Я запомнил

      — Бра-а-айн!       Девушка в очередной раз со всей силы ударила ногой крепко запертую дверь, и этот удар показался Ботану таким отчаянным и безысходным, будто весь мир разрушался у него на глазах. Он почувствовал, как и его самого против воли захлёстывает и утаскивает в этот водоворот страха и печали.       Это была последняя попытка выбраться. Оливия копотливо отошла в сторону, облакачиваясь спиной на холодную стену, после чего медленно скатилась по ней, чувствуя, как её спина мгновенно коснулась ледяной перегородки и пропиталась её температурой; как пропащая удрученность вперемешку с лёгкой грустью пробирается сквозь её сердце, даря ощутимую усталость в конечностях. Она прикрыла веки, горько вдохнула сизоватый дым, который уже во всю царил в этой чёртовой припершей комнате, и на одном протяжном вдохе вымолвила:       — Ну вот походу и всё, Ботан.       В её словах хорошо чувствовался траур и упадок духа. Она бросила грустный взгляд на парня.       Тот неподвижно сидел на кровати рядом со своими заумными книжками и приоткрытым ноутбуком, плотно прижав к груди колени и лишь изредка покачиваясь из стороны в сторону, наверняка обречённо успокаивая себя пустыми словами.       Атмосфера была бы более приятной, если бы не навязчивые мысли у обоих, что там на кухне разгорается огонь и такими темпами он скоро поглотит весь дом, плюс ко всему ещё и Брайн, который почему-то не отзывался на помощь и крики, заставляя тревожиться ещё сильнее; скорее всего он либо дрыхнет, либо уже давно сгорел и подох в огне. Какой же недоумок.       Заметив её бездействие, Ботан вдруг поспешно поднялся с постели и направился к двери. Остановившись напротив Оливии, он медленно и как-то даже неуверенно сел перед ней. Он честно пытался заставить себя смотреть на Оливию, но что-то в груди поднималось волной протеста, и Ботану поневоле вновь и вновь приходилось отводить взгляд, и эта борьба снова начиналась сначала.       — Оливия…       Его голос заметно дрогнул. Дыхание стало довольно сбивчивым и тяжёлым, ладони начали выделять лёгкий пот, а сердце в груди делало ударов намного больше, чем в своём обыденном темпе. Вновь задержав боязливый взгляд на её чёрных кудрявых волосах, таких длинных и лохматых, у которых каким-то образом всё равно получалось сохранять своё обаяние, парень тихим голосом начал свой монолог:       — Т-ты должна знать…       — Подожди.       Его быстро оборвали.       Неожиданно она резко повернулась лицом к Ботану и вдруг решительно взглянула прямо в глаза.       — Можно я скажу?…       Сделав лёгкую паузу и нервно облизнув пересохшие губы, явно подбирая слова и формируя предложения, она протянула:       — Ботан, я…       — Не говори ничего, Оливия, — внезапно прервал её парень, опуская взволнованный взор на свои слабо дрожащие кисти, не осмеливаясь взглянуть ей в глаза. Дышать становилось всё труднее и труднее, и в этом виноват был не только дым, которым была полностью пропитана эта комната. Учащённое сердцебиение и неконтролируемая дрожь в руках и коленях сильно мешали формировать фразы в голове и трезво оценивать всю ситуацию. Но… В данный момент это было так важно?       — Я всё понимаю.       И у него вскоре получилось задержать свой серьёзный взгляд на её лице.       Оливия заметно напряглась. Она скептически прищурила глаза, вглядываясь в выражение и мимику Ботана и словно бы пытаясь отыскать в нём ответ на свой несказанный вслух вопрос, однако она тут же опустила взгляд вниз на свои колени.       Её сердце начало постепенно биться быстрее. Губы её поджались в узкую тонкую полоску, после чего она и вовсе больно закусила свою нижнюю губу. Оливия сосредоточённо смотрела на свои ладони, то закрывая, то раскрывая утончённые пальцы, чувствуя, как она сама прерывисто-сумбурно задышала; как в комнате становилось всё жарче и душнее, и эта духота заставляла обоих ощущать лёгкое опьянение и некие предрассудки.       Каждая секунда ощущалась как вечность. Каждый вздох с трудом удавалось сделать. Каждый стук сердца провоцировал на совсем нетрезвые мысли в голове, а затем — действие.       Терять было нечего, как казалось девушке. Всё равно, рано или поздно, они подохнут в этом горящем доме, и их чёрные сгоревшие тела найдут здесь, а возможности поцеловать Ботана в следующий раз уже не будет. Поэтому Оливия подействовала импульсивно и мгновенно.       Она плавно подалась вперёд, навстречу к желанным губам парня. Максимально приблизившись к Ботану, Оливия попыталась наконец прикоснуться к нему своими губами, но что-то её вдруг остановило, из-за чего она лишь сомкнула рот и начала постепенно отстраняться от шатена, по непонятным причинам зажмуривая глаза, однако тотчас властные руки обвили её шею и резко прижали, заставляя всё же поцеловаться с Ботаном и не позволяя отстраниться от него ни на сантиметр.       Оливия сразу же удивилась этим манёврам, но довольно быстро осознав, что это был Ботан, она сама прикрыла веки и взаимностью ответила на поцелуй.       Сейчас будто бы время замерло вокруг них, вокруг них замер и весь мир, и сейчас их совершенно не волновало то, что палящий пожар рано или поздно мог бы пробраться в их комнату, и они в любом случае сгорели бы заживо. Либо же задохнулись в пучине удушливого дыма. Но зато вместе.       Ботан целовался робко и осторожно, словно ребёнок или парень, целующийся в первый раз (что как раз-таки и есть), но он всеми силами пытался угодить девушке, вспоминая все описания и отрывки из перечитанных им романов и пытаясь хоть как-то подражать им. Оливия же в первые секунды просто проникла в рот парня своим языком и остановилась, наслаждаясь моментом и привкусом сладкого кофе во рту Ботана, которого он, скорее всего, ранее в очередной раз пил до возникновения пожара, чтобы не уснуть и не ощущать усталость от частых недосыпаний из-за его учёбы. Но дальше тёмноволосая взяла на себя бо́льшую часть инициативы, моментально стерев с поцелуя все оттенки нежности и мягкости и заместо них сделав его более требовательным, пылким и страстным; достаточно хорошим, дабы Ботан вдруг ощутил, как в его штанах внезапно становилось всё теснее и теснее…       Почувствовав, что процедуру уже нужно было заканчивать, они синхронно отодвинулись друг от друга, оставляя между губами мокрую прозрачную паутинку, которую они сразу же разорвали. Ботан аккуратно убрал с шеи Оливии свои руки, смотря на девушку так томно и затуманенно, словно он только что выпил приличное количество спиртного. Оливия лишь чуть приподняла уголки своих губ, бесшумно усмехаясь.       «Есс!» — победным тоном произнеслось в мыслях Оливии.       Слабо приоткрывая рот и уже было собираясь что-то сказать, как вдруг дверь резко распахивается в их комнату и вышибает голову Ботана, а тот в свою очередь с громким «ай!» падает вдоль, чуть ли не теряя сознание с очками.       Оливия сразу же опомнилась, осознавая, что только что случилось секунды так две назад. Она удивлённо смотрит сперва на стоящего на пороге Брайна с мокрой тряпкой на лице, который как раз-таки и распахнул дверь и вышиб Ботана, после чего на самого Ботана и с надеждой внутри порывисто спрашивает:       — Ботан, ты же ничего не запомнил?       — Что запомнил? — недоумённо ответил шатен, прищуренными глазами глядя на девушку. Из-за темноты мимика Ботана была непонятна и неопознанна, даже с лёгкой расцветкой ярко-оранжевого пламени, который хорошо виднелся из других комнат, однако, как казалось, он и вправду ничего не запомнил, а слова его тоже казались правдивы.       После слов парня Оливия мгновенно радостно улыбнулась, явно нацело удовлетворённая его ответом. Она стремительно встаёт с пола и, при этом показывая большой палец, весьма довольно произносит:       — Красава, Брайн, ты его дверкой приложил!       В ответ Брайн лишь холодно бросает:       — Бежим.       И поспешно устремляется в сторону к Ботану, помогая ему встать и лечь на его спину, и после чего он вместе с Оливией и Ботаном вылетают из этого злосчастного помещения.

