Геройские монологи

      Менан закрывает глаза, и уставший разум почти мгновенно проваливается во тьму. Как бы он ни боролся, сонливость сражает его, и он оказывается бессилен перед ней. Магия леса слишком сильна, особенно тогда, когда он добровольно пропускает её через себя, и Менан отдаётся ей, доверяя всего себя. И сон сражает его на залитой солнцем поляне, скрытой от непрошеных гостей, защищённой переменчивой магией фей да непроходимыми ветвями древних энтов.       Все они охраняют сон и покой избранника Богини. Его, что посвящает ей все свои помыслы и душу, любимого сына, которого Силанна так щедро одарила своей милостью. И он делил её с её слугами, проводя время среди них и обучаясь магии под их контролем и руководством. Но когда Богиня говорила с ним, становился он беззащитен, уязвим и слаб, и солнечные олени приходили к спящему принцу, опускаясь рядом с ним, согревая своим теплом милое дитя Матери.       Менан погружается во тьму, но она быстро обрастает травой и зеленью, отображая магический лес, в котором спит его тело. И он идёт вперёд по тропе сквозь заросли, осматриваясь по сторонам — кто знает, какое испытание Силанна приготовила ему на этот раз. Ведь её магию необходимо заслужить, а верность — доказать, и Менан снова и снова ступает на тропу борьбы, принося Богине свои жертвы.       Дорога приводит его к поляне, на которой он видит спящего дракона. Благоговение заставляет сердце трепетать, и Менан склоняется перед ним, не смея поднять глаз. Сама Госпожа снизошла до него, и всё внутри Менана замирает от священного страха, смирения и восторга. Редко кого боги одаривают своим снисхождением, и разве он, третий сын Туидханы, заслуживает его?.. — Я хочу увидеть тебя, избранник, — голос Силанны звучит перекатом горных камней. — Я хочу узнать тебя. Ты, мой любимец, что станет предателем — подойди ко мне и наберись смелости посмотреть на меня!       Сердце замирает от властного рыка и пугающих слов, но Менан не смеет ослушаться высокого приказа. Одолевает робость и приближается, как было велено, прямо глядя в изумруды глаз великой Богини. Протягивает руку, касаясь её твёрдой чешуи, что на ощупь как горячий камень и твёрдая кора, и склоняется перед ней, опускаясь на колени, смиренный и готовый принять любую судьбу, какую она уготовила ему.       Но Силанна молчит, и Менан чувствует, как суровость сменяется одобрением. От её тела расходятся волны могущества, и он чувствует, как они наполняют его, пульсируя в жилах вместе с кровью. Набухают священные татуировки, и Менану почти больно, но он не показывает свою боль. И тогда Силанна обнимает его головой, потираясь о поясницу. — Моё благословение тебе пригодится, ребёнок. И надейся, что ты достаточно крепок, чтобы пережить мой гнев, — в её голосе слышится слабая отдалённая печаль, и Менан в непонимании смотрит на Богиню.       Но прежде чем успевает что-либо спросить, резко открывает глаза, возвращаясь в реальность.