***
Ехали мы молча. Несчастные двадцать минут длились так же долго, как и на уроке химии. Никогда её не понимал. Хорошо, что у меня был друг-заучка, который преуспел в ней. Вообще, у нас с ним был симбиоз: я списывал у него математику с физикой и химией. Он же у меня списывал русский, литературу, историю с биологией. Он вроде как программистом стал, живёт сейчас припеваючи с милейшей девушкой. Но не настолько милой как ты, дорогая. Ты хоть и была для других стервой, но я же знаю кто ты в действительности. Ты — милейшая девушка, которую я хочу поцеловать после года разлуки. Нет, я конечно переборщил, что год, но десять месяцев тоже ведь много? Хотя, кто-то ждёт и год, и два, а я что, не подожду? А зачем мне ждать, если ты сейчас рядом сидишь и смотришь на меня, будто представляешь то же, что и я. Машина начала замедляться и вовсе остановилась. Я помог тебе выбраться из салона, расплатился с таксистом и ещё пару минут наблюдал за машиной. Почему-то мне хотелось догнать её, сесть и вновь поехать куда-то с тобой. — Холодно, — пожаловалась ты, приобняв себя за плечи. — Да, и правда холодно, — согласился я, только сейчас заметив неприятную тяжесть мокрой одежды. — Жаль, что мне тебя накрыть нечем. — Та ничего, пойдём ко мне, как раз чайку попьём, согреемся, — приободрилась ты, а следом и я. – Отличное предложение, от которого невозможно отказаться! — со смехом согласился я, вспомнив насколько ты любишь чай. Мы молча направились к одному подъезду, без проблем вошли в него и начали подниматься по лестнице. Неплохо у вас тут, видно, что убираются, как минимум шприцов нигде нет. Несчастные эти люди, наркомы. Их же вылечить практически невозможно. Я знал одного, точнее, одну. Она была отличной девушкой, но из-за проблем на работе скользнула по разгульной дорожке, а с неё — на кокаиновую. До чего доходит человеческое отчаяние и как же трудно его решить. Мы подошли к двери, и ты достала из дамской сумочки довольно массивную связку ключей. Она на вид была настолько тяжёлой, что если ею кого-то по голове ударить, то в тот час же череп проломится. Ты, немного кряхтя, открыла дверь и пустила меня в квартиру. — Будь как дома, — сказала ты классическую фразу, которой я не поддамся. Я разулся и прошёлся в зал. Оглянувшись по сторонам я понял, что ты жить здесь будешь недолго: украшений мало, на навесной полке ничего нет. Я же знаю насколько ты любишь читать, так что там точно должны лежать книги. Конечно, ты могла лишь недавно переехать, но, где коробки, где характерный беспорядок? К тому же, здесь всё блестит, как чистая посуда в рекламе моющего средства. Почему-то я вспомнил рекламу и представил тебя вместо пожилой актрисы. — Наверное, я не могу на него присесть, — неловко произнёс я, крутясь возле крупного и мягкого кресла (как минимум, я хотел, чтоб оно было таким). — Ничего страшного не будет, если ты его намочишь, — спокойно произнесла ты, улыбнувшись уголком губ. — Только не ругайся потом, Мила, — с сарказмом предупредил я тебя, присаживаясь в «трон короля». Страшно жить с таким «королём». Когда смотришь на человекообразную свинью каждый день, то это не страшно — это очень страшно. Как этот «мужчина» привязал к себе жену, смеет поднимать на неё руку? Она что, виновата, что раньше такую гниду не распознала? Нет, явно не виновата. Бедная женщина, бедный её ребёнок, чьи жизни успели сломаться. Я отвёл взгляд и наткнулся на зелёные обои с белыми лилиями. Как-то аляповато уж выглядят эти цветы, хоть по цвету они подходили. Неужели Миле здесь приятно жить? Хотя, когда напряжёнка с деньгами, то и не в таком будешь жить. Хорошо, что звукоизоляция неплохая, пятен на обоях нет и крысы с тараканами не бегают. До чего