Связь

Романтика. Ее мы презирали, остерегались, как маленькие мыши сильного, безжалостного хищника, блуждающего недалеко от нас. Ее нам заменяла неудержимая, слепая страсть, которая закрывала наши глаза и разум плотной пеленой, заставляя подчиняться ей, забывая о здравом смысле. Мне всегда нравилось, как ты снимал с себя форменную куртку, обнажая накаченное бледное тело, а затем всем весом вдавливал меня в кровать, стоящую в твоей каюте. Нежность. Для нас это было несвойственно. Мы никогда не проявляли ее ни при наших встречах, ни во время близости. Ты — потому что считал это ниже своей гордости, я — потому что не хотел идти против твоих правил, которым мы подчинялись. Вместо нее у нас были кровь и боль, что приносили нам больше ощущений, чем сентиментальные чувства, типичные для влюбленных людей. Каждый раз ты заламывал мне руки до хруста в суставах, прокусывал кожу на плечах и шее, оставляя неглубокие ранки. Я вскрикивал от боли, царапал кожу твоей спины, оставляя кровавые полосы, но потоки дыма залечивали повреждения в считанные секунды, на что ты улыбался и обвивал меня ими, когда мое тело излечивало пламя. Любовь. Странное слово, смысла которого мы не понимали. Между нами была необузданная страсть, не было ни капли романтики, и все равно мы чувствовали некую связь друг с другом. После каждой ночи мы расставались, думая, что это был последний раз, но через некоторое время мы вновь сходились, то ли по вине судьбы, то ли по собственному тайному желанию, и все повторялось сначала. Мы предполагали, что так оно и будет, а потому наслаждались каждой минутой, проведенной вместе, но никогда никто из нас этого не показывал, что бы не нарушать правила наших отношений. Ключевой момент. Он есть в каждых отношениях, мы не были исключением. Момент выбивался из рамок «дозволенного» нам, но именно им мы гордились и наслаждались. Это был простой поцелуй на прощание. В этом не было ничего необычного для многих, но только не для нас. В отличие от всех других поцелуев он был размеренным, спокойным, внушающим некую надежду. Мы стояли посередине каюты, ты держал меня за талию, а я обнимал тебя за шею. Рыжая шляпа висела у меня за спиной, закрывая метку Белоуса, а две твоих сигары дымились в пепельнице, заполняя помещение горьким запахом. — Уходи, — сухо произносил ты, проводил рукой по моей щеке, очерчивая большим пальцем линию моих губ, нос, пропускал пряди челки сквозь пальцы, затем разворачивался и шагал в противоположную от меня сторону. Я же надевал шляпу, надвигая ее на глаза, и уходил прочь, неся в сердце надежду на новую встречу со своим дозорным.