другому и вместо бессонной ночи утащили под предлогом гаданий за собой (хоть бы ее кто-то спросил), затолкав в постель и потушив свет. Пропустить занятие не вышло. Джульета их немного ненавидела. Натягивать с утра поверх свитера теплую мантию с меховым воротником, накладывать оледеневшими ладонями согревающее заклинание, только начав путь к лесу, совершенно не сходилось с планом понежиться в кровати, стараясь восполнить отсутствие регулярного отдыха. Профессору Дамблдору, видите ли, захотелось устроить практику для выпускников со всех факультетов. Интересоваться их мнением насчет на удивление морозной погоды субботним утром и мерзким ощущением от липкого снега, остававшегося на толстых подошвах ботинок, он почему-то не захотел. Странно. Миновав покрывшиеся тонким льдом каменные ступени, успешно ухватившись за ожидающего ее Эрнеста в падении, Джульета не смогла скрыть усмешки, выпрямляясь и глядя на то, как ровно через три шага возмущающийся ее сонливой неуклюжестью волшебник скатывается на землю с воинственным кличем испуганного тролля. Несколько проходящих мимо гриффиндорцев паскудно заржали. Они поехали на том же месте, и староста предпочла замереть, ожидая, пока поскользнувшаяся на спрятавшемся под припорошившим снежком льду и громко матерящаяся куча учеников перестанет составлять уродливый клубок смотанных в оргии тел и устремится с понурыми головками к дожидающемуся их мужчине, виднеющемуся в длинном темном плаще на выложенном из досок постаменте. — Не то чтобы я не уважаю окружающих меня людей, но эти точно не являются частью прекрасия нашего мира. Не то чтобы Джульета любила подслушивать чужие разговоры. Но нечаянно пойманные ухом слова, произнесенные столь небрежным тоном, что веселая усмешка слетела с тонких губ, заставили ее поставить под вопрос принцип игнорирования. Она не считала Эрнеста или этих гриффиндорцев друзьями, но существование Розье заставляло расставлять приоритеты. Повернув голову и заметив проходящую мимо компанию слизеринцев, она прочертила взглядом аккуратные профили и скупые улыбки. Идеальные образы, расправленные мантии, завязанные галстуки. Эти маги всем своим видом показывали превосходство, что не могло не бросаться в глаза спустя долгих семь лет. Амор откинул упавшую на глаза прядь и блеснул шальными искорками, отразившимися на радужках. Он увидел ее и замедлился, что-то тихо бросая. Лишь фраза заставила друзей обойти стоявшего в центре обладателя столь странного имени, что запомнить не выходило, и продолжить путь, ни капельки не меняясь во внешнем виде. Противные. Розье оценивающе продолжил глядеть в бледное женское лицо, не скрывая насмешки над разбирающими конечностями парнями. Два шага в сторону Джульеты, она тяжело втягивает ноздрями колкий морозный воздух и отсчитывает третий, мысленно успокаиваясь и придавая чертам обычное равнодушное выражение. — Отнести тебя к этой компании, — кивая головой в сторону развалившегося клубка, начал без приветствия слизеринец. — Было бы наивысшим унижением. Помочь? Ловя ее удивленный взор, он протянул вперед ладонь, скрытую черной тканью перчатки, в приглашающем жесте продолжить путь по подставившей Джульету своим появлением корке льда. Оценивая возможность его неприятной компании, пусть и всего на несколько мгновений, она понимала, что уж лучше рухнет в создавшуюся снежную лавину из людских тел, которая от смеха не может нормально подняться, получая кайф от момента и не обращая внимания на то, как странно на них косятся подтягивающиеся к профессору студенты. — Не то, что бы я копировала твою грубость, но помоги сначала себе не лезть в чужую жизнь, а думать о своей. Она гордо вздернула голову и развернулась на пятках, крепко сжимая челюсти и молясь про себя всем богам не растянуться, тем самым позорясь перед этим надменным эгоистичным волшебником. Вообще-то, ей не было до него совершенно никакого дела, но засевшая внутри надменность не позволяла пасть в чьих-то глазах. Айда говорила: это ненормально. Жалко, ее никто не спрашивал. — Мне нравится, как блестят твои глаза, пока ты собачишься со мной! — крикнул ей вслед Розье, не скрывая смеха и идя следом. Джульета не пожелала потратить и капельки энергии на то, чтобы послать его. Скорей всего, надо было, потому что в выстраивающейся публике перед постаментом он очень нагло оказался совсем рядом. От Амора несло летом и воспоминаниями, в которых зеленые травинки щекотали лицо и обнаженные ноги, пока солнце медом растекалось под кожей и блестело на открывшейся задравшимся сарафаном обнаженной коже ног. Староста ненавидела платья, лето и Розье. Хотя его намного меньше остального.***
