Little Queen

Дженна не грустила долго по поводу Лили, заняв себя игрой на гитаре. Она вспомнила песни маглов и пыталась отвлечь себя от всех навязчивых мыслей, переписывая мелодии, чтобы их можно было играть в стиле, который мог бы подойти Эми, если уж она соберётся играть что-то на сцене. Когда же она не была занята ничем, в голову забрались страшные идеи, которые Дженна настойчива отвергала. Но песен, к её счастью, было много. И занять она себя могла. Одной из таких песен была «Waterloo». Под неё Дженна не могла перестать танцевать. По ночам она грустила, смотря в потолок. А днём наносила чары на комнату и кричала текст этой песни «ABBA», пусть он и не подходил под состояние Дженны совсем. Делала она то же и сегодня. Волшебница прыгала на кровати в длинной и широкой футболке, которую ей отдала Эми (а она в свою очередь украла её), и срывала свой голос, что могло показаться странным любому, кто зашёл бы в комнату. Ведь не было ни музыки, ни других людей. Дженна просто развлекала сама себя. Только её весёлое утро оборвали: кто-то дёргал ручкой, видимо, пытаясь войти. Это была последняя неделя августа, и Дженна была уверена, что пришли именно её родители. Кто ещё мог без приглашения пытаться зайти в гости? Она быстро натянула на себя первые попавшиеся штаны для приличия и побежала к двери. Только перед ней Дженна остановилась. Предположительные гости всё ещё дёргали за ручку и, наверняка, стучали в дверь, но из-за чар, наложенных на комнату, нельзя было сказать точно. Не хотелось видеть их сейчас. Но при этом у Дженны не было выбора. Не впустить их сегодня — придут завтра. Отбросив сомнения на секунду, она открыла дверь, взмахнув палочкой, которой её и заперла. Флимонт и Юфимия стояли перед дверью. На них были мокрые от дождя плащи, а значит, они заходили куда-то ещё до «Дырявого котла». Разумеется, Дженне было интересно, где пропадали её родители. У них не было с собой ничего, что сразу отклоняло идею покупок. Скорее всего, они заходили к кому-то в гости, только непонятно, к кому. Что-то подсказывало: ответ её не очень понравится. — Мы уже думали использовать «Алохомора», — посмеялся Флимонт. Дженна закатила глаза и отошла, пропуская их в свою маленькую комнату. Она не сказала им ни слова, не желая давать ложных надежд на примирение. А они, казалось, ожидали другой реакции. Их поникшие лица говорили сами за себя. Только с чего им надеяться на резкие перемены в поведении Дженны? Они неловко ходили по комнате, пока их дочь ни кивнула им на одинокое кресло возле камина, где уже давно никто не разводил огонь. И страшие Поттеры тут же начали спорить, кому следует сесть, а кому стоять. И бессмысленный спор бы продолжался долго, если бы не перебившая их Дженна, которой порядком надоело их поведение. — Один может просто сесть на кровать. Юфимия кивнула и двинулась к кровати, оставляя своего мужа сидеть на не очень уютном кресле. Взрослые волшебники опустили глаза и сложили руки перед собой в замок, только Флимонт иногда бросал взгляды на Юфимию. Они явно не договорились, кто начнёт неприятный разговор. Дженна была раздражена, но на этот раз не заговорила о своих эмоциях по поводу всего происходящего. Она опиралась спиной о стену, скрестив руки перед собой. Она выглядела злой и уверенной. Наверняка, так в представлении гриффиндорцев и выглядели классические слизеринцы. Что же, теперь у них были причины верить в стереотипы по поводу факультета. Только именно их действия сделали Дженну такой. Она и не заметила, как мягкость и доброта покидали её, и она становилась всё более непокорной и сильной. Может, она оставалась доброй, но на фоне других качеств многим могло показаться наоборот. — Возвращайся домой, — прошептала Юфимия. После долгой тишины, воцарившейся в комнате, слова матери звучали слишком громко. Как гром среди ясного небо. Так бы описал это любой классик. И Дженна могла поклясться, что она слегка вздрогнула. Как будто её просят переехать за океан, а не обратно в Уэльс, к её родному брату. — Хватит страдать здесь в одиночестве. Волшебница не подняла глаз на родителей. На то были причины: страх, недоверие и слёзы, готовые вот-вот скатиться по щекам. Родной голос матери просил её вернуться. Они всё же пришли к ней и не хотели, чтобы она продолжала мучатся. Дженна была готова поверить, что нужна им. И что они её простили. Как давно она не думала об этом месте, как о доме. Уэльс. Поттер-мэнор. Воспоминания из детства заполнили голову Дженны. Она представила, каково сейчас будет взлететь на метле с Джеймсом или каково будет