Вы хотите об этом поговорить?

(1) Жизнь детектива Мако была всецело посвящена борьбе со злом. Он сражался с Амоном и его приспешниками, с Красным Лотосом и Кувирой, позже, уже после победы, — с преступниками Республиканского Города. Но все эти враги меркли перед одним, самым опасным: Болином и его тягой к образованию. — Эй, Мако, представляешь, я записался на курсы психологии! — сказал в то утро брат. Мако тревожно поправил шарфик. В его памяти еще были свежи воспоминания о семинаре «Как заработать в неделю тысячу золотых», за который Болин отдал тысячу золотых. Он со страхом представил себе, сколько из зарплаты детектива (и без того не самой высокой, ниже средней по стране) придется на сей раз пожертвовать на самосовершенствование брата. — Ага! — Болин воздел палец к небесам. — Ты трогаешь шарф! Это значит... Знаешь, что это значит? Сейчас-сейчас... — он нахмурил брови, с усилием вспоминая. — Это ком-пен-са-ци-я! На самом деле тебе хочется потрогать кого-то другого! Мако отдернул руку. — Ага! — вновь торжествующе воскликнул брат. — Тебя пугают мои слова! Это потому что я сказал правду! — Что за бред... — Мако заерзал в кресле. — Ага! — вскричал Болин. — Вот видишь! Ты ерзаешь! — Ну хватит, — он решительно поднялся. — Кажется, с меня достаточно для первого раза. Я опаздываю в участок, расскажешь потом. — Ага-а! — Никаких «ага-а»! Я. Опаздываю. — Он потянулся к шарфу, но почувствовал на себе зоркий взгляд и сделал вид, что поправляет топорщащуюся кверху челку. Болин с новым приливом воодушевления открыл рот. — Нет. Не желаю этого слышать. — Ты сопротивляешься, потому что я прав! — крикнул вдогонку брат. Мако поспешно захлопнул дверь и, прислонившись к ней спиной, с облегчением выдохнул. Впрочем, тут же подумал он, радоваться особо нечему. Наступали трудные времена. (2) — Что-нибудь слышно по ограблению на третьей улице? Мако? Офицер Мако? Он поднял глаза. Лин Бейфонг стояла с противоположной стороны стола, сложив на груди руки — и, судя по позе и выражению лица, стояла уже давно. Все-таки Мако был блестящим детективом, способным делать выводы из мелочей! Приободрившись от такого заключения, он откашлялся и с важным видом заявил: — Я работаю, шеф. — Мне нужны все материалы, которые у тебя есть. Мако потрогал шарфик. Вспомнил, что это значит, и перестал. Чуть подождал, подумал и потрогал еще. — Ну? — нетерпеливо подстегнула Лин. Мако потрогал шарфик другой рукой. — Да что с тобой происходит? — Простите, шеф, — пробормотал он, пряча пальцы под борт куртки. — Мне кажется, я приболел. Лин недоверчиво посмотрела на него, хмыкнула и кивнула в сторону соседнего стола, за котором сонный детектив жевал бутерброд с кумкватом: — Можешь передать дело Фаню. — Не нужно, шеф, я справлюсь, — он притянул папку с бумагами к себе. Потрогал завязки. Потрогал уголки. Нервно отдернул руку и потрогал шарфик для успокоения. — С тобой точно все в порядке? — с сомнением спросила Лин — Определенно, — Мако откашлялся. — Отлично. Кхм-кхм, просто прекрасно. Вечером буду с докладом у вас. Она еще раз с подозрением глянула на него, развернулась и зашагала прочь. Мако нервно выдохнул и обхватил себя за бока руками. Сонный детектив Фань перегнулся через стол, с состраданием спросил: — Отчитала опять, да? — Вроде того, — пробормотал Мако. — Обидно, — вздохнул Фань. — Хочешь бутерброд? Мако закивал так, что растрепалась челка, и поспешно вцепился в жареные тосты. Вообще-то он не любил бутерброды, не любил