Сумка по привычке плюхнулась рядом с Айдой на пару мгновений раньше, чем сама Джульета заняла полюбившееся место. Пуффендуйка все так же сидела, закинув длинные ноги на парту. Сложила руки на груди, запрокинула голову, позволяя пушистым волосам, отливающим рыжиной, свободно закрывать собой спинку стула. — Я видела вчера пару друзей Тома, — тихо произнесла она. — После отбоя. Все-таки идея: писать такие записки, — пришлась ему по душе. — У них тоже были? — меланхолично поддерживая беседу, протянула Джульета. — Не знаю, — с тяжелым вздохом Айда передернула воробьиными плечами, словно сбросила с себя пугливую пелену. — Я не догоняла. Просто уверена: приблизься я к ним хоть на шаг, Риддл выполз бы в своем змеином облике и сожрал на том же месте. — Скорей прожег взглядом. Он не любит мараться. В тоне Джульеты не было и капельки поддержки, но Ледмер все равно приглушенно рассмеялась. Она часто смеялась, то ли столь странным способом сглаживая разность характеров, то ли просто потому, что придурошная. Староста не спрашивала, лишь слабо качая головой и прищуриваясь: мистер главный кошмар всея школы залетел в аудиторию, хлопнув дверью и пересчитав присутствующих, как обычно прерывая непринужденную беседу культурных дам, от которых, по словам Эрнеста, за километр несло сигаретным дымом. К нему не сильно прислушивались. Прищуренный взор остановился на сгруппировавшихся в этот раз старостах, которые обычно рассеивались по полупустой комнате. Нельзя было списать это на холод, потому что домовики и магия отчаянно оберегали учеников от переохлаждения где-то помимо сквозящих коридоров. Брови, образуя морщинку, сблизились, тьма радужек Тома блеснула в подпрыгнувшем огонечке свечи. — И что на этот раз? От происходящей комедии идиотской постановки Джульете захотелось закатить глаза, но она умело справилась с собой. Эрнест поднялся, неся к Риддлу собранные со всех записки, с важным видом разложил их на парте первого ряда и победоносно глянул на замершего слизеринца, пустым взором пробежавшегося по пергаментам. Загоревшийся идеей Когтевранец был опаснее смерча, так что мешать ему вести расследование никто не осмелился. Все-таки из этого могло получиться вполне себе неплохое шоу. — Мы хотим обсудить твое использование положения старосты Хогвартса, — весьма величавым тоном начал светловолосый юноша. «Мы» уныло сидело молча и тянуло резину времени в ожидании. — И, пользуясь огромной любовью к тебе Айдочки и лично меня, подумали не доносить до профессоров в начале и дождаться твоих ответов. Айдочка громко фыркнула и скинула ноги со стола. Джульете даже стало на секунду обидно, что она не показала свое отношение к этой ситуации первой. Риддл же не обратил абсолютно никакого внимания на высказывание Эрнеста или всколыхнувшуюся реакцию старост, забирая записки и пробегаясь по ним взглядом. Тонкий длинный палец очертил шероховатый лист. Ко всеобщему удивлению вечно правильный и спокойный Том тихо выругался, позволяя молниям зажечься на роговицах глаз. Версия Эрнеста явно летела ко дну, либо же актерская игра слизеринца поднималась к небесам. Сильно погружаться в разбирательство и анализ всем собравшимся было лень. Либо некогда. Но всеобщее ожидание дальнейших действий отразилось на лицах. — Дай угадаю, — недовольно проговорил Эрнест, правда, беря себя в руки и хмурясь. — Ты понятия не имеешь, что это такое? Не глупи, Том, мы не купимся на эту сказочку. Риддл поднял голову, встречаясь взором с Когтевранцем. Ему хватило всего несколько мгновений на раздумья и молчаливое подавление своей сущностью выделившегося из толпы Эрнеста, после чего плечи распрямились, и обычная угрожающая своей очаровательностью улыбка появилась на бледных сомкнутых губах. — Ты прав, — давящим тоном начал он. Кажется, впервые за все собрания старост оправдывался он, а не провинившийся студент. Гриффиндорцы аж наклонились немного вперед над столами, жадно вслушиваясь в вибрирующий низкий голос, от которого доверчивые мурашки бежали по коже. Все-таки Риддл и правда