Little Queen

Жизнь Дженны Поттер круто изменилась за последние полтора года. Одни изменения были в лучшую сторону: новые друзья, беззаботные школьные будни. Но большая часть глобальных перемен приносили юной Поттер много боли. Все мечты, желания и мысли о счастливом будущем в один миг были разбиты людьми, которым она доверяла больше всего на свете. Её семьёй. Когда-то Слизнорт сказал ей: «Гнев кажется естественной реакцией на ситуацию, когда внезапно прерывается прежний образ жизни человека». Тогда она не понимала, что он имел в виду и предпочла не думать об этом. Сейчас же Дженна знала: она имеет полное право злиться. Она страдала и терпела слишком долго. И Дженна впервые позволила себе действительно разозлиться, выплеснуть из себя весь гнев, что таился в ней. Избавиться от тех эмоций, с которыми не справлялась, потому что была всего лишь ребёнком. Только ни к чему хорошему это не привело. Она сорвалась. Может, карма существует, и она наказывает Дженну, но за что? Что могла сделать двенадцатилетняя девочка, чтобы оказаться в Новый Год в Лондоне, пока семья дома готовиться к празднику без неё? Дженна сидела на скамейке в парке, наблюдая за редкими животными и людьми, идущими по своим делам. Подростки собирались недалеко в большие компании, кто-то предпочитал идти домой спать, а кто-то выглядывал из окон, чтобы посмотреть на падающий хлопьями снег. Тёмные волосы Дженны были покрыты слоем снега, как и вся её одежда, и чемодан. Согревающие чары, наложенные на тонкую кофточку, не спасали от вечернего холода. Но Дженна не боялась замёрзнуть, намного больше она боялась остаться здесь одна на всю ночь. Надежда была лишь на одного человека, способного сейчас ей помочь. Теренса после их разговора перед каникулами, она беспокоить не хотела, Мари уехала, у Барти забот с отцом хватает, Регулус и Эван не могли помочь ей. У Блэков был семейный праздник, куда Дженну не приглашали. А писать им с мольбой забрать её, чтобы появится перед Вальбургой в таком виде, она ни в коем случае не желала. Надежда была только на Элен. И Дженна написала ей в спешке, прося встретить её в парке в Лондоне, зная лишь, что Элен после Рождества с родителями осталась в центре Англии с братом, а они отправились севернее, домой. — Афина, — послышалось из темноты. Дженна медленно обернулась, впервые сдвинувшись с места за прошедший час ожидания. — Артемида, — губы Дженны дрогнули в привычной усмешке. Элен подошла к ней и помогла подняться прежде, чем притянуть Дженну к себе и обнять, стряхивая с её волос снег. Дженна дрожала в её руках, прижимаясь к тёплому телу подруги, только сейчас понимая, насколько было холодно. Элен смотрела на Дженну с жалостью и теплотой, согревая её в своих тёплых руках. Она знала, что ей нужно дать минуту согреться, а только потом им стоит отправиться домой через ближайший камин. — Мы поживём у моего брата, — совсем тихо, боясь напугать, объясняла Элен. — Ты будешь в порядке, Джи. Ты ни в чём не виновата, милая. Дженна не ответила ей, не найдя в себе сил. Она только открывала рот, как рыба, и не могла выдать ни звука. — Ты так замёрзла. Пойдём домой, Афина, — Элен взяла чемодан Дженны и потянула саму слизеринку вперёд, за собой. — Пойдём домой. — Спасибо, — вяло ответила Дженна, опираясь на плечо подруги. Элен притянула её ещё ближе и повела вперёд, надеясь быстрее привести Дженну, которую она никогда не видела слабой и беспомощной, в чувства. А пока они шли Дженна не переставала прокручивать в голове прошедшие каникулы. Неделю назад, на станции она встретила Юфимию и Флимонта Поттеров, ожидающих приезда Джеймса. Не верилось, что прошла всего неделя с того дня, когда Дженна верила, что у неё всё ещё может получиться быть хорошей дочерью. Конечно они не ожидали