всё-таки доводит бедность людей. Им просто так не помочь, ведь за столь продолжительные годы в нищете они обозлились похлеще диких псов. Они привыкли отвечать друг другу злом. А разве с богатыми не так же? Хотя, там всё под другим углом, более лицемерно. Это как загнивший труп, кой присыпали пудрой и на этом, пожалуй, всё. — Вот, чай, — неожиданно отвлекла ты меня от мыслей, из-за чего я чуть не подпрыгнул до потолка. — Спасибо, — поблагодарил я тебя, взяв блюдце вместе с чашкой. — А помнишь с уроков этикета как правильно пить чай? — Да, тогда Надежда Петровна нас выдрессировала похлеще гончих псов, — со слабой усмешкой произнесла ты, поднеся чашку чая к груди. Это имя до сих пор пугало меня. Мы росли ещё в том мире, где учитель безнаказанно мог ударить ученика за оплошность. Я не был фанатом чистоты, да и ты тоже. Если бы учитель имел возможность не подбирать слов, то ты бы была самой последней потаскухой, а я наркоманом. Ты бы сейчас стала защищать её, мол она помогла нам вырасти в культурных людей, но какая культура, милая, если ты живёшь в бедламе. Почти никто не хочет меняться, но все хотят, чтоб мир изменился для них. — Какие же всё-таки тайны открывает нам жизнь, — задумчиво произнёс я, для того чтобы не сидеть в могильной тишине. — Ты это вообще о чём? — с напряжением спросила ты, садясь на соседнее кресло. — Оно открыло мне такую тайну, как любовь, — свободно произнёс я, сделав глоток крепкого чая. — И кого же ты любишь? — с детским любопытством спросила ты, поудобней мостясь на сидении. — Тебя, — в приятном бреду произнёс я, и сразу же почувствовал быстрый стук сердца. Ты тут же напряглась, отставив чашку на кофейный столик. Он был такой миниатюрный, будто создан специально для ребёнка. И почему я отвлекаюсь на него? Наверное, я не хочу думать о том, что мои чувства могут отвергнуть. Да, я боюсь, очень боюсь, у меня вот-вот пойдут слёзы. Я жду твоего ответа, очень жду, милая, пожалуйста, скажи хоть что-нибудь! — Вали, я ведь тоже люблю тебя, — очень тихо произнесла ты, вставая с удобного кресла. Я тоже встал и подхватил тебя. Мне казалось, что ты могла прямо сейчас упасть на пол и что-то повредить. Ты сейчас так похожа на яркий одуванчик в ранние осенние деньки, что трясётся под градом. Ну, ничего, я с тобой. Я всегда был с тобой, даже в мыслях. Прости, что так надолго оставил тебя, пока ты старалась справиться со всем, что накопилось. — Прости меня, Мила, прости, что забыл тебя, погрузился в работу, — искренне просил я прощение, прижав тебя к себе. — Я прощаю тебя, — почти шёпотом произнесла ты, из-за чего мне захотелось обнять тебя ещё сильнее. — И ты меня прости за то, что променяла тебя на какого-то козла. — Мила, я прощаю тебя, прощаю…Прости меня
23 марта 2021 г. в 20:20
Ты позвала меня прогуляться спустя почти год после длительного молчания. Я думал, что ты предложила это несерьёзно, просто так. Я ведь знаю тебя со средней школы, а ты была той ещё шутницей. Всегда ходила в обтягивающей одежде, то ли маня парней, то ли красуясь перед девчонками. Хотя, какая разница, если после этого мы сидели в школьном дворе на скамейке, и ты жаловалась мне, как тебе эта одежда давит? Помню ещё, как у тебя текла тушь, когда ты что-то на эмоциях рассказывала, да так яро, что вечно поднимала руки к небу, будто моля Бога послушать твои сплетни. А они и правда были интересными: то кто-то встречаться начал, то кто-то получил нагоняй от родителей из-за сигарет. Я так узнал о том, как Настя чуть пьяной не утонула. Тогда уж я не мог спокойно на неё смотреть — всё-таки она пай-девочкой была, не то что ты. Интересно, как она сейчас?
— Опять отвлёкся? — спросила ты у меня, улыбаясь самой яркой улыбкой на свете.