провожать закат там, сидя на крыльце с тарелкой сладостей. Много приятного, если забыть про последние годы, произошло в стенах этого дома. И вернуться туда было мечтой. Дженна была готова сказать да. — Ты же понимаешь, что больше мы не можем позволить тебе быть здесь. Поползли слухи о том, что мы выгнали тебя из семьи, — продолжил Флимонт, за что Юфимия шикнула на него, но было поздно. Смягчившаяся Дженна, полная желания снова попытать счастье, охладела в секунду. И слёзы исчезли с глаз, словно этот холод уничтожил их. И как она могла надеяться на их искреннюю заботу и верные побуждения? Слова человека, которого она должна считать своим отцом, звучали, как предательство. И так же болезненно били точными ударами по уязвимому сердцу. — Так это всё из-за слухов? Снова порчу идеальную репутацию семьи?! Она сама не ожидала, что так быстро взорвётся. — Дженна, я не договорил, — попытался унять её Флимонт. — Я совсем не это имел в виду. — Молчи! — приказала ему Дженна. — Если не хочешь, чтобы я сделала то, чего ты так боишься, заткнись. Кровь в Дженне бурлила. Она не помнила, когда была настолько злой. Никогда, наверное. Ничто до этого не могло так подействовать на неё. Глаза закрыла пелена, а голова кружилась от неописуемых и крайне неприятных эмоций. Она свирепела на глазах, и куда больше походила на злого и раненого животного, чем на человека. Была ли она на грани того, чтобы достать палочку и ткнуть её в шею отца? Определённо. Флимонт хотел объясниться. По нему было видно, что он хотел сказать нечто другое. Дженна потом поймёт это. А сейчас она мечтала вышвырнуть родителей из своей комнаты и не видеть их ближайшие несколько недель. Как и было раньше. Без друг друга Поттеры жили лучше, чем вместе. Может, им не было суждено ужиться вместе никогда? — Монти, не стоит, — остановила мужа Юфимия. Дженна собиралась уйти из комнаты, дав родителям время исчезнуть до того, как она вернётся. И ей было абсолютно всё равно на дождь на улице и ледяной северный ветер. Она даже потянулась к ручке, но Юфимия остановила её раньше, положив морщинистую руку на плечо и чуть сжав его пальцами. Дженна медленно обернулась и проверила, задев пальцами карман, что палочка на месте, и она сможет воспользоваться её в крайнем случае. Может, они и не собираются насильно унести её домой, но кто знает, на что они способы. И с каких пор у Дженны проблемы с доверием? — Поговори лучше со мной, Дженна. Ты знаешь, что твой отец не умеет правильно начинать речи. Флимонт при его упоминании начал ёрзать на кресле, пытаясь устроиться поудобнее, чтобы узнать, что скажет Юфимия. Он всегда так дёргался, когда был расстроен или зол. Только расстроенной, уставшей и злой из всех присутствующих должна была быть Дженна. — Ага, а твоя заранее подготовлена? — спросила она с издёвкой. Сейчас Дженна была скептически настроена. Но кто может её винить за это? После всего, что произошло за последние два года, она имеет право никому не доверять, особенно тем, кого считала долгое время самыми близкими людьми после Джеймса. И все они растоптали её доверие несколько раз. — Нет, я не думала, что нам придётся просить тебя вернуться домой, честно. Юфимия надеялась, что её слова успокоят Дженну, убедят её выслушать старшую волшебницу, но они задели куда больше. — Как же, — болезненно усмехнулась Дженна. — Думали, что побегу обнимать вас, как только вы переступите порог? Или что я настолько устала от полной свободы, что сразу захочу домой, где меня запрут в комнате, и я не смогу написать даже друзьям? Я уверена, что ещё бы месяц в той комнате, я бы перерезала себе глотку. Дженна хотела сказать больше и могла бы, но её последние слова остановили её саму. Она помнила, как её душило нахождение дома, как стены смыкались, а тишина давила так, что голова шла кругом. Она не выходила даже поесть тогда. Но никто не знал, насколько ей плохо было. Когда она пришла к Эвану, она отшучивалась и вела себя так, будто ей было нестрашно. Но с тех пор тёмная комната, где она одна, стала её главным страхом. И Дженна выбрала бы смерть, если бы ей сказали снова оказаться там. Больше месяца взаперти. Она была удивлена, что не сошла с ума. Таково было её наказание, но за что? За то, что она не такая, как другая часть её семьи? Такими темпами Поттеры вполне могут подружиться с мадам Блэк и обсуждать, как их разочаровали собственные дети, и как их можно мучать, пытаясь поменять местами. Юфимия явно не была готова к нападкам Дженны. Чего ещё она ожидала? Что Дженна будет спокойна и сдержанна? Помимо её бурного