Little Queen

С Дженной никто не говорил о случившемся в вечер после того, как она поссорилась с братом. Она считала, что это было к лучшему: ей точно не хотелось слушать вопросы Сириуса или Эвана. Хотя Элен хотела заговорить с ней о том, куда Дженна пропала тогда, желая снова провести беседу о влиянии алкоголя на молодой организм, даже её удалось убедить не делать этого. Скорее, потому что это была пустая трата времени, а не потому что кто-то подозревал, что есть о чём поговорить. К тому же всеобщее внимание тогда было приковано к Теренсу, который подрался с Джеймсом Поттером. И без того напряжённые отношения факультетов вновь обострились. Профессор Слизнорт даже пытался поговорить со своими учениками, объяснить, что период их обучения в школе должен остаться мирным. Разумеется, никто тогда его не послушал. Дженна предпочитала остаться в стороне от конфликта только ради её общения с Марлин и Сириусом. Вплоть до рождественских каникул она не поддерживала ни одну сторону, а в конце декабря в Хогвартсе остались немногие, а из всех слизеринцев — только Дженна. Первые несколько дней Дженна наслаждалась одиночеством, пустой гостиной, играющей на полной громкости музыкой, ежедневной перепиской с друзьями и Марлин, ужинами с домашними эльфами на кухне, но со временем это наскучило. Дженне захотелось встретиться со всеми, отпраздновать Новый год вместе, а не одной. И что могло помешать ей увидеться с некоторыми? Дженна поднялась с кровати, на которой лежала последние два часа, перечитывая письма о празднике, где кто собирался быть и прочие детали. На подушке лежала целая стопка писем Эвана: ему было скучно все эти дни. Вокруг был полный беспорядок, и найти в нём всё необходимое было практически невозможно. Домашние эльфы наверняка возненавидят её после. Дженна подошла к столу, достала из-под груды писем чистый пергамент и кое-как нашла перо и чернила, перед этим схватив пачку сигарет и вытянув из неё одну. Она писала Эвану и Марлин, стараясь не уронить пепел на тонкий сроки и не испортить письма. Они не откажут ей во встрече, и ничто не помешает им найти время для неё. Довольная собой, волшебница отключила музыку и приготовилась к отправке писем, а затем побегу из Хогвартса на один день. Первым делом Дженна направилась к Эвану, желая провести с ним хотя бы час после того, как он был заперт в доме с гостями отца. Она терпеливо ждала в саду, скрывшись от глаз тех, кто пожелает выглянуть в окно. Дженна не любила находиться в одиночестве и в темноте. Недавно она поняла, что, если встретит боггарта, он заполонит всё вокруг темнотой, заперев её в этой маленькой тюрьме. Хотя раньше она была уверена, что её главным страхом была потеря близких. И сейчас, когда тучи закрывают луну, она оказалась именно в той ситуации, которую ненавидела более всего. К счастью, вскоре из дома выбежали две фигуры, в которых невозможно было не узнать Эвана и Феликса. Казалось, они бежали на перегонки, и старший брат, как и стоило ожидать, прибежал первым, подбегая к Дженне и обнимая её так крепко, будто прошла не неделя, а долгие месяцы с их последней встречи. — Так и знал, что ты долго не выдержишь без меня, — подмигнув, сказал Эван. Он бы ещё долго обнимал Дженну, если бы не Феликс, оттягивающий его за край рубашки. Шестилетний волшебник всё больше и больше напоминал ей его старшего брата своим поведением. Эвану просто пришлось отступить, чтобы наглец не порвал его одежду. — Он очень хотел тебя повидать, — ревниво и слегка обиженно заметил Эван. Дженна предпочла пропустить фразу друга мимо ушей и с радостью обняла ребёнка, для удобства встав на колени. Мальчишка повернулся к брату и показал ему язык, отчего теперь Эван начал оттягивать его от Дженны, отнимая у обоих шанс на долгожданные объятия. — Как вы вообще? — спросила она, поднимаясь на ноги. — Хорошо, Дженна, — ответил Феликс, поправляя только что растянутую Эваном одежду. — Да, но могло быть лучше, — процедил Эван. — Вот если бы некоторые личности предпочитали оставаться в своих комнатах, а не следить за другими… Дженна сжала губы, лишь бы не засмеяться с выражения лица Эвана. Феликс же совершенно не сдерживался. — Несомненно могло быть лучше. Если бы кто-то научился