***

      Ботан точно не запомнил, сколько прошло времени с того момента, как он приоткрытыми глазами смутно видел маленькие танцующие искорки возле него и ярко-огненный пожар, такой огромный и палящий, из-за которого он чувствовал жар и пот во всём теле и который был практически повсюду, который заставлял трудно дышать и чуть ли не терять сознание, словно он оказался в какой-то парилке на часов так шесть, и он при этом чувствовал под собой и рядом с собой Брайна и Оливию, пыхтящие и спешащие к выходу; но это уже не было столь важной информацией.       Сейчас он стоял и мёрзнул на холодной улице вместе с Оливией, а тем временем Брайн где-то в стороне пытался вызвать пожарных и полицию. Он сонными глазами смотрел на горящую квартиру, временами размыто вспоминая все события и моменты, пережившие в этой коммуналке, после чего на ночное небо, слабо откинув голову назад, и краем глаза успел заметить, что Оливия сделала точно так же.       — Оливия…       Вдруг воскликнул шатен, повернув к девушке голову и ожидая отклика. В ответ тёмноволосая лишь бросила на него вопросительно-дожидающий взгляд. Мгновенно ощутив, как густой розовый румянец начал постепенно появляться на его щеках и то, как сердце снова начало биться учащённее и быстрее, Ботан, слегка смущённо опустив взгляд на тёмно-серый асфальт, тихим голосом прошептал:       — Я запомнил.