был колдуном, причем самым настоящим в своем мироздании. Джульета его даже немного уважала. — Я написал такие записки Малфою и Блэку, зная, что придется задержаться в библиотеке и прося у них помощи. До этого момента я считал их обоих самыми спокойными и сдержанными из окружающих меня людей, но чары азарта и каких-то придуманных за моей спиной схем заставили сделать копии, — указывая на сложенные записки, продолжил он. — Что весьма оперативно собрали вы. Джульета закатила глаза, Айда бросила что-то Тому, не сдержавшись в выражениях, из-за чего получила тяжелый взгляд. — Мне жаль, что факультет Слизерина доставил вам неудобства и выступил в таком свете. Мне также жаль, что ни я, ни мисс Нотт не смогли оперативно уличить нарушителей. Но в то же время я весьма впечатлен вашим поведением, — оглядывая собравшихся и позволяя себе скупую похвалу, подвел объяснение к концу Риддл. — Это было очень слаженно. Я горд тем, что на таких собраниях старосты со всех факультетов находят общий язык для работы. Эрнест недовольно качнул головой, но поднял руки вверх, тем самым показывая, что сдается и не имеет к студенту больше претензий. — А теперь, если позволите, я пойду, пообщаюсь с этими умниками, — чуть склоняя голову в прощальном поклоне, принятом в обществе, проговорил маг. Возражать ему не возникло и мысли.***
Джульета глянула на стену перед собой и приподняла обе ноги. Одну опустила обратно, хмыкнула, вспомнив, что когда-то считала сидение на подоконниках признаком детства и тем, что нельзя показывать. Кажется, ей тогда было тринадцать, куклы оказались попрятаны глубоко в сундуки в приступе очередного не самого лучшего периода взросления, а косые взгляды нескольких парней постарше с улицы, на которой они тогда жили, заставили приобрести парочку мантий чуть больше по размеру. Она вновь подняла обе ноги, разглядывая темные туфли и блестящие на их носках бусинки. Солнечные лучи отливали в них тысячей и одной искоркой, ослепляюще ярко выделяясь. Не хватает чупа-чупса, чопорной розовой юбочки и надутых губ, чтобы полностью вернуться в такой далекий образ блестящей идеальности маленькой девочки, которую упорно строили родители. Джульета закашлялась и притянула ладонь к губам, поворачиваясь в сторону хлопка двери. Мелькнула слабая надежда, что Айда, слезно просившая подождать, пока она пересдаст устный зачет, наконец закончила. Староста уже сто раз пожалела, что неожиданно вошла в круг близких людей пуффендуйки. Было несправедливо не спрашивать ее мнения, но в своем окружении она уже привыкла видеть импульсивных и странных людей: тот же Риддл или Эрнест — две противоположности, с которыми постоянно сталкиваешься. И как избавиться и вернуться в привычное одиночество — неизвестно. Хотя, на самом деле, она была не уверена, что все так уж и плохо. — Мерлин мой, — взор встретился с расплывающейся насмешкой на мордашке Розье. В голове тут же мелькнула шальная идея запустить в него Авадой. Слишком сильно ее раздражал Амор, у которого в последнее время обострились эмоциональные качели. То старается выставить себя презрительным, то подлизывается, то он любит весь мир, то от него даже Долохов шарахается на расстоянии двух метров. Ходячая катастрофа. Выбежавший за ним первокурсник с Пуффендуя, испуганно вздернувший голову на секунду, чтобы заметить непослушные кудряшки студента, явно разделял ее мнение, улепетывая прочь. Слизеринец, уловив ее внимание на себе, показал легкую улыбку и приблизился на несколько шагов, отходя от аудитории и спиной опираясь о каменную стену напротив. Он молчал, поправляя рукава черной рубашки и пристально глядя на студентку, молчал, шарясь в карманах брюк и доставая пачку сигарет. Обхватив губами фильтр, затянулся, ни капельки не переживая из-за того, что профессор вдруг покинет помещение и застанет его за явным нарушением правил. Джульете было скучно. Лишь поэтому она смотрела на изгибающиеся губы, приподнимающийся почти незаметно подбородок при вздохе и вьющийся клубком сизый дым. Горло начало драть, ее сигареты закончились еще вчера, а Айда, как назло, в качестве небольшого вознаграждения за ожидание обещала дать ей несколько штук сверх нормы. Ей определенно стоило меньше пересекаться с Томом и его замечаниями, чтобы сохранять былую удобную всем вокруг наивность. — Хочешь? — приподнимая брови