темперамента, она ещё и была подростком, провела много времени без родителей, «не в той компании» и пережила больше, чем большинство могут себе представить. Если пересказать последние два года, что она скажет? «У меня много проблем: от ссор с родителями до надвигающейся войны, от проблем с гневом, курением и, возможно, алкоголем до бесплодия». Это даже звучит смешно и совершенно нереалистично. Только это была её маленькая жизнь. — Мы понимаем, что совершили много ошибок, — попыталась унять её мать. — Мягко сказано. Дженна еле сдержалась, чтобы, по привычке, не потянутся за сигаретой. — Но мы готовы их исправить. Я и Флимонт готовы пойти на всё, лишь бы ты вернулась домой, к нам. Дженна, милая, мы просим только о шанса снова стать семьёй, вернуть всё на положенные места. — Замечательная речь, — мысленно добавила Дженна, но только сжала руки в кулаки, борясь с наступающим гневом и слезами, резко решившими появится в ненужный момент. — Мы не должны были корить тебя за то, кто ты есть. Мы забыли, какое счастье, что ты у нас есть, знаешь… Ты и Джеймс — самое прекрасное, что есть в моей жизни. И я не хочу тебя терять. Пусть я не вела себя, как достойная мать последние несколько лет, я могу быть такой сейчас. Мы всё исправим, всё сделаем, как нужно. Мы не защитили тебя и не были рядом, когда ты нуждалась в нас, как никогда раньше. Прости меня, милая. Дженна выдохнула, не зная, что она до этого задержала дыхание. Она смотрела на мать и теперь узнавала её. Её сердце таяло от мысли снова оказаться дома, в тёплых объятиях. Когда её нужно на кого-то опереться, её мать будет рядом. Разве можно мечтать о большем? — Ты правда готова полностью забыть о том, несколько я «разочаровала» вас? — Да, мы готовы, — сказал Флимонт. Дженна улыбнулась, искренне и совершенно по-новому, готовая броситься к родителям и тихо заплакать, держась за них, как в детстве. Её заполнило светлое чувство. Дженна вернулась из тьмы и готова была встретить первые солнечные лучи её жизни. Но её быстро вернули в жестокую реальность. — Но мы не хотим, чтобы ты продолжала общаться с Блэком, Розье и Паркинсоном. У тебя же есть много других друзей, да? — Что?! На большее сейчас Дженна не была способна. Она ненавидела этот разговор. Сколько раз она объясняла, что ни за что не бросит своих друзей, что скорее закроет их собой, чем позволит чему-то ранить их. Даже когда Регулус отказывается от её защиты, она будет следить за ним и оберегать. И ничто не сможет заставить её передумать. Они — её семья. Даже если от этого будет зависеть судьба мира, Дженна не оставит их. — Мы о Ламент, Крауче, Пьюси. Ты ведь даже с гриффиндорцами начала дружить, да? С Лили, так её зовут, не так ли? Наверняка, есть ещё много учеников не со Слизерина, которые хотят с тобой общаться. Я прав? Так Джеймс говорил с ними об этом. Он рассказал им всё, что знал. Никто другой не мог поделиться с ними всем, что они только что сказали. Но с Джеймсом Дженна разберётся позже, в Хогвартсе, а сейчас всё её внимание вновь переключилась на Юфимию И Флимонта. — Мистер Поттер, какой же вы кретин, — Дженна не то смеялась, не то плакала, её голос ломался, и язык заплетался. — Вам придётся убить меня, если хотите, чтобы я бросила тех, кто обо мне заботился, пока вы сидели дома и наслаждались обществом Джеймса и его рассказам. Это же он поделился этими историями? Флимонт постарался быстро придумать что-то в своё оправдание: — Как же ещё мы могли узнать, что с тобой всё в порядке? Ты не хотела говорить! — Я хотела! Но как с вами можно разговаривать, когда вы не пытаетесь меня понять и услышать! Вы двое стариков, помешанных на превосходстве Гриффиндора. Все ваши идеи и убеждения никогда не были правильными, так что, либо вы меняете свои условия, либо уходите. На этот раз первая очнулась Юфимия. Она жестом попросила Флимонта помолчать и обратилась к Дженне. — Ты ничего не понимаешь. С этой фразы ничего хорошего никогда не начинается. — Слизеринцы всегда стояли на стороне зла. Такие волшебники убивали наших родных в сороковых, когда те боролись против их главы, Грин-де-Вальда. В то время большая часть чистокровных волшебников, выходцев твоего факультета… Эти жалкие мерзавцы распространяли хаос, убивали за идеи всевластия. Ничего хорошего ни один слизеринец не сделал. Дженна знала, что это наглая ложь. В те годы было много отступников, как и в эти. Немногие хотят участвовать в войне и стараются бежать или скрываться. Юфимия не знает, о чём она говорит. Её жалкие попытки убедить Дженну принять сторону «добра» закончится