Петербургский дождь

Утро началось с беготни. Даже не помню, когда такое было в последний раз. Еще вечером Алла предупредила, что переночует с сыном у мамы. Почему-то она все думает, что мне лучше сейчас побыть одному. Ну да, конечно… Я мельком заглянул за дверь гостиной. Не знаю, умеют ли спать призраки, но Миша спокойно лежал на диване и, казалось, сопел. Вообще, меня удивляло, как он там все же поместился. Понимаю, что призраки могут проходить сквозь разную материю, но вот Горшок располагался вполне по-человечески, свернувшись в три погибели. Я этот диван ненавидел всей душой, ибо каждый раз, стоило мне на нем случайно уснуть, как я каждый раз сваливался. Уж легче тогда сразу на полу спать. Но дело было не в этом. Через несколько часов меня ожидало интервью. Я никогда так не волновался еще. Естественно, что говорить будут не о готовящемся выйти на свет диске «Смерть поэта», а о Мише. Ладно бы там говорить о мертвом. А когда тебе в затылок дышит призрак? О каких тут мертвых может идти речь?! Я еще раз заглянул в гостиную. Мишка лежал все в той же скрюченной позе эмбриона. Почему-то захотелось подойти и накрыть его пледом. Как в детстве. Но я тут же отогнал эти мысли. Если уж накрывать, то белой простыней, проделав в ней предусмотрительно пару дырок для глаз. Будет вполне милое привидение в простыне, как обычно их и изображают. Я практически уже полностью залез в шкаф, выбирая вещи. Тут еще и похолодало на улице так некстати. И дождь опять. Он так будет до зимы идти? А потом сменится снегом?! Прекрасно! В очередной раз я стащил вешалку с какими-то майками и бросил ее у ног. Закопанного в черных вещах, меня так и обнаружил Миша. - Ты решил уборку провести? - Я не хочу идти на интервью! Подумай только, как я могу говорить о тебе мертвом, когда ты крутишься вокруг меня?! - А вокруг кого мне крутиться? К тому же такое я не могу пропустить. Речь ведь обо мне пойдет! – Он улыбнулся. Как ребенок, честное слово! – И что это за бунт – пойду, не пойду… - А как иначе? - А тебя и не спрашивают! - А я вот возьму и… - А ну не перечь старшим! – Весомый аргумент. Я обиженно насупился, глядя на него. – Представь, что я твоя совесть. На такое мне нечего было ответить. Откопав в этом черном хаосе на полу рубашку и брюки, я по-быстрому переоделся, стараясь даже не глядеть в сторону Миши. Догадываюсь, что он победно улыбался. В голове я прокручивал мысленный диалог. Ну, вот о чем меня могут спросить? Естественно, что семья сразу заявила, что о причине смерти Михаила, а также о том, что было в той комнате, мы говорить пока не будем. Отец настоял на том, чтобы дело продолжали вести. Я не был в той злосчастной комнате. Даже, когда был у Ольги, не нашел в себе сил подняться в нее. Мне достаточно было слов родителей, которые и обрисовали всю картину. *** До студии радио мы добрались без происшествий. На тот случай, если брат вздумает со мной заговорить, я вставил в ухо наушник. Уж пусть считают, что я говорю с кем-то по телефону, чем считают меня сумасшедшим, говорящим самим с собой. Но Миша был молчалив всю дорогу. Он смотрел в окно, наблюдал за прохожими, выбравшимися в такую непогоду из дома. И никто его не видел. Точнее не мог видеть. А вот он наблюдал, оставаясь невидимым для этого мира. Внутри меня сразу встретил Павел. Точнее будет сказать, не встретил. Я на него просто налетел, чуть не сбив с ног. Он выругался и посмотрел на меня. Я быстро извинился и собирался уже пройти. - Мы не ожидали тебя так рано. – Он взглянул на наручные часы. - Во время дождя в Питере город может хорошо встать. Так что лучше раньше. – Ответил я, смахивая с лица дождевую воду. Пока я от такси добежал до двери, успел немного