***
Реборна совершенно не радовала перспектива браться за обучение ещё одного наивного оболдуя. Кроме того, сын Внешнего Советника был куда более плачевным случаем, по скромному мнению киллера. О чём тот не преминул высказаться в ответ на просьбу Девятого. И сходя с поезда на станции "Намимори" лучший киллер поколения ожидал совершенно не этого. Сын Консильери Вонголы походил на старика-барахольщика, но никак не на тринадцатилетьнего подростка из японской глубинки. На все вопросы синьёра Савада лишь вздыхала и подливала киллеру кофе, казалось бы, совершенно не заботясь его внешностью трёхлетки. В общем-то, эта странность женщины была Реборну лишь на руку. Как и множество других, выяснившихся позже.***
У Савады Тсунаёши глаза поддёрнуты сизой дымкой с самого момента прибытия Реборна в это несчастное захолустье и на заранее подготовленную байку о мафии он просит впредь приберечь истории на Ночь Сказок. Что это такое парень объяснить так и не соизволил.***
В Саваде Тсунаёши оказалась масса того, что Реборн предпочёл выделить в отдельный список в составляемой им характеристике ученика. К концу первого дня знакомства Солнце Аркобалено пришёл к заключению, что не считая физических параметров и примитивной биографии, всё, что касалось Савады заняло своё почётное место в этом приславутом списке. И первым стояло то, что шатен совершенно игнорировал своё имя. Нана на наводящий вопрос с готовностью нажаловалась на все когда либо возникшие проблемы, связаные с этой причудой дорогого ребёнка. Найти в комнате ученика место под гамак оказалось задачей на грани выполнимого. Потому что весь потолок был увешан бог знает чем. Тут и там свисали пучки трав, некоторые из которых Солнцу так и не удалось опознать, неровно вились щупальца рыбацкой сети, сползающей по стенам, а в ней путались лозы чего-то живого и зелёного, виднелись какие-то рисунки и фотографии без лиц, а большего разобрать так и не удалось. В комнате царил полумрак, и тени скрадывали слишком многое, чтобы чувствовать себя уютно. Реборну это не нравилось. Его ученик не видел проблемы. Тени смотрели за людьми из углов под рыбацкой сетью и бутонов чего-то, что по ней вилось. Ещё меньше это всё стало нравится аркобалено когда излюбенная техника воспитания: спартанские подъёмы с рассветом, мелкие подставы, и, что главное, пули посмертной воли пришлось забыть. Шум и грохот шатеном успешно игнорировался, от подлянок и прочих опасностей паренька уводила на диво развитая интуиция а вот пули стали весьма не приятным сюрпризом для аркобалено. Леон, его верный друг и напарник, категорически отказывался не то что стрелять ими, а даже вырабатывать. А на любые претензии со стороны непосредственного хозяина солнечная рептиль в наглую дезертировала к Тсунаёши. И судя по весьма опознаваемым звукам, сразу же принималась жаловаться на хозяина доброму дедушке. Назвать это ребёнком у киллера, отчего-то, не выходило даже в мыслях. У детей не бывает таких глаз. Разок Реборн даже поймал себя на мысли, что попытался провести паралелли между стариком Талботом и своим нынешним учеником. И определенное количество сходства киллеру совершенно не понравилось.***
Пророк смотрел на проклятого мужчину сквозь дымку благовоний и не заметно менял его зелёный чай на сборник разнотравья из собственных закрамов. Слепой упрекал его как-то в излишней добродетели. Пророк настольгически улыбается, перебирая переплетения амулетов на шее.***
В школе Саваду не то чтобы сторонятся. Больше всего Реборну это напоминает капельку оливкового масла, по ошибке попавшую в стакан с водой. Куда больше проклятого младенца удивляет отношение ученика с потенциальным хранителем облака. Тсунаёши - оплод нарушений. Полное отсутствие дисциплины в оболочке из мешковатой одежды, запаха трав и перезвона ярких бус в волосах. И появление Хибари Кёи в окне савадовской норы, - не комнаты даже, - когда часы перевалили за полночь вызвало плюс несколько вопросов в копилку. Правда, никто кроме киллера удивлён не был. ГДК выглядел уставшим, а Тсунаёши улыбался укоряюще-мягко. Гроза Намимори привычным движением скинул чёрный форменный пиджак куда-то на шаткую тумбу, куда аккуратнее стянул чёрные туфли, оставляя их на подоконике, и совершенно по хозяйски рухнул на не померно большую кровать с мириадом покрывал и подушек. Тсунаёши, сидевший в это время на полу у изголовья, мягко прошёлся кончиками пальцев по взлохмоченым волосам мигом уснувшего подростка, а после, поднявшись на ноги одним слитным движением, подсыпал каких-то отливающих блекло голубым трав в курительницу и устроился под боком у спящего хищника, с головой закопавшись в норку из плюшевого, розового одеяла и полудюжены подушек. Реборну оставалось лишь в который раз убедиться, что план воспитания наследника, составленный Девятым и Советником пошёл крахом так и не получив шанса на жизнь.***