тосты и кумкваты тоже не любил. Но дело было не в этом. Теперь наконец-то он с полным правом мог потрогать что-нибудь. (2) Домой он вернулся заполночь, измученный и усталый. Прокрался в комнату, не зажигая свет, осторожно снял куртку, приоткрыл дверцу шкафа, стараясь не скрипеть, достал плечики и тут услышал: — Ма-ако-о-о... — А-а-а! — от неожиданности он выронил из рук куртку. — А? — Болин щелкнул выключателем. Яркая вспышка лампочки ослепила, и Мако зажмурил глаза. — Ты чего? — удивился брат. — Ничего, — он недовольно потер веки. — Просто люблю покричать по ночам. — Это важный симптом! — Болин оживленно зашевелился на кровати. Мако тяжело вздохнул, приоткрыл один глаз. Кажется, смотреть стало легче, хотя из уголков текли слезы. — Это шутка, — поднимая куртку, с иссякающим терпением пояснил он. Болин сел на кровати, обнял подушку, помолчал, наблюдая. И заявил: — Слушай. Я весь день думал и понял, почему ты так много работаешь. Все дело в том, что ты жаждешь одобрения старших по званию! Когда мы остались одни, ты вынужден был заменить мне родителей. И теперь ты нашел замену родителям в начальстве! Шеф Бейфонг командует тобой, а ты подчиняешься ее приказам и стараешься заслужить похвалу этими поздними переработками. Ну? Что ты скажешь? — он гордо выпятил грудь колесом. Мако со вздохом повесил на плечики поднятую с пола куртку. — Болин. Я много работаю, потому что кое-кто потратил все наши деньги на курсы по психологии. — Отговорки, — отмахнулся брат. — Думай как хочешь, — Мако стянул рубашку через голову. — Я совершенно выжат. Давай спать, а? Завтра раннее дежурство. — Любопытно... — пробормотал Болин. — Почему ты сказал «выжат»? Мако раздраженно выключил свет. (4) — Шеф! Эй, шеф! Кажется, есть зацепка по делу об ограблении! Опустив телефонную трубку на рычаги, Лин не глядя протянула руку за документами. Мако послушно вложил папку в ладонь и в ожидании сел на край стула. Подумал — чего это он так сидит, что он тут, гость, что ли — и вальяжно развалился на сидении. В спину впилась щепка. Он с раздражением поерзал, вспомнил, что Болин говорил про ерзание и перестал шевелиться совсем. — Тебе уже лучше? — спросила Лин, не отрываясь от чтения. — Что? — не понял Мако. — Со здоровьем, я имею в виду. Ты вроде бы вчера болел. — Я... Э-э-э... — он недовольно почесал переносицу. — Да. И нет. Тут, в общем, не совсем во мне дело. Это Болин. Он... записался на курсы. — О, — Лин отвела взгляд от бумаг. — По психологии, — уточнил Мако. Лин нахмурила брови. — Что такое «попсихология»? — Это про отношения, — пояснил он. Она хмыкнула. — Ну вот как, например, у нас... Э-э... Что-то вроде отношений, так? И там учат в этом разбираться. — Чушь какая-то, — она отбросила папку. — Вот и я говорю, — с облегчением улыбнулся Мако. — Я про твою зацепку, — Лин сурово сдвинула брови. — Полная ерунда. Но проверить стоит. Собирайся, съездим. Они в молчании спустились в гараж, сели в сатомобиль с откидным верхом. Лин запустила мотор, нажала на педаль, обернулась, положила руку на сидение Мако. Машина задним ходом выплыла из гаража. — Что там еще говорят? — спросила Бейфонг, плавно поворачивая руль. — Что мне необходимо одобрение старших по званию, — недовольно фыркнул он. Лин краем глаза глянула на него. — Да, опасные там у них курсы. Так до чего угодно можно додуматься. — Хм, — Мако поежился, пряча голову в плечи. Не отрывая взгляда от дороги, Лин протянула руку и легким приободряющим движением сжала его