It's Raining Outside

Они охотились на Иеле в конце октября. Вернее, так: Джон Винчестер отправился искать следы зарвавшихся водяных фей на просторах Орегона, который уже которую неделю заливали холодные дожди, а его сыновья должны были ждать его в мотеле неподалеку от озера Триллиум. И они ждали. Представьте себе номер мотеля со стенами, обшитыми сосновыми досками, со скрипучим полом и добротной, но грубой мебелью. Белье на кроватях невыносимо пахнет лавандой, цветные разводы на покрывалах напоминают кислотные обложки музыкальных альбомов 80-х. Представьте себе стену дождя, которая снова и снова бьет по стеклам окон номера, не утихая ни на минуту; единственные два-три канала, которые ловит старый телевизор, то и дело захлебываются помехами, и ты до зубного скрежета устал ждать звонка, который позволит тебе уехать из этой чертовой дыры, не оглядываясь, и позволит, черт подери, перестать волноваться; но телефон не издает ни звука. Как бы тебе ни хотелось верить, что просто батарея села или пропал сигнал – это не так, ты проверял уже сотню раз. Тебя – вас – как будто забыли здесь. Когда слишком сильно заботишься о чем-то, начинаешь считать это своим. Когда ты всю жизнь воспитывал кого-то, помогал встать на ноги во всех смыслах – до боли не хочется признавать момент, когда теряешь абсолютную власть. Когда перестаешь быть кумиром и единственной опорой. Наверное, так чувствовал себя Бог, когда Адам и Ева отказались вылезать из кустов, пристыженные своей наготой. Плохая погода, плохие мысли. Дождь выводил из себя. Неумолимо, раз за разом он накатывал с новой силой; из окна нельзя было разглядеть толком и полутора метров. Сэм, лежа на кровати, в пятый раз перечитывал одну и ту же строчку «Повелителя мух», но смысл безнадежно ускользал. Так бывает – безысходная скука всегда перерастает в нечто большее, особенно когда ты, по сути, под домашним арестом – ни шагу за порог. Дин в который раз собирал и разбирал оружие - сосредоточенно, по-военному точными движениями. Никто бы не сказал, что в тот момент, когда предохранитель пистолета с щелчком встает в гнездо затвора, Дин Винчестер сжимает зубы и сдерживает клокочущую внутри злобу. - Мы умрем здесь, Дин, – пробормотал Сэм, откидывая книгу. – Мы умрем здесь, и никакие озерные феи не будут в этом виноваты. Ответа не прозвучало. Сэм перевел взгляд на брата: тот стоял, тяжело опершись руками на стол и глядя на Сэма. Что-то страшное было в этом, хотя Сэм и не мог точно сказать, что; так любимая собака смотрит хозяину в глаза за секунду до того, как рвануться вперед в попытке перегрызть ему глотку. - Мы семь дней ждали, - добавил он уже тише. – Ладно, еда еще есть, но какого черта? Отец мог просто отпустить нас на все четыре стороны, семь дней свободы – разве плохо? Но нет, – Сэм покачал головой. – Он держит нас здесь, как цепных псов или солдат в казарме. Почему? - Если тебе скучно и ты решил развлечься за мой счет, Сэмми, я тебя огорчу - нет. Если ты решил вместо отца затеять потасовку со мной, - Дин выдавил улыбку. – Я снова тебя огорчу, из нас двоих в комнате пистолет только у меня, - он помахал своей Береттой и швырнул ее на стол. - Я просто хочу знать, ради чего… Дин замер. Стена дождя хлестнула в комнату, как будто исчезли окна и стены, как будто исчез сам номер мотеля и остался только сплошной серый оглушающий дождь. - …и он не отвечает мне, просто игнорирует, сколько бы я ни спрашивал, - Сэм развел руками, растянувшись на кровати и глядя в потолок. Дин судорожно нашарил пистолет, не отрывая взгляда от окон, за которыми продолжал лить дождь. - Ты ничего не видел? – прошептал он, мельком взглянув на брата. …который выглядел как трехдневный утопленник. Сэм продолжал бормотать что-то с бурной жестикуляцией, и с каждым словом из уголков его рта текла мутная вода; его глаза, направленные к потоку, были затянуты белесой пленкой, а волосы и одежда липли к бледной распухшей коже. Дин замер с отвисшей челюстью. Утопленник посмотрел прямо на него своими полупрозрачными глазами и, позвав его по имени, поднялся с кровати. Это было какое-то чертово видение, просто обманка, но Дин вскинул пистолет, сжимая его обеими руками. - Какого… что ты делаешь? – Сэм отступил на полшага, выставив перед собой руки. – Это же я… Кожа над бровями утопленника лопнула, и прямо в мутные глаза потекла вода пополам с кровью. Дин сглотнул, но не смог заставить себя просто закрыть глаза и представить… поверить, что видение вот-вот рассеется. - Это Иеле, - пробормотал он. – Чертовы ведьмы умеют создавать видения. Я вижу не тебя. Сэм, я тебя не вижу. Утопленник улыбнулся, обнажая потемневшие зубы, и быстро забормотал незнакомым высоким голосом: - На охотника охота, а охотники – с болота, кости я укрою тиной, упокоишься в трясине. Шаг за шагом существо приближалось к Дину, подволакивая опухшие ноги в разъехавшихся джинсах. Тех самых, которые Сэм купил себе неделю назад, чуть продранных на коленях и с медной застежкой. - Это не ты. Не ты, - шептал Дин, держа палец на курке. - Сны безлунными ночами будешь видеть вместе с нами под зеленою периной из травы и мокрой тины, - еще ближе. Оно все улыбалось – шире, чем смог бы человек. Дин зажмурился и выстрелил. Стена дождя хлестнула в комнату, как будто исчезли окна и стены, как будто исчез сам номер мотеля и остался только сплошной серый оглушающий дождь… - …давай, скажи мне, что это не важно. Дин? Сэм, только взглянув на брата, вскочил с кровати и оказался рядом с ним в мгновение ока. Сэм - живой, теплый и целый, и все в порядке, все хорошо, кроме чертова дождя за окном. Дин был готов расхохотаться, когда брат вырвал у него из рук пистолет и заглянул в глаза. - Что, что случилось, Дин? - Эта тварь не хочет, чтобы мы на нее охотились. Она вышла на нас. Но, черт подери, теперь я лично заставлю ее поплясать, я отправлю ее в такую трясину, что она… Сэм отпрянул назад и замер с пистолетом в руках, глядя на брата, как на чудовище.