По вечерам

Каждый раз перед тем, как всё происходило, она успевала мимоходом прикрикнуть Доджеру о том, что за происходящее недоразумение ответственности не несёт и развивать отношения не намерена. Можно было решать много чего, но Рита уже успокаивала себя тем, что друг едва заметно кивал и продолжал покрывать её тело поцелуями от шеи; низковат был, что уж тут поделать. А парень любил отвлекать её на другие темы; когда одежда плавно съезжала по телу девушки, они беседовали о том, как создадут какой-нибудь приют для бездомных животных. И Рита, казалось, была не против; странности в их отношениях было хоть отбавляй, и это было не новостью. Чем ещё могли помешать разговорчики о месте, где они не усыпляли бы животных? Доджер незаметно проводил руками по её оголённой спине, заставляя девушку расплываться в хищной улыбке и прижиматься к нему разгорячённой плотью. Ему хотелось прямо сейчас крепко схватить Риту за руку и заставить посмотреть на него с иной стороны и с иным мнением, но он понимал, что такое вряд ли будет вообще. Шатенка, принюхиваясь, язвила о чём-то, связанным с отвратными сигаретами парня; Доджер, едва ухмыляясь, наклонялся к ней на столько, на сколько ему дозволялось, и шёпотом предлагал закурить. Рита, фыркая и утопая в безумном аромате никотина, стальной хваткой придерживала парня за плечи; меряя соблазнительно-белую сигарету оценивающим взглядом. Он надевал тёмные очки ей на глаза, она вешала ему на шею свою цепочку. Весело это было - прижимаясь друг к другу разгорячённой плотью, болтать совершенно о другом; воображать себя кем-то другим в каком-то таинственном часовом поясе. Доджер, изредка поправляя волосы подруги, в который раз признавал, как прекрасны изгибы её тела. Она, уже одеваясь, бросала на парня косые взгляды; тот отвечал ей взаимопониманием. Их взгляды не встречались, как писалось в ненавистных Рите романах Жоржетты, а при одном только соприкосновении не билось быстрее сердце. Их просто-напросто тянуло друг к другу, будто магнитом; он был в положительном разряде - пел песни и веселился; она была скорее отрицательной - жёсткой и упрямой, любящей "их" вечера. И начинались они не с затаённых местечек соприкосновения парня с девушкой, а с прогулок. Когда солнце заходило за горизонт, а на улицах вовсю горели фонари, освещая торговые центры и ярко размалёванных шлюх, бесящих Риту больше тупых книжек недо_подруги. Ночные бабочки, городские мотыльки, лёгкая наживка - они давали им новые имена каждый раз; каждый "их" вечер. А ещё их бесили богатые "дочурки" и "сынишки", раскатывающие на дорогущих иномарках по закоулкам "их" города. С огромной грудью и чудовищно большими губами; "Пустышки", - говорила Рита и, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов, миновала ненавистных личностей; "Избранные", - бормотал под нос меланхоличный Доджер, находящийся в предвкушении "их" запретного плода. И им было плевать, ежели пугливая живность разбегалась в стороны, когда она беззастенчиво курила, а он чувствовал её безумное сердцебиение.