предплечье: — Не переживай так. С братьями и сестрами всегда непросто. Я-то знаю. — Суинь тоже ходит на курсы? — невесело усмехнулся Мако. — Хуже, — Лин поморщилась, как от зубной боли. — Я думаю, она их ведет. (5) Зацепка по делу оказалась ерундовой, только зря ехали через полгорода. Чтобы не совсем уж впустую потратить время, было решено зайти в кафе перекусить, все равно скоро обед. Заказали лапши с соусом, сели в дальнем конце зала, и тут словно из ниоткуда обнаружился Болин. — Ага-а! — воскликнул он, указывая на них пирожным. Мако вздохнул. Он уже слышал это «ага-а». — Что ты тут делаешь? — спросил он таким тоном, что любой знаток психологии должен был догадаться: это значит «пошел вон». — У меня перерыв! — с важным видом заявил Болин. — Мои курсы, помнишь? — Да... — мрачно пробормотал Мако. — Что-то припоминаю... — Лин, я записался на курсы психологии, — пояснил он с сияющей улыбкой. — Мы уже многое изучили. Вот, например, знаете, что ваш совместный обед — это нарушение табу? — Какого... — задохнулся Мако. — Поверьте мне, я знаю, о чем говорю, — как ни в чем ни бывало, продолжал брат. — Между начальником и подчиненным проходит граница, которую нельзя нарушать. От того, что вы переступили через нее, вы чувствуете скованность и удовольствие, ведь нарушение табу... — Шеф, мы на минутку, — Мако ухватил его за шкирку. — ...нарушение табу влечет за собой наслажде-е-ение! — крикнул он, уволакиваемый вдаль под изумленные взгляды посетителей. — Ты что, совсем рехнулся? — прошипел Мако, когда они оказались во дворе. — Хочешь меня опозорить перед всей полицией города? — Но это правда! — в порыве чувств воскликнул Болин. — Мне плевать, что ты нафантазировал! — он ткнул его пальцем в грудь. — Ты сейчас же! Немедленно! Идешь на эти проклятые курсы и отказываешься от них! Ясно тебе? — Но... Но... — брат растерянно взглянул на него повлажневшими от слез глазами. — Они так полезны! Это помогает лучше тебя понять! Ты такой закрытый. Это детская травма... — Нет никакой..! — Мако взвыл от досады и скрипнул зубами, из последних сил стараясь себя сдержать. — Слушай, — он положил ладони на поникшие плечи брата. — Поверь: все, что они тебе там рассказали, полная ерунда. Пожалуйста, давай прекратим это. Сделаешь мне такое одолжение? — Если это сделает тебя счастливым... — грустно шмыгнул носом Болин. — Вот и отлично, — уже спокойнее вздохнул Мако. — А теперь мне надо вернуться. Это дело с ограблением никак не движется с мертвой точки, так что я сегодня задержусь допоздна. (6) Когда в участке погасили свет, а уборщик Фа, попрощавшись, закрыл кладовку на замок и зашаркал по темной улице домой — Мако сложил в папку документы, деловито поправил шарфик и осторожно постучался в кабинет Лин. — Все уже ушли, — сообщил он. Она подняла взгляд от бумаг. — Я знаю. Нам тоже, видимо, пора. Мако протиснулся в кабинет, на всякий случай задвинул щеколду, сел на стол. — Как брат? — спросила Лин, словно ничего не замечая. — Сносно, — он пожал плечами. — Расстроился, что пришлось отменить занятия. Ничего, переживет. Уже записался на курсы кройки и шитья. — Хорошо, — Лин отложила ручку. — Мне не нравились его намеки. Могли быть проблемы, если бы выяснилось... Ты знаешь. — Да, — он погладил ее по волосам. Она коротко улыбнулась, разворачиваясь к нему на крутящемся стуле. — Табу не боишься нарушить? — Очень, — фыркнул Мако. — Но, говорят, за это положено наслаждение, — и он наклонился, чтобы коснуться губами ее губ.