— Да, — кратко ответил я, рассматривая тебя с ног до головы.
Какой-то дегенерат назвал бы тебя доской. Да, ты не барышня с четвёртым размером груди и огромным бампером, но ведь ты мне и такой нравишься. Мы с тобой примерно одного роста, либо же я пьян и мне мерещится всякое. А нравишься ли ты мне вообще? Пошла ли за мной любовь со школьной скамьи, либо же я всё себе придумал? Да, я мечтатель и странный человек, но кому какое дело? Я лишь хочу разобраться в наших с тобой чувствах, дабы не обманывать друг друга. В чём я уверен, так это в том, что ты обворожительна. Раньше ты комплексовала из-за маленького животика и длинных ног, а ведь ты тогда ещё не понимала насколько ты прекрасна. Ты волновалась насчёт кучерявых светлых волос и хотела их выпрямить. Сейчас ты гордо поправляешь их за изящное ушко — не зря же я тебя отговорил портить волосы, хотя не имел на это право. Лишь с возрастом я понял, что не стоит лезть с советами, пока не попросят. Здесь я был виновен, прости.
— Ты сегодня особенно красивая, — сделал я тебе комплимент, помогая сесть в такси.
— Что за дешёвые подкаты, Валик? — хмыкнув спросила ты, но огонёк юного баловства созерцал в твоих голубых очах.
— Да так, просто сказал то, о чём думаю, — ответил я, садясь возле тебя.
Я захлопнул за собой дверь машины. Автомобиль тронулся, и я впал в экстаз. Таксист молча ехал, стараясь объезжать ямы на дороге. Да, у нас дороги не самые лучшие, чего уж тут скрывать? Один раз я ехал на велосипеде, попал в яму и подумал что колесо отбил. Было страшно, а сейчас как-то смешно. Глупые мысли, такие глупые и ненужные воспоминания появляются, за которые мне даже перед самим собой стыдно.
Что-то мягкое прикоснулось ко мне — это твоя ладонь легла на мою. Я чуть смутился, но говорить ничего не стал. Почему-то сердце застучало чуть быстрее. И что, соизволишь мне делать, может, мне нужно что-то сказать? Просто посильней намекни, только тогда я пойму и постараюсь исполнить твоё желание.
— Худрюжка, твоя рука стала больше моей, — с теплотой в голосе ты вспомнила наши школьные года.
— Да, я подрос, — заулыбавшись произнёс я, стараясь скрыть смущенное лицо.
Худрюжка… Ты меня так всегда называла. Да, помню я эти чудные деньки, помню. Тогда я был таким же худым, как ты; таким же низким, как ты; таким же глупым, как ты. Словно это было вчера. Сегодня же всё другое: ты, я, мир вокруг. Нас много раз ломали, много раз собирали. Помню, тебя на первом курсе университета сильно подкосила смерть отца. Тебя тогда ещё и парень бросил, тот ещё козёл, а я приходил к тебе с любимыми вкусняшками, хоть и был на мели. Я долго находился во френдзоне, зная, что никогда не выберусь из неё. На самом деле, в Аду десять кругов, а не девять, поэтому все эти года нам нагло лгали. Иже еси на небесах… Почему так молитва лезет в голову? Боже, неужели мне в сердце и голову влез дьявол? Не может такого быть…
Я посмотрел на улицу. Свет окон жилых домов быстро проскальзывал в моих глазах. В них я видел крупные капли дождя, что бесшумно падали на землю. Хотя, почему это без шума? Лежал бы я в обнимку с тобой в постели и тогда точно бы среди тишины я их услышал. Да, среди тишины, поскольку сейчас я чувствовал отдачу сердца и твою холодную руку. Мне почему-то и самому стало холодно, к тому же дышать теперь трудней.
— О чём думаешь? — ненавязчиво спросила ты, рассматривая мои колени.
— О дожде, — признался я, повернув голову в твою сторону. — А ты?
— А я думаю о горячей ванне и бокале шампанского, — слабо произнесла ты, будто представляя себя уже в этой обстановке.
– Ничего, скоро твои замыслы исполнятся, — спокойно ответил я, вновь обратив внимание на мир вне машины.