увидеть Дженну, направляющуюся в их сторону. Выражение шока на их лицах было незабываемым, но быстро сменилось искренней радостью при виде дочери и её улыбки, способной озарить самый мрачный день. Юфимия обняла дочь, а Флимонт со слезами на глазах похлопал её по плечу, не желая давить на неё после всего, что наговорил ей раньше. Оба родителя улыбались, видя, как быстро взрослеет Дженна, пусть и года не прошло. И всё казалось превосходным. Никто не спорил, родители были счастливы, Дженна тоже. Был шанс, что их отношения снова наладятся, тогда младшая Поттер снова станет частью своей кровной семьи. Так Дженна и думала, трансгрессируя с братом и родителями в Поттер-мэнор, пока цеплялась за отцовскую руку. С Джеймсом Дженне говорить не хотелось, он тоже не стремился найти время для разговора. Как только они оказывались в одной комнате, их окружало неловкое молчание. Это было лучше, чем ссоры, и оба мало беспокоились обо всём. Для начала Дженна хотела наладить отношения хотя бы с родителями. Но она рано радовалась. Разговаривать с ними было не о чем. Каждый раз, когда шёл разговор о школе, квиддиче или друзьях, Дженна должна была молчать, чтобы не злить никого. Одно упоминание Слизерина или учеников змеиного факультета уничтожило бы все шансы на начало беседы. Дженне иногда казалось, что родители тайно притворяются, что их дочь не поступила на Слизерин, и только поэтому терпят её сейчас. Но как она могла снова стать их любимой дочерью, когда они не разговаривали вовсе. Игнорировать проблему Дженна не могла. В Рождество, любимый праздник юной Поттер, когда семья ужинала, слушая магловское радио, речь зашла о квиддиче. На фоне играла весёлая «I Wish It Could Be Christmas Everyday». Джеймс почти кричал и клялся, что Гриффиндор получит Кубок школы, а Дженна, не выдержав, заявила, что Слизерин имеет превосходную подготовку. Джеймс не стал спорить, хотя очень хотел. Родители решили перевести разговор в другое русло, надеясь найти тему, насчёт которой Дженна и Джеймс спорить не будут. Она молчала, пока брат говорил, прекрасна зная, что не может ничего рассказать, не упомянув своих друзей. Джеймс продолжал говорить о новой шутке Мародёров, пока чета Поттеров наслаждалась и громко смеялась. Представили бы они, как Дженна и Эван отыгрывались на гриффиндорцах. Благо, Джеймс молчал об этом, впервые проявляя к сестре подобие уважения за полтора года. — Джеймс, мы так и не спросили, появится ли Сириус на этой неделе? — спросила Юфимия. — Не думаю, эта злобная стерва его не отпустит, — сказал Джеймс, на секунду бросив взгляд на Дженну, ковыряющую вилкой салат. — Джеймс! — воскликнула Юфимия. — Я с ним полностью согласен! — поддержал сына Флимонт. — Монти! — Мадам Блэк не так уж плоха на самом деле, — прервала спор Дженна. Этой фразы оказалось достаточно, чтобы все перестали говорить до самого конца ужина. Несложно было догадаться, что Дженна была обижена. Пока что злость была не главной эмоцией, и девочка могла скрывать свою обиду столько, сколько это было нужно. Но у всего был предел, даже у, казалось бы, неисчерпаемого терпения Дженны Поттер. Одно она знала точно: её любимый праздник был испорчен навсегда, и уже ничто не исправит это. И на этот раз виновата она. Она испортила всё для себя же. Двадцать седьмого декабря её разбудила Юфимия, прося скорее собраться для посещения скачек с отцом. Дженне выпал ещё один шанс. Столько воспоминаний было связано с её первой ставкой. На этот раз она тоже оказалась победной, и принесла Дженне достаточно карманных денег, которые Флимонт Поттер разрешил потратить позже на «друзей, или как ты их там называешь». Он не радовался победе дочери, как тогда. Тогда Дженна начала злиться. На себя, на родителей, на несправедливую жизнь, на