совершенно невинным тоном интересуется юноша. Джульета фыркает и отворачивается, вглядываясь в нескольких переговаривающихся между собой студентов на несколько лет младше, покидающих аудиторию. Они даже не обернулись, идя в другую сторону и вскоре скрываясь за поворотом. — Странно, что твое присутствие в одном со мной коридоре не доставляет былого дискомфорта. — Тебе просто понравилось стоять со мной в паре на лекции у Дамблдора. Она закусывает внутреннюю сторону щеки и отрицательно качает головой. Расправляет осторожно короткую прядь волос, заводя ее за ухо, вновь встречается взглядом с Розье, только в этот раз ее глаза точно не блестят. Она уверена, что тело не подставит ее в столь деликатном вопросе, как его показное удовольствие от этой сцены. Два скучающих идиота. — Мне просто нравятся твои нелепые попытки взаимодействовать с людьми. Будь они немного другими, учись на одном факультете, не имея предрассудков по поводу чистоты крови и правильности поведения, Джульета уверена, из них вышла бы отличная парочка тех самых друзей, что осуждают всех и вся, при этом имея вокруг себя любвеобильную компанию поддержки. Было бы даже интересно посмотреть, что могло из них выйти, но она отвернулась, дверь открылась, и бледная Айда с огромными синяками под глазами покинула аудиторию. Розье затянулся вновь, пуффендуйка отвернулась ответить профессору, и студент, воспользовавшись моментом, уловил ниточку внимания Джульеты. — А мне нравишься ты. Она сделала вид, что не услышала его бархатных слов, потонувших в сизом дыме сигареты, и спрыгнула с подоконника, направляясь в сторону маленькой старосты. Пучок, в который та собрала волосы, неуклюже растрепался, и несколько прядей подпрыгивали при каждом ее мягком шаге, спадая к носу и постоянно убираясь то за ухо, то обратно. Легкий румянец появился на бледных щеках, Джульета слишком сильно вцепилась пальцами в локоток Ледмер, таща ее за собой по коридору и не замедляя шага. За подсчетом ударов квадратных каблучков о пол она абстрагировалась от заевших в голове пластинкой слов Амора. Ей было неприятно. Он испортил все, что только можно было и нельзя. Унизил их обоих пренебрежением к установившемуся порядку — чистокровные и полукровные волшебники обходят друг друга стороной, взаимодействуя лишь по работе или решению деловых вопросов. Никаких личных связей. И столь ужасные шутки запрещены негласным законом, а Розье… Розье поступил как обычно. Перенес хаос своего характера в жизнь, не задумываясь о том, что это может задеть других. Пусть и легонько. — Выглядишь болезненно, — совершенно не помня о манерах, поделилась своими наблюдениями Айда. — Ты не лучше. Джульета не вникала сильно в дорогу или яркие впечатления «подруги» о прошедшей пересдаче, она бы спустя пять минут не смогла с точностью сказать, из-за чего Айда получила Тролль, что, на самом деле, стало косвенной причиной стычки с Розье. Она не слушала, не включала серьезные мысли, заменяя мозговую деятельность механической. Так было удобнее. Наверное, поэтому она не заинтересовалась вывернувшим из-за угла Тома в компании Майкнера, послушно замерла, считая секунды, пока обычная перепалка Риддла и Айды завершится. Они часто ссорились. Джульета может уверенно заявить, что за их словесными баталиями, заканчивающимися надменными усмешками, либо фырканьем, наблюдали многие в коридорах. Хогвартс был достаточно небольшой школой, учитывая, сколько магов проводили месяца под одной крышей, так что наблюдать за чужими историями было интересно. И популярно, добавил бы Эрнест. Розье почему-то не выходил из головы. Это было неправильно. Джульета повернула голову к окну, глядя на зардевающееся алым солнце, напитывающее яркими красками морозные узоры на толстых стеклах. Послышался женский вскрик, перемешанный с бранью более низкого голоса. Сегодня был явно не ее день. Староста резко глянула на собравшуюся компанию и разозленного Уолдена. Вена на его лбу уродливо вздулась, у Айды из глаз брызнули слезы, и она повисла на его приподнятой руке, сдерживая своим тельцем сжатый кулак, а Том удивленно растирал пальцами по бледной коже темную струйку крови. Джульета, по большей части, была правильной девочкой, но сейчас ей безумно-сильно захотелось материться. — Вы что тут устроили? — вскрикнула она, подлетая и замирая перед Риддлом в нелепой