намокнуть. - Проходи. Светочка там с чаем колдует. Она сегодня добрая, так что и тебе нальет. Давай, давай… - Он протолкнул меня вперед, а сам продолжил путь по своим делам. Я прошел в одну комнату, по дороге снимая плащ. Миша шел рядом и иногда осматривал помещение, будто видел его впервые. Он остановился у стены, где стояли автографы каждого, кто был здесь. Наши росписи были практически рядом. Я не стал его как-то отвлекать. Он думал о чем то своем, глядя на автографы. Пройдя в комнату, я тут же увидел Светлану, которая носилась с чайником. Я повесил плащ и наблюдал за ней. Она проворно взяла несколько чашек и расставила их на столе. Только потом Светлана уже и меня заметила. - О, не замерз? Я тут чай делаю. - Павел уже рассказал, что ты тут над ним колдуешь. - Это он преувеличивает. Я его просто делаю! – Она улыбнулась, но почему-то избегала смотреть мне в глаза. Я сел на маленький диван. В этот момент вернулся Мишка. Он прошел по комнате, осматривая лежащие листки бумаги. Естественно, что для Светланы он был невидим. Иначе, представляю, какой бы был после этого шум – по студии «Нашего Радио» ходит призрак Михаила Горшенева! И обморок Светланы под конец. А она, между тем, как-то неуверенно держала этот несчастный чайник. Вскоре вернулся и Павел в приподнятом настроении. - Тебя так чаем и не напоили? – С улыбкой спросил он. - Как видишь. – Развел я руками. - Вот и мне так. Эх, не заботишься ты о мужиках, Светочка! Заставляешь нас жаждой мучиться! – Он плюхнулся рядом со мной. - Да, сейчас все будет! – Покраснела она и принесла нам чашки с горячим чаем. - Спасибо, Светочка! Не дала нам погибнуть! – Продолжал подкалывать Павел. - Да, ну вас! – Светлана взяла свой чай и вышла. Мы пили молча. Иногда Павел поворачивался ко мне, собираясь задать какой-нибудь вопрос, но каждый раз передумывал и отворачивался. Я лишь пожимал плечами и бросал взгляд на Мишу. Тот сидел напротив на стуле и также разводил руками. Над нами невыносимо гудела лампа. Мне так и хотелось запустить в нее чем-нибудь тяжелым. Хоть той же кружкой… Все же, не выдержав этой тишины, я задал давно крутящийся вопрос. - Так… что за интервью? - Скорее это воспоминание о твоем… брате. – Он замялся, посмотрев на меня. Я кивнул, как бы говоря, что ничего не имею против. – Видишь ли, мы решили посвятить ему пару дней. Рассказать о нем. Называется «12 глав истории группы "Король и шут"». - И все эти 12 глав мне о нем что-то рассказывать? – Не понял я. - Там будут включены архивные интервью Михаила Горшенева и воспоминания людей, которые дружили и работали с ним. - Он поднялся и взял со стола лист, где были напечатаны имена. – Вот они: «Алексей Горшенев, Андрей Князев, Валерий Аркадин, Михаил Козырев, Игорь "Панкер" Гудков, Чача Иванов, Катя Сундукова, Люда Стрельцова, Юрий Донцов, Дмитрий Охотников, Анатолий Скляренко, Алексей Козин и Ольга Шайдуллина». - Если архивные, то при чем тут я сейчас? - Понимаешь… - Он сел обратно, теребя лист с именами. – Ты всегда был с ним рядом. И знаешь о нем больше, чем, к примеру, Князев. Вы ведь братья, как никак. Понимаю, что тебе сейчас тяжело. Я соболезную тебе и твоей семье. Я посмотрел на Мишу. Тот неподвижно сидел, опустив голову. Да, мы братья. Но это не значит, что мы всегда были рядом. Все время. У нас были совместные проекты, туры и разные задумки. Но каждый из нас был сам по себе. Иногда мы не виделись месяцами. Даже не созванивались, потому что у каждого было много работы. А отвлекать друг друга по пустякам не хотелось. - Понимаю. – Как-то хрипло ответил я. Миша поднял голову и посмотрел на меня. – Какие будут вопросы? - Просто рассказывай о вас с ним. О детстве, юности. Все, что вспомнишь! – Ответил