Шляпу, на Джеймса, на того, кто начал войну. Она не переставала злиться ни на секунду. И гнев со временем перешёл на ненависть, но Дженна никогда не смогла бы ненавидеть свою семью, оттого ей оставалось ненавидеть только себя. Она избегала брата, молчала при родителях и редко писала друзьям, чтобы проверить, как они. Она заперлась в своём маленьком мире, думая утопить там же и все чувства. Но она была обычным подростком, а не сверхчеловеком. Необходим был только повод, чтобы сорваться. День за днём так и проходила первая неделя каникул. Дженна приходила на обед, и все разговоры смолкали. Не желая создавать больше неловких ситуаций, Юфимия и Флимонт решили отложить примерение на лето, когда времени будет больше. Только вот Дженна об их планах не знала. В воскресенье вечером Дженна сделала последнюю попытку пойти навстречу. Она сбежала по лестнице, готовя свою драматичную речь, и тихо ступила к гостиной, где, возле камина, сидели все Поттеры, кроме неё. Они громко смеялись, пили чай. Они были семьей без неё. Дженна улыбнулась, видя, как счастлива её семья, только сама она не ощущала ничего, кроме тоски. В прошлое Рождество она была по-настоящему дома. С ней был Теренс, и этого хватило для самого лучшего праздника для Дженны. Сейчас она видела, что им лучше и легче без неё. Это был не её дом. Сейчас Дженна была лишней. С этими мыслями она бы пролежала до конца каникул, а после отпросилась в Хогвартс. Но была отправная точка. Причина, почему она оказалась вдали от дома уже в Новый Год. Ночью к ней в окно пробрался Эван Розье, упав и чуть не разбудив весь дом. Дженна вскочила с постели и лишь надеялась, что в темноте не видно её красных от слёз глаз. Она взяла палочку, собиралась направить её на Эвана, но тот вовремя отполз в сторону и поднял руки вверх, прошептав: — Привет, Афина. — Дио! — радости в голосе Дженны было больше, чем испуга или злости. — Мог предупредить. — А что? — возмутился он, поднимаясь и отряхиваясь. — Как будто я не знаю расписание твоего сна и могу вломиться, пока ты будешь спать. Дженна закатила глаза, но в темноте Эван её движения. — Мои родители убьют меня, когда увидят тебя здесь, — сказала она чуть спокойнее, положив палочку на стол. — Неважно… — отмахнулся Эван. — Я уйду завтра днём к Блэкам. Ночью не мог к ним пробраться, меня убили бы на месте. — А что вообще ты делаешь в полночь в Уэльсе? — спросила Дженна. — Ты живёшь на юге Англии, если не забыл. Мог остаться в пабе или погулять в снежки с бродячими котами. — Ха-ха, Поттер, как смешно, — кривлялся Эван, отчего Дженна смягчилась и улыбнулась. — Я решил сбежать от своего отца опять. Но я не знал, куда пойти, а ты мне обязана за прошлое лето. Да и кому ты будешь рассказывать про ночные походы через полстраны. Тут Дженне возразить было нечего, и она окончательно сдалась. — Ладно, что мы скажем моим родителям, когда они узнают, что ты прячешься у меня в комнате? — она подошла к делу с другой стороны. Эван не имел понятия, насколько родители Дженны ненавидели его. А объяснить ему это будет сложно. Она просто надеялась на его понимание и остатки адекватного восприятия мира. — Может, представить меня под другим именем? Твой друг из Когтеврана? — предложил он. — Они знают, как ты выглядишь, — возразила она. — Тогда, может, они вообще не узнают, как я выгляжу на фоне комнаты их дочери, потому что я буду хорошо прятаться? Дженна тяжело вздохнула и прикусила губу. Всем её стараниям по восстановлению отношений с родителями придёт конец, когда в её комнате будет найден Эван. Домашние эльфы расскажут всё, если родители не узнают сами. Но Дженна не могла отказать Эвану, прошедшему такой долгий путь к Поттер-мэнору. — Хорошо, оставайся, только ты спишь на полу, — решила она, возвращаясь в