провалом. Заметив её выражение лица, Юфимия обратилась к дочери: — Как ты можешь просить тебя понять, когда не пытаешься понять нас? — То, что ты приравниваешь всех нас к тем, кто сделал тебе больно, говорит куда больше, чем тебе хотелось бы. Ты думаешь, что все мы способны только на зло? Что я способна на убийство? — Я уже не знаю, на что ты способна! Это зашло куда дальше, чем кто-либо ожидал. Все в комнате застыли, и время остановилось вместе с ними. Флимонт смотрел на жену с горечью и пониманием, а Юфимия смотрела лишь в пустоту, прокручивая в голове то, что сказала. Но лицо Дженны выражало то состояние боли, которое ни одна живая душа не хотела прочувствовать. Больше терпеть она не могла. — Я не хотела говорить этого, — попыталась в последний раз Юфимия. Но на этот раз ничто не могло исправить случившегося. — Просто уйдите. — Дженна... — Флимонт попытался подойти к ней и успокоить. — Выметайтесь нахрен из моей комнаты! Поттеры вздрогнули от тона дочери и переглянулись, соглашаясь на одном: это конец. Но Флимонт попытался ещё один раз достучаться до дочери, он открыл рот, но не успел издать ни звука, как его грубо оборвали. — Ни слова больше, — прошипела Дженна. — Катитесь к чёрту! Она не оставила им выбора, и Поттеры ушли, оставив дочь одну на сей раз. Они верили, что смогут вернуться. А вот Дженна знала, что не даст им и шанса. Они сделали ей по-настоящему больно. Она не позволит сделать это снова. Она больше их не послушает, и сама с ними не заговорит. Но при этом Дженне было больно. Ей было достаточно больно, чтобы впервые за неделю заплакать. Она не плакала после случившегося с Регулусом или Лили. Она сдерживала себя долго. Ей было обидно, когда Регулус сказал ей уйти. И Лили предала её доверия и ожидания. Родители были чем-то другим. Картинка идеальной семьи расплывалась на глазах. Лучше бы они вообще не приходили, оставив её одну, забыв о ней. Так было бы легче для всех. Дженну переполняли эмоции, но при этом она словно истощила их запасы. Как будто вот-вот она перестанет чувствовать что-либо вообще. Ну а пока они были, волшебница много плакала, спрятав лицо в подушку. Теперь она была маленькой сломленной девочкой, нуждающейся в крепких объятиях. Она не сдерживалась, крича, пока лёгкие не стали болеть. В своей истерике она срывала голос. Дженна думала, что, может, так у всех подростков. Не только у неё. Или же она была просто слабее других? Или же на неё действительно свалилось слишком много? Она знала только, насколько больно ей было в данный момент. Но, к счастью, пришёл тот момент, когда глаза, красные от слёз, закрылись, вся боль ушла, оставаясь в реальном мире, пока волшебница отправлялась в свой сон. Дженна оказалась в светлом длинном белом платье, когда открыла глаза в следующий раз. Осмотревшись, Дженна сделала шаг вперёд. Её босые ноги коснулись мокрой травы, приятно холодившей кожу. Улыбнувшись, Дженна осмотрелась лес, в котором она оказалась во сне: чистый и светлый. Деревья были высокими, а листья, казалось бы, едва пропускали солнечный свет, но при этом ярче картины она не видела. Это была чистой воды магия. Дженна сделала ещё несколько уже более уверенных шагов, и совершенно забыла о всех своих заботах, подставив лицо ветру, приятно щекотавшему её щёки и открытые плечи. И тогда она последовала за ним в неизвестном направлении. Ведомая ветром, Дженна медленно бежала, приподнимая белоснежную юбку платья. Её смех сливался со звоном птиц, а лёгкие шаги приманивали маленьких зверей, бегущий теперь рядом с ней. Дженна чувствовала себя так спокойно в беге, будто это её стихия. Будто по-настоящему она и вовсе не человек, а одна из этих зверей. Сон был сказкой, где такое было возможно. От бега она не уставала, а только желала нестись вперёд, ощущать ветер в волосах, запах утреннего леса и полную свободу. Но лес закончился, и она остановилась возле широкой реки с быстрым течением. Её невозможно было пересечь, не утонув в бушующем потоке. А за водой было тёмное пятно, хвойный лес. Один взгляд на него вызывал мурашки по коже. В том лесу будто и жизни не было, а лучи солнца и не доходили до той стороны. Её от тьмы отделяло только течение. Будь река спокойной, любопытство Дженны завело бы её в самую глубину, а затем она бы коснулась земли на тёмной стороне. Она звала её, дыхание смерти вот-вот коснулось бы её кожи, но Дженна отступила назад, в спокойный, безопасный лес. Там, где могла вернуться к смеху и радости в обществе зверей. Один шаг отделял её от тьмы. И она всё ещё могла ступить туда, не заметив ошибки.