Прибытие Ламбо Бовино должно было стать для будущего Десятого первым крохотным испытанием с момента начала обучения. Мальчишка должен был появиться в жизни Савады с неотвратимостью цунами и обосноваться подобно бродячему щенку. Так, чтобы парень ничего не смог поделать с самовольно поселившемся у него маленьким наёмником. Но, как и водилось в случае с Савадой, всё пошло не по плану. Шатен сам привёл плачущего мальчика, крепко держа того за руку. А когда спустя пару дней на пороге дома Савада возник безликий человек в чёрном костюме и с вещами малыша в руках, Реборну оставалось лишь порадоваться, что Нана ушла в магазин. Потому что встретили мужчину жменью соли с какой-то мелко порубленой травой сдутыми с узкой мальчишеской ладошки прямо в глаза несчастного исполнителя. Не удивительно, что судорожно пытающийся продрать глаза и отчаянно воющий от боли мужчина даже внимания не обратил что ему подсунул нападавший для промывания пострадавшей слизистой, щедро плеснув содержимым бутылька себе в лицо. Болезненный вой перешёл в задушеные всхлипы и пока ослепший мужчина пятился подальше от проклятого дома, шатен лишь забрал принесённые вещи и захлопнул дверь. Реборну не составило труда позже выяснить, что зрение несчастному исполнителю клана Бовино вернуть так и не смогли никакие разработки семьи. "Оставившие потеряют" - вот и всё, что киллер смог добиться от своего ученика в качестве объяснения. Маленький же Ламбо прочно обосновался в задымлённой комнате "братика", каждую ночь пробираясь к тому в нору и тихо сопя куда-то в живот подростка. Периодически приходящий сюда отсыпаться Хибари, похоже, ничего не имел против полюбившего устраиваться между ними мальчишки, под утро не изменно загребая телёнка ближе к себе. После появления малыша брюнет даже приходить стал чаще. Тсунаёши на это лишь улыбался и ненавязчиво спаивал обоим собственноручно собранные травяные настои и чаще стал ускользать от Реборна, пропадая в горах близь города и часами шатаясь в глубинах леса.***
Пророк не умел быть Вожаком. И не хотел уметь, но этот выбор никогда не является твоим. Деревья по обе стороны знакомы, некоторые даже приветливы. Туман не приветлив. Туман пахнет страхом и чем-то слишком паучим, чтобы быть хоть сколько-то хорошим. Шатен опускается на мох, позволяет холодной сизости подобраться ближе, склубиться вокруг, трогая не существующими руками, обнюхивая отсутствующим носом и глядя десятками собранных отовсюду глаз. Пророк слушает шёпот того, кто не может говорить, и пропускает туман сквозь пальцы с немым обещанием.***
Реборн надеялся, что появление Гокудеры Хаято что-то изменит, но, будучи честным с самим собой, понимал, что этого не случится. Шатен смотрел янтарными глазами, завёрнутыми в сизую дымку прямо в два бутылочных донышка. Люди с одинаковыми глазами - редкость. У Тсуны в стае таких уже двое. Теперь трое и этот факт очевиден всем кто знает хоть что-то. Всем, кроме Хаято. Знать, и думать, что знаешь очень далёкие, по сути своей, понятия. Гокудера думает, что знает многое. Особенно о людях. Но в ответ на яростный вызов Пророк лишь устало качает головой. Учитель вынуждает Хаято занять одну из парт, Тсуна не спешит поднимать свою, опрокинутую итальянцем. Никто ничего ему не говорит. Они так и не дерутся. По окончанию занятий Тсуна лишь тихо просит следовать за собой. Хаято не понимает зачем его привели в не знакомый дом, злится, когда они заходят в комнату стаи. И тает в дыме и запахе трав. В голову ползут мысли о Лавине. О маме. Хаято сползает на пол и Тсуна ничего не говорит. Мелкий ребёнок в коровьей одёжке суёт в дрожащие руки чашку с кофе. Пророк помогает прикурить от не рабочей зажигалки. Огонёк рыжий-рыжий и пахнет теплом. Они сидят на полу. Мальчик-корова справа прибился к не знакомому теплу, слева Небо что-то задумчиво мурлычит. Из под кровати клубится сизый холод. Хибари приходит когда луна уже высоко-высоко, а они так и сидят на полу. Опустевшая чашка на половину