кровать. Он захлопал в ладоши и достал из сумки подушку из слизеринской гостиной. — Именно поэтому я притащил с собой подушку. Но вот одеяла не найдётся, Афина? Она скинула с себя одеяло и кинула его в Эвана, сама ложась на кровать. В любом случае шанса выспаться у неё нет. Утром, само собой, родители узнали правду. Они попробовали войти сразу в комнату Дженны, но та вышла раньше. Оставалось всего десять минут до того, как Эван закончил бы собираться. Он вот-вот должен был уйти, и, чтобы он выжил, Дженна задержала родителей, пока он выпрыгивал из окна. Они требовали объяснений, кричали и злилась, но Дженна вынесла. Она уже по привычке отвела глаза и слушала лишь половину их фраз. — Зачем он вообще появился здесь? Не могу представить, чем ты занималась с мелким подонком Розье?! — не унимался Флимонт. Эта фраза привлекла внимание Дженны. Она скривила лицо от отвращения и с нескрываемым презрением к отцу крикнула в ответ: — Он сбежал из дома, понятно?! Куда ему было идти?! — Не сюда! Я не потерплю Розье в моём доме! — продолжал отец Дженны. — Это и мой дом тоже! — эти слова дались Дженне тяжело. — И он мой друг! Её глаза слезились от обиды и злости, но она не обращала внимание, концентрируясь на том, чтобы не сорваться на родителей, чтобы не испортить всё окончательно. Флимонта её слова не впечатлили. — Если подобное повторится, то это место перестанет быть твоим домом! — рявкнул Флимонт, делая шаг в сторону маленькой беззащитной Дженны. — Флимонт… — прошептала Юфимия. Дженна повернулась, ожидая защиты хотя бы от матери, но та опустила голову. И сердце Дженны дрогнуло, сжавшись в последний раз, прежде чем она не почувствовала ничего, кроме пустоты и гнева в своей груди. — Ты наглеешь, Дженна. Мы просили и прощаем тебе всё! Но укрывательство будущего Пожирателя Смерти! Напомнить тебе, кто его отец? Дженна всё ещё смотрела на Юфимию, не переставая слушать отца. Но мать не двинулась, не помогла, не защитила. Она была на его стороне. — Яблоко от яблони недалеко падает. — Мы хорошее доказательство, что это правило не работает, — голос Дженны был непривычно холоден и твёрд, как и её взгляд, устремлённый на Юфимию. — Дженна, — попыталась успокоить её мать, видя, куда идёт всё. — Нет, пусть продолжает, — прервал жену Флимонт. — Дадим ей сказать всё, что она хочет. Дженна посмеялась, вытирая слёзы, скатывающиеся по щекам. Маленькая девочка стояла перед своими родителями, моля понять её. Но с каждой минутой она понимала, насколько бесполезны её попытки помириться, рассказать, показать. Дженна отчаялась. — Разве я не права, отец? Разве я не права?! Мы с тобой нихрена не похожи! Ты лживый жестокий кусок дерьма! Ты слабый старик, чьи убеждения разрушают чужие жизни! И я никогда не захочу стать даже немного похожей на тебя! Я буду любить тех, кто беспокоится и заботится обо мне, несмотря ни на что! Я буду идти навстречу тем, кто готов пройти через Адское пламя, как я готова была для этой семьи! Я буду на их стороне, и плевать мне кровь, факультет и всё, чем руководствуешься ты! Чем ты лучше чистокровных слизеринцев сейчас? Ты осуждаешь людей только потому, что Шляпа отправила их не на тот факультет, или они родились не в той семье. Вы ненавидите меня, потому что я не оправдала ожиданий. Потому что я не Джеймс! — Достаточно, Дженна, — отрезала Юфимия, пока Флимонт не мог вымолвить ни слова. — Мне осточертело молчать! Ты не заткнёшь мне рот на этот раз. Я могу высказать вам всё, и я это сделаю. Поверь, матушка, — Дженна невинно улыбнулась, — мне есть, что сказать и тебе. Ты мне отвратительна. — Достаточно, Дженна! Юфимия достала палочку, сжав в её пальцах, и Дженна отшатнулась, смотря на руку матери. Она не видела её настолько злой, по-настоящему злой. Дженна будто смотрела