Павел. И тогда я начал рассказывать, какими мы были в детстве. Мне не хотелось повторять то, что уже когда-то звучало. Я подскочил с места. Размахивая руками, я вспоминал те светлые дни детства. Миша прыгал рядом и подсказывал мне, о чем говорить. - Расскажи, как я тебя раненого вез на санках! А наши проделки помнишь?! А фамилию как нашу картавили?! Нет, ну ты еще не про все наши баталии рассказал! Павел сидел на диване и улыбался, глядя на меня. На столе, рядом с чашками, лежал диктофон. Я его и не сразу заметил. Видимо был так увлечен рассказом. Мишка рядом носился. Только потом я заметил свое отражение в зеркале. Сейчас я очень походил на него. Также дико горели глаза, волосы взъерошены, рубашка расстегнулась от моих странных передвижений. Павел же молчал. Все же я вернулся обратно на диван, разгоряченный и смущенный своим поведением. Мишка также улыбался во все 32 вставных зуба (если их там столько). Последнее такое буйное интервью мы давали несколько лет назад, отправившись в совместный тур. Тогда Миха споил меня, сказав, что это для профилактики. Мы смеялись во время интервью, дурачились, но я вскоре взял себя в руки и сказал тогда что-то более серьезно. А он продолжал размахивать руками, материться и корчить рожи. И сейчас я чувствовал себя также, как тогда. Разница была лишь в том, что мы были трезвы. Да и в том, что я жив… От последней мысли мне как-то стало грустно. Я посмотрел на свои руки, надеясь, что за занавесом длинных волос не будет видно резкого изменения настроения. Миша, видимо угадав ход моих мыслей, тоже загрустил. Он понимал, о чем я думал, хоть и не мог читать мыслей. Говорить о нем в прошедшем времени для меня было невыносимо. Как это возможно, если вот он! Он тут! Я поднял голову, сказав Павлу, что все в порядке. Мы продолжали говорить о чем-то. Я как-то машинально давал ответы. Видя мою некоторую растерянность, Павел стал задавать вопросы о новых задумках в «Кукрыниксах», а также о «Смерти поэта». Я охотно отвечал на эти вопросы. Все же это отвлекло меня от грустных мыслей. К концу нашего разговора, Павел все же вернулся к Мише. - Что ты можешь сейчас сказать о нем? Что ты чувствуешь? Я посмотрел на Мишу, умоляя его взглядом выйти на минутку. Говорить о нем же, как о мертвом, мне не хотелось. И не хотелось, чтобы он узнал о моих чувствах. Да, за то время, что Миша находился рядом со мной, мне казалось, что я вновь вернулся в прошлое. Когда мы начинали еще все это бок о бок. Мишка же насмешливо взглянул на меня, закинув ногу на ногу. Видимо, он ожидал моей растерянности. Набрав побольше воздуха, я, заикаясь, заговорил. - Его уход для меня как бы является его отъездом в очередной тур. То есть, я не считаю, что он умер. - Да ну? – Насмешливо спросил он, но я не обращал на него внимание. Точнее старался это сделать. - Несколько дней, после его смерти, я не мог смотреть на фотки. И вот, после крематория мне стало немножко легче и… и теперь я могу видеть его фотки. То есть, я абстрагировался от того, что его как будто бы нет. - Как это меня нет? Я тут! – Он помахал мне рукой. - Я считаю, что он где-то живой, уехал, и мне так легче. И советую думать так всем. Потому что… - Не пизди, я не уехал! - Потому что не стоит углубляться в воспоминания. Можно жить с светлой памятью о нем, но считать, что его нету, я не советую. Тем более, когда такой творческий человек записан на пленки, на видео. - Комплимент? - Когда ты его видишь, тебе становится непонятно – как так? - Тебе еще раз объяснить? - Это, кстати, касается многих актеров всевозможных. Вот они уходят, а мы видим их ежедневно в кино. И для многих родственников они так и остались живы. Вот до сих пор с того траурного