попытке переключить внимание Уолдена, чтобы тот пришел в себя. Ответом ей послужили красные глаза пуффендуйки, потянувшей за рукав Майкнера. Тот продолжал прожигать гневным взором Тома, импульсивность его характера проявилась во всей красе, и Джульета, тяжело дыша, со страхом смотрела в медленно краснеющее лицо. — Уолден, — пухлые губы Айды повторяли его имя с граничащей нежностью и волнением. — Уолден, Уолден. Она и правда была наивной. Слишком наивной для окружающих ее людей. — Уолден, мать твою, приди в себя! — а еще очень нервной. Точно такой же, как сводный брат. Маленькая мисс Ледмер, воспитывающаяся бабушкой и дедушкой, впустила ногти в кожу юноши, заставляя его поморщиться и вздрогнуть. Пелена словно слетела с затуманенных глаз, он удивленно моргнул, переводя взор на низенькую старосту. Та со всей силы наступила ему на ногу. — Уолден, ты чертов идиот, который даже в попытках защитить меня совершает ошибку! Мог бы раньше обратить свое благородное внимание на происходящее, а не лезть в наше обычное взаимодействие, вдруг вспомнив о том, что я, Мерлин подумай, существую где-то неподалеку! Том позади коснулся осторожно плеча Джульеты и кивнул в сторону. Взгляд у него был магнетический, и не совсем понимающая, куда бросаться и что делать в сложившейся ситуации, она последовала за Риддлом, отходя немного от взбушевавшейся парочки родственников. Лезть в их взаимоотношения и семейную драму не было никакого желания. Сердце стучало где-то в горле. Студент выглядел спокойно. Он словно ощущал вновь вернувшийся к нему контроль, молчаливо заставляя Когтевранку подчиниться. Внешне его злость, агрессия, желание продолжить выяснение сложившихся обстоятельств не отражались. Он и правда был идеальным, сколько бы скептицизм не пытался взять верх. И Джульета уважала его за это. — Сможешь мне немного поправить? — со слабой усмешкой указывая на окровавленное лицо, произнес Том дрогнувшим голосом. — Боюсь, заниматься этим самостоятельно сейчас будет не самым лучшим решением. Студентка лишь кивнула. Дрожащие пальцы обхватили древко палочки, она с шумом выпустила из легких воздух и прищурилась, вспоминая нужное заклятие. Как только ладонь начала чертить вызубренную формулу, нервозность, волнами бежавшая по ее организму, притормозила, позволяя закончить начатое и накатывая с новой силы, как только последняя буква слетела с бледных губ. Риддл благодарно улыбнулся. Чуть наклонился вбок, вглядываясь в бурчащих друг на друга брата и сестру. Смотря на них вместе и зная о родстве, не увидеть сходства лиц и подвижной мимики словно невозможно, но с точно таким же упорством можно сравнивать коней разных мастей. Джульета стала подмечать одинаковое в них, нечаянно став посвященной в секрет личной драмы, сковывающей сердца обоих. Уолден, быстро поменявшийся в своем настроении, выглядел растерянным, то и дело запуская ладонь в волосы, чтобы растрепать их, и бросая виноватый взгляд в сторону Тома из-под опущенных ресниц. Айда же, не замечая его раскаяния, продолжала бормотать выговоры, активно размахивая руками. Несколько раз она нечаянно задевала студента, поспешно извиняясь перед ним. В такие моменты морщинки на ее лбу разглаживались, и глаза становились несоизмеримо огромными по сравнению с остальным лицом. — Надо бы поболтать с ними, — тихо пробормотал Том и поднялся. Джульета сделала несколько неуверенных шагов назад. — Ты уверен, что вы оба… в состоянии? Будто по-настоящему задумавшись над ее вопросом, Риддл замер на несколько секунд. Обернулся, кивнул ей ободряюще и тут же скрыл мелькнувшие эмоции, направляясь к рыжеволосым зачинщикам конфликта. Привлек их внимание несколькими словами и указал ладонью в сторону пустующей аудитории неподалеку. Джульета почему-то была уверена, что драки не будет, и зрителям пора расходиться. Она так и сказала Розье, появившемуся вскоре в коридоре и заметившему ее, все еще рассеянно постукивающую палочкой в задумчивости по бедру. Точнее, просто попросила сигарету и блаженно затянулась, прикрывая глаза. Нарушение установленных миром правил не входило в ее планы, но целоваться с Амором, пока на языке оседает сигаретный дым, было лишь небольшим отступлением от заведенных норм. Тем более, говорить посторонним и посвящать своеобразных людских судей они не собирались. Пачка сигарет делилась лишь на двоих.