в своё собственное отражение сейчас, видя красную от гнева кожу, пылающий взгляд, и леденящий голос, приказывающий замолчать. — Марш в свою комнату, — приказала она. — Так ты не хочешь выслушать мой монолог насчёт тебя, мама? — неприкрытая издёвка в голосе Дженны была ярка и очевидна. — Вон отсюда! — крикнула она, сжав палочку до дрожащих пальцев. И Дженне ничего не оставалось. Только повиноваться. Она скрылась в своей комнате и наложила Заглушающие чары, пока её ноги не подкосились, и Дженна осела возле кровати. Она хотела плакать, но больше она хотела что-нибудь разбить. Её дрожащие руки потянулись к книге, лежащей на кровати. Не открывая её, она швырнула книгу в зеркало, но та только отлетела в сторону. И Дженна, приподнявшись на ноги, начала хватать в руки всё, что могла найти и бросать в стены, в зеркало, разбивая любимые детские статуэтки, разрывая старые дневники. Весь пол был в стекле и бумагах. Она поцарапала ноги и руки, но продолжала ходить по комнате, ища что-то, что можно сломать. Из её пальцев шла кровь, и она снова наступила в стекло. Единственное, что оставалось целым, — зеркало. И Дженна опрокинула на пол и его, крича во всё горло, пока её не слышат. Осколки красиво рассыпались по полу, падая к ногам маленькой ведьмы. Её колени коснулись земли следом, падая прямо на осколки стекла, но душевная боль заменяла физическую. Дженна устала, она не выдержала этого спора. Дженна окончательно сломалась. Она надеялась, что Джеймс, возможно, придёт к ней, но он остался с родителями, приводя отца в чувства. Они были семьёй, а Дженна оставалась им чужой. Утром она собрала всё, что уцелело в чемодан и спрятала его в край комнаты. Настала пора завтракать, и после вчерашнего она, почему-то всё ещё виня себя за случившееся, боялась взглянуть в глаза Флимонта и Юфимии. Как призрак, бледная и слабая, она села завтракать. Почти траурное молчание повисло в воздухе, но Дженна впервые не беспокоилась об этом, пытаясь позавтракать, но её руки дрожали слишком сильно, чтобы даже взять кружку чая в руку. — Дженна… Джеймс обратился к ней, намереваясь помочь, но у неё не было настроения терпеть хоть кого-то сегодня. Две бессонные ночи сказались на ней сильнее, чем ей хотелось бы. — Если не хочешь, чтобы я тебя прокляла, молчи, — произнесла она, не проявляя и доли эмоций. — Не смей так говорить со своим братом. — прервала дочь Юфимия. Дженна хмыкнула и попыталась нормально использовать столовые приборы, но руки её не слушались совершенно. Кажется, Юфимии этого хватило, чтобы встать на защиту Джеймса. «Как всегда, Джеймса», — хотелось добавить Дженне. — Джеймс никогда бы не сказал и не сделал ничего плохого, а ты… Хватит считать, что все вокруг тебя ненавидят, только потому что сама ты себе невыносима. — Мам, это слишком, — сказал Джеймс, поглядывая на безжизненную Дженну. — Да, Юфи, вчерашней ссоры было более чем достаточно. Не злись на неё так, — поддержал Джеймса Флимонт. — Нет, миссис Поттер права, как никогда раньше. Дженна поднялась из-за стола, а родители склонили головы, впервые слыша, как она не смогла назвать Юфимию матерью. — И от себя добавлю, — Дженна остановилась у выхода из столовой, — вы меня не ненавидите, вы меня презираете. После этого Дженна исчезла в своей комнате. До самого вечера никто не смел беспокоить её, но Джеймс нашёл в себе храбрость постучать в дверь сестры, но она была открыта. Он аккуратно дёрнул за ручку и увидел идеально убранную домашними эльфами, полностью пустую комнату Дженны, где не осталось ничего, кроме мебели. Джеймс долго смотрел на открытое окно, где, наверняка, несколько минут назад пропала его сестра, впервые смирившись с поражением в игре за прощение родителей. Только в этой игре победа никогда не была ей суждена.