дня, пока есть видео, аудио. Он наклонил голову на бок, хмуро глядя на меня. Видимо, на такое он не нашелся, что ляпнуть. - Я считаю, что вот так вот хоронить его по-бытовому, здесь с творческими людьми так не стоит. - Кстати, а что вы сделали со мной, после крематория? – Я махнул на его вопрос рукой, мол, позже расскажу. - Все-таки, для меня он остается всегда живым, но в отъезде. - Пиздешь чистой воды! – Вскричал он. – Еще скажи, что я на гастролях! - На гастролях. Да… Он фыркнул, но тут же рассмеялся. Я смотрел на него, не понимая причины его веселья. Видимо, этот немой вопрос был написан у меня на лбу. Он усмехнулся. - Только представь, если б была возможность записать вот этот наш совместный кусок интервью. Жаль, но моего голоса там не будет. - Спасибо, что нашел время к нам заехать. – Произнес Павел. Я молча кивнул ему, подходя к плащу. Мишка продолжал там о чем-то философствовать, сидя на стуле. Павел проводил меня до выхода. Дождь все также продолжал идти. Почему-то после интервью мне стало легче. Будто бы я высказал все, что кипело внутри. Такси уже поджидало. Распрощавшись с Павлом, я сел в Машину. Миша уже был там. - Ты молодец. – Серьезно сказал он, глядя вперед. Я лишь кивнул и назвал адрес. *** Дома никого не было. Видимо, Алла и Кирилл еще не вернулись. Я снял мокрый плащ и ботинки и прошел в комнату. Надо бы запихнуть в шкаф то, что осталось от моего утреннего приключения в шкафу. Мишка шел рядом. - Какие теперь планы? – Спросил я у него. - Пока никаких. Надо б подумать о «Короле и Шуте». Не слышал, они мне замену не искали? - Не думаю, что ближайшие девять дней они вообще что-то будут делать. Как некстати, я уронил зажигалку. Наклонившись, только успел взять ее в руку. В этот момент кто-то пихнул меня сзади. Я кубарем покатился в лежащие у шкафа вещи. Они и смягчили мне падение. Повернувшись к Мише с немым вопросом, я увидел такую картину – он стоял с поднятой ногой, будто целясь в кого-то. При этом с изумлением смотрел на меня. - Нихера себе! – Заорал он. Я убрал волосы и смотрел на него. Чему он радуется? И вообще, каким образом это вышло? - Ты не ушибся? – Он подошел ко мне. - В порядке. – Я махнул рукой. В этот момент он… взял меня за руку и потянул на себя! Я ощущал его! В происходящее тяжело было верить. Та легкая дымка, которая окружала его, исчезла. Казалось, что передо мной стоит обычный смертный. Разве что бледнее немного. Но живой! Я осторожно коснулся его плеча. Рука не проходила сквозь тело! Я не верил своим глазам! Неожиданно, он крепко обнял меня. Как в детстве, когда я лежал в кровати с перебинтованной ногой. - Все хорошо будет. – Говорил тихо он, взъерошив мне волосы. Я обнял его в ответ. Мы стояли на ворохе моих вещей, обнимая по-братски друг друга. Это было так странно. И в то же время мне казалось, что все происходящее до этого было дурным сном. И вот я проснулся. Он обнимает меня, успокаивает. Сейчас я отстранюсь и посмотрю ему в глаза. И он будет еще не тем панком. А мальчишкой лет десяти с выбитыми зубами. - Вот и все. – Проговорил он. - Что все? – Не понял я, вернувшись к уборке вещей. - Я же говорил, что позже со мной это произойдет? – Я кивнул. – Так вот, пора бы пинка дать «Королю и Шуту». Нечего им сидеть без дела. Пора бы уже альбом записывать! - Князев говорил, что будет им помогать. Он заявил, возьмется исполнять песни. И записать альбом. - Тогда планы меняются. – Он потер руки. Я запихнул последнюю груженую вешалку в шкаф и захлопнул дверцу. У Миши глаза были наполнены азартом. Он продолжал потирать руки. Что он задумал? Какой еще план? - Так что там за план у тебя? Идем к Князеву? - Потом. – Махнул он рукой. – А сейчас поедем к Ренегату!