сбегать из дома незаметно и не умолял младших братьев прикрыть их перед родителями за любую плату. Дженна вмешалась, пока они оба не набросились друг на друга. Она не могла отрицать, что Феликс очень изменился. Он научился защищаться и отвечать на издёвки Эвана, который до сих пор не нашёл в себе сил ужиться с тем, кого считал виновником в смерти любимой матери. Но теперь они хотя бы могли уживаться в одном доме. Это, несомненно, радовало Дженну. — Как там Реджи? — спросила волшебница и добавила: — Иногда наша информация не совпадает. Он пишет тебе больше. — Лучше, чем обычно, — отметил Эван, чуть расслабившись. — Только Сириус вообще не появился дома в это Рождество. Думаю, ты знаешь. Дженна грустно кивнула. Она понимала, что Сириус не останется дома этим летом, что было к лучшему для него, но не для Регулуса. Однако она не могла винить его за это. Он пострадал ради брата достаточно, чтобы получить долгожданное счастье и свободу. Феликс был первым, кто решился прервать тишину и размышления старших магов: — Дженна, а можно в следующий раз, когда Эван будет надоедать, я буду жаловаться тебе? — Ну уж нет! Это моя лучшая подруга! — возмущённо фыркнул Эван. — Подвинешься! — в том же тоне ответил Феликс. Сказав это, он побежал подальше от Эвана, преследующего его. Не беспокоясь о гостях в доме с огромными окнами и домашних эльфах, способных увидеть их и доложить отцу, два брата бежали по двору, спотыкаясь на ходу. Феликс громко смеялся, раздражая Эвана ещё больше. Возможно, это нельзя было назвать идеальными семейными отношениями, но их споры и насмешки связывали их. Они проводили всё больше времени вместе и узнавали друг друга, учились понимать чувства друг друга. В конце концов оба однажды осознают, что они семья. И наблюдая за ними, Дженна вспомнила, что они с Джеймсом были точно такими же. Они дразнили друг друга так часто, что посторонние думали: они ненавидят друг друга. Безусловно, это было не так. Они были чуть более дружелюбны, чем Феликс и Эван, и это заставило Дженну винить себя вновь. Она была той, кто сказала, что Поттеры ей не семья, а Джеймс никогда не был ей братом, именно она ударила его и обвинила во всём тогда, назвав его трусом и предателем. Джеймс никогда не был ни тем, ни другим. Он пытался поговорить с ней спокойно, а она предпочла послать его с первых фраз, так и не узнав, что он собирался ей предложить. Пока она стояла, вспоминая последнюю ссору с братом, Эван и Феликс вернулись к ней, уставшие после прогулки, но продолжавшие кричать друг на друга. — Не хуже твоего, Эви! — смеялся Феликс. — Нет! Ты зашёл слишком далеко с именами! — Эви, серьёзно? — усмехнулась Дженна. — Нам определённо стоит сменить твоё прозвище. Она знала, что он не обижается на неё, иначе бы гримаса Эвана стала бы менее театральной. — Афина, только не ты, — взмолился Эван, останавливаясь перед волшебницей. — А почему у меня не может быть прозвища? — спросил Феликс. — Да, почему у него не может быть прозвища? — с издёвкой произнесла Дженна. — Потому что двух Розье быть не может. Эван гордо поднял голову и обернул руку вокруг Дженны, победоносно улыбаясь. Ему точно понравилась последняя его фраза. — Вот и отлично, ты вылетаешь, — ответил Феликс. Дженна прыснула со смеха и подмигнула мальчишке, отчего Эван надулся и обиженно взглянул на подругу, не обращающую никакого внимания на его страдания. — Так и знал, что ему нельзя было разрешать приходить сюда. Дженна никогда бы не подумала, что окажется тем человеком, который забирается в комнату девушку через окно, но жизнь полна сюрпризов. Волшебница сидела на балконе и ждала, пока Марлин впустит её к себе в комнату. Какая-то часть Дженны сожалела, что она не была той, кого Марлин могла пригласить домой, познакомить с родителями хотя бы как подругу. Марлин, должно быть, её сильнее жалела об этом. Она никогда ничего не скрывала от матери, а теперь у неё есть Дженна, способная разрулить её жизнь просто своим появлением в ней. Дверь на балкон медленно открылась, и Марлин обворожительно улыбнулась, заметив Дженну. — Прости, помогала матери уложить брата. Её слова едва дошли до Дженны, ведь она взглянула на Марлин, и её сердце напомнило ей, как она скучала по очаровательной