полна окурками. Теперь Кёя приходит почти каждый день. Ему не нравится, что возле стаи ошивается чужак. Впрочем, туман ему тоже не нравится, но это уже не важно. Его на себе лоскутами принёс Вожак, значит они стая. Кёя соглашается с решениями Вожака, даже если то, что смотрит десятками краденых глаз, ему не нравится. Но это не делает их менее одним целым, все это понимают. Даже Хаято. Реборн этого не понимает. Реборн здесь чужак и аркобалено прекрасно это чувствует. Существо в тумане и маленький телёнок омерзительно единодушно пытаются его выжить с территории стаи. Им никто не мешает, даже сам Реборн. Потому что где-то в глубине сознания он и сам был бы не против перебраться в ту же гостевую комнату. Но он этого не делает. Леон всё так же странно фыркает и ластится к тонким пальцам слишком старого Неба.***
Теперь в комнате их пятеро. Тсунаёши притаскивает откуда-то ещё одну старую кровать делая общее лежбище ещё больше. Он знает, что это важно. Его стая не сможет уже спать поразнь. Хаято горячий как лавовый камень, он спит с краю, бесстрашно свесив одну руку к полу: туман почти не выбирается наверх, но Гокудера знает, что то существо мёрзнет и пытается хоть как-то поделится теплом. С другой стороны, спина к спине, всегда оказывается Кёя. Тсуна знает, что тот тоже мёрзнет, а Хаято вовсе не против быть грелкой. Пророк с малышом всегда находят себе там место, под утро все спутываются в комок из одеял, подушек и конечностей. А потом за туманом приходит девочка-призрак и Реборн почти ожидает каких-то перемен. Их не происходит. Тсуна тоже тёплый и может помочь своей стае согреться. В утреннем комке прибавляется рук и ног, но смущает это, похоже, разве что Нану.***
Реборн не знает куда, а главное, как, чёрт возьми, умудрился пропасть ученик вместе с девчонкой-туманом. Солнцу вообще вся эта мутная ситуация с внезапным появлением некоторых личностей не нравится. Но против связи Небо-Хранитель не полезет никто. Даже сильнейший из сильнейших. В какой-то момент обе пропажи просто оказываются вновь на своём месте и никто ничего не говорит. Будто бы так и надо. Будто бы не прошли почти четверо суток. Сизый холод из под кровати радостно вьётся около девчушки, будто торопясь убедиться что та наконец-то полностью цела. И благодарно ластится к Небу. Тсуна улыбается и подсыпает принесённых трав в курительницу. Все понимают, что это важно. Все, кроме Реборна, но он чужак. Он просто не сможет понять. Пророку почти жаль.***
Тсуна улыбается мягко и как-то по-матерински радостно, когда Кёя, вопреки привычке, входит через дверь. Потому что за ним входит встревоженный комок оголённых нервов с почти потухшим напряжением в венах. У Такеши глаза пустые и холодные, как у замороженной рыбы и Пророк начинает беспокоиться как же им всех их отогреть. В стае слишком много замёрзших. Поэтому они разводят костёр на заднем дворе и варят на огне кофе. Он каждый раз убегает и получается не вкусным и по-подгоревшему горьким. Но никто не против, сидя всю ночь вокруг рыжего-рыжего огня. Он пахнет теплом точно так же как Небо и прикуривать от язычков пламени можно на свой страх и риск. Они курят несколько штук подряд, по одной на всех. Передают по кругу. Не затягивается только Ламбо и ему почти не обидно, что запрещают пока маленький. Потому что вместо этого его обнимают и гладят по волосам. И пусть у Кёи холодные руки, это не страшно. Существо в тумане клочками повисло на Наги, клубясь вкруг и засыпая в крепких руках Ламбо видит десятки собранных глаз.***
Момент когда комнату озаряют две горячие звёзды умудряется упустить даже Пророк. Но он всё равно не жалеет, что настолько увлёкся поиском тела их дорого подкроватного чудовища. Потому что Тсуна его нашёл и даже почти не украл. Рёхей и Киоко держаться друг за друга даже среди стаи, но никто не осуждает. Они просто дадут им время. Здесь оно у них есть.***
Реборн смотрит на этих детей и видит всё что угодно, кроме того, что может быть. Это уже не группка людей, это даже не семья, связанная пламенем, это один организм, одно существо, многорукое, многоглазое и обжигающе ледяное. Реборн укрывает глаза полями федоры и не оборачиваясь покидает территорию стаи. Это почти признание: здесь бессилен даже сильнейший. Нельзя вырастить лидеров мира из тех, для кого этого мира не существует. Кроме того, Занзас не такой уж и плохой вариант для будущего Десятого. Жаль только Леон будет скучать.