и весёлой блондинке. Под светом луны она выглядела сказочно. Дженна задержала дыхание и улыбнулась, пробегая взглядом по немного уставшему лицу Марлин, её неуложенным волосам, ярко-красной растянутой футболке и домашним потёртым штанам. Некогда до этого Дженна не видела её такой... простой. — Ничего, — ответила она. — Можно же уже зайти? Марлин отступила назад, пропуская Дженну, и сразу же заперла дверь. В комнате было жарко и приоткрытое окно практически не помогало. Дженна сняла с себя тёплую зачарованную кофту и обувь, как только ступила за порог. Она быстро осмотрелась, но не заметила в комнате ничего интересного, кроме картин, стоящих у шкафа и небольших зарисовок на пергаментах, висящих на столе. Марлин следила за Дженной, которая не скрывая любопытства начала блуждать по комнате. Никто из них не сказал ни слова, когда Дженна подошла к столу и заметила зарисовки не только над столом, но и на нём самом. Под ними она видела письма Лили и свои собственные, а также те, что принадлежали волшебникам, почерки которых Дженна не узнавала. — Никогда бы не подумала, что дождусь от тебя романтического сюрприза, Джи, — заметила Марлин, подходя ближе к Дженне. Они обе стали рассматривать пергаменты на столе, хотя Марлин куда больше следила за реакцией Дженны. А слизеринка была очарована каждой линией, которую видела. Она никогда не подозревала, что Марлин умеет рисовать, но теперь обе не отрываясь любовалась портретами или фигурами людей, лишь иногда видя нечто ещё. Дженна узнавала разных учеников, она даже нашла некоторых слизеринцев, но никак не саму себя. И от этого становилось слегка обидно, но Дженна просто продолжила перебирать пергаменты. — Это великолепно, Марлс, — прошептала Дженна с неподдельным восхищением. — Ты же прекрасно знаешь, что мои руки способны творить волшебство. Марлин говорила уверенно, с издёвкой, но Дженна, взглянув на девушку, заметила покрасневшие щёки. Вряд ли она привыкла слушать комплименты её работам. — Их видела только ты. Многие знают, что я рисую, но я не хотела показывать их никому, ведь чаще это реальные люди, — объяснила Марлин. Дженна почувствовала себя по-настоящему особенной. Было приятно осознавать, насколько она дорога Марлин, как высоко та оценивает их отношения. Дженна потянулась к Марлин и оставила на её губах короткой поцелуй, и гриффиндорка потянулась ещё за одним, но Дженна Дженна потянулась к Марлин и быстро поцеловала её, тут же отходя в сторону. Она стала ходить по комнате, ища что-нибудь, скрытое от глаз других людях. Марлин наблюдала за ней, покачивая головой. Наверняка, она ждала, что вечер закончится иначе. И один поцелуй не удовлетворял её совершенно. — Ты невыносима, Поттер, — вздохнула Марлин и пошла к шкафу. Дженна следила за тем, как блондинка достала холст, прикрытый черной тканью и спрятанный за мантиями. Марлин поставила его на мольберт, освободила от ненужной защиты и отошла, позволяя Дженне взглянуть. Это был незаконченный портрет, в котором она узнала себя. Он был практически идеален, хоть было заметно, что Марлин предстояло долгая работа с деталями. Только Дженна заметила недовольную Марлин, которая ненавидела, насколько тёмной казалась картина. — Раз уж ты тут, то будешь позировать, — решила Марлин. — садись на кровать и включи ещё один светильник, пожалуйста. — А мне позировать в одежде или без нее? — спросила Дженна, отходя от мольберта. Марлин быстро готовила всё необходимое: масляные краски, кисти, палитру. Она бегала по комнате, передвигала мольберт, пыталась найти подходящее место и правильное освещение. — К сожалению, мне нужен хотя бы один портрет в одежде для начала, — отозвалась Марлин, убирая волосы со своего лица. Дженна усмехнулась, поудобнее устраиваясь на кровати Марлин. Она сдерживала смех, прикрывая губы рукой, пока Марлин пыталась сосредоточится на картине, а не на соблазняющей её Дженне. — Я так долго пыталась нарисовать тебя, — призналась Марлин, — но ты на картинах совершенно другая. Я не могу отобразить твои эмоции. — Зачем ты вообще так стараешься нарисовать меня? — спросила Дженна. Она не понимала, почему Марлин не бросила эту работу, а продолжала пытаться зацепиться за то, что способно было бы отобразить ту Дженну, какую она видела перед собой. У Дженны бы не хватило сил и терпения приводить часы, закрывая один неудавшийся рисунок другим. — У тебя очень красивое лицо, — смущённо произнесла Марлин, сжимая руками кисть. — Неужели кто-то начинает влюбляться? — дразнила Дженна, пытаясь игнорировать стук собственного сердца. — Ты снилась мне, — призналась блондинка, пряча глаза. Но Дженна успела заметить в них нотки грусти. — О чем был сон? — Ничего особенного. Ты стояла у окна, провожала закат, попивая вино, а потом посмотрела на меня и сказала, что хотела бы уехать со мной куда угодно, лишь бы не оставаться здесь. Дженна медленно поднялась с кровати и тихо подошла к Марлин, встав позади неё и обернув руки вокруг её талии. Слизеринка не совсем понимала, почему так боится спросить, что было дальше, но Марлин не нужно было оборачиваться, чтобы понять желания Дженны. Она положила свои ладони поверх ладоней Дженны, поглаживая кончиками пальцев кожу, отчего Дженна слегка вздрогнула и только сильнее прижалась к Марлин, склоняя голову и практически касаясь губами её плеч. — Я ответила согласием, — прошептала Марлин. — Я сказала, что мы уедем сначала во Францию магловским путём, где побываем во всех красивых местах, а оттуда — в Италию, где мы с тобой проведём лучший месяц нашей жизни. — А что сказала я? Марлин повернулась к Дженне, наконец взглянув ей в глаза. — Ничего, ты просто поцеловала меня. И Дженна сделала именно это. Она жадно впивалась в сладкие губы, не позволяя Марлин и успеть ответить ей. Она прижимала к себе тело девушки, не желая прекращать настойчивый и долгий поцелуй. Дышать становилось сложно, и всё тело молило о большем, им обеим становилось невыносимо жарко. И только когда Дженна поняла, что не сможет продолжать без желания стянуть с Марлин одежду, она сумела остановиться. Только тогда Дженна заметила, как Марлин вцепилась в её руку ногтями. Коснувшись губами виска гриффиндорки, она высвободила свои ладони и сделала шаг назад, чуть дальше от горячего тела волшебницы. — Дженна, я правда могу влюбиться в тебя. — А это плохо? Марлин подняла на неё затуманенные глаза и улыбнулась, увидев точно такое же покрасневшее лицо напротив и сияющие глаза. — Нет, если ты готова сказать то же. Дженна подсознательно понимала: она готова, она хочет сказать всю правду, но даже так это было сложно. Впервые она ощутила себя неспособной произнести слова, в которых она уверена. — Я готова, Марлин, — сумела прошептать Дженна. Гриффиндорка улыбнулась и кивнула на кровать, отчего у Дженны сразу же возникли не те мысли, но их быстро остановили. — Пора закончить рисунок, — сказала Марлин, наслаждаясь разочарованием своей девушки. — Серьёзно? Ты портишь наш идеальный романтический момент! — обиженно воскликнула Дженна. Марлин сохранила серьёзное выражение лица, только край её губ дрогнул. Она указала кистью на кровать. Дженна только могла подчиниться, пока сама художница задумчиво провела рукой по холсту. Когда Дженна села в удобную для неё позу, Марлин отозвалась от картины и тем же внимательным, изучающим взглядом осмотрела Дженну. И та почувствовала себя открытой, незащищённой, слабой. Она не сумела выдавить улыбки от неловкости. Марлин заглядывала слишком глубоко, куда никого обычно не пускают, и Дженна очень хотела сказать нет, но её губы не подчинялись ей. Марлин смотрела на неё на протяжении полминуты, продолжая искать внутри Дженны нечто, достойное картины. А Дженна не верила, что в ней есть что-то особенное, кроме её красоты. Она незаметно сжалась, глаза начали слезиться, а пальцы чуть дрожать. И тогда Марлин ободряюще улыбнулась и повернулась к холсту вновь. — Ты превосходна, Дженна. Выглядишь, как Богиня, но имя Афина точно тебе не подходит. Я бы сказала, что ты просто желаешь видеть себя такой. Дженна попыталась ответить. Теперь, когда Марлин не смотрит, говорить казалось куда проще. Но ей не позволили. — Ничего не говори, пока я не закончу. Я никогда не видела тебя так ясно, как сейчас. Просто постарайся не двигаться и слушай меня. Дженна хотела пошутить про её тон и желание командовать, но Марлин остановила её вновь. — Не смей, Поттер. Ни слова, пока я не закончу! И слизеринке пришлось повиноваться.